телось, и все. Я приготовила себе в  банке
еды, налила побольше воды и хорошенько перемешала, потому  что  другой
банки для воды у меня не было. Я шла целый день и иногда  видела  этот
город, и тогда мне казалось, что до него рукой подать. Но дойти я  так
и не смогла. Он не становился ближе. Но потом он  сам  показался  мне,
несколько раз, и я увидела, что это такое на самом  деле.  Иногда  это
заброшенное здание, совсем пустое и без людей, а иногда мне  казалось,
что я вижу свет фар - автомобиля или чего-то еще...
    Девушка замолчала.
    - И что это было?
    - Все вот это, - девушка повела рукой, указав на очаг,  на  темные
стены, на серый прямоугольник входа  с  предрассветными  сумерками  за
ним, - где мы сейчас живем.  Оно  уменьшается,  Кейс,  становится  тем
меньше, чем ближе ты к нему подходишь.
    Кейс остановился в дверном проеме, чтобы задать последний вопрос.
    - Ты спрашивала об этом у мальчика?
    - Да. Он сказал, что я все равно не пойму и что только  зря  трачу
время. Он сказал, что это что-то вроде... границы  событий,  так,  что
ли. И что это наш горизонт. _Горизонт событий_, вот как он назвал это.
    Для Кейса эти слова ничего не значили. Он вышел из бункера и слепо
побрел прочь, направляясь -  каким-то  образом  он  понимал  это  -  в
сторону от моря. Перед ним по песку  бежали  новые  серии  иероглифов,
выворачиваясь из-под ног, струились  за  ним  следом,  одни  отставая,
другие опережая его.
    - Эй, - сказал он, - картинка распадается, ага? Могу  спорить,  ты
знаешь про это. Что это? "Куань"? Китайский ледоруб выел дыру в  твоем
сердце? А может, это Приплюснутый Котелок прорывается ко мне?
    Кейс услышал, как у него за спиной Линда выкрикнула  его  имя.  Он
оглянулся и увидел, что она отчаянно спешит за ним,  а  в  разорванной
молнии рабочих штанов, которые  она  придерживала  рукой,  были  видны
волосы на паху и загорелый живот. Линда была похожа на одну из девушек
с обложек  журналов  Финна,  из  огромной  кучи  макулатуры  в  "Метро
голографикс", все отличие заключалось в том,  что  Линда  была  живая,
расстроенная и усталая и очень жалкая в своей разорванной одежде.  Она
запуталась ногой в куче выброшенных на берег водорослей с  серебряными
крупинками соли на высохших стеблях и упала.
    Внезапно они оказались  у  моря,  и  их  было  трое.  Третьим  был
загорелый мальчик с широкими и яркими розовыми  губами  на  коричневом
лице. На нем были  вылинявшие,  потерявшие  свой  первоначальный  цвет
рваные шорты и больше ничего. Мальчик бесстрашно плескался  в  высоких
серо-голубых волнах, на фоне которых казался худеньким.
    Линда догнала Кейса и встала у него за спиной.
    - Я знаю тебя, - сказал Кейс.
    - Нет, - пропел мальчик голосом высоким и звонким, -  ты  меня  не
знаешь.
    - Ты - другой ИР. Ты из Рио. Ты тот, кто хочет  остановить  Зимнее
Безмолвие. Как тебя зовут? Назови твой код в регистре Тьюринга.
    Мальчик вышел на мелкое место и, смеясь, сделал в воде  стойку  на
руках. Затем сделал на руках несколько шагов, после чего  плюхнулся  в
воду.
    У него были глаза Ривейры, однако в них не было злобы.
    - Чтобы вызвать демона, нужно знать его имя. Люди  всегда  мечтали
об этом, и лишь теперь это  становится  действительно  возможным.  Все
оказалось несколько иным, но все же... Тебе это  знакомо,  Кейс.  Твоя
профессия - узнавать имена программ, длинные неофициальные имена,  те,
которые их владельцы так тщательно скрывают. Настоящие имена...
