а и из каких именно корней выросло
наше настоящее, - выросло крушение Исторической России.
       Книги Бор. Башилова интересны и значительны тем, что в них
приводится обширный богатый, наглядный и, главное, документальный материал,
с которым нельзя не считаться и которым нельзя пренебречь при объективном
анализе последних двух столетий, но который обычно замалчивается так
называемыми "прогрессивными" обозревателями.
       В реферируемой книге мы видим длинный ряд ссылок на самые
разнообразные источники - литературные и исторические. Эти ссылки и цитаты
дают читателю возможность познакомиться с теми областями нашей исторической
жизни, о которых в учебниках не говорят, но которые под прикрытием внешних
событий очень часто играли, как и теперь играют, решающую роль.
       Мы позволили себе остановиться на эпохе Александра I главным образом
потому, чтобы побудить русского читателя поближе познакомиться с историей
Родной Земли. Ибо никак нельзя ни делать выводы из настоящего, ни строить
планы на будущее, не зная прошлого, - все связано в жизни и неизбежно одно
вытекает из другого. Часто приходится читать мечтательные проекты о
Грядущей России - в отрыве от ее прошлого. И получается постройка на песке,
заведомо негодная.

                                                           М. М. Спасовский
                                                      "Россия" (Нью-Йорк).
---------------------------------------------------------------------------

                            ЦАРЬ ПРАВДЫ И МИЛОСТИ

       (Из рецензии М. Спасовского на книги Б. Башилова "Рыцарь Времен
Протекших" и Н. Потоцкого "Император Павел I")
       Обе эти книги интересны, но их сравнивать нельзя, - они написаны в
разных плоскостях. Н. Потоцкий повествует, Бор. Башилов анализирует. Н.
Потоцкого интересует внешняя сторона жизни, хроника событий и он эту
хронику преподносит читателю мастерски, очень аккуратно, добросовестно и
обстоятельно. Бор. Башилов касается этой хроники лишь попутно, поскольку
она помогает ему раскрывать главную поставленную им задачу: - кто и почему
именно чернили память Павла I-го, - кто и за что именно убили Его?
       Как видит читатель, авторы подходят к личности Императора с разных
сторон, но оба они исходят из одной мысли - опровергнуть клевету,
возведенную я до сих пор возводимую на Государя Павла Петровича, смыть с
Его личности всю погань злостных измышлений и документально доказать и
подтвердить, что Павел I не был ни тираном, ни сумасшедшим, а
глубоко-верующим, вдумчивым и, главное, народным Царем, для которого
утверждение блага всего народа было неизмеримо выше узких интересов
привилегированных аристократических кругов Петербурга и Москвы.
       Но к решению поставленной задачи Н. Потоцкий подходит в своем
раскрытии закулисных придворных интриг, главными мастерами которых были
некоторые английские круги, масонство и высшее русское дворянство.
       Об Императоре Павле Петровиче написано очень много книг. Все их
оценивать можно только с точки зрения их исторической обоснованности и с
точки зрения государственного значения реформ Павла. В этом отношении труд
Бор. Башилова глубже и шире по содержанию, но суше по изложению чем
повествовательно написанная книга Н. Потоцкого. И если спросить, какая из
книг этих авторов лучше, ответить можно одно: - лишь обе взятые, эти книги
дадут более или менее законченную картину жизни, деятельности и судьбы
трагически погибшего Императора, - дадут картину обоснованную, без тени
отсебятины. И настолько обоснованную, что ее или нужно принять полностью
или тупо отвергнуть в целом, ибо опровергнуть что-либо написанное в этих
книгах невозможно.
       В этом смысле обе книги представляют собою несомненно важный вклад в
дело освещения личности Императора Павла Петровича. Единственно, что можно
было бы поставить в некоторый упрек обоим авторам это то, что ни один из
них не охватил жизнь и работу Императора в исчерпывающем объеме, но
требовать это в условиях пребывания в эмиграции нельзя. То, что сделано
авторами в этих условиях, сделано хорошо.
                                         "Русское Воскресенье" №97 (Париж).



