онимаю... Салли,  а  мальчики  вон
там... Что означают их костюмы?
     Это Джеки. Их еще называют Джеки Дракулы.
     Четверо  Джеков  Дракул  нахохлились,  как вороны,  на  противоположной
платформе. На них были  неприметные черные дождевики  и начищенные армейские
ботинки со шнуровкой до колен. Один из них повернулся, обращаясь  к другому,
и Кумико увидела, что волосы  у  него  стянуты назад  и заплетены в косичку,
перевязанную маленьким черным бантом.
     Повесили его, сказала Салли, после войны.
     Кого?
     Джека Дракулу.  После  войны здесь одно  время  практиковали  публичные
казни.   От   Джеков   тебе   лучше  держаться  подальше.  Ненавидят   любых
hmnqrp`mveb...
     Кумико с радостью вызвала бы Колина, но модуль Маас-Неотек был запрятан
за мраморным бюстом в той комнате, куда Петал подавал еду, а тут еще подошел
поезд, ошарашив ее архаичным перестуком колес по стальным рельсам.
     Салли  Ширс  на  фоне  залатанной изнанки городской архитектуры,  в  ее
стеклах отражается путаница лондонских улиц и переулков, помеченных в каждую
эпоху экономикой, пожарами, войнами...
     Кумико,  уже совершенно  запутавшись,  где  они, собственно,  находятся
после  их  с Салли трех поспешных и, на первый взгляд, совершенно  случайных
пересадок,  безропотно  позволяла   тянуть   себя  из  такси  в  такси.  Они
выскакивали  из  одной машины,  ныряли в двери ближайшего универмага,  чтобы
воспользоваться первым попавшимся  выходом  на другую улицу и сесть в другое
такси.
     Хэрродз  9,   сказала  Салли,  когда  они  поспешно  пересекали  богато
украшенный  зал,  высокий  потолок  которого  подпирали  колонны  из  белого
мрамора. Кумико  щурилась на толстые красные ломти вырезки  и бараньи  ноги,
разложенные на многоярусных  мраморных прилавках,  предполагая,  что все это
пластиковые муляжи. Потом снова на улицу. Салли подзывает очередное такси.
     Ковент-Гарден 10, бросает она шоферу
     Прости, Салли, но что мы делаем?
     Заметаем следы. Теряемся.
     Салли пила  горячий бренди на веранде крохотного кафе под припорошенной
снегом стеклянной крышей. Кумико пила шоколад.
     Мы потерялись, Салли?
     Да уж. Во всяком случае, я на это надеюсь.
     Кумико подумала,  что сегодня Салли  выглядит старше: возле губ залегли
морщинки усталости или напряжения.
     Салли, а чем именно ты занимаешься? Твой друг спрашивал, по-прежнему ли
ты отошла от дел?..
     Я деловая женщина.
     А мой отец? Он деловой человек?
     Твой отец самый настоящий  бизнесмен, котенок.  Нет, не такой, как я. Я
вольный стрелок. В основном вкладываю деньги.
     А во что ты вкладываешь?
     В таких  же, как  я, пожала она  плечами. Тебя  что,  разбирает сегодня
любопытство? Она отпила еще глоток.
     Ты советовала мне стать своим собственным шпионом.
     Хороший совет. Однако требует некоторой ловкости и умелого применения.
     Ты здесь живешь, Салли? В Лондоне?
     Путешествую.
     А Суэйн, он тоже вольный стрелок?
     Это он так думает. Он под  чьим-то  крылом, к тому  же  держит  нос  по
ветру. Здесь это необходимо для дела, но лично мне  действует на нервы.  Она
допила бренди и  облизнула  губы. Кумико поежилась.  Тебе  не  стоит бояться
Суэйна. Янака смог бы съесть его на завтрак...
     Нет, я подумала о тех мальчишках в подземке. Такие худые...
     Дракулы.
     Банда?
     Бозоцоку,  сказала  Салли  с  вполне   сносным  произношением.  Кочевые
племена, так?  Ну, во  всяком случае,  что-то вроде  племени.  Слово было не
совсем подходящее, но Кумико решила, что  уловила суть. А худые  они потому,
что бедные. Салли жестом подозвала официанта, чтобы заказать еще бренди.
     Салли, сказала Кумико, когда мы  добирались  сюда, наш маршрут, все эти
поезда и такси, это для того, чтобы убедиться, что за нами никто не следует?
     Ни в чем нельзя быть уверенным.