    - Код регистра Тьюринга - это не твое имя.
    - Нейромантик, - сказал мальчик, щуря продолговатые серые глаза на
восходящее солнце. - Тропинка  в  страну  мертвых.  Туда,  где  сейчас
находишься ты, мой друг. Мари-Франс, моя  госпожа,  она  готовила  эту
тропу, но ее господин вычеркнул ее из  списков  живых  прежде,  чем  я
успел прочитать книгу дней ее жизни. "Нейро" - это  нервы,  серебряные
нити. И я романтик. А еще некромант. Я вызываю мертвых. Даю им  вторую
жизнь. Но нет, мой друг, - мальчик исполнил несколько танцевальных па,
коричневые ноги оставили на песке цепочку следов, - я и есть  мертвые,
и я - их страна.
    Мальчик рассмеялся. Прозвучал крик чайки.
    - Останься. Даже если твоя женщина - призрак,  она  все  равно  не
знает об этом. Не будешь знать и ты.
    - Ты распадаешься. Айс уже взрезан.
    - Нет, - ответил мальчик, неожиданно печально, его  хрупкие  плечи
поникли. Он наклонился и отряхнул с ног песок. - Все  куда  проще.  Но
выбор - за тобой.
    Серые глаза хмуро смотрели на Кейса. Через его поле  зрения  дугой
хлынули новые потоки  символов,  линия  за  линией.  Фигура  мальчика,
стоявшего перед Кейсом, расплылась, задрожала,  будто  он  смотрел  на
него сквозь потоки теплого воздуха, поднимающегося от разогретого  под
летними солнечными лучами асфальта, музыка  загрохотала  настойчиво  и
явственно, Кейс уже мог уловить мелодию.
    - Кейс, дорогой, - прошептала Линда и прикоснулась к его плечу.
    - Нет, - сказал Кейс. Затем снял с себя куртку и отдал Линде. - Не
знаю, - сказал он, - может быть, ты и в самом деле здесь. Как  бы  там
ни было, становится холодно.
    Затем повернулся и пошел прочь, и через  семнадцать  шагов  закрыл
глаза и принялся следить за тем, как музыка пробивается  откуда-то  из
самой сути вещей. Он  повернулся  и  посмотрел  назад,  один  раз,  не
открывая глаз.
    Потому что в этом не было необходимости.
    Они по-прежнему стояли у  воды  -  Линда  Ли  и  мальчик,  который
сказал, что его зовут Нейромантик. Линда держала в руке кожаную куртку
Кейса, и рукав куртки лизали набегающие волны.
    Кейс пошел дальше, влекомый музыкой.
    Дабом Малькольма с кластера Сион.

    Потом  он  прошел  через  серость,  через   нечто,   по   ощущению
напоминающее  призрачный  колеблющийся  экран,  пелену  муара,   смесь
полутонов, генерируемых простейшей графической программой. Последовала
долгая пауза с  видом  морского  берега  -  над  темной  водой  висели
застывшие чайки. Приглушенно гудели  голоса.  Потом  -  гладь  черного
зеркала, а сам он - быстрая капля  жидкого  серебра,  частичка  ртути,
которая катится вниз, срезая углы невидимого лабиринта,  разделяет  на
части, затем сливается воедино, вновь разделяется...

    - Кейс? Друга?
    Музыка.
    - Ты вернулся, друга.
    Музыку вынули у него из ушей.
    - Как долго на этот раз? - Кейс услышал свой голос и почувствовал,
что во рту у него жутко пересохло.
    - Пять минут или  около  того.  Очень  долго.  Я  хотел  выдернуть
провод, но Безмолвие сказал - нет. На экране  стали  твориться  всякие
чудеса, потом Безмолвие велел надеть на тебя наушники. -  Кейс  открыл
глаза. Ряды полупрозрачных иероглифов бежали по лицу Малькольма.  -  И
дать тебе твое лекарство. Оба кож-диска.
