химандрита Фотия. Когда прочтешь, что писал
Мережковский по адресу Фотия, Александра I и Николая I,  всех членов
Императорской фамилии, то проникаешься глубоким отвращением к омерзительной
душонке этого искателя "истинного христианства". Мережковский является
духовным потомком тех, кто цинично клеветал на архимандрита Фотия при
жизни.
       Беспристрастное исследование действий архимандрита Фотия создает
перед нами совсем иной образ, чем тот, который рисует нам в своих
"исторических" романах Мережковский. Познакомившись с Фотием, князь А. И.
Голицын в письме к княгине Орловой называет Фотия "человеком необычайным",
но когда попытка Голицына приручить Фотия не удалась, он "изменяет" о нем
свое мнение.
       Архимандрит Фотий - честный православный монах, понимавший гибельные
последствия работы масонов, "Библейского общества", всевозможных тайных
обществ и плодившихся новых религиозных сект.
       Какие признаки религиозного ханжества и лицемерия можно найти в
следующих сказанных архимандритом Фотием Александру I словах:
       "Враги церкви святой и царства весьма усиливаются, зловерие,
соблазны явно и с дерзостью себя открывают, хотят сотворить тайные злые
общества, вред велик святой церкви и царству, но они не успеют, бояться их
нечего, надобно дерзость врагов тайных и явных внутри самой столицы в
успехах немедленно остановить".
       Разве эта характеристика религиозного и политического положения в
Империи не была трезвой и точной характеристикой создавшегося в это время
положения? Александр I понял это, еще несколько раз призывал Фотия для
бесед.
       Архимандрит Фотий всячески старался заставить князя Голицына,
бывшего министром духовных дел, отказаться от его губительной политики по
отношению к православию.
       23 апреля 1824 года, за год до восстания декабристов, он говорил,
например, Голицыну:
       "Умоляю тебя, Господа ради, останови ты книги, кои в течении твоего
министерства изданы против церкви, власти царской и всякой святыни, в коих
ясно возвещается революция, или доложи ты помазаннику Божию". Во время
следующей встречи с кн. Голицыным, на просьбу Голицына благословить его,
Фотий ответил:
       "В книге "Таинство Креста" под надзором твоим, напечатано:
духовенство есть зверь, т.е. Антихристов помощник, а, я, Фотий, из числа
духовенства, иерей Божий, то благословлять тебя не хочу, да и тебе не нужно
то".
       "Неужели за сие одно?"
       "И за покровительство сект, лжепророков, и за участие в возмущении
против церкви с Госпером",
       Спрашивается, кто ведет себя более принципиально и последовательно,
кн. Голицын или Фотий? И в чем тут можно усмотреть лицемерие со стороны
Фотия?
       В отправленном Императору Александру I письме архимандрит Фотий
предупреждает его о готовящейся революции:
       "В наше время о многих книгах сказуется и многими обществами и
частными людьми возвещается о какой-то новой религии, якобы
предустановленной до последних времен. Сия новая религия, проповедуемая в
разных видах, то под видом нового света (нового стола), то нового учения,
то пришествия Христа в Духе, то соединения церквей (намек на идею
Александра I о желательности соединения церквей и сект), то под видом
какого-то обновления и якобы Христова тысячелетнего царствования, то под
видом так называемой новой истины, есть отступление от веры Божией,
Апостольской, отеческой, вера в грядущего Антихриста, двигающая революцией,
жаждущая кровопролития, исполненная духа сатанина. Ложные пророки ее и
апостолы Юнг-Штиллинг, Эккартсгаузен, Тион, Бем, Лабзин, Фесслер,
методисты, иригутеры".
       Послание Фотий заканчивает призывом к Александру встать на защиту
православия и действовать так, чтобы рассеялись "враги Бога отцов наших и
да исчезнут со всеми ложными учениями от лица земли нашея".
       III
       Вечером 17 апреля 1824 года Александр I долго беседовал с
митрополитом Серафимом. Через три дня, по совету митрополита Серафима
Александр встретился с архимандритом Фотием в присутствии митрополита
Серафима. Митрополит Серафим говорил о сильном размахе деятельности тайных
обществ и о подготовке ими государственного переворота. Александр попросил
архимандрита Фотия представить свои соображения, как по его мнению надо
действовать, чтобы предотвратить готовящийся переворот.
       Вскоре в доме графини Орловой Фотий предал князя Голицына анафеме.
Узнав об этом, митрополит Серафим сказал Фотию:
       "Вот ему должная плата. Что сделано, того уже переделать нельзя.
Потерпи, чадо, если оскорбится царь на тебя, а добро будет от всего,
ежедневно..."
       29 апреля Фотий подал Александру I письменный ответ на заданные ему
во время последнего свидания вопросы:
       "На вопрос твой, как бы остановить революцию, молимся Господу Богу и
вот что открыто, только делать немедленно. Способ исполнить весь план тихо
и счастливо таков:
1. Министерство духовных дел уничтожить, а другие два отнять у известной
тебе
    особы;
2. "Библейское общество" уничтожить, под предлогом, что уж много напечатали

