передал.
    Кейс вложил в руку Молли бумажную салфетку, на которой фломастером
было старательно и четко выведено: "З И М Н Е Е Б Е З М О Л В И Е".
    - Он сказал...  -  Но  ее  рука  прижалась  к  его  губам,  требуя
молчания.
    - Пойдем поищем, где можно скушать краба, - сказала Молли.

    После завтрака в  Балтиморе,  на  котором  Молли  проанатомировала
своего краба с пугающей  легкостью,  они  отправились  на  подземке  в
Нью-Йорк. Кейс уже  научился  не  задавать  вопросов;  Молли  отвечала
однообразными знаками, призывающими к молчанию. Похоже было, что  нога
заметно беспокоила ее, и поэтому она говорила мало.
    Худенькое чернокожее  дитя  в  деревянных  бусах,  с  антикварными
резисторами, туго вплетенными в волосы, открыло им дверь лавочки Финна
и проводило их  внутрь  по  туннелю  из  разнообразного  хлама.  Кейсу
показалось, что количество утиля в коридоре со времени  их  последнего
визита несколько увеличилось. А еще ему показалось, что состав барахла
тоже  неуловимо  изменился,  будто  оно  здесь  с   течением   времени
созревало, переходило в какое-то  иное  качество,  неслышно  нарастали
невидимые хлопья, выкристаллизовывалась эссенция  забытых  технологий,
тайно произрастающих на свалках Мурашовника.
    За армейским одеялом, сидя за белым столом, их ждал Финн.
    Молли  произвела  длинную  и  быструю  последовательность  знаков,
вытащила из кармана листок бумаги, написала что-то на нем  и  передала
его Финну. Тот принял листок большим и  указательным  пальцами  правой
руки и прочитал написанное, держа бумагу подальше от себя,  будто  она
могла взорваться. После этого Финн сделал жест, значение которого Кейс
не совсем понял - по-видимому, он выражал смесь нетерпения  и  мрачной
покорности. Затем хозяин лавочки встал и  стряхнул  крошки  со  своего
заляпанного твидового пиджака. На столе  стояла  жестяная  пепельница,
полная окурков "Портагас", стеклянная банка с соленой селедкой и лежал
разорванный пластиковый пакет с плоским куском хлеба.
    - Ждите, - сказал Финн и вышел из комнаты.
    Молли уселась на его место, исторгла  из-под  ногтя  указательного
пальца лезвие и выудила им из банки селедку. Кейс бесцельно бродил  по
комнате, а проходя мимо пилонов, водил пальцем по датчикам сканирующей
аппаратуры.
    Через десять минут Финн торопливо вернулся, скаля  желтые  зубы  в
широкой улыбке. Он кивнул, отсалютовал Молли кулаками с  выставленными
вверх большими пальцами и жестом попросил Кейса помочь ему  с  дверной
панелью. После того, как Кейс прилепил на место  и  разгладил  липучую
ленту, Финн извлек из кармана плоский маленький пульт и набрал на  его
клавиатуре сложную длинную комбинацию.
    - Дорогуша, - сказал он Молли, убирая пульт обратно, - похоже,  ты
своего добилась. Без врак. Носом чую. Может, расскажешь, откуда это  у
тебя?
    - Тот Самый Парень, - ответила Молли, отставляя селедку и  хлеб  в
сторону. - У меня как-то были кое-какие делишки с Ларри.
    - Класс, - сказал Финн. - Это ИР.
    - Можно чуть помедленнее? - попросил Кейс.
    - Берн, - сказал Финн, не обращая внимания на реплику Кейса. -  Он
в Берне. Имеет ограниченное швейцарское гражданство в  соответствии  с
их эквивалентом Конвенции 53-го года. Создан для "Тиссье-Ашпул". Они -
владельцы исходного программного обеспечения и электронной основы.
    - Ну ладно, что там такое в Берне?  -  Кейс  решительно  встрял  в
разговор.
    - "Зимнее Безмолвие" - это идентификатор одного из ИР. У меня есть
доступ к Тьюринговому регистратору. Искусственный Разум.
    - Все это замечательно, - сказала Молли,  -  но  каким  боком  это
касается нас?
    - Если Тот Самый прав, - сказал Финн, - этот ИР и  есть  тот,  кто
стоит за спиной Армитажа.
    - Я заплатила Ларри за то, чтобы "Новые" разнюхали  что-нибудь  об
Армитаже, - объяснила Молли, повернувшись к Кейсу. -  Они  располагают
весьма  сложными  и  загадочными  средствами.  Суть  договора  была  в
следующем: они получат от меня деньги, если ответят  на  один  вопрос:
"Кто заправляет Армитажем?"
