раскрашенными так, что они казались состоящими из черных полос вакуума
и  светлых   полос   солнечного   света.   Кишка   переходного   трапа
бледно-ржавого оттенка выходила из яхты, замысловато изгибалась  змеей
в пространстве, чтобы избежать соседства с соплами двигателей буксира,
и упиралась в  один  из  его  входных  люков.  В  зрелище  соединенных
кораблей было что-то непристойное, но все-таки более  близкое  к  идее
кормления, чем секса.
    - Что с Малькольмом?
    - Малькольм в порядке. По трубе никто не приходил.  Пилот  с  яхты
поговорил с ним и сказал, чтобы Малькольм не волновался.
    Когда скутер огибал серое тело корабля, Кейс прочитал его название
- "Ханива", выведенное кудрявыми белыми заглавными  буквами  на  борту
под группкой японских иероглифов.
    - Мне это не по душе,  приятель.  Возможно,  пришло  время  вообще
уносить отсюда ноги.
    - Малькольм думает так же,  друга,  но  "Гарвею"  с  таким  грузом
далеко не уйти.

    Когда Кейс выбрался из шлюза и стащил  с  головы  шлем,  Малькольм
сидел в пилотском кресле и с  пулеметной  скоростью  бубнил  что-то  в
микрофон на сионском сленге.
    - Аэрол вернулся на "Вавилонский рокер", - сказал Кейс.
    Малькольм кивнул, не отрываясь от микрофона и  не  умолкая  ни  на
секунду.
    Кейс перебросил свое тело через плавающие в  воздухе  перепутанные
дреды пилота и принялся разоблачаться. Глаза Малькольма были  закрыты;
он молча выслушивался в голос,  пискливо  отвечающий  ему  через  пару
сидящих у него на голове  наушников  с  ярко-оранжевой  подкладкой,  и
кивал в такт, наморщив от  напряжения  лоб.  На  сионите  были  рваные
джинсы и старая зеленая нейлоновая куртка с оторванными рукавами. Кейс
затолкал свой красный скафандр "Санио" в небольшой отсек для  хранения
и, оттолкнувшись руками, направил  свое  тело  в  противоперегрузочное
ложе.
    - Слышишь, друга, призрак в компе все время зовет тебя, -  сообщил
Малькольм, закруглившись с переговорами.
    - Кто на яхте?
    - Тот же самый японский парень, что приходил раньше. Но  теперь  с
ним мистер Армитаж, прибыл с Вольной Стороны...
    Кейс натянул на голову троды и включился.

    - Котелок?
    Матрица, розовые сферы металлургического картеля "Сикким".
    - Что там творится, мальчик?  Я  полон  ужасных  слухов.  "Хосака"
связалась с банком ее близнеца на судне твоего босса. И  сообщила  мне
чертовски занятные вещи. Тебя накрыли ребята из Тьюринга?
    - Да, но Зимнее Безмолвие от них избавился.
    - Отлично, но это ненадолго. Скоро их здесь будет целый  батальон.
И масса всякой техники. Могу спорить, что их операторы  с  деками  уже
слетаются в этот сетевой сектор как мухи на дерьмо. А этот твой  босс,
Кейс, он сказал - вперед.  Он  сказал,  чтобы  мы  начинали  налет,  и
начинали его прямо сейчас.
    Кейс начал набирать координаты Вольной Стороны.
    - Позволь-ка мне заняться этим, Кейс...
    Матрица поплыла и закружилась. Котелок произвел серию замысловатых
прыжков с такой скоростью и виртуозностью, что Кейс  только  охнул  от
зависти.
    - Вот черт, Котелок...
    - Эх, парень, я был мастером, когда был жив.  Глянь  -  ничего  не
видишь? Только без рук!
    - Вот он, ага? Большой зеленый прямоугольник слева?
    - Угадал.  Корпоративное  информационное  ядро  концерна  "Тиссье-
Ашпул" и айс,  генерируемый  двумя  их  дружественными  ИР.  По  моему
разумению, не слабее самых крутых военных объектов. Чудовищный, адский
айс, Кейс, черный как могила и скользкий как стекло.  Попробуй  только
взглянуть на него - изжарит твои  мозги.  Если  мы  сделаем  еще  хоть
шажочек в его сторону, он выследит наши задницы и обрежет нам  уши,  а
потом расскажет парням из операторных "Т-А",  какой  ты  носил  размер
ботинок и сколько было дюймов в твоем малыше.
    - Но ведь дела не так плохи, а? Я имею в виду, Тьюринг еще далеко?