    библий и они теперь не нужны;
3. Синоду быть по-прежнему и надзирать при случаях за просвещением, не
бывает
    чего противного власти и вере;
4. Кошелева отдалить, Госпера выгнать, Фесслера выгнать и методистов
выгнать
    хотя главных".
       7 мая Фотий отправил Императору новое послание, в котором призывал
решительно бороться с врагами православия и трона. Александр I послушался и
исполнил советы Фотия - 15 мая 1824 года министерство духовных дел было
закрыто.
       15 мая 1824 года князь Голицын был уволен от должности министра
духовных дел и народного просвещения и председателя "Библейского общества".
Председателем "Библейского общества" временно был назначен Митрополит
Серафим.  Фесслер, духовный наставник масона Сперанского и Госпер, автор
книги "Geist des Lebens" были высланы из России.
       Некоторые историки масонства указывают, что закрытие всех масонских
тайных обществ и закрытие "Библейского общества" связано с указанными выше
выступлениями архимандрита Фотия.

                                   * * *
       "Порадуйся, старче преподобный, - писал Фотий своему знакомому
архимандриту в Москву, - нечестие пресеклось, армия богохульная диавола
паде, ересей и расколов язык онемел. Министр нам Един Господь наш Иисус
Христос во славу Бога. Аминь! Молюсь об Аракчееве. Он явился раб Божий со
Св. Церковь и веру, яко Георгий Победоносец".
       Чтоб парализовать идейное влияние Фотия, надо было его оклеветать в
глазах общества. С Фотием поступили так же, как поступили и с его
единомышленниками гр. Аракчеевым и гр. Ростопчиным. Он тоже был оклеветан.


1.     С. Платонов. Лекции по русской истории. Петроград 1915 г., стр. 652.

2.     С. Платонов. Лекции по русской истории. Петроград 1915 г.
3.     Ю. Офросимов. "Лагарп". "Новое русское слово".
4.     С. Платонов. Лекции по русской истории. Петроград 1915 г., стр. 655.

5.     С. Платонов. Лекции по русской истории. Петроград 1915 г., стр. 659.

