тания (в
котором Кейт принимал участие на стороне претендента - Стюарта), в 1728 г.
сделался русским генералом; около 1747 г. перешел на службу Пруссии; он
участвовал затем на стороне Пруссии в Семилетней войне и в 1758 г. был убит
в битве при Гохкирхене".
       "Брат его, Джон Кейт (лорд Кинтор) был гроссмейстером английского
масонства; Джордж Кейт - известный генерал Фридриха II (приговоренный в
Англии к смертной казни за содействие тому же Стюарту), наконец, тоже Кейт
(Роберт) был английским послом в Петербурге (несколько позже, в 1758-1762
годах).
       В 1740 году Джон Кейт, граф Кинтор назначает Джемса Кейта великим
мастером России. Будучи великим мастером России Джеме Кейт в то же время
был шпионом прусского короля Фридриха Великого.
       К моменту приезда Джемса Кейта в Россию, в ней уже существовали,
среди наводнивших Россию немцев, немецкие масонские ложи.
       "...Есть основание думать, - указывает А. П. Пыпин в своем
исследовании "Русское масонство в XVIII и первой четверти XIX в.", что во
время Анны и Бирона у немцев в Петербурге были масонские ложи; о самом
Кейте есть сведения, что он имел какие-то связи с немецкими ложами еще до
своего гросмейстерства в России.
       Масонское семейство Кейтов прочно утвердилось в России. В книге В.
А. Бильбасова "История Екатерины II", изданной в 1900 году в Берлине, мы
встречаем опять имя Кейта (Роберт Кейт). Бильбасов сообщает, что английский
посланник Кейт вошел в доверие к Петру III и все, что узнавал от него,
сообщал Фридриху, а Екатерина II, организуя заговор против Петра III,
сблизилась с Кейтом настолько, что вскоре же заняла у него деньги. Имя
Джемса (Якова) Кейта пользовалось большим уважением у русских масонов. В
царствование Елизаветы, русские масоны пели на масонских собраниях
следующую песнь в честь Джемса Кейта:

                            "По нем (по Петре Великом) светом озаренный
                           Кейт к россиянам прибег;
                           И усердием воспаленный
                           Храм премудрости поставил (основал ложу),
                           Огонь священный здесь воздвиг.
                           Мысли и сердца исправил
                           И нас в братство утвердил.
                           Кейт был образ той денницы,
                           Светлый коея восход
                           Светлозарные царицы
                           Возвещает в мир приход..."