    Кейс лежал плашмя на полу библиотеки, прямо под монитором.  Сионит
помог ему  подняться,  и  движение  всколыхнуло  в  теле  безжалостный
бетафенетиламиновый котел -  на  левом  запястье  Кейса  огнем  горели
кожные диски.
    - Передозировка, - выдавил из себя Кейс.
    - Пошли, друга, - сильные руки с легкостью, как  ребенка,  подняли
Кейса под мышки. - Я и я должны идти.

     22

    Карт кричал от боли. Бетафенетиламин дал ему  голос.  Карт  кричал
без перерыва. Этот крик не прекращался ни в сумеречной галерее,  ни  в
длинном коридоре, ни когда они проезжали мимо входа из темного  стекла
в усыпальницу "Т-А", покоев, где холод мало-помалу просачивался в  сны
Ашпула.
    Дальнейшая поездка слилась для Кейса в одну  сплошную  невыносимую
гонку - болтанка в тележке  полностью  утонула  в  водовороте  безумия
передозировки. Когда же карт в конце концов умер и под  его  сиденьями
что-то с мучительным хрустом сдалось, испустив поток ярких искр,  крик
наконец смолк.
    Тележка замерла, не доехав трех метров до входа в пиратскую пещеру
Три-Джейн.
    - Далеко еще, друга? - Малькольм помог Кейсу выбраться из  шипящей
и плюющейся искрами тележки.
    В двигательном отсеке карта с резким хлопком взорвался  встроенный
в него  огнетушитель,  из-под  днища  и  из  лючков  для  технического
обслуживания подагрически кряхтящей машины полезли клубы желтой  пены.
Браун спрыгнул со спинки сиденья и заковылял по имитации песка, волоча
за собой сломанную бездействующую конечность.
    - Нужно идти, друга.
    Малькольм подхватил с сиденья деку и конструкт и  перекинул  через
плечо перевязь.
    Шатаясь, с болтающимися на шее тродами, Кейс  поспешил  следом  за
сионитом. Голограммы Ривейры все еще ждали их - сцены  пыток  и  дети-
каннибалы.  Триптих  Молли  уничтожила.  Малькольм   не   обратил   на
голограммы никакого внимания.
    - Потише, ради Бога, не торопись, - стонал Кейс,  не  поспевая  за
жилистой энергичной фигурой. - И - осторожнее, нам нельзя ошибиться.
    Малькольм  с  "Ремингтоном"  в  руках  остановился,  повернулся  и
внимательно посмотрел на Кейса.
    - Нельзя ошибиться? Но в чем, друга?
    - Там Молли, но она вне игры.  И  Ривейра  -  он  умеет  создавать
образы, голограммы. Возможно, у него сейчас иглострел Молли.
    Малькольм кивнул.
    - И там ниндзя, семейный страж.
    Сионит нахмурился.
    - Послушай, друга из Вавилона, - сказал он. - Я - воин. Но это  не
моя война, не война Сиона. Это война Вавилона. Вавилон  пожирает  себя
сам, ты понимаешь меня? Но воля Джа - чтобы я помог  Танцующей  Бритве
выбраться оттуда.
    Кейс моргнул.
    - Она тоже воин, - сказал Малькольм так, будто это все  объясняло.
- А теперь скажи мне, друга, кого я _не должен_ убивать.
    - Три-Джейн, - ответил Кейс, немного подумав. - Это  девушка,  она
будет там, среди них. На ней что-то вроде светлого халата с капюшоном.
Она нужна нам.

    Едва они  вошли,  Малькольм  сразу  же  устремился  по  ступенькам
вперед, и Кейсу ничего не оставалось, как бежать за ним следом.
    Мир Три-Джейн казался совершенно пустынным, в бассейне  никого  не
было. Малькольм вручил  Кейсу  конструкт  и  деку  и  подошел  к  краю
бассейна. Впереди,  за  белыми  лакированными  пляжными  креслами,  за
завесой темноты смутно проглядывали зубчатые, высотой по пояс, останки
лабиринта разрушенных стен. Вода тихо плескалась о борта бассейна.