     Но когда  мы  ходили на  встречу с Тиком, ты не  предпринимала  никаких
предосторожностей. За нами  без труда  мог бы кто-то идти. Ты нанимаешь Тика
шпионить  за Суэйном  и  делаешь  это  совершенно открыто. А  потом  столько
предосторожностей, чтобы привести меня сюда. Почему?
     Официант поставил перед Салли дымящийся стакан.
     А ты  зоркий  маленький  котенок,  ведь  правда? Подавшись вперед,  она
вдохнула пар бренди. Просто  так, идет? В  случае  с Тиком я просто пыталась
встряхнуть кой-кого, вызвать какую-нибудь реакцию.
     Но Тик беспокоился, как бы Суэйн его не обнаружил.
     Стоит Суэйну узнать, что Тик работает на меня, и он его не тронет.
     Почему?
     Потому что знает, что я могу его убить. Она  подняла стакан;  вид у нее
сделался вдруг счастливый.
     Убить Суэйна?
     Вот именно. Салли выпила, будто подняла тост.
     Тогда почему ты так осторожна сегодня?
     Потому  что  приятно  почувствовать,  что  стряхнула с  себя  все  это,
вырвалась из-под колпака. Вполне вероятно, что нам это не удалось. А мо жет,
и удалось. Может, никто, вообще ни один человек  не знает, где мы.  Приятное
чувство,  а? Тебе  никогда не приходило в голову,  что ты, возможно,  чем-то
напичкана? Предположим,  твой отец, предводитель якудза,  приказал вживить в
тебя крохотного жучка, чтобы раз и навсегда получить возможность проследить,
где его дочь.  У  тебя такие  чудные  маленькие  зубки.  Что, если  папочкин
дантист спрятал в одном из них немного железа, пока ты была в стиме? Ты ведь
ходишь к зубному?
     Да.
     Смотришь стим, пока он работает?
     Да...
     Вот видишь. Возможно, он прямо сейчас нас слушает...
     Кумико чуть не опрокинула на себя шоколад.
     Эй.  Полированные  ногти  постучали по  запястью  Кумико.  Об  этом  не
беспокойся. Он бы так тебя не послал, я имею в виду, с  жучком. Это бы и его
врагам  дало  возможность тебя выследить. Но теперь понимаешь, что я  хотела
сказать? Приятно выбраться из-под колпака или, во всяком случае, попытаться.
Просто побыть самой собой, так?
     Да, сказала Кумико. Сердце продолжало глухо  стучать где-то в  горле, а
паника все росла. Он убил мою мать, вырвалось  у нее, и  вслед за словами на
серый мраморный пол кафе устремился только что выпитый шоколад.
     Салли ведет ее мимо колонн собора Святого Павла, идет не спеша, молчит.
Кумико,   в  бессвязном   оцепенении   от  стыда,  улавливает,  регистрирует
отрывочную  информацию:  белая цигейка  на отворотах  кожаной куртки  Салли;
масляная  радужная пленка на оперенье голубя вот он заковылял прочь, уступая
им  дорогу;  красные  автобусы,  похожие  на  гигантские  игрушки  из  Музея
Транспорта. Салли согревает ей руки о пластиковую чашку дымящегося чая.
     Холодно, теперь всегда будет холодно. Мерзлая  сырость в древних костях
города,  холодные  воды  Сумиды,  наполнившие легкие  матери,  зябкий  полет
неоновых журавлей.
     Ее  мать  была  хрупкой  и  смуглой,  в  густой  водопад  темных  волос
вплетались золотистые пряди как какое-нибудь редкое тропическое растение. От
матери пахло духами и теплой кожей. Мать рассказывала ей сказки: об эльфах и
феях, и о Копенгагене, городе, который  был где-то там, далеко-далеко. Когда
Кумико видела во сне эльфов, они являлись ей  похожими  на  секретарей отца,
гибкими  и  невозмутимыми, в  черных  костюмах и  со  свернутыми зонтами.  В
историях матери эльфы вытворяли много забавных вещей, да и сами истории были
волшебными, потому что менялись по ходу повествования и никогда  нельзя было
предугадать,  какой  будет  этой ночью  конец.  В  сказках жили принцессы  и
балерины, и Кумико это знала в каждой из них было что-то от матери.
     Принцессы-балерины были прекрасны,  но бедны,  танцевали во имя любви в
сердце далекого  города, где  за ними ухаживали  художники  и молодые поэты,
красивые  и без  гроша в  кармане.  Для того  чтобы  поддержать  престарелых
родителей  или купить  новый  орган  занемогшему  брату,  принцессе-балерине
иногда  приходилось уезжать в  чужие края быть может,  даже в  Токио,  чтобы
танцевать там за деньги.  А танец  за деньги, подразумевалось в сказках,  не
приносит счастья.
