лодца изменяет людей во многих отношениях,  -  насмешливо  подумал
он. - И все же внутри я остался Антором Трелигом".
   Он вспомнил все, что произошло, и не пожалел ни о чем - кроме  того,  что
позволил себе слишком низко лететь над Миром  Колодца.  Но  даже  это  можно
будет использовать к вящей выгоде, сказал он себе  уверенно.  Если  подобная
сила попадет в руки такому, как он, то  есть  тому,  кто  наилучшим  образом
сможет ее использовать, не будет иметь никакого  значения,  какую  он  обрел
форму или что ел на завтрак. Если Мир Колодца чему-нибудь  и  научил  Антора
Трелига, то лишь тому, что все преходяще.
   "Как же я передвигаюсь?" - подумал он и сам  посмеялся  над  абсурдностью
этого вопроса. Раз уж еда сама о себе позаботилась, то и здесь все  будет  в
порядке.
   Трелиг направился к  дороге.  К  его  величайшему  удивлению,  ноги  сами
оттолкнулись от земли, и в два огромных прыжка он очутился там,  куда  хотел
попасть.
   Он  попытался  идти,  но  обнаружил,  что  пользоваться  всеми   четырьмя
конечностями неудобно. Нормальным способом передвижения  у  его  новой  расы
были прыжки;  ходьба  годилась  лишь  для  передвижения  на  очень  короткие
расстояния.
   В  обе  стороны  -  и  слева,  и  справа  -  дорога  исчезала  в   густой
растительности. Оба направления были одинаково хороши, и, выбрав одно из них
наугад, Трелиг двинулся вперед.
   Вскоре он увидел озеро, на берегу которого,  чуть  поодаль  от  основного
лесного массива, стояла роща каких-то невиданных гигантских деревьев.  В  их
ветвях прятались дома -  сложные  структуры,  сплетенные  из  чего-то  вроде
соломы или бамбука - материала, наверняка в изобилии росшего на болотах.
   Неожиданно в нижней двери ближайшего  дома  появилась  голова  одного  из
обитателей этого странного мира. Осмотревшись, он выполз наружу и  спустился
на землю по гладкому отвесному стволу дерева. Теперь Трелиг понял, для  чего
ему нужны присоски на пальцах. Очень удобно.
   Представшее  перед  бывшим  советником  создание  напоминало   гигантскую
лягушку;   его   невероятно   длинные   ноги    вытянулись    для    ходьбы,
зеленовато-коричневая пятнистая кожа от нижней челюсти до  промежности  была
гладкой и упругой.
   Оно подошло  к  большому  деревянному  ящику,  прибитому  к  придорожному
столбу, подняло крышку и заглянуло внутрь. Раздраженно буркнув  что-то  себе
под нос, оно запустило туда руку и  вытащило  несколько  больших  коричневых
конвертов. Трелиг с некоторым запозданием сообразил, что это почтовый  ящик,
Он не спеша приблизился к  незнакомцу,  не  желая  ни  встревожить  его,  ни
показаться слишком навязчивым. Создание скосило на него один глаз и  вежливо
кивнуло.
   Трелиг  вспомнил,  как  Ортега  упомянул  о  том,  что  Колодец  наделяет
новоприбывшего знанием языка, и решил говорить привычным для себя образом.
   - Добрый день, сударь!  -  обратился  он  к  обитателю  здешних  мест.  -
Прекрасный день, не правда ли? Существо презрительно фыркнуло.
   -  Называть  этот  день  прекрасным  может  лишь  тот,  кто  работает  на
правительство, - пророкотало оно глубоким басом, который, казалось,  исходил
из глубины  его  обширного  чрева,  и  показало  на  один  из  конвертов.  -
Требование об уплате налогов! Опять! Да понимают ли эти сукины дети,  каково
в наши дни прожить честному человеку?! - Вместо выражения "сукины дети"  эта
фраза, в сущности, содержала некий местный эквивалент, но Трелиг  понял  его
именно так.
   - Нет, я не работаю на правительство, - ответил он примиряющим  тоном,  -
хотя когда-нибудь это, возможно, случится. Однако я понимаю ваши проблемы  и
сочувствую вам.
   Это заявление вполне удовлетворило его собеседника. Он  вскрыл  следующий
конверт и вытянул оттуда длинный желтый лист бумаги, который, едва прочитав,
с отвращением смял в комок.