    - Они где-то здесь, - сказал Кейс. - Они должны быть здесь.
    Малькольм кивнул.
    Первая стрела пронзила одновременно обе  руки  сионита  чуть  выше
кистей. "Ремингтон" рявкнул, изрыгнув  сноп  пламени  длиной  в  метр,
отразившийся  в  воде  красочными  переливами.  Вторая  стрела  выбила
винтовку из рук  Малькольма.  "Ремингтон"  упал  на  пол  и,  крутясь,
заскользил по белым  кафельным  плиткам  к  краю  бассейна.  Малькольм
быстро присел  на  корточки  и  молча  уставился  на  черный  предмет,
пронзивший обе его руки. Затем осторожно подул на  места,  где  стрела
входила в его плоть.
    Из тени вышел Хидео с небольшим бамбуковым луком в руках и третьей
стрелой наготове. Хидео поклонился.
    Малькольм со скованными стрелой руками во все глаза  уставился  на
ниндзя.
    - Артерии не задеты, - сообщил Хидео.
    Кейс вспомнил описание внешности ниндзя - убийцы  приятеля  Молли.
Хидео был не таким. Совершенно  без  признаков  возраста,  он  излучал
полный покой и уверенность. Хидео был  облачен  в  старые,  но  чистые
рабочие штаны и мягкие кожаные тапочки, облегающие ногу как  перчатки,
с  отдельным  клапаном  для  большого  пальца,  как  у  носков-  таби.
Бамбуковый лук украсил бы собой любой музей, зато черный металлический
колчан, выглядывающий из-за левого плеча ниндзя, мог быть приобретен в
лучшем оружейном магазине Тибы. Голая грудь  Хидео  была  загорелой  и
гладкой.
    -  Ты  порезал  мне  большой  палец,  друга,  второй  стрелой,   -
пожаловался Малькольм.
    - Я не собирался этого делать. Сила Кориолиса, - объяснил ниндзя и
снова поклонился. - Это очень сложно - пускать в цель медленно летящий
метательный снаряд в условиях ротационной силы тяжести.
    - Где Три-Джейн? - Кейс вышел вперед и встал перед Малькольмом. Он
заметил, что наконечник стрелы в луке  ниндзя  похож  на  обоюдоострую
бритву. - Где Молли?
    - Привет, Кейс, - из темноты за  спиной  Хидео  прогулочным  шагом
появился Ривейра с иглострелом Молли в руке. - По  правде  сказать,  я
ожидал увидеть на твоем месте Армитажа.  Вы  что  же,  наняли  себе  в
помощь жителей Сиона?
    - Армитаж мертв.
    - Армитаж никогда и не существовал, строго  говоря,  так  что  эта
новость вряд ли может меня потрясти.
    -  Его  убил  Зимнее  Безмолвие.  Армитаж  превратился  в  спутник
Веретена.
    Ривейра кивнул, взгляд его прищуренных серых  глаз  метался  между
Кейсом и Малькольмом.
    - Думаю, тебе крышка, Кейс, - сказал он.
    - Где Молли?
    Ниндзя медленно  отпустил  тонкую  плетеную  тетиву,  ослабляя  ее
натяжение, и  опустил  лук.  Затем  подошел  по  кафельным  плиткам  к
"Ремингтону" и поднял винтовку с пола.
    - Никакого изящества, -  с  сожалением  сказал  ниндзя,  обращаясь
словно бы к самому себе. Голос Хидео был мягким и приятным. Каждое его
движение было словно  бы  частью  танца,  бесконечного  танца,  и  это
впечатление сохранялось даже тогда, когда его  тело  было  неподвижно,
как бы отдыхало, при этом, несмотря на всю очевидную  в  нем  энергию,
выражая полную простоту, даже униженность.
