видеть на престоле его, а не узурпирующую его права Екатерину. В
исследовании Вернадского "Русское масонство в царствование Екатерины II",
читаем следующее: "Отрицательное отношение значительной части масонов к
Екатерине и симпатии к Павлу Петровичу, выясняются вполне определенно в
конце 1770 годов.
       3 сентября 1776 г., при соединении Елагина с Рейхелем, великим
поместным мастером был сделан граф Н. И. Панин. Не прошло двух месяцев
после того, как и внучатый племянник Панина и близкий друг Павла, кн. А. В.
Куракин был отправлен в любимую Паниным Швецию, составлять истинную
масонскую партию".
       "Елагин целый год думал примкнуть ему к новой системе или нет, но в
конце концов отказался. Тогда шведскую систему окончательно захватили в
свои руки приверженцы и друзья Цесаревича: кн. Г. П. Гагарин, князь А. В.
Куракин, кн. Н. В. Репнин, О. А. Поздеев (перед тем служивший при гр. П. И.
Панине); сам Н. И. Панин не выступал на первый план".
       Связи Павла с масонами, расположение масонов к Павлу и связи русских
масонов с шведскими масонами, конечно, стали известны Екатерине и вызвали у
нее большое беспокойство. Она ошибочно решила, что Павел опираясь на
масонов хочет силой взять то, что принадлежит ему по праву.
       Стремление группы масонов, окружавших Павла, связаться с шведскими
масонами, было вызвано тем, что русские масоны хотели приобщиться к высшим
ступеням масонства. "Возникновение новой шведской системы масонства, - по
свидетельству Вернадского, - вызвало острые опасения Императрицы. Об этом
свидетельствует и комедия Императрицы, - первая из целой серии,
направленных против масонов "Тайна против нелепого общества", появившаяся в
1780 году. Одновременно с литературными мерами, Екатерина приняла и
административные. В Национальной ложе два раза был Петербургский
полицмейстер П. В. Лопухин".
       Желая, вероятно, прервать связи Павла с масонами, Екатерина II
настаивает, чтобы Павел предпринял путешествие по Европе. Осенью 1781 года
Павел с женой, под именем графа Северного, уезжает в Европу. Заграницей
связи Павла с масонами продолжаются. В числе его спутников находятся его
близкие друзья С. И. Плещеев и А. В. Куракин, будущий глава русских
масонов.
       В семье своей жены Павел оказывается в атмосфере увлечения идеями
мартинистов. Мать жены Павла встречалась с Сент-Мартеном, главой ордена
Мартинистов, каждое слово Сент-Мартена было для нее высшей заповедью.
Весной 1782 года Павел участвовал на собрании членов масонской ложи Вене.
       Известно, что глава русских розенкрейцеров Шварц писал члену ордена
Розенкрейцеров принцу Карлу Гессен-Кассельскому о своих соображениях и
возможной роли Павла в ордене.
       "Письмо герцога Гессен-Кассельского в оригинале писанное к Шварцу в
1782 г. доказывает их братскую переписку - из него видеть можно, что князь
Куракин употреблен был инструментом к приведению Великого Князя в
братство".   (4) Когда в 1783 году было решено о создании в России VIII
Провинции ордена, то для Павла было резервировано звание Провинциального
великого мастера ордена Розенкрейцеров.
       Когда Павел вернулся из Европы, к нему из Москвы приезжал его друг,
знаменитый архитектор Баженов, член ордена Розенкрейцеров, который старался
вероятно склонить Павла к вступлению в Франкмасонство.
       Многолетняя обработка дала наконец свои плоды и в 1784 году Павел
вступил в одну из масонских лож, подчинявшихся И. Елагину. Павла
торжественно принимал в члены братства вольных каменщиков сенатор И.
Елагин. При приеме присутствовал и главный воспитатель Павла, гр. Н. И.
Панин, которому масоны воздавали хвалу за то, что он:

                           "В храм дружбы сердце царское ввел".

       В 1784 году, за пять лет до французской революции, глава русских
масонов И. В. Лопухин в 1784 г. написал торжественную похвальную песнь в
честь Павла.