                   XIII. ПЕРВЫЕ "УМОНЕИСТОВЦЫ" И ПЛОДЫ ИХ
                        "ХУДОЖЕСТВЕННОГО" ТВОРЧЕСТВА

       Петровские реформы, как теперь известно, не только не способствовали
культурному развитию России, но, по мнению историков, даже задержали ход
развития русской культуры.
       Страшный урон нанес Петр русскому национальному искусству:
       "Эпоха Петра Великого разделяет историю русского искусства на два
периода, резко отличающихся друг от друга, второй не является продолжением
первого. Путь, по которому шло развитие в первом периоде, вдруг
пересекается, и работа, приведшая уже к известным результатам, как бы
начинается сначала, в новой обстановке и при новых условиях: нет той
непрерывности, которая характеризует развитие искусства в других странах",
- пишет Г. К. Лукомский в своей книге "Русская старина." (28)
       И действительно, Петр Первый изменил все, что имело внешнюю форму.
Только русская музыка не имела форму и только она сохранила после Петра
свою исконную русскую сущность.
       В результате обнищания купечества пришли в упадок древние города,
древние отрасли русского искусства, которые любило и поддерживало
купечество, исчезло много древних ремесел. Понизилась архитектура русских
церквей; стенная роспись в церквах, шитье шелками и т.д.
       Крестьяне превратились в рабов, высший слой общества перестал
напоминать русских. Созданное Петром шляхетство разучилось даже говорить
по-русски и говорило на каком-то странном жаргоне.
       Глава темных раскольников, по выражению академика Платонова "слепых
ревнителей старины", писал на языке уже близком языку Пушкина. Вот образец
его стиля.
       "С Нерчи реки, - пишет Аввакум, - назад возвратился на Русь. Пять
недель по льду голому ехали на нартах. Мне под робят и под рухлишко дали
две клячи, а сам и протопопица брели пеши, убивающеся о лед. Страна
варварская, иноземцы не мирные".
       А представители созданного Петром шляхетства писали свои мемуары
следующим языком:
       "Наталия Кирилловна была править некапабель. Лев Нарышкин делал все
без резона, по бизарии своего гумора. Бояре остались без повоира и в
консильи были только спекуляторами".
       Приведенные выше строки, в которых современный русский человек не
может ничего понять, заимствованы историком Ключевским из мемуаров одного
из наиболее образованных людей Петровской эпохи. Сопоставьте язык протопопа
Аввакума и Петровского шляхтича и вы легко сделаете вывод, кто ближе к
сегодняшним людям, и за кем мы идем и хотим идти.
       В правление Бирона возникает так называемая "новая" русская
литература. Эта новая литература не имеет ничего общего по своим идеям с
существовавшей до того русской литературой. Идеи, под знаком которых
развивается творчество, так называемого, отца новой русской литературы
Кантемира - это чисто европейские идеи. Идеи же развивавшейся в то время на
западе "просветительной философии", целью которой было подготовка великой
французской революции - были в основе своей рационалистические и
атеистические, философы "просветители" с позиции "чистого разума" вели
атаку на монархию и религию.
       Д. Благой, автор "Истории русской литературы XVIII века", изданной в
1955 году в Москве, большое внимание уделяет творчеству Феофана
Прокоповича. Он восхваляет его за то, что "попав в самый центр
католического мира, он вынес оттуда идеи Возрождения и Реформации и кровную
на всю жизнь ненависть ко всякого рода мракобесию и изуверству вообще... и
за то, что "этот богослов и учитель церкви" ценит творческую мощь
человеческого ума, "великий свет", зажженный эпохой Возрождения". "Это, -
пишет Благой, - делает его первым в многочисленном и славном ряду наших
писателей-просветителей XVIII века".
       Уже одно это обстоятельство возведения "православного" архиепископа
в ранг духовного предка русской космополитической интеллигенции заставляет
нас с подозрением относиться к духовному и моральному облику Феофана
Прокоповича, главного помощника Петра I в деле уничтожения Патриаршества и
идейных основ самодержавия.
       Взгляды Феофана Прокоповича и Татищева складываются под влиянием
европейских рационалистов, Фонтеля, Бейля, Гоббса и Пуффендорфа.
       Под знаком рационализма проходит и все творчество Антиоха Кантемира.
И сам он не русский и литературное творчество его не русское по своим
идейным устремлениям.
       "Сам Кантемир также принадлежал к типу передовых людей и идейно был
связан с Прокоповичем и Татищевым. По окончании Академии Наук, где он
учился у Бернулли Вайера (история) и особенно Гросса (нравственная
философия), Кантемир окончательную шлифовку получает в Париже. В Париже
Кантемир сближается с представителями учено-литературного мира, особенно с
прославленным масоном Монтескье. Здесь, под влиянием "просветителей",
сложились религиозные, политические и общественные понятия Кантемира.
Русская литература, в лице первого ее представителя, начинает свою жизнь
всецело под влиянием просветительной литературы Запада, т. е. литературы
масонской, направленной против религии и всех божественных установлений.
Если Феофан знал прекрасно Бэкона и Декарта, и протестантского писателя
Буддея, то Кантемир удостоился чести знать видных масонов, Вольтера и
Монтескье, книгу которого "Персидские письма" он перевел на русский язык."
(29)
       Ода Кантемира "На хулящих учение. К уму своему" направлена против
духовенства. Эта сатира вызвала одобрение у Феофана Прокоповича, и он даже
написав Кантемиру послание в стихах "К сочинителю сатир". Такой интерес Ф.
Прокоповича к сатирам Кантемира понятен, если вспомним, что в одной из них
Кантемир резко выступает против Архиерея Георгия Дашкова, выдвигавшегося
сторонниками восстановления Патриаршества, в Патриархи, резко выступает
Кантемир и против "безмозглых церковников вообще".
       В сатирах Кантемира мы встречаем, например, такие "перлы":
       "Попы обычайно всю неделю жадно для своей корысти по всем дворам
воскресшего из мертвых Христа прославляют".
       Или:

                           Но вдруг вижу, что свечи и книги летают;
                           На попе борода и кудри пылают.
                           И туша кричит, бежит в ризах из палаты.
                           Хозяин на мой совет мне, вместо уплаты,
                           Налоем в спину стрельнул; я с лестницы скатился
                           Не знаю как только цел внизу очутился.

       По поводу постоянных враждебных выпадов Кантемира против
духовенства, Д. Благой с восторгом отмечает в упоминавшейся нами "Истории
русской литературы XVIII века":
       "Таких резких и настойчивых антицерковных выпадов мы не встречаем во
всей последующей нашей дореволюционной литературе".
        Антиох Кантемир "просвещает" Россию в духе французских
просветителей. Он делает то же грязное дело разрушения православия, что и
Феофан Прокопович. Ф. Прокоповича по заказу Петра I, идеологически
обосновавшего необходимость уничтожения Московского самодержавия и
Патриаршества, Кантемир величает: "дивным первосвященником, которому сила
высшей мудрости открыла все свои тайны; пастырем недремно радующим о своем
стаде, часто сеющем семя спасения, растящим его словами примером,
защитником церковной славы".
       А этот "дивный первосвященник", по совету которого Петр I отменил
Патриаршество и объявил себя главой православной церкви, в борьбе со
сторонниками восстановления Патриаршества
       "...Пуская в ход свои излюбленные средства: ложь, обман, подлог и
насилие, он клялся в своем православии, отказывался всеми средствами от
протестантского направления. Приписывал своим врагам такие мысли и слова,
которых у них никогда не было; искажал и неправильно истолковывал отдельные
выражения, наконец, прибегал к излюбленному своему приему, возводя против
своих противников обвинение в политической неблагонадежности. В своей
болезненной подозрительности Феофан не щадил никого. К допросу привлекалась
масса лиц разных классов и положений. Самые благонамеренные люди не могли
быть уверены, что их не привлекут к ответственности в Тайную Канцелярию."
(30)
       Многие из духовных лиц и мирян по вине Ф. Прокоповича закончили свою
жизнь в Тайной Канцелярии и в казематах.
       Восхваляя Ф. Прокоповича, Кантемир нападает на его противников,
сторонников восстановления Патриаршества.
       Троицкого инока Варлаама, одного из предполагаемых кандидатов в
Патриархи, Кантемир изображает следующим образом:

                      Варлаам смирен, молчалив, как в палату войдет -
                      Всем низко поклонится, к всякому подойдет,
                      В угол свернувшись потом, глаза в землю втупит;
                      Чуть слыхать, что говорит, чуть, как ходит, ступит.
                      Безперечь четки в руках, на всякое слово
                      Страшное имя Христа в устах тех готово.
                      Молебны петь и свечи класть склонен без меру,
                      Умильно десятью в час восхваляет веру
                      И великолепен храм Божий учинили;
                      Тех, кои церковную славу расширили
                      Души де их подлинно будут наслаждаться
                      Вечных благ. Слово к чему можешь догадаться;
                      -О доходах говорит, церковных склоняет
                      Кто дал, чем жиреет он, того похваляет,
                      Другое всяко не столь дело годно Богу,
                      Тем одним легко сыскать может в рай дорогу
                      Когда в гостях за столом - и мясо противно
                      И вина не хочет пить, да то и не дивно:
                      -Дома съел целый каплун, и на жире и сало
                      Бутылку венгерского с нуждой запить стало.
                      Жалко ему в похотях погибшие люди,
                      Но жадно пялит с под себя глаз на круглые груди,
                      И жене бы я своей заказал с ним знаться.
                      Безперечь советует гнева удаляться
                      И досады забывать; но ищет в прах смерти
                      Тайно недруга, не дает покой и по смерти.