   - Черт! Сначала они  требуют  вашу  кровь,  а  потом  просят  оказать  им
любезность!
   Трелиг нахмурился.
   - Что вы имеете в виду?
   Человек-лягушка, словно мяч, перебросил ему свернутое в комок письмо.
   - Просят немедленно сообщать в местную полицию об встречах с Пришельцами,
- выпалил он. - Какого черта я  тогда  плачу  налоги?  Они,  сидя  на  своих
толстых задницах, жрут импортные сладости, купленные  на  мои  деньги,  а  я
должен делать их работу?
   Трелиг  воспользовался   предоставившейся   возможностью   взглянуть   на
налоговую декларацию, но ничего не понял.  Колодец  явно  не  считал  умение
читать жизненной необходимостью.
   - Вы случайно не видели здесь Пришельцев? -  спросил  человек-лягушка.  В
его голосе не было ни капли сарказма. - Может, нам создать поисковую группу?
Ходить и орать: "Пришелец, сюда! Славный Пришелец!"
   Трелигу  понравился  этот  малый.  Если  таковы  все   обитатели   гекса,
устроиться здесь будет нетрудно.
   - Нет, - засмеялся он. - Пришельцев я не видел. А вы? То  есть  -  вообще
когда-нибудь. Ворчун отрицательно покачал головой:
   - Нет. И, дай Бог, никогда не увижу. Но много лет назад пролетал тут один
из  Себы.  Здоровенная,  противная,  похожая  на  птицу  рептилия.  Какая-то
тамошняя знаменитость. Важная шишка.
   Трелиг почувствовал  огромное  облегчение  -  местные  жители  не  варили
Пришельцев в кипящем масле  или  в  чем-то  подобном,  но  казенная  бумага,
полученная  его  собеседником,   свидетельствовала   о   том,   что   случай
неординарный, и, покуда он себя не разоблачил,  следует  побольше  узнать  о
здешних обычаях, нравах, государственной системе и так далее.
   Это будет довольно просто, подумал Трелиг, вспомнив, с каким автоматизмом
он  действовал  и  с  какой  готовностью  это  существо   признало   в   нем
соотечественника.
   - Далеко ли направляетесь? - поинтересовался человек-лягушка.
   Трелиг  кивнул.  Даже  дальше,  чем  какая-то  деревенщина   может   себе
представить.
   - Готов поспорить, что вы держите путь в  Друхон  -  держать  экзамен  на
государственную должность, - заявил тот.
   - Вы угадали, - ответил Трелиг. - Я не думал ни о чем другом с тех пор, -
он собирался сказать:
   "как я здесь появился", но вовремя спохватился, - как вышел  из  детского
возраста.  На  худой  конец,  это  даст  мне  возможность   увидеть   работу
правительства - не важно, в какой сфере.
   Эти слова снова разозлили его собеседника.
   - Они не работают, а отращивают свои жирные задницы, и  именно  это  ждет
вас в будущем. В молодости я чуть было не избрал ту же карьеру, но  в  конце
концов  предпочел  сельское  хозяйство.  Свобода  и  независимость.  Никаких
хозяев. - Окончательно  распалившись,  он  начал  шипеть,  как  змея.  -  Но
правительство раздражают свободные предприниматели. Оно давит,  и  давит,  и
давит! Налоги и постановления, постановления и налоги! Какая уж тут свобода!
   Трелиг сочувственно поцокал языком.
   - Я вас прекрасно понимаю, - сказал он, поглядывая  по  сторонам,  словно
его подпирало время. - Ну что ж, приятно было познакомиться. Желаю вам всего
наилучшего и благоденствия в будущем. Мне пора идти.
   Фермер должным образом оценил добрые пожелания.
   - Благодарю вас. Не зайдете ли выпить стаканчик доброго пива? До  Друхона
всего час или два пути.
   Это была хорошая новость - Трелиг уже стал терять терпение.
   - Спасибо, нет, - ответил он. - Мне пора  в  город.  Но  я  вас  вспомню,
сударь, когда стану богатым и могущественным.
   - Сделай одолжение, сынок, - усмехнулся человек-лягушка  и  переваливаясь
заковылял к своему дереву.
   Трелиг  двинулся  дальше,  пытаясь  угадать,  каким  же  видом  сельского
хозяйства занимается старик. Вокруг не было ни полей, ни  огородов.  Ничего.
Однако он похвалил себя за то, что ничем не выказал своего невежества.  Ведь
его искали!