                           Залог любви небесной
                           В тебе мы, Павел, зрим:
                           В чете твоей прелестной
                           Зрак ангела мы чтим.
                           Украшенный венцом,
                           Ты будешь нам отцом!
                           Судьба благоволила
                           Петров возвысить дои
                           И нас всех одарила,
                           Даря тебя плодом.
                           Украшенный венцом,
                           Ты будешь нам отцом!
                           С тобой да воцарятся
                           Блаженство, правда, мир:
                           Без страха да явятся
                           Пред троном ниш и сир.
                           Украшенный венцом,
                           Ты будешь нам отцом!  (5)

                                    III

       Вступление Павла в масонскую ложу возбудило у Екатерины подозрение,
что за просветительной деятельностью масонов скрываются какие-то тайные
цели и что масоны, вовлекая Павла I в свои сети, хотят организовать заговор
против нее.
       В 1785 году она отдает приказ Московскому полицмейстеру и
Московскому Митрополиту произвести проверку содержания книг и журналов,
издаваемых в Москве "Дружеским ученым обществом", во главе которого стоял
розенкрейцер и мартинист Новиков.
       Но благодаря Митрополиту Платону, покровительствовавшему "Дружескому
обществу" и давшему отзыв о Новикове, как о примерном христианине, и
благожелательный отзыв о большинстве просмотренных книг, проверка не
принесла никакого вреда деятельности московских розенкрейцеров. Екатерина
успокоилась. И еще несколько лет московские розенкрейцеры и масоны,
принадлежавшие к другим орденам, беспрепятственно продолжали свою
деятельность в Москве, Петербурге и других городах.
       Как же относился к масонам сам Павел? По благородству своего
характера. Павел с детства окруженный масонами, не догадывался об истинных
тайнах целях мирового масонства, считал, что масоны - добродетельные люди,
желающие добра людям. Но потом у Павла, видимо, зародились какие-то
подозрения. Известно, что когда к нему однажды опять приехал Баженов, он
расспрашивал его, а не имеют ли масоны каких-нибудь тайных целей.
       Баженову удалось убедить Павла, что масоны не имеют никаких дурных
замыслов, что их цель высока и благородна - братство всех живущих на земле
людей.
       "Бог с вами, - сказал тогда Павел, - только живите смирно".
       Но когда разразилась Великая французская революция и Павлу стало
известно об участии в ней масонов, он резко изменил свое отношение к
масонам. Зимой 1791-1792 года, когда Баженов снова приехал к нему и
заговорил снова о масонстве, Павел резко заявил ему:
       "Я тебя люблю и принимаю, как художника, а не как мартиниста: о них
я слышать не хочу, и ты рта не разевай о них".
       В обвинительном приговоре по делу Новикова, московским
розенкрейцерам вменялось в вину, "что они употребляют разные способы, хотя
вообще, к уловлению в свою секту известной по их бумагам Особы. В сем
уловлении, так и упомянутой переписке, Новиков сам признал себя
преступником."
       Имел ли Павел с Новиковым в ту эпоху связь - установить сейчас
трудно. Может быть подобная мотивировка приговора была только приемом,
применяя который Екатерина II желала оттолкнуть Павла от масонов. Историк
Валишевский в своей книге "Вокруг трона" утверждает, например, что "все
сношения Новикова с Павлом ограничивались только тем, что он посылал ему
какие-то книги". В данном случае важны не догадки, а миросозерцание Павла и
его дальнейшее отношение к масонам.
       Арест Новикова был первым решительным мероприятием Екатерины против
масонов. Новиков и наиболее активные члены "Ученого дружеского общества"
были арестованы, кто посажен в тюрьму, кто выслан. Все масонские ложи в
России были закрыты. Все масоны, находившиеся в близких отношениях с
Павлом, по приказанию Екатерины, были удалены от него. При дворе Павла
остался только один Плещеев. Графу Панину и кн. Гагарину было запрещено
общение с Павлом. Князя Куракина выслали в его имение.