6.     Л. Е. Ковалевский. Исторический путь России. Стр. 63, Париж. Изд.
пятое.
7.     С. Г. Пушкарев. Россия в XIX веке. Из-во им. Чехова.
8.     Т. О. Соколовская. Масонство в его прошлом и настоящем. Том II, стр.
154.
9.     Т. О. Соколовская. Масонство в его прошлом и настоящем. Том II, стр.
154.
10.   А. Н. Пыпин. Русское масонство XVIII и первой четверти XIX в.". стр.
381-383.
11.   А. Н. Пыпин. Русское масонство XVIII и первой четверти XIX в.". стр.
383-384.
12.   П. Знаменский. Руководство к Церковной Истории. Казань. 1886 г.
13.   А. Н. Пыпин. Общественное движение в России при Александре I, стр.
309.
14.   Л. Тихомиров. Монархическая государственность. Том III, стр. 163.
15.   В. Иванов. От Петра I до наших дней.
16.   Миф о мнимом завещании Петра I разоблачается в книге Б. Башилова "Миф
о
        русском сверх-империализме".
17.   Когда Наполеон был побежден, этот замысел мирового масонства и нашел
свое
        осуществление в заговоре декабристов.
18.   Отечественная война и русское общество. Том П, стр. 11.
19.   см. Г. Струве. Письмо современницы о Бородинском сражении и сдаче
Москвы.
        (Новое русское слово).
20.   Т. Сократова. Наполеон в России.
21.   Отечественная война и русское общество, Том IV, стр. 169.
22.   Масонство в его прошлом и настоящем. Том II, стр. 194-195.
23.   Масонство в его прошлом и настоящем. Том II, стр. 194-195.
24.   Тыркова-Вильямс. Жизнь Пушкина. Т. I, стр. 181
25.   Керсновский. История русской армии, стр. 258.
26.   С. Платонов. Учебник русской истории.
27.   Керсновский. История русской армии, стр. 280-281.
28.   С. Платонов. Учебник русской истории.
29.   Керсновский. История русской армии.
30.   Керсновский. История русской армии.
31.   Керсновский. История русской армии.
32.   Керсновский. История русской армии.
33.   В. В. Зеньковский. История русской философии. Том I, стр. 141.
Правильность
        утверждений В. Зеньковского может проверить всякий, прочитав
следующие
        книги: 1) С. Мельгунов. Дела и люди Александровского времени. 2)
Пыпин.
        Общественное движение.
34.   Г. Федотов. "И есть и будет", стр. 11.
35.   Проф. Зызыкин. Тайны Императора Александра I. стр. 139. 75
36.   А. И. Кошелев. Записки. 1889 г. стр. 7.
37.   В. Зеньковский. История русской философии. Том I. стр. 146.
Примечание:
        Другие исследователи утверждают, что Прокопович-Антонский был
масоном.
38.   Л. Знаменский. Руководство к русской церковной истории. Казань. 1886
г.
39.   П. Н. Богданович. Аракчеев.
40.   П. Н. Богданович. Аракчеев.



                                 Б. БАШИЛОВ
                         НЕПОНЯТЫЙ ПРЕДВОЗВЕСТИТЕЛЬ
       ПУШКИН КАК ОСНОВОПОЛОЖНИК РУССКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО
                               МИРОСОЗЕРЦАНИЯ



                                 ОГЛАВЛЕНИЕ

      I.     РОССИЯ МОЖЕТ СВЕТИТЬ СОБСТВЕННЫМ СВЕТОМ
       II.    НЕПОНЯТЫЙ ПРЕДВОЗВЕСТИТЕЛЬ
       III.   ПУШКИН, КАК ВОССТАНОВИТЕЛЬ ГАРМОНИЧЕСКОГО ОБЛИКА РУССКОГО
               ЧЕЛОВЕКА ДОПЕТРОВСКОЙ РУСИ
       IV.   ДУХОВНЫЙ ПУТЬ ПУШКИНА
       V.    ВЕЛИЧАЙШИЙ РУССКИЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ МЫСЛИТЕЛЬ XIX СТОЛЕТИЯ
       VI.   ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИТОГИ ЦАРСТВОВАНИЯ  АЛЕКСАНДРА I