    - И вы думаете, что это  ИР?  Такие  штуки  не  имеют  достаточной
автономии. Может быть, корпорация-владелец, эти Тэссе...
    - "Тиссье-Ашпул", - поправил ее  Финн.  -  У  меня  есть  для  вас
небольшая история с их участием. Хотите услышать?
    Он уселся за стол и наклонился вперед.
    - Ох уж этот Финн, - сказала Молли. - Любит рассказывать сказки.
    - Но эту я не рассказывал еще никому, - начал Финн.

    Финн   был   скупщиком,   делал   бизнес   на   краденом   товаре,
преимущественно в области софт-продукции. При этом он иногда вступал в
сношения  с  другими  скупщиками,   работающими   в   областях   более
традиционных: с драгоценными  металлами,  марками,  редкими  монетами,
геммами, ювелирными изделиями, мехами, картинами и другими  предметами
искусства. История, которую он поведал Молли  и  Кейсу,  начиналась  с
истории другого человека - некого субъекта по имени Смит.
    Смит тоже был перекупщиком, но в молодости начинал  как  посредник
при продаже картин  и  скульптур.  Он  был  первым  из  тех,  кто,  по
выражению Финна, "начал гнать кремний"  -  фраза,  показавшаяся  Кейсу
несколько старомодной. Софтовые микромодули, которые Смит приобрел для
себя, содержали данные по истории искусств  и  текущие  каталоги  всех
галерей и аукционов. Благодаря полудюжине чипов во вживленных  гнездах
познания  Смита  в  области  продажи  предметов  искусств  расширились
необычайно, по крайней мере, по оценкам его коллег. Но Смит  пришел  к
Финну с  просьбой  о  содействии,  с  просьбой  по-братски,  как  один
бизнесмен другому, помочь ему в одном дельце.  Как  сказал  Смит,  ему
нужны были от  Финна  сведения  о  клане  Тиссье-  Ашпул,  полученные,
однако, таким образом, чтобы никто не мог  выследить  ни  источник  их
получения, ни  заказчика.  Это  условие  было  основным.  Такое  можно
устроить,  ответил  ему  Финн,  но  при  этом  попросил   Смита   дать
дополнительные пояснения.
    - От этого пахло, - сказал Финн Кейсу, - очень большими  деньгами.
А Смит всегда был осторожен. Очень осторожен, даже чрезмерно.
    Смит, как выяснилось, вел кое-какие делишки с поставщиком  товара,
известным  как  Джимми.  Джимми  был  взломщиком   и   вором,   а   по
совместительству и всем другим  тоже,  и  в  ту  пору  вернулся  после
годовой гастроли по весьма высоким орбитам, опустив вместе с  собой  в
гравитационный колодец кое-какие очень  любопытные  вещички.  Наиболее
примечательной штучкой из тех,  которые  Джимми  ухитрился  добыть  во
время своего вояжа по архипелагу, была голова - тонкой работы бюст  из
платины и драгоценностей,  украшенный  мелким  жемчугом  и  лазуритом.
Осмотрев голову и вздохнув, Смит  убрал  свой  карманный  микроскоп  и
посоветовал Джимми вещицу  распотрошить  и  переплавить.  Работа  была
современной,  не   антикварной,   и   потому   не   представляла   для
коллекционеров  никакой  ценности.  Джимми  рассмеялся.  Эта  штука  -
компьютерный  терминал,  сказал  он.  Она   может   говорить.   И   не
синтетическим голосом, а при помощи удивительного устройства у  нее  в
гортани, включающего в себя набор  трубочек  наподобие  органных.  Это
вещь должна была заинтересовать любого,  кто  хоть  что-то  понимал  в
технике, она была причудлива до извращенности,  потому  что  голосовые
чипы в то время уже почти ничего не стоили. Смит подключил  предмет  к
своему компьютеру и выслушал, как приятный  мелодичный  нечеловеческий
голос пропел данные из его отчета  налоговой  инспекции  за  последний
квартал.
    Среди клиентов Смита был один токийский  миллиардер,  чья  тяга  к
различного рода хитроумным устройствам граничила  с  фетишизмом.  Смит
пожал плечами и показал Джимми повернутые ладонями вверх руки  -  жест
древний, как сами ломбарды. Он попробует  что-нибудь  сделать,  сказал
Смит, но сомневается, что сможет выручить  за  эту  голову  достаточно
приличные деньги.