Я вот подумываю о том, чтобы убраться  отсюда  подобру-  поздорову.  И
тебя возьму с собой.
    - Правда? Без балды? И ты не хочешь посмотреть, что сможет сделать
этот китайский вирус?
    - Ну, знаешь... - Кейс вгляделся в зеленую  стену  айса  "Т-А".  -
Лады, идет. Хорошо. Начинаем операцию.
    - Давай диск с вирусом.
    - Эй, Малькольм,  -  Кейс  выключился  и  позвал  пилота.  -  Есть
вероятность, что я просижу в тродах часов восемь подряд.  -  Малькольм
курил. В кабине плавали клубы дыма.  -  Так  что  разбирайся  сам,  по
обстановке...
    - Нет проблем, друга.
    Сионит сделал высокое сальто вперед, повис вниз головой, покопался
в сетчатой  сумке  на  молнии  и  извлек  из  нее  свернутую  кольцами
полупрозрачную трубку, оканчивающуюся запечатанным и стерильным внутри
пластиковым пузырем. Малькольм назвал  это  "техасским  катетером",  и
Кейсу оно совсем не понравилось.
    Кейс вставил диск с китайским вирусом, подумал немного и  запустил
программу.
    - Так. Ладно, - сказал он после этого. - Пошло. Слушай, Малькольм,
если дела примут  странный  оборот,  возьми  меня  за  левую  руку.  Я
почувствую. А так - делай то, что тебе скажет "Хосака", договорились?
    - Конечно, друга, -  Малькольм  раскурил  новый  косяк  от  окурка
старого.
    - И выключи эту чертову тарахтелку. Я не хочу,  чтобы  твоя  дрянь
вмешивалась в работу моего нейропередатчика. Я  и  без  того  чувствую
себя крайне дерьмово.
    Малькольм осклабился.
    Кейс снова подключился к Матрице.
    - Господи ты Боже, - сказал Котелок, - ты только погляди.
    Вокруг  них  полным  ходом  шла  распаковка   китайского   вируса.
Полихромные  тени,  бесчисленные  полупрозрачные  слои   и   плоскости
беспрерывно двигались, смещались, рекомбинировали. Огромное, постоянно
меняющееся  тело  вируса  горой  разрасталось  вокруг  них,   закрывая
окружающую бесконечность.
    - Здоровый гад, - одобрительно хмыкнул Котелок.
    -  Проверю  Молли,  -  сказал  Кейс,  утапливая  пальцем   клавишу
переключателя симстима.

    Свободное падение. Ощущение движения сквозь идеально чистую  воду.
Молли то ли поднималась, то  ли  падала  в  широкой  трубе  из  серого
бетона,  освещенной  через  двухметровые  интервалы  белыми  неоновыми
трубками-кольцами.
    Связь была односторонней. Он не мог с ней поговорить.
    Кейс отключился.

    - Согласись, это шедевр в области программного обеспечения!  Самая
умная вещь после изобретения бутерброда. Эта чертова штука _невидима_.
Я тут  только  что  арендовал  двадцать  секунд  времени  вон  на  той
маленькой розовой коробчонке, четвертая влево  от  айса  "Т-А",  хотел
полюбопытствовать, как мы смотримся со стороны. Но нас здесь нет.
    Кейс осмотрел пространство  Матрицы  вокруг  айса  "Тиссье-Ашпул",
нашел розовую структуру, стандартное образование  коммерческого  типа,
переместился туда и оглядел окрестности.
    - Может, этот вирус неисправен?
    - Такое возможно. Но я сомневаюсь. Наша детка  военная,  как  пить
дать. И новая. И даже неизвестного типа. Иначе нас уже засекли бы  как
китайских воришек, но никто на вирус внимания  не  обращает.  Включая,
быть может, даже ребят в "Блуждающих огнях".
    Кейс еще раз посмотрел на широкую однообразную стену, экранирующую
виллу.
    - Что ж, - сказал он, - в этом наше преимущество, верно?
    - Может быть. - Конструкт издал скребущий душу звук, означающий  у
него смех. - Я еще раз проверил для тебя старину "Куань  одиннадцать",
мальчик. Он абсолютно дружественен к хозяину, пока ты держишь  его  за
яйца, вежлив и услужлив до омерзения. Изъясняется, кстати, на  хорошем
английском. Ты когда-нибудь раньше слышал о медленных вирусах?
    - Нет.