                 I. РОССИЯ МОЖЕТ СВЕТИТЬ СОБСТВЕННЫМ СВЕТОМ

       Вместе с новой мощной волной европейских идей, проникнувших в Россию
после Отечественной войны, увеличивается и отрицание их.
       В "Пантеоне славных российских мужей" подчеркивалась идея, что
"высокая мораль французской философии была первой причиной
двадцатипятилетнего во всем мире кровопролития".
       И это не единичные высказывания подобного рода против духовного
подражания Европе, которые можно встретить в русской печати, издававшейся
после Отечественной войны. И если еще в 1823 году П. Вяземский пишет
Жуковскому, что в своих трудах он намеревается "разливать по России свет
европейский", то в эти же годы крепнет и противоположное настроение, что
Россия может светить собственным светом.
       Несмотря на идейную зависимость от масонства и вольтерьянства, даже
во взглядах и в творчестве членов кружка Любомудрия, проявляются и новые
черты. Увлекаясь немецкой философией любомудры не увлекаются уже столь
слепо Европой. В творчество одного из виднейших любомудров кн. Одоевского,
мы находим уже резкую критику европейской культуры. А всесторонняя критика
русской культуры со временем приводит отдельных любомудров и других
представителей образованного общества к пониманию, что европейская культура
не является готовым образцом культуры для всех других народов. Среди членов
кружка любомудров и других выдающихся людей Александровской эпохи,
зарождается сомнение в качестве  европейского  света. Все чаще и чаще
задумываются они над вопросом, а нельзя ли России освещаться собственным
светом.
       Появившаяся в эти годы раздумий и сомнений "История Государства
Российского" Карамзина укрепляет и усиливает сомнения в пригодности
принципов европейской культуры для всех народов. "История Государства
Российского "вернула русскому народу его тяжелое, но славное прошлое,
которое игнорировалось с времен Петра". "Все, даже светские женщины, -
писал Пушкин, - бросились читать историю своего отечества, дотоле им
неизвестную. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка
Колумбом".
       Пушкин сообщает, что "Молодым якобинцам" очень пришлась не по душе
История Карамзина. И "молодые якобинцы" весьма негодовали на Карамзина за
его "размышления в пользу самодержавия".
       Развивавшееся в Александровскую эпоху национальное направление
вовлекало в свою орбиту даже некоторых масонов. И в Александровскую эпоху
не все масоны были идейными врагами русской монархии и православия. Как и в
эпоху Елизаветы, Екатерины и Павла, состав масонов очень различен по
характеру своих политических убеждений и по своему отношению к православию.

       "Масонские ложи, - пишет Иванов, - отражали самые различные
направления. В числе масонов были темные мистики и суровые пиетисты, как
школа старых масонов и их учеников, озлобленные обскуранты, образчиком
которых может служить Голенищев-Кутузов, и люди молодого либерального
направления, склонные к филантропии, но не к пиетизму, смеявшиеся над
обскурантами и искавшие интереса политического". (1)
       О генерале Инзове, под начальством которого находился Пушкин в
Кишиневе, Митрополит Анастасий в книге "Пушкин и его отношение к религии и
православной церкви", замечает: "Будучи старым масоном, последний в то же
время был и преданным сыном православной церкви: в Александровскую эпоху то
и другое иногда легко уживалось вместе".
       Таким формальным масоном был в частности министр Народного
просвещения граф Разумовский, который обратил внимание на то, что во всех
тогда существовавших средних учебных заведениях Закон Божий вовсе не
преподавался и ученики оставались без всякого внушения им правил и основ
религии. Обратил граф Разумовский внимание и на то, что домашнее
образование находилось с руках учителей-иностранцев.
       "В отечестве нашем, - писал граф Разумовский в своем докладе
Александру I, - далеко простерло корни свои воспитание иноземцами
сообщаемое. Дворянство, подпора государства, возрастает нередко под
надзором людей, одною рукою собственной корыстью занятых, презирающих все
не иностранное, не имеющих ни чистых правил нравственности, ни познаний".
Граф Разумовский указывал, что "следуя дворянству и другие сословия готовят
медленную пагубу обществу воспитанием детей своих в руках у иностранцев".
       Александр I передал доклад министра Народного просвещения в Комитет
министров на рассмотрение, но последний нашел взгляды гр. Разумовского
ошибочными. Но Александр I все же одобрил предложенные гр. Разумовским
меры.
       ...Политическое вольнодумство раздражало и тревожило Карамзина. 18
апреля 1819 года он писал Дмитриеву по поводу политических убийств и общего
революционного брожения в Европе: "Хотят уронить троны, чтобы на их места
навалить журналов, думая, что журналисты могут править светом". В этой
иронии звучала горькая мудрость историка, которому довелось быть свидетелем
революционного буйства парижской черни.
       ...В письме к Вяземскому 12 августа 1818 года Карамзин определенно
высказывается против конституции: "Россия не Англия, даже и не Царство
Польское: имеет свою государственную судьбу великую, удивительную и скорее
может упасть, нежели еще более возвыситься. Самодержавие есть душа, жизнь
ее, как республиканское правительство было жизнью Рима. Эксперименты не
годятся в таком случае. Впрочем не мешаю другим мыслить иначе... Для меня,
старика, приятнее идти в комедию, нежели в залу Национального Собрания, или
в камеру депутатов, хотя я в душе республиканец и таким умру".

