только что появившаяся книга этого же автора развенчивает
ложно понимаемый термин "интеллигенция" Башилов совершенно справедливо
доказывает в своей книге "Незаслуженная Слава", что интеллигент вовсе не
значит умный или образованный, что это не ученая степень и не аттестат
зрелости, а наименование, относящееся к революционно настроенной части
русского общества, стремившейся ломать существующее не имея плана и не зная
для чего производить эту ломку. Был дан лозунг: ломать! Все национальное,
все историческое, все традиционно русское!
       Сломали! Только, вместо постройки, на месте сломанного, нового
прекрасного обширного здания, как они мечтали, выросла вонючая куча
коммунизма. Вот почему вывод Башилова, что русские интеллигенты не творцы
русской культуры, а эти последние - слава и гордость России - не могут, не
должны именоваться позорной кличкой интеллигентов - совершенно правилен и
его книга разрушает распространенную ложь о русской интеллигенции.
                                                        Евгений Шильдкнехт.
                                                     "Знамя России". № 121.


---------------------------------------------------------------------------


                     "МИФ О РУССКОМ СВЕРХИМПЕРИАЛИЗМЕ"

       ...В "Мифе о Русском Сверхимпериализме" Башилов показывает, что
Россия ограничивалась стремлением достичь своих естественных границ. Когда
же русские люди, увлеченные успехом, (Шелехов, Баранов, Кусков и др.)
забирались дальше того, что было необходимо России, то наши Государи
останавливали их. Ярким тому примером может служить приведение Барановым
короля Гавайских островов в русское подданство и поднятие над его
владениями русского флага. Получив донесение, Император Александр I
ограничился посылкой королю золотой медали на аннинской ленте, а Баранову
приказал не вмешиваться в дела, связанные с международной политикой.
       На первый взгляд может показаться, что Император Александр I
пренебрег русскими интересами, отказавшись взять то, что само шло в руки.
Однако, серьезное изучение вопроса говорит другое. Гавайи отстоят от
ближайшей русской морской базы на 4000 морских миль. База, согласно морской
стратегии, распространяет свое влияние не дальше, как на 500 миль, и что же
делала бы Россия с этими островами, не имея возможности их защищать?
       Чрезвычайно интересна глава о "таинственном завещании Петра I и о
таинственном кавалере де Эон". Очевидно Башилов не имел в руках текста
"завещания", иначе он мог бы, путем анализа, доказать его явную под
ложность, но все же он пришел к такому же выводу и логическим путем.
       В книге Башилова есть очень сильные и глубокие места: "Захват Китая,
большинства Европы - это только начало победоносного шествия ЗАПАДНОГО
УЧЕНИЯ КОММУНИЗМА по окончательно переставшему быть христианским ЗАПАДНОМУ
МИРУ",
       "Некоторые из честных немецких мыслителей восприняли победу
большевизма над Германией, как справедливое возмездие за посылку
Людендорфом главарей большевизма в Россию".
       Около половины книги уделено интереснейшему описанию открытий земель
и островов в Тихом океане, включая Аляску и форт Росс в Калифорнии. Башилов
уже доказал своими предыдущими трудами ("В моря и земли неведомые" и др.)
исключительное знакомство с этими местами и их историей.
       И в этой части книги, автор не отвлекается от основной своей темы:
Россия никогда не страдала империализмом, как другие страны. Это Башилов
блестяще доказывает цифрами, которые говорят, что если Россия за 360 лет
увеличила свою территорию в 47 раз, то за это время Голландия увеличила
свою в 49 раз, Германия в 57, Бельгия в 77, а Англия в 210. Кроме России,
все государства преследовали приобретение чужих территорий ради наживы, так
как ни Ост-Индия, ни Гавайи, ни Филиппины, ни Африканские земли не являются
для них естественными границами.
       Книга эта необходима каждому русскому в качестве справочника,
позволяющего опровергнуть все лживые уверения в русском империализме, а
также доказать, что советский действительный сверхимпериализм, ни в какой
мере, не является продолжением политики русских царей.
                                                        Евгений Шильдкнехт.