    - А я слышал, но лишь однажды. Тогда это была всего лишь идея,  но
она  целиком  воплощена  в  нашем  старине  "Куане".  Эта   штука   не
высверливает  отверстий  и  не  делает  инъекций.  Она,  конечно   же,
взаимодействует  с  айсом,  но  настолько  медленно,  что  айс   этого
практически  не  замечает.  Ближайшая  к   айсу   сторона   логических
взаимосвязей "Куаня" постепенно приближается к  нему  и,  как  бы  это
сказать, мутирует, что ли, превращаясь в точное  подобие  ткани  цели.
Когда состыковка заканчивается, в дело вступает основное ядро, "Куань"
начинает охмурять и делать петли уже вокруг логик айса.  И  становится
его сиамским близнецом прежде, чем тот прочухает, что к чему.
    Котелок рассмеялся.
    - Не слишком ли  ты  сегодня  весел,  приятель?  От  твоего  смеха
мурашки по коже.
    - А что мне еще остается? - ответил Котелок.  -  Старине  мертвяку
без шуток просто никуда.
    Кейс ударил пальцем по переключателю симстима.

    И упал на кучу какого-то металлолома, в запах  пыли,  его  руки  и
колени заскользили по бумажной кипе. Позади  него  что-то  с  грохотом
обрушилось.
    - Ну что же ты, - сказал Финн. - Поосторожнее надо.
    Кейс лежал на спине на груде пожелтевших от старости  журналов,  а
из пыльной темноты "Метро голографикс" ему  блестели  два  ряда  белых
ровных зубов чернокожей девчушки  Финна.  Кейс  полежал  еще  немного,
вдыхая аромат журнального старья и дожидаясь, чтобы сердце успокоилось
и перестало бешено колотиться.
    - Зимнее Безмолвие, - сказал он.
    - Да, - ответил Финн. Его голос доносился откуда-то  слева.  -  Ты
все правильно понял.
    - Пошел к черту, - огрызнулся Кейс, растирая локоть.
    - Ну зачем же так? - возразил Финн, появляясь из ниши под  полками
с электронным барахлом. - Это  все  специально  ради  тебя.  Или  тебе
больше понравилось бы, если я общался с тобою в  Матрице  из  горящего
терновника?
    Финн достал из кармана пиджака  пачку  "Портагас"  и  закурил.  По
коридору поплыл запах кубинского табака.
    - А там... там ты все равно ничего не пропустишь.  Час  пребывания
здесь продлится всего лишь несколько секунд физического времени.
    - Думаешь, являясь в облике знакомых мне людей, ты сможешь  задеть
меня?
    Кейс  встал,  отряхивая  белую  пыль  со  своих  черных   джинсов.
Повернулся и посмотрел назад, на пыльное окно магазинчика,  в  сторону
закрытой двери, ведущей на улицу.
    - Что там снаружи? Нью-Йорк? Или все кончается этой дверью?
    - Ну, как сказать, - начал  Финн.  -  Это  как  то  самое  дерево,
знаешь? Которое падает в лесу, но нет никого, кто мог бы его услышать.
- Финн обнажил в улыбке желтые резцы и выдохнул сигаретный дым. - Если
желаешь, можешь даже выйти и прогуляться.  Все  будет  на  местах.  По
крайней мере, все то, что ты  видел  раньше.  Это  твои  воспоминания,
понимаешь? Я  просканировал  тебя,  скомпоновал  из  этого  модель,  а
теперь, уже вместе с этим образом, посылаю в твою голову.
    - Я никогда не отличался хорошей памятью, - сказал Кейс, озираясь.
Затем посмотрел на свои руки, повернул их  ладонями  вниз.  Попробовал
вспомнить, как выглядят линии на его руках, но не смог.
    - Все помнят все, - сказал Финн, бросил сигарету на пол  и  растер
ее каблуком, - но очень  немногое  из  этого  способны  вспомнить  без
дополнительной помощи. Некоторые артисты способны  вспомнить  все,  но
только после тренировок и если у них есть особый дар. Если ты наложишь
этот мой  конструкт  поверх  реальности  -  лавчонки  Финна  в  нижнем
Манхэттене, - то увидишь разницу, но не такую  большую,  как  думаешь.
Это голографическая проекция твоей памяти в твой же мозг.
    Финн дернул себя за маленькое ухо.
    - То же самое касается и моей внешности.
    - Как это - голографическая? - прозвучавшее слово заставило  Кейса
вспомнить о Ривейре.
    - Понятие "голографическая" - наиболее близкое по сути из тех, что
тебе известны, к описанию действия человеческой памяти. Но вы  никаких
специальных исследований в этом  направлении  не  проводили.  Люди,  я
говорю о людях.
    Финн сделал шаг вперед и, наклонив голову обтекаемой формы, боком,
по-птичьи посмотрел на Кейса.