     III. ВОСШЕСТВИЕ ПАВЛА НА ПРЕСТОЛ. ВОССТАНОВЛЕНИЕ РУССКОГО ПРИНЦИПА
                              ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЯ

       В 1796 году, уже сорока двух лет, после внезапное смерти Екатерины,
Павел вступил, наконец, на отнятый у него матерью трон. Все лучшие годы
жизни уже позади. Они прожиты им в тяжелой, ненормальной атмосфере,
созданной Екатериной II.
       Вступая на престол, Павел получил, кажется, еще последний тяжелый
удар от той, которая дала ему жизнь
       "По общему мнению, - сообщает К. Валишевский - существовало
завещание, отрекавшее наследника от престола; при нем же был, говорят,
объяснительные манифест, подписанный двумя популярными героями Румянцевым и
Суворовым. И Правда Воли Монаршее Петра Великого остается в силе, объявляя
самодержавную власть монарха единственным регулятором престолонаследия.
Если верить легенде, то Павел открыл этот старый документ. Он берет в руки
конверт, завернутый в черную ленту с надписью: "Вскрыть после моей смерти в
совете". Не говоря ни слова, он посмотрел на Безбородко. Тот в свою очередь
молча переводит свои глаза на камин, где горит огонь, может быть
разведенный самой Екатериной накануне утром".   (6)
       Согласно легенде Павел бросает пакет в огонь. На этом кончает свое
существование нелепый закон, введенный Петром I, согласно которого монарх
может назначить своим наследником кого хочет.
       Сам всю жизнь страдавший от последствий антимонархического принципа
передачи монархической власти "согласно воле Государя", Павел немедленно
восстанавливает древний порядок наследования царской власти.
       "В сущности Имп. Павел ничего нового не ввел, он только в
законченной, строгой системе вернул этот вопрос к тому, что существовало до
Имп. Петра I-го. Никогда в Московской Руси старший наследник не мог быть
обойден престолом. Только Петровский закон 1721 года создавал право
государя выбирать, по своему усмотрению, наследника из числа лиц,
принадлежащих к царствующему дому. Преемственность этого петровского
рукоположения обрывается уже на первом этапе, - императрица Екатерина I-я
умирает, не назвав преемника, и в дальнейшем на помощь закону приходят
головоломные трюки вельмож или лихой марш гвардии. Имп. Екатерина II-ая
имела в виду передать престол внуку, а не сыну, и только внезапная ее
кончина помешала ей осуществить это. Сановники растерялись, не успели
организовать "голос народа" в виде воплей подвыпившей гвардии, и престол, в
естественном порядке, достается старшему в роде. Воцарение Павла Петровича
происходит не по закону 1721 года, а по легитимному, древнерусскому праву,
которое он немедленно облекает в ясную и стройную систему.
       О природе Основных законов следует сказать несколько слов. Каждый
закон есть следствие каких-то моральных норм и, в этом смысле, закон Павла
I-го целиком вытекает из той клятвы Земского Собора 1613 года, когда наши
предки связали судьбу России, на вечные времена, с династией Романовых.
Непреложный смысл этой клятвы тот, что предки наши, умудренные и смутами, и
выборными царями, и просто самозванцами, оставили нам завет: хотите жить
хорошо, по-божески, - без непрерывной поножовщины, - держитесь линии своих
царей и никаких прыжков в сторону не допускайте. Царь, хотя бы и со
средними способностями, всегда ведет страну ко благу, а разные гениальные
фокусники непременно исказят жизнь многих и многих поколений.
       Принцип Основных законов и, особенно, моральная природа, их
питающая, подвергались жесточайшей критике разных разумопоклонников,
полагавших, что демократии с их республиками могут обходиться без этих
"пережитков старины". И тут чрезвычайно полезно заглянуть в последнюю книгу
Алданова "Ульмская ночь". Автор, сам демократ, распланировал свое
произведение в виде беседы двух демократов, весьма ученых и учитывающих
весь наличный исторический опыт. И вот один из собеседников делает такое
признание, которое неизбежно надо принять, как признании самого Алданова:
"В некоторых монархических странах были неотменимые основные законы. Мы
должны ввести такие же... Свободу нельзя оставлять на капризе голосований".