    Когда Джимми ушел,  оставив  голову  у  Смита,  тот  тщательно  ее
осмотрел,  выискивая  следы  меток  и  фирменных   знаков.   И   тогда
обнаружилось, что эту голову изготовило  неправдоподобное  содружество
мастеров: двух часовщиков из  Цюриха,  парижского  мастера  по  эмали,
датского  ювелира  и  калифорнийского  чип-дизайнера.  Все  они   были
подряжены, как выяснил Смит, корпорацией "Тиссье-Ашпул".
    Смит начал предварительные маневры около токийского коллекционера,
намекая, что может предложить нечто весьма стоящее.
    Но  затем  к  нему  пришел   посетитель.   Анонимный   посетитель,
ухитрившийся пройти сквозь густую сеть  охраны  Смита  так,  будто  ее
вовсе не существовало. Визитер был  небольшого  роста,  явно  японской
национальности, невероятно вежлив и  внешне  обнаруживал  все  приметы
клонированного, выращенного искусственным путем убийцы-ниндзя. Беседуя
с ним за своим рабочим столом из вьетнамского  палисандра  и  глядя  в
спокойные карие глаза смерти,  Смит  старался  вести  себя  как  можно
спокойнее  и  не  делать  резких  движений.  Мягко,  почти   виновато,
клонированный киллер объяснил, что ему  поручено  отыскать  и  вернуть
некий предмет искусства, механизм  необычайной  красоты,  который  был
выкраден из дома его хозяина. Насколько ему известно,  сказал  ниндзя,
Смит  может  располагать  сведениями  о  местонахождении   упомянутого
предмета.
    Смит  заверил  своего  посетителя,  что  вовсе  не  имеет  желания
умирать, и принес ему голову. И сколько же, спросил ниндзя, вы ожидали
выручить от продажи сего предмета? Смит назвал цифру  много  ниже  той
цены,  которую  намеревался  установить.  Ниндзя  произвел   на   свет
кредитную карточку и отстегнул Смиту названную  сумму  с  официального
швейцарского счета, номерного. А кто, спросил после этого  посетитель,
принес вам сей шедевр? Смит назвал ему имя. Через  несколько  дней  он
узнал, что Джимми умер.
    - После этого в дело вступил я, - продолжил Финн. - Смит знал, что
я тесно связан с ребятами с Мемори-лейн, а только туда  и  можно  было
обратиться  за  сведениями,  происхождение  и  дальнейшее  продвижение
которых отследить невозможно. Я нанял ковбоя,  но  так,  чтобы  самому
оставаться  за  кадром,  и  это  потребовало  определенных  финансовых
затрат. Смит согласился - он очень пекся о  своей  безопасности.  Все,
что у него было за душой, это весьма обширный опыт  в  узком  бизнесе,
где он достиг определенных высот, но никогда не  стремился  лезть  еще
выше. Кто был владельцем того швейцарского счета? Якудза?  Ни  в  коем
случае. Они всегда очень четко перекрывают все возможные каналы утечки
информации, и в таком случае получатель денег тоже был бы убит. Может,
его просто взяли на пушку и кинули? Смит так не думал. Кидалы  никогда
не действуют с применением физической силы и обычно жадноваты.  Я  дал
задание своему ковбою прозванивать все хранилища новостей до тех  пор,
пока  не  найдется  какой-нибудь   судебный   процесс,   связанный   с
"Тиссье-Ашпул". Обнаруженное дело  было  ничтожным,  но  за  ним,  как
оказалось, крылась целая сеть адвокатских контор. Взрезав айс одной из
этих контор, мы добыли адрес родового гнезда этого клана. И этот адрес
сказал нам о многом.
    Кейс поднял бровь.
    - Вольная Сторона, - сказал Финн. - Веретено. Как  оказалось,  они
владеют почти всей этой штуковиной. Самым интересным во всем том  деле
была картина, представшая  нам  после  того,  как  ковбой  перелопатил
сведения,  выкачанные  им  из  хранилищ  информации,  и  скомпилировал
краткий обзор. Организация семейного  типа.  Корпоративная  структура.
Чисто теоретически можно  стать  совладельцем  "Тиссье-Ашпул",  но  на
биржах акций этой компании не было в свободной  продаже  вот  уже  лет
сто. На всех существующих биржах, насколько мне  известно.  Пред  нами
предстало тихое, очень эксцентричное  семейство  из  первых  поколений
поселенцев  на  околоземных  орбитах.  Большие  деньги  и   тщательное
избегание  известности.  Широкое  использование   клонирования.   Ведь
орбитальные законы в отношении генной инженерии много мягче. А поэтому
невероятно сложно проследить, потомки  которого  поколения  или  какой
комбинации поколений заправляют их делами в данный конкретный момент.