    - Возможно, если бы это имело место, я бы вообще не появился.
    - И что, предположительно, это должно означать?
    Финн неопределенно хмыкнул. Твидовый заношенный пиджак  был  велик
ему в плечах и потому сидел на нем криво.
    - Я пытаюсь помочь тебе, Кейс.
    - Зачем?
    - Потому что ты нужен мне. - Огромные желтые зубы снова обнажились
в улыбке. - И потому что я нужен тебе.
    -  Чушь  собачья.  Ты  можешь  читать  мои  мысли,  Финн?  -  Кейс
поморщился. - Я имею в виду, Зимнее Безмолвие.
    - _Прочитать_ мысли невозможно. Ты и сам далеко не  всегда  можешь
сказать, о чем сейчас думаешь. Мысль не всегда можно передать словами,
и выражая ее через речь, ты, как правило, искажаешь ее. Я имею  доступ
к твоей памяти, но это не то же самое, что твой разум.
    Финн  засунул  руку  во  внутренности   распотрошенного   древнего
телевизора и извлек сверкающую серебром вакуумную лампу.
    - Видишь это? Нечто вроде части моего ДНК...
    Финн запустил лампой в темноту, и Кейс  услышал,  как  она  там  с
хлопком взорвалась. Звон стекла.
    - Ваше понимание мира основано на моделях. Вы сооружаете круги  из
камней. Соборы. Органы. Арифметические машины.  Но  все  это  не  дает
объяснения тому,  почему  я  сейчас  здесь.  Однако  если  сегодняшняя
операция увенчается успехом, то вместо очередной  модели  вы  получите
нечто совершенно новое.
    - Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
    - Говоря "вы", я имею в виду людей вообще. Твой вид.
    - Это ты убил тьюринговых агентов?
    Финн пожал плечами.
    - Я должен был это сделать. Ты оказался в дерьме, и  они  запросто
могли увести тебя с собой. И  все  пошло  бы  прахом.  Без  тебя.  Вот
поэтому я призвал тебя сюда, и  мы  говорим.  И  будем  говорить  еще.
Помнишь это?
    В правой руке Финн держал обугленное осиное гнездо из сна Кейса  -
топливная вонь разлилась по тесному коридору.  Кейс  подался  назад  и
прижался спиной к полкам с утилем.
    - Да. Это был я. Я направил голопроекцию этого предмета в окно.  И
воспользовался частью воспоминаний, добытых из тебя во  время  первого
отключения твоего мозга. Знаешь, почему я остановился на этом символе,
почему он так важен?
    Кейс покачал головой.
    - Потому что, - гнездо непонятным образом исчезло, - это ближайший
эквивалент  того,  чем  является  "Тиссье-Ашпул".  Понятный   человеку
эквивалент.  Вилла  "Блуждающие  огни"   в   виде   этого   гнезда   -
подразумевая, что она живет по таким же  законам.  Мне  казалось,  это
знание придаст тебе уверенности.
    - Уверенности?
    - Да. Если ты будешь знать, какие они на самом деле. Ты уже  начал
ненавидеть меня. Совсем недавно. Это хорошо.  Но  вместо  меня  обрати
свою ненависть против них. Небольшая корректировка.
    - Послушай, - сказал Кейс, подходя к Финну  вплотную.  -  Они  мне
ничего не сделали. Но вот что касается тебя - тут уж, извините...
    Но злости он все еще не чувствовал.
    - В таком случае, можешь винить "Тиссье-Ашпул" - они сделали меня.
Эта француженка сказала тебе, что ты продал свой вид. И  назвала  меня
дьяволом. - Финн улыбнулся. - Но не это  самое  главное.  Тебе  просто
необходимо кого-нибудь ненавидеть, пока все это не кончится.
    Финн повернулся и указал в глубь своего заведения.
    - Следуй за мной, Кейс. Я вкратце познакомлю тебя  с  "Блуждающими
огнями", раз уж ты здесь.
    Финн приподнял край одеяла. В коридор упал клин белого света.
    - Черт возьми, дружище, да не стой ты там столбом.
    Кейс подошел к одеялу, растирая щеки.
    - Ну же, - сказал Финн и взял его за локоть. Они нырнули за старое
одеяло в облако пыли, в тошноту  свободного  падения  и  бесконечность
цилиндрического коридора из серого бетона, с кольцами неоновых трубок,
укрепленных на стене через равные двухметровые интервалы.
    - Иисусе, - простонал Кейс.
    Падая.