       "Если бы демократы сказали, что вовсе не только "свободу", а жизнь
государства, жизнь народа в его целом, "нельзя оставлять на капризе
голосований" то формула приобрела бы вполне ценный характер. Но в отношении
к основным законам сказано решительно: они нужны".   (7)

                     IV. НРАВСТВЕННЫЙ УРОК ЦАРЕУБИЙЦАМ

        Как известно, после восшествия на престол, Павел Первый
распорядился, чтобы прах убитого заговорщиками отца его, Петра III, был
похоронен рядом с прахом Екатерины II. Этот поступок всегда выдавался
историками за яркое доказательство ненормальности Павла Первого, что он
будто бы желал таким способом отомстить своей матери. Это - ложь!
       Вводя основные законы, Павел I хорошо понимал, что нужно оздоровить
моральную и политическую атмосферу в России, загрязненную после смерти
Петра I постоянными дворцовыми переворотами. Ведь дошло до того, что убийцы
Петра III кичились своим участием в цареубийстве и считали себя героями.
       Император Павел I, - как совершенно верно указывает Н. Былов, - "с
первого дня царствования старается вернуть разболтавшимся россиянам
духовное зрение. И меры, им принимаемые, таковы, что каждому могут задать
сильнейшую моральную встряску, - каждого заставить кое о чем
поразмыслить".   (8)
       А. К. Загряжская, современница Екатерины II, разговаривая с
Пушкиным, дала следующую характеристику убийце Петра III А. Орлову:
  "Orloff еtait rеgicide dans l’аme, c’еtait comme uns mauvaise habitidi",
то есть: "Орлов был в душе цареубийцей, это было у него как бы дурной
привычкой".
       Павел I приказал главному убийца Петра III, Алексею Орлову во время
торжественного переноса праха Петра III идти впереди гроба своей жертвы и
нести царскую корону.
       "И вот на глазах всего петербургского общества, матерый цареубийца,
мужчина исполинского роста со страшным, иссеченным саблей, по пьяному делу,
лицом, который мог ударом кулака раздавить череп, как фисташковый орех,
которого все боялись, - этот Орлов несет в дрожащих руках корону и
испуганно озирается на нового императора.
       Сразу после похорон. Орлов бежит за границу, но государь и не думает
его преследовать. Казни предавался здесь вовсе не физический цареубийца, а
само цареубийство. Петербургским вельможным кругам, соскользнувшим со
своего прямого пути безоговорочного служения государям, предлагалось
опомниться; предлагалось понять, что убийство царя есть не только уголовное
преступление, но и хула на Господа Бога и всю Россию, в ее историческом
целом, - на всех бесчисленных россиян, которые со времен Владимира Святого
кровь свою проливали за веру, независимость, единство и процветание своей
родины первыми слугами которой были цари.
       Поняла ли это столичная знать? Целиком, конечно, не поняла. Остались
те "екатерининские змеи", как их называет Старый Кирибей, которые и самому
Павлу I-му уготовили участь его отца".   (9)
       Оказался неспособным понять данный ему моральный урок и Алексей
Орлов.
       "Я встретилась с ним в Дрездене, - рассказывала Загряжская А. С.
Пушкину, - в загородном саду. Он сел рядом со мною на лавочке. Мы
разговорились о Павле I.
       - Что за урод! Как это его терпят?
       - Ах, батюшка, да что же ты прикажешь делать? Ведь не задушить же
его?
       - А почему же нет, матушка?
       - Как, и ты согласился бы, чтобы дочь твоя Анна Алексеевна вмешалась
в это дело?
       - Не только согласился бы, а был бы очень тому рад.
       Вот каков был человек".
       Дрянь, как мы видим, Алексей Орлов был изрядная. Вот такие люди, как
он, и постарались всемерно очернить Императора Павла I в глазах
современников и в глазах потомства.