                               БОРИС БАШИЛОВ
                              РУССКАЯ ЕВРОПИЯ
                      к началу царствования Николая I

 РЕЛИГИОЗНЫЕ, ПОЛИТИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ 125-ЛЕТНЕЙ ЕВРОПЕИЗАЦИИ
                                   РОССИИ




                                      I

       Историки, выполнявшие идейные заказы Ордена Русской Интеллигенции,
изображали и до сих пор изображают дело так, что будто бы Император Николай
I, коронованный деспот и тиран, привел Россию на край гибели. Подобное
утверждение, является бесстыдной масоно-интеллигентской ложью. Россию на
край гибели привел не Николай I, один из наиболее оклеветанных русских
царей. Уже в начале царствования Николая I, Россия, вернее былые остатки
национальной Руси, находилась в чрезвычайно катастрофическом положении в
результате европеизации ее в течение 125 лет.
       Неизмеримо тяжелое наследство принял на свои плечи после подавления
восстания декабристов и запрещения масонства, не стремившийся никогда к
власти Император Николай I. Ему пришлось расплачиваться за всё политические
грехи Петра I и всех его преемников. Стоит только вспомнить какое
политическое наследство получил он от своего старшего брата Имп. Александра
I.
       М. С. Спасовский очень верно подчеркивает в своей рецензии на мою
книгу "Александр I и его время", что "Эпоха Императора Александра I в
Петербургском периоде Русской истории занимает в своем роде единственное и
по своим последствиям исключительное положение. До сих пор эта эпоха
остается как бы неразгаданной, горячо спорной и не ясной. В ней
переплетается много противоречивых моментов, дисгармонирующих,
расслаивающих эту эпоху такими событиями, которые внешне никак не
укладываются в связь между собою и как бы опрокидывают друг друга.
       В Александре I мы имеем личность, в которой борются противоречивые
влияния и настроения трагического порядка. И именно на этой канве
вышиваются узоры самого разнообразного характера. И нет прямой возможности
установить твердо - где же и в чем истина? Одно только можно установить
твердо, - эпоха Александра I утвердила в русском обществе, главным образом
Петербурга, начала тех течений общественной, и политической мысли, которые
в конечном итоге привели Россию к 1917 году".
       Император Николай I, все свое царствование активно боролся с
трагическим наследием прошлого, вел непрерывно борьбу с пришедшим на смену
запрещенному масонству Орденом Русской Интеллигенции, непрестанно вел
подготовку к отмене крепостного права. И не он, один, виноват в том, что
ему не удалось осуществить задуманный в начале царствования "проект новой
организации контрреволюции революции Петра" (А. С. Пушкин. Письмо кн. П.
Вяземскому в марте 1830 года). В первую очередь в этом виновато высшее
русское общество отказавшееся поддержать Николая I и члены Ордена Русской
Интеллигенции с яростным фанатизмом мешавшие ему духовно и политически