                               БОРИС БАШИЛОВ

                     МАСОНСТВО И РУССКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ




                           "Другие (бесы, более возвышенные в мыслях),
                           Сидели поодаль на уединенной горе.
                           Громко между собой беседуя
                           О Промысле, о предвидении, о воле, о судьбе.
                           Они определяли, что есть судьба, свобода воли,
                    предвидение,
                           И не могли наговориться, путаясь в сетях своих
                    умственных
                           построений.
                           Много они тогда наговорились о добре и зле,
                           О счастии, и конечном бедствии, о страсти
                           И об апатии, о славе, о позоре.
                           Все это было суемудрие и любомудрие ложное"!
                           Мильтон. "Потерянный рай". (Перевод прозой).


---------------------------------------------------------------------------


                                 ОГЛАВЛЕНИЕ


  I. РОССИЯ МОЖЕТ СВЕТИТЬ СОБСТВЕННЫМ СВЕТОМ
 II. РОЛЬ ГОГОЛЯ В РАЗВИТИИ РУССКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ
III. БОРЬБА СЛАВЯНОФИЛОВ ЗА ВОССТАНОВЛЕНИЕ РУССКИХ САМОБЫТНЫХ ТРАДИЦИЙ
 IV. ПОТОМКИ БРАТЬЕВ МИСТИЧЕСКОЙ ПЕТЛИ
  V. ОРДЕН РЫЦАРЕЙ ЗЛОГО ДОБРА