                                     II

       Стараясь развенчать цареубийц, как политических героев, Павел вместе
с тем стремился возвысить нравственное значение присяги на верность царю.
Павел постарался найти и вознаградить тех лиц, которые остались верны Петру
III и не захотели давать присягу Екатерине II.
       Узнав от Аракчеева, что в деревне Липках Тверской губернии живет
отставной премьер-майор Абрамов, отказавшийся присягать Екатерине II после
убийства Петра III, и преследовавшийся за это Екатериной, приказал вызвать
его в Петербург и доставить в Зимний дворец.
       "Старомодный, поношенный костюм Степана Михайловича, его неловкая,
сгорбленная фигура и усталое, озабоченное лицо, обратили на себя внимание
придворных, теснившихся в обширной дворцовой приемной, и вызвали у многих
насмешливые улыбки, но дедушка, подавленный мрачными думами, ничего не
заметил и, пробравшись в угол, с замиранием сердца ожидал решения своей
участи, хотя и не сознавал за собой никакой вины. Через полчаса из двери,
соединявшей приемную с внутренними покоями, вышел царский адъютант.
       - Кто здесь премьер-майор Абрамов? - спросил он звучным голосом.
Дедушка отозвался.
       - Государь Император всемилостивейше жалует вас подполковником, -
сказал адъютант, отчеканивая каждое слово.
       Не успел еще дедушка опомниться, как прибежал другой адъютант и
прокричал:
       - Господин подполковник Абрамов. Государь Император всемилостивейше
жалует вас полковником.
       Вслед за тем явился третий и возвестил:
       - Господин майор Абрамов! Государь Император всемилостивейше жалует
вас генерал-майором.
       Наконец, четвертый объявил:
       - Генерал-майор Абрамов, Государь Император всемилостивейше жалует
вам Аннинскую ленту".
       Затем появился Император Павел. Из разговора с ним и подошедшим к
нему Аракчеевым Абрамов узнал, что Император Павел таким необычайным
образом захотел отметить верность присяге и привязанность к своему
несчастному отцу.
       "Восторгам и радостям по возвращению Степана Михайловича в родные
Липки, не было конца, - описывает потомок Абрамова С. Н. Шубинский в очерке
"Семейное предание". - Не только весь уезд, но и вся губерния перебывала у
него и дедушке приходилось по несколько раз в день повторять один и тот же
рассказ в его мельчайших подробностях". (10)
       Павел добился цели. О награждении Абрамова за верность присяге
заговорили все.
            V. ПАВЕЛ ХОЧЕТ БЫТЬ НЕ ДВОРЯНСКИМ, А НАРОДНЫМ ЦАРЕМ.

       Огромное значение царствования Павла состоит в том, что после
Тишайшего Царя он первый решил быть снова не дворянским, а народным царем.
       Павел имел высокое понятие о власти русского царя. Еще до вступления
на престол в 1776 году он писал:
       "...Если бы мне надобно было образовать себе политическую партию, я
мог бы молчать о беспорядках, чтобы пощадить известных лиц, но, будучи тем,
что я еcмь, - для меня не существует ни партий, ни интересов, кроме
интересов государства, а при моем характере мне тяжело видеть, что дела
идут вкривь и вкось и что причиною тому небрежность и личные виды. Я желаю
лучше быть ненавидимым за правое дело, чем любимым за дело неправое".
       Отрицательное отношение Павла к матери основывалось не только на
том, что он считал ее виновницей смерти своего отца, но он вообще не
одобрял ее образа деятельности, ее политических взглядов, а также того, что
завися от дворянства, она стала фактически только дворянской царицей.
       "Строго осуждая порядок екатерининского управления, - указывает С.
Платонов ("Учебник русской истории"), - Павел думал, что Екатерина своим
потворством дворянству и либеральностью умалила царский авторитет и
расшатала устои истинного порядка".
       "Павел думал" - этой формулировкой Платонов хочет внушить мысль, что
хотя Павел так и думал, но в действительности это было не так. Но так думал
не только один Павел, но и многие его современники и многие русские
историки, в том числе и сам Платонов. Приведенная выше цитата из