оздоровить Россию.
       Нападение враждебных сил желавших довести европеизацию России до ее
логического конца - то есть превратить ее в республику европейского типа,
было отбито Николаем I, но Россия в результате 125-летнего чужебесия
находилась в катастрофическом положении. Подавив восстание декабристов
Николай I спас Россию от грозившей ей тогда катастрофы. Но подавление
дворяно-масонского заговора и запрещение масонства не означало, что
болезнетворные микробы в течение 125 лет подтачивавшие Православие,
духовные, политические и социальные силы России, уничтожены окончательно.
       Духовно, политически и социально Россия продолжала оставаться
больной. Для того чтобы она могла совершенно духовно и социально
выздороветь, ей необходимо было снова вернуться к творческим принципам
самодержавия, а это было невозможно без решительного разрыва с губительным
идейным наследством Петровской революции. Это национальное возрождение, в
зависимости от того, как бы его удалось совершить, могло иметь форму ряда
радикальных реформ или иметь характер настоящей революции (точнее
контрреволюции).
       Но "легко слово молвится, да не скоро дело делается", - говорит
народная мудрость. Встать на путь восстановления политических принципов
самодержавия было нелегко. Этот путь был бы путем решительного разрыва
почти со всеми идеями, вошедшими в русскую жизнь после совершенной Петром I
революции. А ведь идеи за 125 лет приобрели уже характер "русских
традиций", которые заслоняли собой подлинные русские религиозные,
политические и социальные традиции. Уже несколько поколений свыклось с
мыслью, что Петр I является величайшим преобразователем России, спасшем
национальное государство от неизбежной гибели.
       Правда традиции Петровской революции стали "русскими традициями"
главным образом только для верхних и средних слоев дворянства. Низшие слои
дворянства и крепостное крестьянство чуждалось этих традиций и жило еще
традициями Московской Руси. Россия, вплоть до восшествия на престол Николая
I, в его царствование и позже, жила одновременно в разных эпохах. Власть и
высшие слои жили идеями революции Петра, основная масса народа - духовными
традициями Московской Руси. Если власть царей приняла форму западного
абсолютизма и опиралась идеологически на "Правду воли монаршей",
составленную Ф. Прокоповичем на основе идей европейского абсолютизма, то
народ по-прежнему смотрел на царя как на носителя Божественной Силы и
Правды, а на европеизировавшихся бар, как на чуждую расу, так как смотрели
галлы на завоевавших их франков.
       Знаменитый швейцарский историк Яков Бурхгарт в своих "Исторических
Фрагментах" под рубрикой "17 и 18 век" отмечает, что "...рядом с навязанной
ей культурой, она (Россия) с невероятной твердостью сумела сохранить свои
древние, врожденные обычаи, так что там - вопиющее несоответствие между
"образованием" и народной субстанцией".