---------------------------------------------------------------------------

                 I. РОССИЯ МОЖЕТ СВЕТИТЬ СОБСТВЕННЫМ СВЕТОМ

                                     I

       "Многие думают, - пишет бывший французский масон Копен-Альбанселли,
- что страну можно покорить только силою оружия, это глубокая ошибка. Есть
раны гораздо более чувствительнее, чем те, которые проливают народную
кровь: это - раны, наносимые душе народной. Душа народа заключается в его
традициях, в его вековых преданиях; эти традиции являются истинными
источниками народной жизни". "Как ищут деревья своими корнями плодородную
почву, сплоченную из пластов давно упавших листьев, так и народ живет теми
духовными устоями, которые создались от доблести, геройства, стремлений,
страданий и надежд предшествовавших поколений. В этом заключается
живительная сила, которую исчезнувшие поколения выработали для поколений
грядущих..." "Поэтому, когда хотят убить душу народа, а, следовательно,
убить и самый народ, стоит только разомкнуть живущее поколение с прошлым,
т. е. изгладить из памяти народа его предания и заветы, внушить ему
презрение и ненависть к его старине, подобно тому, как достаточно подрубить
у дерева корни, дающие ему для питания растительный сок, чтобы умертвить
его".
       Тютчев писал однажды "о страшной загадке, в силу которой, столько
способностей и энергии, вложенных в нас, обречены судьбой никогда не выйти
наружу и не быть употребленными в интересах нашего собственного и чужого
счастья". Тайна этой страшной загадки состоит в том, что органическое
развитие русской Церкви, государственности и русской культуры было
насильственно прервано революцией Петра I, которому подсказали этот путь
масоны (см. гл. "Петр I и масоны" в кн. "Робеспьер на троне").
       Ибо Петр I, как злорадствует в "Социальных контрастах" Жан-Жак Руссо
"затеял сотворить из своих подданных немцев, англичан, когда надо было
начать с того, чтобы сделать русских; он навсегда воспрепятствовал своим
подданным стать тем, чем они могли быть, вбив им в головы то, чем они не
были. Так иной французский наставник ведет своего воспитанника к тому,
чтобы блистая в детстве, оставался потом навсегда ничем".
       Известный английский богослов Пальмер в письме к Хомякову предрекал
России трагическую судьбу в недалеком будущем: "...Наказания за
общественные преступления и грехи бывают общественные и личные.
Общественное наказание падает на нацию, общество или класс, или чин, или на
само учреждение, иногда скоро, иногда после долгого промежутка, поражая и
будущие поколения. Это общественное наказание часто падает, по-видимому, на
правителя и потомков, которые лично невинны, возможно ДАЖЕ НЕ СОЗНАЮТ ВИНУ
СВОИХ ПРЕДШЕСТВЕННИКОВ, как бы показывая различие между личными и
общественными актами и между личным и общественными вознаграждениями и
наказанием. Так в Англии вина тех Тюдоров, которые в XVI столетии
восставали против Бога и Его Церкви и вовлекли целую нацию своим
тираническим насилием в схизму и ересь, была наказана, позже в королях
другой фамилии, против которых восстал народ, как раньше короли восстали
против Бога: они были свергнуты и изгнаны, и один из них даже обезглавлен
через последующее развитие той же ереси, которую они сначала навязали
народу... Также во Франции честолюбие и гордость, с которой Людовик XIV вел
войну и наносил обиды Церкви, и безнравственность регента и Людовика XV
были наказаны в ближайшем поколении ужасами атеистической и смертоносной
революции, в которой были обезглавлены или умерщвлены с еще большими
мучениями невинный и добродетельный Людовик XVI, его королева, его сестра и
его сын".
       "...Правительства, - пишет Пальмер, - которые однажды пошли на
апостасию, не легко идут обратно; они идут к разрушению". Пойдет ли Россия
к немецкому материализму и в конце концов к утрате самого имени
христианства ... или произойдет православная реакция? - спрашивает Пальмер.
И возможна ли реакция? Хвост не может вести голову, а ГОЛОВА И ХРЕБЕТ У
РОССИИ - НЕМЕЦКИЙ. Православная Церковь привязана к немецкому принципу
светского верховенства, как хвост к хребту собаки. Хвост должен следовать
за головой. Индивиды, хотя бы они сами, или их отцы, согрешили, могут
покаяться, но история не знает примера нации, раз отступившей от более,
высокого религиозного положения к низшему, чтобы она восстановила сама себя
"СВОИМ ВНУТРЕННИМ УСИЛИЕМ ПОКАЯНИЯ" (Цитируется по тексту, приведенному в
"Патриарх Никон", М. Зызыкина, II, 327).
       Путь религиозного возрождения народа, отступившего в лице своих
правителей от религиозно-национальных традиций, как правильно указывает
Пальмер, очень труден. Религиозно-национальное возрождение возможно только
в случае - если представители церковной иерархии, или представители
духовной элиты страны, сумеют понять и правильно формулировать основную
задачу, без решения которой невозможно национальное возрождение, а
правители страны положат их идеи в основу управления государством.

                                     II

       Переломная эпоха, в которую правил Николай I, наложила на него
неизмеримо тяжелое бремя. Он правил, когда мировое масонство и руководящее
им мировое еврейство, окончательно утвердили свое господство в Америке и
Европе. Это была эпоха, в которую, по меткому выражению Гоголя, "диавол
выступил уже без маски в мир". "Когда "мир был в дороге, а не у пристани,
даже и не на ночлеге, не на временной станции, или отдыхе".
       В это время "на развалинах старого мира", села тревожная юность. В
России это тревожное, родившееся во время наполеоновских войн, поколение
избрало своими руководителями не Николая I, Пушкина, Гоголя, славянофилов,
а духовных отпрысков русского вольтерьянства и масонства, декабристов, и
своим путем - путь дальнейшего подражания Европе.
       Николай I избрал более трудный путь: он решил восстановить
Самодержавие в России и отказаться от традиций Петровской революции.
"Вопрос еще, - сказал он однажды, - хорошо ли сделал Петр I, что отменил
некоторые русские благочестивые обычаи. Не придется ли их восстановить?"
Прежде всего необходимо было восстановить монархию. "За время от Петра I до
Николая I у нас не было монархии. Если мы под монархией будем понимать,
прежде всего, арбитраж во всяких внутринациональных трениях, - то мы
согласимся с тем, что императрицы, попадавшие на трон на гвардейских
штыках, никакими арбитрами быть не могли и основных функций монархии
выполнять были не в состоянии. С русской точки зрения Екатерина II была
чужеземной авантюристкой, пролезшей на трон путем муже и цареубийства. Ей
оставалось идти по течению этих штыков, дабы они не обратились против нее
самой. Русские цари и в особенности царицы, от Петра I до Николая I
включительно, были пленниками вооруженного шляхетства, и они не могли не
делать того, что им это шляхетство приказывало" (И. Солоневич. Сборник
статей. Шанхай 1942 год, стр. 48).
       Ключевский называет этот период "дворяновластием". Известный
монархический теоретик Л. Тихомиров пишет про этот период в своем труде
"Монархическая государственность": "Нельзя обвинять монархию за то, что
было сделано во время ее небытия".
       Николай I обладал ясным, трезвым умом, выдающейся энергией. Он был
глубоко религиозный, высоко благородный человек, выше всего на свете
ставивший благоденствие России. Французский дипломат, живший в Петербурге
писал, что "нельзя отрицать, что Николай обладал выдающимися чертами
характера и питает лучшие намерения. В нем чувствуется справедливое сердце,
благородная и возвышенная душа. Его пристрастие к справедливости и верность
данному слову общеизвестны". Когда маркиз де Кюстин сказал Николаю Первому:

       - Государь, Вы останавливаете Россию на пути подражательства и Вы ее
возвращаете ей самой.
       Николай I ответил ему:
       - Я люблю мою страну и я думаю, что я ее понял; я вас уверяю, что
когда мне опостылевает вся суета наших дней, я стараюсь забыть о всей
остальной Европе, чтобы погрузиться во внутренний мир России".
       - Чтобы вдохновиться из Вашего источника?
       - Вот именно. Никто не более русский в сердце своем, чем я.
       Николай I, действительно, вместе с Пушкиным и Гоголем, был по духу,
одним из наиболее русских людей своей эпохи.
       Идеалом русского правителя для Николая I был не Петр I, не Екатерина
II, не оба эти "великие правители", а самый христианский правитель
Средневековой Руси, Владимир Мономах. Христианскую настроенность Николая I
ярко показывает резолюция, которую он наложил на отчете министерства
иностранных дел, составленном к 25-летию его царствования, перед тем, как
передать отчет Наследнику: "Дай Бог, чтобы мне удалось тебе сдать Россию
такою, какою я стремился ее оставить, сильной, самостоятельной и
добродеющей: нам - добро, НИКОМУ - ЗЛО".
       Николай I не был ни тупым доктринером, ни реакционером, как
изображают его обыкновенно представители интеллигенции и исполнявшие их
политические заказы историки. Он искренне стремился к проведению широких
преобразований, которые Пушкин определял, как "организацию контрреволюции
революции Петра" (см. Б. Башилов. Враг масонов № I, стр. 100-101).
       "Меня очень мало знают, - сказал Николай I маркизу де Кюстин, -
когда упрекают в моем честолюбии; не имея малейшего желания расширять нашу
территорию, я хотел бы еще больше сплотить вокруг себя народы всей России.
И лишь исключительно над нищетою и варварством я хотел бы одержать победы:
улучшать жизненные условия русских гораздо достойнее, чем расширяться".

                                    III

       Россия Петербургского периода являет собой отступление от народного
идеала христианского государства - Святой Руси. Несоответствие социальной
структуры крепостнической России идеалам Православия понимал Николай I,
понимали это несоответствие и Гоголь, славянофилы Хомяков, К. Аксаков и ряд
других выдающихся людей Николаевской эпохи.
       "Христианин может быть рабом, - писал Хомяков, - но не может быть
рабовладельцем". К. Аксаков писал в записке о "Внутреннем состоянии
России": "Современное состояние России представляет внутренний разлад,
прикрываемый бессовестной ложью". Гоголь писал: "Лучше ли мы других
народов, ближе ли по жизни к Христу, чем они?" и отвечал: "Нисколько не
лучше, а в жизни еще неустроеннее и беспорядочнее всех. Хуже мы всех".
"Вот, что мы должны твердить всегда себе. Если бы я рассказал все, что я
знаю, тогда помутились бы мысли ваши и вы подумали о том, куда бежать из
России".
       Крепостная действительность способна была ужаснуть всякого,
действительно нравственного человека, своим жутким несоответствием между
истинами проповедуемыми Православием и реальными отношениями
существовавшими между "христианами" помещиками и христианами же
крепостными. Большинство помещиков исповедовало христианство, по меткому
выражению Лескова, "лишь одними устами, а сердцем отстояло далече", не было
среди них того духа, "который приличествует обществу, носящему имя Христа".