       Кантемир нагло высмеивает вообще всех православных священников и
монахов. Все они глупы, невежественны, суеверны, все пьяницы и
корыстолюбцы.
       Образец правителя для Кантемира - конечно, Петр Первый. В одной из
своих виршей Кантемир восхваляет Петра за то, что благодаря

                      -"Мудрых указов Петровых
                      Русские люди стали новым народом".

       Петр "корень нашей славы", ибо в результате его мудрой деятельности
"русские люди стали новым народом".
       И утверждая это, Кантемир в то же время самыми мрачными красками
изображает современное ему общество.
       Кантемир является родоначальником обличительного направления в
русской литературе. Он задал тон этому направлению. Вместо того, чтобы
разить сатиров отдельные темные стороны русской жизни, отдельных лиц, он,
как и пошедшие по его стопам бесчисленные обличители позднейшего времени,
высмеивали и хулили все русское.
       Идеал Кантемира - Запад, в России все дрянь, всё негодно.
       Кантемиру так же, как и современным поклонникам Петра I, не приходит
в голову мысль, что до такого падения современное ему общество докатилось
именно в результате безумных действий Петра.
       Как будто кошмарные условия жизни при преемниках Петра возникли сами
собой, без всяких причин.
       Литература, возникшая в "русской Европии", напоминает ту
"ассамблейную боярыню", которую по словам Лескова Петр I на ассамблее с
образовательной целью напоил вполпьяна и пустил срамословить.
       Уже при Екатерине II поэт Петров назвал русских сатириков
"Умонеистовцами", которые и в стихах и в прозе "мешают желчь и яд".
       Бороться со злом и общественной неправдой можно двумя способами:
сатирой и ставя в пример добрых, порядочных людей, привлекая к их образам
внимание общества и возвышая их. Русская литература к несчастью со времен
Кантемира и Фонвизина пошла исключительно по пути сатиры. И сатиры, все
обобщающей, видящей только одно черное в русской жизни. Дело изображалось
так, что все попы, все чиновники, все политики сплошные беспросветные
мерзавцы. Сатира всегда есть окаррикатуривание, одностороннее изображение
жизни. Эти черты приобрела и вся русская классическая литература, свое
главное внимание уделившая изображению не порядочных людей, а отрицательных
типов.
       Это одностороннее изображение народной жизни нанесло огромный вред,
внушив многим читателям неверное представление о русской действительности,
как о царстве сплошной тьмы и постоянного насилия.