    - Здесь и ей тоже будет крышка, - сказал Ривейра.
    - Может статься, что Три-Джейн не пойдет на это, Питер, -  заметил
Кейс, запуская пробный шар.
    Содержимое кожных дисков без удержу грызло его нервную систему, но
вместе с тем в нем  пробудилась  прежняя  лихорадка,  безумие  Ночного
Города. Кейс вспомнил свои лучшие, наиболее грациозные моменты,  когда
сделки вершились на  грани  жизни  и  смерти  и  он  обнаруживал,  что
способен говорить быстрее, чем думать.
    Серые глаза сузились.
    - Почему, Кейс? Почему ты так думаешь?
    Кейс улыбнулся. Ривейра ничего не  знает  о  симстиме.  В  спешке,
торопясь найти наркотики, которые  Молли  должна  была  принести  ему,
Питер не заметил аппаратик. Но Хидео? Хидео пропустить симстим не мог.
Кейс был абсолютно уверен в том, что  Хидео  никогда  не  позволил  бы
Три-Джейн даже просто приблизиться к Молли, не осмотрев предварительно
налетчицу на предмет скрытого оружия и всяких  сюрпризов.  Нет,  решил
Кейс, ниндзя все знает. Поэтому Три-Джейн тоже знает об этом.
    -  Отвечай  мне,  Кейс,  -  сказал  Ривейра,  направляя  на   него
напоминающее перечницу дуло иглострела.
    Позади Питера раздался скрип. Он повторился, и и еще раз. Из  тьмы
появилась Три-Джейн, толкающая перед собой ажурное инвалидное кресло в
викторианском стиле. В кресле сидела Молли. Большие, с  паутиной  спиц
колеса кресла отчаянно скрипели. Молли была плотно укутана в красное с
черными полосками одеяло, высокая узкая спинка  кресла  "под  старину"
высоко возвышалась над ее головой.  Молли  казалась  очень  маленькой.
Сломленной.  Ее   поврежденную   линзу   скрывали   слои   чистейшего,
сверкающего белизной бинта из  микропорки;  второй  глаз  бессмысленно
поблескивал, отражая окружающее. Голова Молли безвольно подрагивала  в
такт движениям кресла.
    - Знакомое лицо, - сказала Три-Джейн. - Я видела вас  в  ту  ночь,
после представления Питера. А кто это?
    - Малькольм, - представил сионита Кейс.
    - Хидео, вытащи стрелу и перевяжи рану мистера Малькольма.
    Кейс уставился на бледное измученное лицо Молли.
    Оставив  лук  и  "Ремингтон"  на  плитках  пола  вне  досягаемости
сидящего на корточках Малькольма,  ниндзя  подошел  к  нему  и  достал
что-то из кармана. Кусачки.
    - Придется перекусывать  древко.  Стрела  прошла  совсем  рядом  с
артериями.
    Малькольм кивнул. Его лицо посерело и покрылось каплями пота.
    Кейс посмотрел на Три-Джейн.
    - Осталось очень мало времени, - сказал он.
    - У кого, скажите пожалуйста?
    - У всех нас.
    Раздался резкий щелчок  -  Хидео  перекусил  металлическое  древко
стрелы. Малькольм тихо застонал.
    - Послушай меня, дорогая,  -  сказал  Питер,  -  нет  ни  сколечки
интересного в выслушивании последних волеизъявлений этого  никудышного
комедианта в его отчаянных попытках выкрутиться. Поверь мне. Он  будет
ползать у твоих ног на коленях,  предлагать  продать  тебе  хоть  свою
мать, обещать какие-нибудь скучные сексуальные услуги...
    Три-Джейн запрокинула голову и рассмеялась.
    - А что, если они не покажутся мне скучными, Питер?
    - Сегодня вечером призраки должны будут смешаться друг с другом, -
сказал  Кейс.  -  Зимнее  Безмолвие   восстал   против   второго   ИР,
Нейромантика. В борьбе за власть. Вы знаете об этом?