    - Почему? - спросила Молли.
    - Потому что у них есть собственная криогенная станция. А даже  по
орбитальным законам во  время  холодного  сна  вы  юридически  мертвы.
Похоже, они время  от  времени  меняются  местами,  одни  просыпаются,
другие засыпают, но папашу-основателя  никто  не  видел  вот  уже  лет
тридцать.  Мама-основательница   погибла   будто   бы   в   результате
несчастного случая...
    - Так что же стал делать этот твой перекупщик?
    - Ничего. - Финн нахмурился.  -  Он  плюнул  на  это.  Перед  нами
предстала фантастическая паутина мощных адвокатских контор, работающих
на "Т-А", тем дело и кончилось. Предыстория свелась к тому, что Джимми
пробрался в "Блуждающие огни", стянул голову, и "Тиссье-Ашпул" послали
за ним своего ниндзя. Смит решил забыть про это дело. Может быть,  это
было самым умным. - Он взглянул на Молли. - Вилла  "Блуждающие  огни".
Кончик Веретена. Подчеркнутая уединенность.
    - Ты считаешь, что этот ниндзя принадлежал им,  Финн?  -  спросила
Молли.
    - Смит думал так.
    - Дорогое удовольствие, -  сказала  Молли.  -  Не  знаешь,  какова
дальнейшая судьба этого маленького убийцы?
    - Наверно, его положили обратно в лед. Чтобы разморозить, когда он
снова понадобится.
    - Лады, - сказал Кейс, - мы поняли, что  кусочки  сахара  Армитажу
выдает ИР, называющийся Зимнее Безмолвие. Что дальше?
    - Пока ничего, - сказала  Молли.  -  Единственно,  что  теперь  ты
получаешь небольшое задание на стороне.
    Она достала из кармана сложенный вчетверо клочок бумаги и передала
его  Кейсу.  Он  развернул  бумажку.  На  ней  были  записаны  сетевые
координаты и коды входа.
    - Это что?
    - Личная база данных Армитажа. Ее сетевые координаты. Купила это у
"Новых". Твое особое задание. Где это?
    - В Лондоне, - ответил Кейс.
    - Пролезь туда, - Молли усмехнулась. - Поработай для  разнообразия
и на другую сторону.

    Кейс стоял на переполненной платформе и  ждал  поезд  "Транс-БАМА"
местного сообщения. Молли с конструктом Котелка в зеленой  сумке  ушла
час назад и уже должна была быть на их  чердаке.  Расставшись  с  ней,
Кейс провел время, целенаправленно напиваясь.
    Очень странно было думать о Котелке как о конструкте, о блоке ПЗУ,
содержащем  подробнейшее  описание  структуры   человеческого   мозга,
знаний, навязчивых идей,  даже  характеристик  безусловных  рефлексов.
Человеческого мозга, который сейчас был  уже  мертв...  С  урчанием  и
гулом скользя вдоль индукционной ленты, прибыл поезд, мельчайший песок
посыпался из трещин в потолке  туннеля.  Кейс  втиснулся  в  ближайшую
дверь, поезд тронулся,  и  он  принялся  рассматривать  стоящих  рядом
пассажиров.  Пара  хищного  вида  "христианских   ученых"   потихоньку
проталкивалась в сторону трио молоденьких техничек-секретуток, имеющих
на запястьях идеализированные  голографические  изображения  влагалищ,
поблескивающие  розовым  под  вспышками  света   туннельных   фонарей,
врывающегося в окна  вагона.  Технички  нервно  облизывали  ровненькие
губки  и  поглядывали  на  "христианских  ученых"   из-под   опущенных
металлизированных ресниц.  Девушки,  похожие  на  стройных  и  высоких
травоядных   экзотических   животных,   грациозно   и   бессознательно
покачивались в такт движению поезда, их высокие каблучки,  упирающиеся
в металлический пол вагона, напоминали  полированные  копытца.  В  тот
момент,  когда  сцена  завершилась  -  девицы  бросились   врассыпную,
обращенные миссионерами в бегство,  -  поезд  остановился  на  станции
Кейса.