         XIV. ЕВРЕЙСКИЙ ВОПРОС ПРИ ПРЕЕМНИКАХ ПЕТРА I И ЕГО РЕШЕНИЕ

       Каждому русскому человеку известна роковая роль, которую сыграли
русские масоны и евреи в крушении Русского национального государства.
Поэтому является необходимым дать краткую справку появления евреев в России
и отношения к ним правительства и народа.
       Впервые национальные интересы русских и евреев сталкиваются еще в
эпоху развития Киевской Руси. В южнорусских степях возникает сильное
хазарское государство. Хазарские каганы и господствующий класс Хазарии
принимает иудейство. И это вселяет веру в рассеянных по всему свету евреев,
что хазарский каганат станет второй Палестиной. Евреи начинают стекаться в
Хазарию. Видные евреи находятся в переписке с хазарским каганом Иосифом,
как это свидетельствует хранящееся в Британском музее письмо испанского
еврея, казначея одного из мавританских халифов в Испании.
       Одно время хазары подчиняют себе многие славянские племена, из
которых позже сложилась Киевская Русь. Вместе с хазарами к славянам,
конечно, проникают из Хазарии и евреи. В Киеве существует уже
многочисленная еврейская колония, занимающаяся торговлей и ростовщичеством.
Со временем отношения между киевлянами и евреями настолько обостряются, что
уже в 12 веке, по смерти князя Святополка, возник в Киеве погром евреев.
вызванный привилегированным положением евреев в правлении этого князя.
       Знаменитый проповедник Киевской Руси Илларион обличал в своих
проповедях поведение живших в Киеве евреев. Недоброжелательное отношение к
евреям возникло не только потому, что они занимались ростовщичеством, а и
потому, что они в Корсуни и в других городах на побережье Черного моря
занимались скупкой плененных кочевниками русских, которых продавали в
рабство. Этот факт засвидетельствован, например, в житии Преподобного
мученика Евстрата (память его 28 марта).
       В житии повествуется, что однажды, половцы напали на Киев, ворвались
в Печорский монастырь, сожгли церкви, многих иноков умертвили, а некоторых
увели в плен, - в их числе был и Евстратий. Всех пленных христиан, в числе
пятидесяти, половцы продали в рабство в город Корсунь одному еврею. Еврей
принуждал их отречься от Христа, угрожая иначе уморить их голодом.
Ободряемые Евстратием, христиане отказались и один за другим, все умерли от
голода и жажды. Великий Постник, святой Евстратий пережил всех. Тогда на
двенадцатый день евреи схватили его и распяли на кресте.
       Острые и напряженные взаимоотношения. возникнувшие с евреями,
вызывают в Киевской Руси желание узнать прошлое евреев. И в Киеве
появляется первый в Средневековой Европе перевод одной истории еврейского
народа.
       Московская Русь сторонилась евреев и в ней евреев почти не было.
Неохотно она пускала к себе на время и еврейских купцов, приезжавших из
Европы, Крыма и Золотой Орды и Казанского ханства.
       Больше всего евреев жило в Новгороде, имевшем обширные торговые
связи с Западом. И эта связь с евреями позже дорого обошлась не только
Новгороду, но и всей Московской Руси.
       При Иване III, создателе Московского национального государства, в
Новгороде возникает ересь стригольников или жидовствующих, которая затем
получает широкое развитие во всей Московской Руси.
       Одно время в Москве жидовствующих было столько, что некоторым
современникам Ивана III казалось, что православию на Руси пришел конец.
       Ересь жидовствующих продолжалась и при сыне Ивана III, Василии. В
книге Г. Федотова "Святой Филипп, митрополит Московский", мы читаем:
       "В сущности, все внутренние события, вся борьба партий и идей,
заполняющих собой Васильево княжение, выражалось в борьбе вокруг церковных
вопросов. Доживала еще ересь жидовствующих, недобитых казнями и
преследованиями времен Ивана III. Это странное движение, отголосок западных
реформационных брожений, в обеих своих формах - чистого иудаизма и
религиозного рационализма и вольнодумства - заразило, главным образом верхи
Московского общества и церкви. Оно имело своих приверженцев при дворе, в
семейство великокняжеском (Елена, невестка Ивана III) и даже на
митрополичьей кафедре".
       "Когда жидовство, - пишет Г. Федотов - оправившись от гонений,
начало снова поднимать голову, известный деятель той эпохи Иосиф
Волоколамский писал Василию III:
       "...Если ты, Государь, не позаботишься и не подвигнешься, чтобы
подавить их темное еретическое учение, то придется погибнуть от него всему
православному христианству".
       В Московской Руси хорошо были осведомлены о том, что в Польше евреям
сдали на откуп православные церкви, и что они пускают в церковь только тех,
кто внес им установленный сбор. Поэтому евреям, несмотря на поступавшие от
них просьбы, не разрешали приезжать на жительство в Московскую Ру