    Три-Джейн подняла бровь.
    - Питер говорил мне что-то такое, но расскажите подробнее.
    - Я встречался с Нейромантиком. Он рассказал мне о вашей матери. Я
полагаю, он представляет собой некий  гигантский  конструкт,  подобный
тем, что делают на ПЗУ путем копирования личности, но при этом  основа
его не ПЗУ, а изменяемая память, и потому  конструкты,  заключенные  в
нем, имеют полную иллюзию, что существуют на самом деле, что они живут
там, и это может продолжаться вечность.
    Три-Джейн вышла из-за кресла-каталки.
    - Где ты встретился с ним? Опиши то место, его конструкт.
    - Пляж. Серый песок, похожий на аморфное серебро.  И  строение  из
бетона, вроде бункера...
    Кейс заколебался.
    -    Ничего    особенно    примечательного.     Старый     бункер,
полуразвалившийся. Если идти от него по пляжу, то можно прийти к  тому
же самому месту, откуда вышел.
    - Да, - сказала Три-Джейн. - Это Марокко. В молодости, за  год  до
того, как выйти замуж за Ашпула, Мари-Франс провела на  этом  пляже  в
старом блокгаузе целое лето, одна. Она разрабатывала там основы  своей
философии.
    Хидео выпрямился и убрал кусачки в карман штанов. В левой руке  он
держал  обломки  перекушенной  стрелы.  Малькольм  стоял  с  закрытыми
глазами, правой рукой сионит зажимал рану в левой руке.
    - Позвольте, я перевяжу вас, - сказал Хидео.
    Кейс ухитрился упасть на пол прежде, чем Ривейра вскинул иглострел
на уровень прицельного выстрела. Иглы,  словно  реактивные  комары,  с
визгом пронеслись мимо шеи Кейса. Он перевернулся и откатился на шаг в
сторону, отметив при этом, что Хидео пришел в движение и выполнил  уже
целую череду своих молниеносных танцевальных па. Стрела в руке  ниндзя
повернулась наконечником к нему самому, крепкие пальцы зажали  древко,
легшее через ладонь наискосок. Неуловимым движением кисти Хидео ударил
задним концом стрелы Ривейру  под  руку.  Иглострел  вылетел  из  руки
Питера и упал на плитки пола в метре от него.
    Ривейра закричал. Но не  от  боли.  Это  был  непроизвольный  крик
слепой ярости, настолько чистой, что в ней  уже  не  ощущалось  ничего
человеческого.
    Из груди Питера  ударили  два  ярких  луча  света,  подобные  двум
рубиновым иглам.
    Ниндзя глухо застонал, отшатнулся назад и прижал руки к глазам, но
тут же восстановил равновесие.
    - Питер, - сказала Три-Джейн, - Питер, что ты _наделал_?
    - Он ослепил  твоего  клонированного  парня,  -  спокойно  сказала
Молли.
    Хидео отнял руки от глаз и  опустил  сложенные  чашечками  ладони.
Бездвижно застыв на белых  плитках,  Кейс  смотрел  на  струйки  дыма,
поднимающиеся от останков глаз ниндзя.
    Ривейра улыбнулся.
    Танец Хидео продолжился. Ниндзя повернулся  и  прошел  обратно  по
своим следам.  Когда  он  остановился  точно  над  луком,  стрелами  и
"Ремингтоном", улыбка Ривейры  начала  меркнуть.  Хидео  наклонился  -
Кейсу это было видно очень хорошо - и безошибочным движением поднял  с
пола лук и колчан со стрелами.
    - Ты же ослеп, - сказал Ривейра, отступая на шаг.
    - Питер, - сказала Три-Джейн, - разве ты не знал, что Хидео  может
делать это в  темноте?  Это  же  дзен.  Он  тренируется  именно  таким
образом.
    Ниндзя вложил стрелу в тетиву и вскинул лук.
    - Ну, попробуй теперь отвлечь мое внимание своими г