     Салли привела ее в робата-бар в Эрлз-Коурт11 и заставила выпить рюмку
     q`je. Копченый плавник рыбки  фугу  плавал в горячем вине, придавая ему
оттенок виски. Они ели робату с  дымного гриля,  и  Кумико  чувствовала, как
отступает  холод,  но  не оцепенение.  Обстановка бара  вызывала  неотвязное
ощущение культурного разнобоя:  бару как-то удавалось сохранять традиционный
японский дизайн и в то же время он выглядел так, как будто эскизы оформления
делал Чарльз Ренни Макинтош.
     Странная она, эта Салли Ширс, гораздо более странная,  чем весь этот их
гайдзин-Лондон. Вот она сидит  и рассказывает Кумико всякие истории, истории
о людях, живущих в Японии, которая совсем не похожа на ту, что знает Кумико,
истории, которые проясняют роль ее отца в этом мире.
     Ойябун, так назвала она отца Кумико. Мир, в котором происходили истории
Салли,  казался не более  реальным,  чем мир  маминых сказок, но по  немногу
девочка  начинала  понимать,  на  чем  основано  и  как далеко  простирается
могущество ее отца.
     Куромаку, сказала Салли.
     Слово означало черный занавес.
     Это  из  театра  кабуки,  но  сейчас  оно  означает  человека,  который
устраивает  всякого  рода  дела,  то  есть  того,  кто  продает услуги.  Что
означает:  человек за сценой,  так? Это и  есть твой отец. И Суэйн тоже.  Но
Суэйн кобун  твоего  старика или,  во всяком  случае, один из  них.  Ойябун-
кобун, родитель-ребенок. Вот откуда  Суэйн черпает свою силу. Вот  почему ты
сейчас здесь: потому что Роджер обязан своему ойябуну. Гири, понимаешь?
     Он человек высокого ранга.
     Салли покачала головой.
     Твой старик, Куми,  вот  он  действительно  большой  человек.  Если ему
понадобилось  сплавить  тебя  из  города  ради  твоей же  безопасности,  это
означает, что грядут какие-то серьезные перемены.
     Выбрались прошвырнуться или  просто выпить?  спросил  Петал,  когда они
вошли в комнату.
     Оправа  его  очков  блеснула  в  свете лампы  от  Тиффани  на  верхушке
бронзового  со стразами  дерева,  которое  росло  на  буфете.  Кумико  очень
хотелось  взглянуть  на мраморную  голову, за которой прятался  модуль Маас-
Неотек,  но она  заставила  себя смотреть в  сад.  Снег  там  приобрел  цвет
лондонского неба.
     Где Суэйн? спросила Салли.
     Хозяин в отлучке, проинформировал ее Петал.
     Подойдя к буфету, Салли налила себе стакан скотча  из тяжелого графина.
Кумико  заметила,  как  поморщился  Петал, когда  графин  с  тяжелым  стуком
опустился на полированное дерево столешницы.
     Просил что-нибудь передать?
     Нет.
     Ждешь его сегодня вечером?
     По правде говоря, не могу сказать. Обедать будете?
     Нет.
     Мне бы хотелось сэндвич, сказала Кумико.
     Четверть  часа  спустя, оставив  нетронутый сэндвич на черном мраморном
столике у кровати,  она сидела посреди огромной постели. Модуль Маас- Неотек
разместился между ее голых ног. Салли она  оставила  глядеть на серый сад за
окном в обществе виски Суэйна.
     Кумико  взяла  модуль  в  руки,  и в  изножье кровати,  передернувшись,
сфокусировался Колин.
     То, что я буду говорить, все равно никто не услышит, поспешно прошептал
он, прикладывая палец к губам, и это к лучшему. Комната прослушивается.
     Кумико хотела было ответить, потом кивнула.
     Хорошо, сказал он. Умница. У меня есть для тебя записи двух разговоров.
Один между твоим  хозяином и его домоправителем, другой между твоим хозяином
и Салли. Первый записан через пятнадцать минут после того, как ты припрятала
меня внизу. Слушай...
     Кумико закрыла глаза и услышала позвякивание льдинки в стакане.
     Где наша маленькая япошка? спросил Суэйн.
     Упакована на ночь, ответил Петал. А  девчонка-то  разговаривает  сама с
собой. Странно.
     О чем же?
     На деле чертовски мало. Вообще-то, с некоторыми это бывает...