   Помимо всего прочего, перед бывшим советником встала еще одна проблема  -
финансовая. По дороге он  видел  многих  обитатели  этой  страны;  они  жили
группами и в одиночку, на земле, деревьях,  некоторые  даже  в  бесчисленных
озерах и болотах. Они не носили никакой одежды,  и  Трелига  заинтересовало,
куда же они кладут деньги. Затем испугала мысль о том, что здесь  существует
какая-то система идентификации, с помощью которой его могут разоблачить.  Но
он тут же успокоился, сообразив, что техника тут слишком примитивна. Повсюду
торчали факелы, и не было ни малейшего  признака  электрического  освещения.
Кроме того, если бы такая система существовала, не имело бы никакого  смысла
посылать приказы о его розыске.
   Обогатившись некоторым опытом, Антор Трелиг то и  дело  останавливался  и
заводил беседы с прохожими. В основном ему попадались наивные, бесхитростные
создания, так и не оторвавшиеся от земли. Самки были немного меньше  самцов,
имели гладкую кожу и более приятные голоса, но  и  остальном  они  ничем  не
отличались от самцов. Из их слов Трелиг понял, что он - самец  и  еще  очень
молод. В первые несколько дней это  сильно  облегчило  ему  жизнь:  от  него
ожидали вопросов и не ожидали, что он что-нибудь знает.
   Но он быстро учился. Он узнал, что его гекс именуется Макием, а население
- макиемы.  Совпадение  названий  гекса  и  народа,  его  населяющего,  было
нормальным явлением в Мире Колодца. Он также узнал, что  политический  строй
Макиема - наследственная монархия. Но  управлял  гексом  корпус  гражданских
служащих,  выбранных  из  числа  лиц,  вне  зависимости  от   их   классовой
принадлежности или положения в обществе, выдержавших  суровые  экзамены,  на
которых проверялись их ум и профессиональная пригодность. Это означало,  что
король Макиема должен был прислушиваться к советам тех, кого считали  хорошо
подготовленными  политиками,  причем  решения   наверняка   принимались   не
королевской семьей, а неким лицом или советом, состоявшим  из  самых  умных,
алчных, честолюбивых и работоспособных жителей страны.
   То есть таких же, как Антор Трелиг. Столица, Друхон,  его  поразила.  Это
был огромный, многолюдный город, отвоеванный у джунглей и  раскинувшийся  на
пологих холмах, возвышавшихся над  болотистой  местностью.  В  западной  его
части лежало широкое прозрачное озеро, полное купающихся. Трелиг  уже  давно
испытывал легкий зуд и ощущал некое неудобство; теперь он понял, в чем дело.
Хотя обитатели Макиема жили на суше, они продолжали испытывать тягу к  воде,
в которой родились, и время от времени должны были возвращаться в нее, чтобы
увлажнить свою кожу, Застройка города впечатляла. Могучие замки и высоченные
административные   здания   свидетельствовали   о   выдающемся    мастерстве
каменщиков, при постройке жилых домов и торговых  заведений  производившиеся
вручную кирпичи укладывались на известковый раствор,  который  не  пропускал
внутрь влагу. Массивные деревянные двери также говорили о высоком мастерстве
строителей; прекрасным вкусом отличались и  фигурные  украшения  из  меди  и
чугуна  на  воротах  и  оградах.  Несмотря  на   то   что   это   явно   был
нетехнологический гекс, его жители создали удивительную, вполне  современную
культуру.
   Однако любуясь городскими пейзажами, Трелиг не забывал о своих проблемах.
Он шел по улицам, уставленным ларьками, в которых здоровенные  лягушки  -  и
самцы, и самки, - каждый со своим товаром зазывали и ублажали покупателей. И
у всех вокруг были деньги. Наблюдая, как макиемы расплачиваются  в  ларьках,
он обнаружил, что все необходимое и все покупки они носят во  рту:  полость,
лежащая за нижней челюстью, оказалась эластичной  и  просторной;  ощупав  ее
рукой, Трелиг нашел тонкий жесткий  клапан,  который  управляется  крошечным
мускулом, расположенным в задней части глотки. Эволюция создала эту  полость
в качестве  своеобразного  склада  для  хранения  запасов  продуктов.  Но  с
развитием цивилизации ее функции стали  более  разнообразными.  Снаружи  она
была закрыта складками кожи, однако некоторые прохожие выглядели так,  будто
у них вырос зоб. Трелиг не сразу понял, что это не физический недостаток,  а
просто перегрузка.