                                     II

       Все, как русские, так и иностранные историки отмечают религиозный
склад русской души. А в результате совершенной Петром революции, больше
всего пострадала именно Православная Церковь.
       "Начатая в Х веке святыми княгинею Ольгою и мучениками Феодором и
Иоанном, Златая Цепь Святости на Руси непрерывно протягивается через всю
русскую историю, органически сплетаясь со всеми светлыми и темными
событиями, эту историю образующими.
       Если мы подсчитаем число дат кончин наших святых по столетиям, то в
результате получим следующую таблицу:

    Век              Число кончин святых
     Х                        3
    XI                       30
    XII                      61
    XIII                     39
    XIV                      51
     XV                      94
    XVI                      85
    XVII                     45
   XVIII                      8
    XIX                       1

       "Приведенная таблица охватывающая всю тысячелетнюю историю России,
позволяет взглянуть на эту историю именно с точки зрения понимания
исторических процессов и установить в этой истории наличие колебаний
духовного уровня Русского общества.
       Число 3 в Х веке вполне понятно: только в самом конце этого века
христианство начало разливаться могучим потоком по Руси, занимавшей в то
время крохотную часть пространства, охваченного к началу XX века Российскою
Империей. По мере усвоения русскими Евангелия разрастается наш "Луг
Духовный": в XI веке в Бозе почили 30 подвижников, причисленных к лику
святых".
       Рост числа святых подвижников шел неуклонно вплоть до XVI столетия.
Но во второй половине XVII столетия Иоанном Грозным в силу ряда причин, в
целом ряде которых повинен не он, а своевольное, жаждущее ослабления
царской власти боярство, нарушается установившаяся симфония Церкви и
Государства." (Прот. Н. Смирнов. Златая Цепь Святости на Руси).
       К этому времени под руководством митрополита Макария было закончено
уже грандиозное дело оформления русской национальной идеологии. Мы говорим
о составлении "Великих Четьи-Минеи", "Степенной Книги" и "Лицевого
Летописного Свода". Великие Четьи-Минеи - собрание всех религиозных книг
имевших хождение в Московской Руси. В наиболее полном списке Четьи-Миней
имеется 27000 листов большого формата.
       Степенная Книга - истолкование исторических судеб Руси. Лицевой
Летописный Свод, в котором были объединены все известные русские летописи -
это история Руси с древнейших времен. О грандиозности проделанной работы
можно судить потому, что в Лицевом Летописном Своде имеется 9000 страниц
текста и 16.000 рисунков.
       Все эти грандиозные труды проникнуты сознанием, что Московская Русь
является единственным оплотом православия, что она "Третий Рим, а
четвертому не быть. "Великие Четьи-Минеи", "Степенная Книга", "Лицевой
Летописный Свод", как верно характеризует в статье "Роковая двуликость
Императорской России" архимандрит Константин. (Религиозный философский
сборник "Православная Русь". 1957 г.) являются "гигантского охвата
исповеданием веры московского человека".
       И вот этот, важнейший идеологический завет прошлого намеренно забыт
русскими историками. "Возьмем в руки курсы и учебники, - пишет архимандрит
Константин, - найдем мы там обстоятельное изложение всего на чем есть
печать личности. С особой внимательностью будет изображено то, на чем есть
печать личности в ее противостоянии общему укладу или хотя бы в обособлении
от него. Исследователь любезно лобызает то, на чем он находит печать духа,
ему родственного, и под этим углом зрения воспринимает все прошлое - не в
его целостности, ему уже чуждой. Только так можно объяснить, что за
пределами его интереса осталось дело жизни митрополита Макария, как нечто
официальное, безличное, казенное".
       "Идеологический стержень нашего прошлого оказался вынут и отброшен в
сторону. Все внимание сосредоточено на частных явлениях, а московское
"все", воплотившееся в творении митр. Макария, осталось вовсе без внимания.
Это - пример не исключительный. Вся наша историческая наука проникнута
стремлением уложить события в рамки западной историософии. Будем ли мы
говорить о пионерах: Татищеве, Щербатове, Болтине, Карамзине, или корифеях
последнего времени: Соловьеве, Ключевском, Платонове и их школах, найдем
неизменное расхождение, если не полный разрыв, между сознанием историка и
сознанием церковно-православным. Русское прошлое воспринимается не как
самоценность, а как пройденный этап, поглощенный временем. Вечное
содержание промыслительно заложенное в нашем прошлом, упраздняется. Не
хранение этого вечного сокровища, задача вновь возникающих поколений, а
создание новых ценностей, под углом зрения которых получает оценку и
прошлое".