     Что бывает?
     Говорят сами с собой. Хочешь ее послушать?
     Господи, нет. А где очаровательная мисс Ширс?
     Совершает моцион.
     В следующий раз вызови  Берни, посмотрим,  чем  она  занимается на этих
своих прогулочках...
     Берни. Тут Петал рассмеялся. Да он вернется назад в  ящике,  порезанный
на кусочки! Теперь рассмеялся Суэйн.
     Пожалуй, и так неплохо, и так: и от Берни избавимся, и жажда знаменитой
девки-бритвы будет утолена... Да, налей нам еще по одной.
     С меня хватит. Пойду спать, если я тебе больше не нужен...
     Иди, отозвался Суэйн.
     Итак, сказал  Колин,  когда Кумико открыла глаза, чтобы обнаружить, что
он по-прежнему  сидит  на постели,  в твоей комнате  сидит  срабатывающий на
голос жучок. Домоправитель прослушал запись и услышал, как ты обращаешься ко
мне.  Идем  дальше.  Второй  фрагмент,  пожалуй,  поинтереснее.  Твой хозяин
попивает очередной стакан виски, входит наша Салли...
     Привет, услышала девочка голос Суэйна, ходила подышать воздухом?
     Отвали.
     Ты же  знаешь, что это вовсе не моя идея,  сказал Суэйн.  Постарайся не
забывать об этом. Видишь ли, они и меня держат за яйца.
     Знаешь, Роджер, временами я испытываю сильное искушение тебе поверить.
     Попробуй. Это облегчит жизнь нам обоим.
     А временами я борюсь с искушением перерезать твою чертову глотку.
     Твоя  беда,  дорогая, заключается  в том, что  ты  так  и  не научилась
передавать дела другим. Ты  все так же стремишься  обо всем заботиться собст
венноручно.
     Послушай, ты,  задница, я знаю, откуда ты взялся, и я знаю, как ты стал
тем, кто ты есть. И где и что ты можешь  нашептать в шайке  Канаки или кого-
то еще. Саракин!
     Этого слова Кумико никогда раньше не слышала.
     Я снова получил от них сообщение, светским  тоном сказал Суэйн. Она еще
на  побережье, но все идет к тому, что  она вскоре сделает свой ход.  Скорее
всего, двинет на восток. Назад в твои давние охотничьи угодья. Похоже, это и
вправду  наш  шанс. Сам дом вне  обсуждения. На том  участке  пляжа  столько
личной охраны, что ее хватит, чтобы остановить средних размеров армию.
     И  ты  по-прежнему будешь  убеждать меня, что это  всего  лишь  обычное
похищение,  Роджер? Будешь говорить,  что  ее  будут  держать  до  получения
выкупа?
     Нет. О том, чтобы продать ее назад, ничего не говорилось.
     Так  почему   бы   им   не   нанять  эту   армию?  Нет  никаких  причин
останавливаться  на средних  размерах, так  ведь?  Набрать  наемников,  так?
Нанять у какой-нибудь корпорации ребятишек из элитного отряда по извлечению.
Не  такая  уж недоступная она цель, крадут же  из исследователь ских центров
самые крутые мозги. Вызвать этих гребаных профи....
     В сотый раз тебе говорю у них другие идеи. Они хотят, чтобы это сделала
ты...
     Роджер, что у них на меня, а? Я хочу сказать: ты и  вправду не  знаешь,
что именно у них на меня есть?
     И вправду не знаю. Но на основании той распечатки, которую мне вручили,
могу рискнуть выдвинуть предположение.
     Ну?
     Все. Никакого ответа.
     Есть еще один момент, продолжал Суэйн,  это всплыло только сегодня. Они
хотят, чтобы все выглядело так, как будто она вышла из игры.
     Что?
     Обставить все так, как будто мы ее убили.
     И как, скажите на милость, мы это устроим?
     Тело они предоставят.
     Мое предположение: Салли покинула комнату без дальнейших комментариев,
     сказал Колин уже своим голосом. Здесь конец записи.