   Запахи города возбудили его воображение. Они были  весьма  необычными,  и
его прежнее "я" непременно сочло бы их неприятными и  даже  отвратительными.
Но нынешнему "я" они казались сладостными и восхитительно новыми.
   На животах  некоторых  прохожих  он  заметил  татуировку  -  таинственные
символы, нанесенные каким-то непонятным  инструментом.  Трелиг  предположил,
что это - символы власти, знаки отличия полицейских или чиновников, и  решил
узнать поточнее, что они означают.
   Главный источник его беспокойства - полицию  распознать  оказалось  легче
всего. Численность населения города, по его мнению, приближалась к  четверти
миллиона. Большинство горожан жили в четырехэтажных кирпичных домах, попасть
в которые можно было, только поднявшись  по  стене.  Это  создавало  сильную
толкучку среди пешеходов. По  мостовым  в  обе  стороны  катилось  множество
груженых повозок, запряженных  гигантскими  насекомыми,  очень  похожими  на
кузнечиков, рост которых превышал рост среднего макиема.  В  такой  ситуации
кто-то обязательно должен  был  регулировать  уличное  движение,  а  значит,
существовала и дорожная полиция.
   Нескольких полицейских Трелиг вычислил сразу. На груди у них  красовалась
особая эмблема - сдвоенное колесо с перекрещивающимися  спицами.  На  всякий
случай он решил считать полицейскими всех, у кого на груди  было  нарисовано
сдвоенное колесо, пусть даже и без спиц.
   Размеры и запутанность города, шум  и  уличная  суета  вполне  устраивали
бывшего советника: сейчас он хотел одного - раствориться в  толпе.  Конечно,
он отдавал себе отчет, что рано или поздно столкнется  с  проблемами  денег,
еды и ночлега - тут не было ни крупных жирных  насекомых,  ни  рощ.  Он  еще
ничего не воровал по мелочи, но всегда думал, что запросто справится с такой
элементарной задачей.
   Трелиг разглядывал массивные  каменные  здания,  башни  которых  украшали
разноцветные флаги. Самое большое из них, со множеством внушительных  медных
решеток и высокими чугунными воротами,  унизанными  остриями,  цель  которых
состояла в том, чтобы отвадить нежеланных гостей, наверняка было королевским
дворцом. У ворот стояли часовые,  вооруженные  пиками  и  арбалетами  весьма
зловещего вида. Немыслимо сложная эмблема на их груди ничем не отличалась от
изображения на железной ограде.
   Трелиг понял, что это - символ королевской власти.
   Тем временем у него начало зудеть все тело. Кожа высохла  настолько,  что
ему казалось, будто она вот-вот растрескается. И Трелиг  поспешил  к  озеру.
Это оказалось чудесное место. Освещенная лучами заходящего солнца  вода,  по
мнению местных жителей, на редкость чистая, имела розоватый оттенок  и  была
покрыта сетью маленьких островков.
   Кое-где на  берегах  толпились  макиемы,  но  это  не  создавало  никаких
проблем. Трелиг скользнул в озеро и тут же замерз.  Однако  ощущение  холода
быстро прошло, ему показалось, что вода потеплела. Холоднокровный, понял  он
наконец. Это не температура воды поднялась, а температура его тела снизилась
до температуры окружающей среды.
   Плыть оказалось так же просто, как прыгать. Его  толкали  вперед  длинные
задние ноги, снабженные перепонками, и он легко плыл по  поверхности  озера.
Однако зуд в спине не прекращался, и он нырнул.
   Тут же произошла странная  вещь.  Плотная,  но  прозрачная,  как  стекло,
пленка опустилась на его глаза и защитила от проникновения воды.  Изменилось
и зрение: оно стало менее чувствительным к  цвету,  но  зато  во  много  раз
увеличилась восприимчивость к переменам  освещения.  Нос  Трелига  закупорил
внутренний клапан, причем бывший советник не испытывал  никакого  неудобства
оттого, что не может дышать. Его  заинтересовало,  сколько  времени  макиемы
могут провести под водой, и он решил это выяснить.
   Трелиг сидел под водой до тех пор, пока ему это  не  надоело.  Во  всяком
случае, не менее получаса. Постепенно  у  него  возникло  странное  чувство,
будто он каким-то образом все-таки дышит. Ни воздушного пузыря,  ни  жабр  у
макиемов  не  было,  поэтому  он  решил,  что  его  кожа   может   поглощать
содержащийся в воде кислород.