       Николай I считал крепостное право институтом совершенно не
христианским. Он "в разговоре с Пушкиным, по рассказу Смирновой, упрекал
Бориса Годунова за прикрепление крестьян к земле, и Лейбница за то, что
совещаясь с Петром Великим относительно "Табеля о рангах", немецкий ученый
не указал ему на несправедливость крепостного права" (Кони. На жизненном
пути).
       В 1847 году он заявил смоленским помещикам: "...но я не понимаю,
каким образом человек сделался вещью. Я не могу себе представить иначе, как
хитростью и обманом с одной стороны и невежеством - с другой". "Этому нужно
положить конец".
       И. Бунаков-Фондаминский, раскаявшийся после революции
эсер-террорист, принявший православие еврей, в статье опубликованной в
"Сов. Записках" (XVIII) пишет: "Как и его старший брат, Николай I не любил
дворян. Дворяне убили его отца. Дворяне подняли восстание в день его
восшествия на престол. Кроме того, не все в крепостных отношениях между
дворянами и крестьянами укладывалось в его государственное понимание...
Крестьянское рабство в государственном сознании Николая I никак не
укладывалось". "Киселев (помощник Николая I) в своей земельной политике
продолжил вековую традицию Российских Императоров" и Московских Царей. В
борьбе за землю между беднотой и богатеями и те, и другие ВСЕГДА СТОЯЛИ ЗА
БЕДНОТУ". "Все работы велись в строгой тайне, о существовании некоторых
комитетов никто не знал... По существу это был постоянный военный совет по
борьбе с крепостным правом... Вражеская крепость должна быть взятой тихой
сапой... без кровопролитий". Таковы утверждения бывшего заклятого врага
Самодержавия.
       "Они знают, - сказал Николай I, объясняя причину любви к нему
широких слоев крепостного крестьянства, выражения которой он видел всякий
раз, когда путешествовал по России, - что не имеют другого защитника кроме
меня".
       Николай I провел большинство черновой работы по подготовке отмены
крепостного права. Проживи он несколько лет больше - крепостное право
отменил бы он сам. Этого не надо никогда забывать. "Он провел огромную
подготовительную работу, значимость которой начинают понимать и все больше
оценивать специалисты, каждый в своей области", - пишет проф. К. Зайцев в
журнале "Согласие" (Лос-Анжелес, № 44). Через Канкрина он упорядочил
финансы. Через Сперанского создал "Свод Законов." Через Киселева он
построил систему управления государственных крестьян. Это все были леса,
для сооружения нового здания, вернее для капитального ремонта старого
здания, на началах ликвидации крепостничества". В том, что он не смог
оставить Наследнику Россию такой, какой хотел, виноват не столько он,
сколько окружавшие его и современное ему общество, про которое он имел
право сказать тоже, что сказал про современное ему общество Николай II:
"Кругом измена, трусость и обман".
       Известный судебный деятель Кони, недолюбливавший Николая I, как и
многие представители русской интеллигенции и русского либерализма, тем не
менее пишет в "На жизненном пути", что "Освобождение крестьян было, как
известно, искренним желанием Николая I". Но "Бюрократическая и
законодательная рутина, опиравшаяся на УПОРНУЮ НЕПОДВИЖНОСТЬ ОБЩЕСТВА и на
страхи, создаваемые "пугливым воображением", ставили постоянные препятствия
для