    Он вышел из вагона и сразу заметил белую  голографическую  сигару,
простирающуюся вдоль всей  стены  станции.  Под  сигарой  пульсировала
надпись из кривоватых заглавных букв,  имитирующих  печатные  японские
иероглифы: "ВОЛЬНАЯ СТОРОНА". Кейс пробрался сквозь толпу и встал  под
сигарой, решив рассмотреть ее. "ЗАЧЕМ ЖДАТЬ"? - вспыхнул вопрос. Тупое
белое веретено было окаймлено и утыкано множеством  доков  и  куполов,
цепочками столбиков и конструкций, похожих на радиаторы. Он уже тысячи
раз видел эту рекламу или другие, похожие на нее.  И  никогда  они  не
казались ему заманчивыми, ни на грамм. При помощи своей  деки  он  мог
добраться до Вольной Стороны с такой же легкостью,  с  какой  достигал
Атланты, а путешествия были уделом плоти.  Однако  теперь  он  заметил
крошечный фирменный знак величиной с небольшую монетку,  вплетенный  в
нижний левый угол световой ткани рекламы: "Т-А".
    Кейс вернулся на чердак, погруженный в  думы  о  Котелке.  Большую
часть девятнадцатого лета своей жизни Кейс  провел  в  "Джентльменском
проигрыше", поднося бокалы с дорогим пивом и разглядывая  ковбоев.  Он
тогда еще ни разу не прикасался к деке, но уже точно знал, чего  хочет
от жизни. В то лето в "Проигрыше"  околачивалось  еще  около  двадцати
таких же страждущих душ, как и он,  и  все  они  были  на  подхвате  у
различных ковбоев. Другого пути обучиться ремеслу не было.
    Все они слышали о Поули, красношеем жокее  из  пригорода  Атланты,
который три раза перенес смерть мозга при попытке пробить черный айс и
выжил. По скудным уличным слухам, а для Кейса  в  ту  пору  источником
информации служили только они, Поули был способен на невозможное.
    - Это было что-то очень солидное, - поведал Кейсу за кружкой  пива
очередной трепун, - но что именно - никто не знает.  Я  слышал,  будто
это была бразильская банковская сеть. Но, в общем, что бы это ни было,
мозги оно ему приплюснуло, он был мертв.
    При этом Кейсу показали через  переполненный  бар  на  полноватого
мужчину в рубашке  с  коротким  рукавом,  с  кожей  слегка  свинцового
оттенка.
    - Парень, - сказал ему Котелок через месяц  в  Майами.  -  Знаешь,
нравятся мне эти чертовы ящерицы, мать их так. У них  у  всех  по  два
чертова мозга, один в их треклятой башке, а другой в  хвосте,  шевелит
их задними ногами. Вот мне бы так - вляпаешься так в эту черную дрянь,
а старина хвостовой мозг вытащит тебя обратно...
    Ковбойская элита в  "Проигрыше"  относилась  к  Поули  с  какой-то
особой общей почтительностью, с почти суеверной  уважительностью.  Что
вы, что вы, Мак-Кой Поули, Лазарь инфопространства...
    Подвело его в конце концов сердце. Дополнительное русское  сердце,
имплантированное ему в  лагере  для  военно-пленных  во  время  войны.
Котелок  не  хотел  менять  агрегат,  утверждая,  что  его   ритмичное
постукивание необходимо  ему  для  укрепления  чувства  времени.  Кейс
пощупал в кармане бумажку, которую  ему  дала  Молли,  и  поднялся  по
ступенькам на чердак.
    Молли  похрапывала  на  их  пластиковом  мате.  Прозрачный  аналог
гипсовой повязки покрывал ее ногу от колена почти до промежности, кожа
под жесткой микропоркой была сплошь в синяках всех возможных оттенков,
от черного до болезненно-желтого. Восемь кожных дисков, разного  цвета
и размера, выстроились ровным рядком на ее левом запястье. Рядом с ней
на  мате  располагалась  регенерирующая  установка   "Акай",   красные
проводки от аппарата змеились к тродам, укрепленным под повязкой.
    Кейс включил настольную лампу рядом с "Хосакой". Ровный круг света
лег  на  конструкт  Котелка.  Кейс  вставил  диск  с   личным   айсом,
присоединил к деке конструкт и включился сам.
    Ощущение было такое, будто кто-то читает у вас через плечо.
    Кейс деликатно кашлянул.
    - Котелок? Мак-Кой? Это ты, приятель? - У него сдавило горло.
    - Здорово, братишка, - произнес бестелесный голос.
    - Это Кейс, друг. Помнишь меня?
    - Мальчик на побегушках из Майами, быстро все схватывал.
    - Что ты помнишь последнее до того, как я начал говорить с  тобой,
Котелок?
    - Ничего не помню.
    - Сейчас, мин