   Он вынырнул возле одного из островков и осмотрелся. Начинало темнеть.  На
улицах города загорались огни - и это были  не  только  факелы,  хотя  и  их
хватало; нет, эти странные светильники оказались  газовыми  лампами.  Трелиг
понял, что макиемы достигли пика своих технологических возможностей.
   Огромный дворец, стоявший на самом высоком холме, ярко освещали факелы  и
разноцветные газовые лампы. Он полностью соответствовал описанию дворцов  из
волшебных сказок, причем ощущение нереальности  скорее  всего  было  вызвано
намеренно.
   Трелиг быстро поплыл к берегу. Ему отчаянно захотелось  есть,  да  и  дел
впереди накопилось немало. Он испытал легкий шок, когда, выбравшись из воды,
окунулся в тягостно горячий воздух. Впрочем, его тело мгновенно привыкло,  и
он бодро направился в город.
   Первым делом Трелига интересовал характерный  для  всех  крупных  городов
квартал питейных  заведений  самого  низкого  пошиба,  но  после  длительных
поисков он понял, что потерпел неудачу.  Он  видел  кучу  баров,  в  которых
здоровенные лягушки, развалившись  в  удобных  креслах,  потягивали  пиво  и
другие спиртные напитки из необычайно широких кружек с узкими ручками.  Одна
сторона такой кружки, плоская и составляющая тупой угол  с  дном,  позволяла
пить, лишь слегка закидывая голову назад.
   Но кабаков не было.
   "Кстати, борделей тоже", - отметил про себя  бывший  советник.  Казалось,
что макиемы вообще не занимаются сексом. Трелиг не  видел  ни  романтических
парочек, ни ухаживания - в барах  сидели  дружеские  компании,  смешанные  и
однородные, и ничто не напоминало о сексе. Даже он, молодой, крепкий макием,
не испытывал никакого возбуждения,  оказываясь  рядом  с  представительницей
женского пола. Подобная фригидность общества наблюдалась в  комм-мирах,  где
нормой было клонирование и секс-нейтральность,  но  здесь  существовали  два
четко различимых пола. Ладно, этой загадкой он займется позднее.
   В своих странствиях Трелиг не  заметил,  как  пролетело  время.  Наступил
вечер. Городские жители отдыхали в своих домах, либо прямо на  улице,  либо,
спасаясь от шума, на крышах. Регулярно проходили патрули.
   Он решил направиться в предместье, в ту  сторону,  откуда  пришел.  Может
быть, что-нибудь произойдет само собой; в крайнем случае  он  всегда  сможет
найти ту поляну, на которой проснулся, а если она, к его несчастью, окажется
чьей-нибудь собственностью, он сумеет использовать ее в  качестве  временной
базы.

***

   Макиемка была послана ему самим небом. Трелиг подумал, что это, наверное,
состоятельная фермерша, явившаяся в город, чтобы провести приятный  вечерок.
Без татуировки. Молодая и очень маленькая.
   Но главное - мертвецки пьяная.
   Прыгать она уже не могла и едва передвигала ноги, то что-то бормоча  себе
под нос, то начиная орать песни таким дурным голосом, что это  было  слишком
даже для Трелига. В конце концов, попытавшись прыгнуть, барышня не  удержала
равновесие и скатилась в канаву. В чудесную, темную дренажную канаву.
   - Ах, дерьмо! - радостно вскрикнула она. И  через  нескольких  секунд  из
канавы раздался оглушительный храп.
   Трелиг прыгнул за ней. Ночью он видел не хуже, чем прежде, и, несмотря на
темень и грязь, ситуация казалась ему вовсе не безнадежной.
   Загулявшая фермерша лежала на спине, широко раскинув длинные задние ноги.
Быстро оглядев ее, Трелиг понял, как и откуда макиемки  отправляют  малую  и
большую нужду, но надо было иметь буйное воображение, чтобы  причислить  эти
органы к половым. "Прелестная маленькая загадка, - подумал он иронически.  -
Похоже, я так ничего и не узнаю об их половой жизни". Он перешел  к  другим,
более насущным проблемам и осторожно потрогал то место,  где  у  нее  внутри
находилась сумка для продуктов  и  прочих  вещей.  Там,  несомненно,  что-то
лежало, не