                                   * * *
       В эти же годы, в конце наполнения бурными событиями царствования
Александра I, оформляются основы мудрого миросозерцания Пушкина, уже вполне
национального по своему духу.

                       II. НЕПОНЯТЫЙ ПРЕДВОЗВЕСТИТЕЛЬ

       В 1937 году, в столетие со дня смерти Пушкина, русские масоны
утверждали, что Пушкин был пророком масонских идей и стремлений. Это ничто
иное, как очередной миф, один из бесчисленных мифов, созданных русскими
масонами и духовными их потомками русскими интеллигентами.
       Уже в 1825 году, во время жизни в селе Михайловском, накануне
восстания декабристов у Пушкина складываются основные черты его мудрого
политического миросозерцания, которое заставляет причислить Пушкина к самым
выдающимся русским политическим мыслителям того времени.
       "Гениальные люди, - пишет Митрополит Анастасий в "Беседах с
собственным сердцем", - являются обыкновенно фокусом, в котором
сосредотачивается творческая энергия за целую эпоху: не удивительно
поэтому, что они сами обозначают эпоху в жизни человечества". Это суждение
вполне применимо к Пушкину с той только разницей, что Пушкин явился
фокусом, в котором выразилось национальное мировоззрение предшествующих
эпох русской истории.
       В Пушкине впервые после совершенной Петром I революции раскрылась
душа России, все духовное своеобразие русского народа. Пушкин - это
свидетельство, каким бы должен быть русский человек, если бы он прожил
больше, и силой своего светлого гения оформил бы душу образованных русских
людей на русский образец, если бы Россия пошла пушкинским путем, а не путем
Радищева, гибельным путем русской интеллигенции, этих духовных ублюдков ни
европейцев, ни русских, "стрюцких", как их презрительно называл
Достоевский.
       "Пушкин, - пишет Достоевский, - как раз приходит в самом начале
правильного самосознания нашего, едва лишь начавшегося и зародившегося в
обществе нашем после целого столетия с Петровской реформы, и появление его
сильно способствует освещению темной дороги нашей новым направляющим
светом. В этом то смысле Пушкин есть пророчество и указание". (2)
       "...В Пушкине родились все течения русской мысли и жизни, он
поставил проблему России, и уже самой постановкой вопроса предопределил
способы его разрешения". (3)
       Аполлон Григорьев - критик значительно более глубокий, чем В.
Белинский, утверждает, что "Пушкин - это наше все". Он "...представитель
всего нашего душевного, особенного, такого, что остается нашим душевным,
особенным, после всех столкновений с чужим, с другими мирами".
       Но раскройте любую из так называемых "Историй русской общественной
мысли". Напрасно вы будете искать там имя Пушкина. Это вполне понятно
потому что, то что до сих пор выдавалось за историю русской мысли, являются
на самом деле историей не русских идей, или, если хотите еще точные,
историей политических заблуждений и политического обезьянничества
радикальной части русского общества. В этих историях под микроскопом
любовно и тщательно исследуются все мысли "таких гигантов политической
мысли", как Добролюбова, Ткачева, Лаврова, но Пушкина в оных историях нет.
       История русской общественной мысли в синодик своих святых зачисляла
только тех, кто честно выполнял задачу разрушения России, кто судил об
исторических судьбах России, о внутренней и внешней политике ее
правительства с "безответственной позиции угнетенного раба", в уме которого
никогда не ночевала мысль о том, что всякий член нации несет
ответственность за судьбы своей родины.
       Писаревы, Ткачевы - все, кто зачислен в "русские мыслители" -
никогда не обладали государственным сознанием, никогда не умели занять
патриотическую позицию, при которой, находясь в оппозиции правительству,
они не переходили бы ту черту, за которой начиналась оппозиция к России или
отбывание натуральной повинности по разрушению своей страны.
       Негласная цензура революционных кругов, всегда по своей суровости на
много превосходившая цензуру официальную, так запугала пушкиноведов, что
они, боясь обвинения в реакционност