                                    III

       В Московской Руси Православная Церковь через приход, в управлении
которого активное участие принимали прихожане, была тесно связана с
народом, а через патриарха с Царем. Получалось неразрывное единство Церкви,
народа и Царя. В результате уничтожения патриаршества и преследований со
стороны власти, духовные силы православия были сильно подорваны.
Православная Церковь перестала быть могущественным средством единения
народа с Царем и Царя с народом. Вот что говорил по этому поводу в 1906
году на Предсоборном Присутствии епископ Антоний Волынский, позже
митрополит Киевский и Галицкий: "...насильственная противоканоническая
реформа Петра обезличила и затмила религиозное сознание русского народа,
оторвала духовенство от народа, превратила духовенство в касту. Реформа
эта, приведя русскую Церковь под господство государственного чиновника,
лишила Церковь приличествующего ей одушевления и дерзновения и положила
начало отступления от благочестия во исполнения Божьего глагола: "Поражу
пастыря и разойдутся овцы стада".
       "Коллегия не может заменить Божьего пастыря и без главы не бывает
Церковь в очах Божьих, но Церковь наша пребывала в духовном пленении, ее
глава был связан в своих высших полномочиях, был вовсе лишен права их
проявлять, так что и узнать его трудно было христианам; Церковь Поместная
оказалась обезглавленной, а потому не имела приличествующего ей
одушевления; лучшие ее силы удалялись в леса и пустыни, светильники
оказывались под спудом и люди, лишенные света в храмине, отыскивая свет,
бежали ночью из ограды Церкви". "С кончиной последнего патриарха (Андрона)
наш быт развил себялюбивые и чувственные начала быта языческого, выработал
тип русского нигилиста, из размножения которого возник теперешний,
ужасающий на всю вселенную безобразный мятеж против родины и против
христианской веры".
       "С конца XVII столетия, - пишет протоиерей Смирнов в книге "Златая
Цепь Святости на Руси", - ...началось сближение русских с Западною Европою
сначала через Киев, а затем, в царствование Петра I через Петербург с
отрывом высшего общества от преданий, созданных и хранившихся Святой Русью.
Происходит резкое снижение нашей духовной культуры. За все сто лет
восемнадцатый век воспитал только восемь праведников из которых святой
Иоанн Исповедник провел свой подвиг в Малой Азии и прославлен Греческой
Церковью; в России об этом святом тогда не слышали. Остальные семь святых
этого времени - епископы, т.е. представители высшего духовенства. Ни
аристократия, ни воинство, ни трудовые классы городов и деревень не
пополнили в XVIII "Русского Луга Духовного".
       В статье "Где всего сильнее сказалось у нас заморское засилие",
митрополит Антоний объясняет, каким образом создался такой порядок русской
церковной жизни. Он говорит, что здесь всего сильнее сказалось иностранное
влияние. Засилие это было лютеранским, так как основатели Синода
скопировали это учреждение с лютеранских образцов, как и большинство своих
реформ. "По лютеранской системе, - пишет митрополит Антоний, - Церковь
признается, как невидимое единение неведомых друг другу истинных рабов
Христовых, развеянных в разных вероисповеданиях, Церкви же видимые,
объединенные единством вероисповедания и церковной власти, не имеют
никакого благодатного значения, но являются простым департаментом той или
иной народной или государственной жизни, почему и глава последней должен
быть главой поместной Церкви. Эту точку зрения и усвоил Император Петр и
основатель синодального регламента безнравственный и безрелигиозный иерарх
Феофан Прокопович, четыре раза менявший свою религию и отдавший
преимущество религии лютеранской. Дальнейшие Петербургские царствования
18-го века еще глубже проникались влиянием лютеранства и порабощали сим
церковную жизнь еще крепче. Как известно, особенно тяжелая участь постигла
нашу Церковь и нашу иерархию в царствование Анны Иоанновны так что, когда
воцарилась Елизавета, допустившая этот маленький проблеск национальных
начал в русской жизни и объявившая амнистию архиереям, священникам и
монахам, томившимся в тюрьмах и ссылке, то по словам одного придворного
проповедника, началось как бы воскресение из мертвых, которое предсказано в
последние дни мира. Из подземелий, из лесов, с далеких острогов, - так
приблизительно говорил проповедник - выступили и потянулись к свету
полумертвые от принятых пыток и полуживые от продолжительного голода и
других страданий, изувеченные и скорченные епископы, архимандриты, иереи и
иноки, давно потерявшие надежду увидеть свет Божий." "Просвещенное
царствование Екатерины II, исполненное милостей для прочих просвещенных
сословий, в отношении к Церкви и духовенству мало отличалось от
царствования Анны Иоанновны." (Епископ Никон. Жизнеописание Блаженнейшего
Антония, Митрополита Киевского и Галицкого. Том II, стр. 53. В дальнейшем
при ссылке на этот труд будем указывать только "Епископ Никон.
Жизнеописание Блаж. Антония".)
       "Под влиянием Вольтера и французских вольнодумцев, - отмечает П. В.
Кова