    - Это главный вход, - объяснял Финн. Полы его пиджака  развевались
и хлопали в набегающем потоке воздуха как крылья. - Если бы мы  начали
движение не из моего конструкта, а как оно есть на самом деле,  то  на
месте магазина находились бы главные ворота,  расположенные  точно  на
оси  Вольной  Стороны.  Почти  во  всем,   что   ты   увидишь,   будут
отсутствовать  детали,  потому  что   у   тебя   нет   соответствующих
воспоминаний. За исключением, например, вот этого  куска,  который  ты
получил от Молли...
    Кейс попытался держаться прямо, но они в полете словно бы  перешли
в плавный неторопливый штопор.
    - Держись, - сказал Финн. - Я ускоряю наше движение.
    Стены  колодца  расплылись.  Головокружительное  ощущение  крутого
спуска, мельтешение световых пятен,  затем  виражей  узких  извилистых
коридоров. В одном месте,  как  показалось  Кейсу,  они  прошли  прямо
сквозь стену - на мгновение все вокруг утонуло в кромешной тьме.
    - Вот, - сказал Финн. - Мы у цели.
    Они парили в центре совершенно кубической комнаты-камеры, стены  и
потолок которой были закрыты панелями из темного  дерева.  Пол  камеры
был застелен единым ярким квадратным ковром с узором а-ля микрочип,  с
электронными цепями  голубого  и  ярко-алого  цвета.  Точно  в  центре
комнаты, выделенном узором ковра, возвышался квадратный  пьедестал  из
матового молочно-белого стекла.
    - Вилла "Блуждающие огни", - сияющий  драгоценностями  предмет  на
пьедестале  заговорил,  и  голос  его  был  подобен  музыке,   -   это
причудливое растение, врастающее само в себя. Готический каприз. Любое
место "Блуждающих огней" само по себе таинственно,  бесконечна  череда
комнат, соединяемых лабиринтом проходов,  круговые  лестницы  ведут  с
уровня на уровень, и уровни переплетаются между собой в изгибах сводов
и плавных поворотах коридоров, и глаз не оторвать от  красоты  узоров,
которыми расписаны ограждающие переборки и стены пустых альковов...
    - Это эссе леди Три-Джейн, -  сказал  Финн,  доставая  из  кармана
сигареты. - Реферат по курсу семиотики. Она  написала  его,  когда  ей
было двенадцать.
    - Архитекторы  Вольной  Стороны  всеми  силами  старались  создать
противоположность   планировке   внутренней   поверхности    Веретена,
выполненной  с  банальной  функциональностью  интерьера  меблированных
комнат. В "Блуждающих огнях"  уровни  разрастались  и  наслаивались  с
отчаянностью раковой опухоли, стили при этом искажались, накладывались
друг на друга, стремясь прорасти в напичканное микроэлектроникой ядро,
корпоративное сердце нашего  клана,  кремниевый  цилиндр,  испещренный
ходами эксплуатационных туннелей,  широких  и  узких,  большей  частью
диаметром не больше человеческой головы, по которым  ползают  разумные
крабы, бездушные киберы,  выискивающие,  где  микромеханика  оказалась
подверженной разложению или внешнему воздействию.
    - Это ее ты видел в ресторане, - сказал Финн.
    - По меркам архипелага, - продолжила свое повествование голова,  -
наша семья - древняя,  и  чрезмерная  усложненность  планировки  виллы
отражает ее возраст. Но говорит также и о другом.  Семиотика  строения
виллы свидетельствует об обращенности  внутрь,  об  отрицании  манящей
бескрайности, простирающейся за корпусом Веретена.
    Тиссье и Ашпул поднялись  по  гравитационному  колодцу  для  того,
чтобы обнаружить, что никаких дел с космосом иметь не желают. Создание
Вольной Стороны  во  имя  процветания  нового  островка  человечества,
накопление богатств и эксцентричности привели к  началу  строительства
огромного тела виллы "Блуждающие  огни".  Мы  замуровали  себя  нашими
деньгами, вросли в самих себя, образовав безмятежный мир своего "Я".
    Вилла "Блуждающие огни" не знает  неба,  ни  голографического,  ни
какого-либо другого.
    В кремниевом сердце виллы  есть  маленькая  комната,  единственное
прямоугольное помещение во всем комплексе. В  ней,  на  пьедестале  из
простого стекла, покоится искусно  изготовленный  бюст  из  платины  и
драгоценностей, отделанный  жемчугом  и  лазуритом.  Сверкающие  глаза
этого произведения искусства вырезаны из  того  самого  синтетического
рубина, из которого был изготовлен смотровой экран их первого корабля,
что поднял из колодца первого Тиссье и вернулся за первым Ашпулом.