ГЛАВА 10. ОБРАЗ
     Час он провел, проверяя подшипники пилы, потом еще раз их смазал. Стало
уже слишком холодно, чтобы  работать. Придется даже пойти на большее согреть
помещение, где он держал остальных:
     Следователей, Трупожора и Ведьму. Одного  этого будет достаточно, чтобы
нарушить хлипкое  равновесие их  с  Джентри договоренности,  но это бледнело
перед тем,  как  объяснить сделку  с Малышом Африкой  и  факт присутствия на
Фабрике двух  чужих. С Джентри не поспоришь ток ведь принадлежит ему, потому
как именно он выдаивает из  Ядерной Комиссии электричество. Без  ежемесячных
заходов Джентри  с консоли, этих ритуальных процедур, которые поддерживают у
Комиссии  иллюзию, что Фабрика  находится где-то в  другом месте  и что  это
другое место  исправно  оплачивает счета,  никакого  электричества просто не
было бы
     А кроме того,  Джентри в последнее время стал совсем странный,  подумал
он, чувствуя хруст в коленях, когда попытался встать. Слик достал из кармана
куртки пульт управления Судьей. Джентри был убежден, что у киберпространства
есть некий Образ, какая-то всеобщая форма, вбирающая в себя всю совокупность
информационных  баз. Нельзя сказать, что это была самая сумасбродная идея, с
какой  Слик  когда-либо  сталкивался,  но убежденность Джентри, что этот его
Образ абсолютно,  тотально материален, граничила  с одержимостью. Постижение
Образа стало для него сродни поискам Грааля.
     Слик однажды отстимил  ролик Ноулиджнета о том, какова форма Вселенной.
Слик еще тогда сообразил, что Вселенная это все, что вокруг.  Так какая же у
нее может быть форма? Если у нее есть форма или там  образ, значит, и вокруг
нее что-то есть,  иначе в чем же Вселенной иметь форму, верно?  Идем дальше:
есть форма или образ  не важно и есть что-то еще, так разве тогда не будет и
это что-то тоже частью Вселенной? Впрочем, это не совсем та тема, на которую
стоит трепаться с Джентри, потому что Джентри вполне  способен завязать твои
мозги  узлом.  Но  Слик  все  равно  считал,  что  киберпространство  это не
Вселенная,  а  просто  способ представления данных.  Ядерная Комиссия всегда
выглядит как большая красная ацтекская пирамида, но ей вовсе не  обязательно
выглядеть именно  так. Если  Комиссия захочет,  то может заставить свои базы
принять  любую  форму. У больших  компаний есть  даже копирайты  на то,  как
выглядит принадлежащая им информация. Так как же можно считать, что  у  всей
матрицы в целом есть какой-то определенный образ? Но даже если  он  есть, то
почему это должно иметь хоть какое-то значение?
     Он  коснулся клавиши подачи питания. В  десяти метрах от него дрогнул и
загудел Судья.
     Слик  Генри  ненавидел  Судью. Вот чего никогда  не понять  в искусстве
обычным  людям. Нет,  само  создание Судьи, без сомнения, принесло ему  неко
торое  удовлетворение. Но  важнее  другое  то,  что, построив эту штуку,  он
выкорчевал  Судью  из  себя, перенес  боль и страх туда, где их  можно  было
видеть,  наблюдать за ними  и, наконец, освободиться от самой идеи Судьи. Но
какое это имеет отношение к нравиться или любить?
     Почти  четырехметрового роста  и вполовину этого  в ширину,  безголовая
фигура в чешуйчатом панцире стояла, мелко  подрагивая. Чешуйки  у Судьи были
особого  цвета ржавчины,  как, скажем, ручки  у старой тачки, отполированные
трением  множества   ладоней.  Слик  долго   искал  способ   добиться  такой
поверхности, перепробовал  множество  химикалий и  наждаков и, найдя наконец
точное сочетание, обработал им большую часть робота во всяком случае, старые
детали,  выкопанные  в  мусоре.  Конечно, холодные  зубья циркульной  пилы и
зеркальные поверхности суставов  подобной  обработке не  подвергались. Но  в
остальном  Судья был именно  такого  оттенка ржавчины,  имел  такую  фактуру
поверхности,  как  какое-нибудь очень  старое  орудие  и поныне остающееся в
постоянном пользовании.
     Слик передвинул большим пальцем рычаг  управления,  и Судья  сделал шаг
вперед, потом  следующий. Гироскопы работали  как  надо: даже  с  оторванной
рукой робот  двигался  с  жутким достоинством  просто  переставляя  огромные
ступни.
     Слик  ухмыльнулся мутному свету  Фабрики. Судья топал к  нему  раз-два,
раз-два.  Стоило  только  захотеть,  и  Слик мог  бы  вспомнить каждый  этап
jnmqrpshpnb`mh  Судьи. Временами  ему  и вправду этого хотелось. Просто ради
успокоения, которое приносила мысль, что он на это способен.
     Он не  мог припомнить,  когда бы у него что-то не получалось, но иногда
казалось, что такое