кое-то время не сможешь есть.
     В клинику?
     К Джеральду. Это в Балтиморе.
     Зачем?
     Джеральд  хирург-косметолог.  Над  тобой   немного   поработают.   Если
захочешь, все это  потом можно будет вернуть обратно, но  нам  кажется, тебя
обрадуют  результаты,   очень   обрадуют.   Опять  эта  улыбка.  Мона,  тебе
когда-нибудь раньше говорили, насколько ты похожа на Энджи?
     Мона подняла на него глаза, но ничего не ответила. С трудом села, чтобы
выпить  немного водянистого  черного  кофе.  Не смогла  заставить  себя даже
взглянуть на сэндвич, но съела одно из пирожных. Вкус у него был картонный.
     Балтимора. Черт его знает, где это.
     А планер навсегда завис над прирученной зеленой страной, мех на плечах,
и Энджи, должно быть, все еще там, смеется...
     Час спустя, в  вестибюле,  пока Прайор  подписывал счет,  Мона случайно
увидела, как  мимо  на багажной  роботележке проезжают знакомые чемоданы  из
кожи клонированных  крокодилов. В  этот  момент  она отчетливо осознала, что
Эдди мертв.
     Место, которое Прайор назвал Балтиморой. На вывеске надпись, выведенная
старомодными  заглавными  буквами. Офис  Джеральда располагался на четвертом
этаже блочного кондо. Это было одно из тех зданий, где строится лишь каркас,
а   обитатели  жильцы  или  коммерсанты   привозят   собственные  модули   и
оборудование. Похоже на многоэтажный кемпинг для  трейлеров,  только повсюду
провода, оптоволоконные кабели, шланги канализации и водоснабжения.
     Что там написано? спросила она Прайора.
     Джеральд Чин, дантист.
     Ты же говорил, что он хирург-косметолог.
     Так оно и есть.
     А почему нельзя просто пойти в больницу, как все остальные?
     Он не ответил.
     Она теперь и вправду мало что  чувствовала и даже отчасти понимала, что
не так испугана, как надо бы. Впрочем, может, это не так  уж и плохо, потому
что если она по-настоящему испугается, то ничего не сможет предпринять, а ей
определенно хотелось выпутаться из этой истории. В машине по дороге сюда она
обнаружила в кармане куртки Майкла какой-то предмет. Десять минут ушло у нее
на  то, чтобы сообразить, что  это шокер, такой обычно носят  при себе особо
дерганые  пиджаки.  На  ощупь он  напоминал ручку  отвертки  с  парой  тупых
металлических  рожек там, где у отвертки находится рабочий  конец. Заряжался
он,  должно быть, от настенной розетки, и  оставалось  только надеяться, что
Майкл держал его заряженным. Тут Мона сообразила, что Прайор, скорее  всего,
не  знает  о  существовании  шокера. Обычно такие  игрушки вполне  легальны,
поскольку  считается, что ими нельзя  нанести непоправимый вред,  но Ланетта
знала девчонку, которую однажды  основательно обработали такой вот  штукой и
она уже так никогда и не поправилась.
     Если Прайор не  знает, что у нее в кармане шокер, значит, ему не все на
qbere известно, а ведь он специально делает ставку на то, чтобы заставить ее
поверить  в  его всеведение.  Опять же,  он  ведь  не знал,  насколько  Эдди
ненавидит азартные игры.
     И  к Эдди она особых чувств  не испытывала, разве что по-прежнему  была
уверена, что он мертв. Сколько бы ему ни всучили, он  бы все равно не бросил
свои чемоданы.  Даже  если бы пошел  покупать  новые  шмотки,  чтобы сменить
прикид. Эдди ни о чем так  не заботился,  как об одежде. А эти  крокодиловые
чемоданы  вообще были особенными: он купил их у гостиничного вора в Орландо,
и они, судя по  всему,  напоминали  ему  что-то, что он оставил  дома.  Если
вдуматься, трудно  себе представить,  чтобы Эдди вообще  купился на какие-то
пусть даже очень большие  отступные, потому что сильнее всего  на  свете ему
хотелось  поучаствовать  в какой-нибудь  крупной игре. Он считал,  что,  как
только это случится, люди начнут воспринимать его всерьез.
     Вот  и дождался наконец кто-то  воспринял его  всерьез,  подумала Мона,
когда  Прайор вносил ее сумку в клинику Джеральда. Только совсем не так, как
хотелось Эдди.
     Мона оглядела двадцатилетней давности пластиковую мебель, кипы журналов
со  звездами  симстима  и  японским  текстом.  Казалось,  Джеральд  содержал
парикмахерскую.  Только  никакие  клиенты   в  приемной   не  ждали,  и   за
регистрационным столиком тоже никого не было.
     Тут  через  белую   дверь  вошел  Джеральд,  одетый  во   что-то  вроде
комбинезона  из  жесткой  складчатой  фольги,  подобного  тем,  какие  носят
санитары скорой помощи, выезжающие на дорожные аварии.
     Запри дверь, бросил он Прайору сквозь синюю бумажную маску, закрывающую
нижнюю половину лица. Привет, Мона. Если ты пройдешь сюда...
     Он жестом указал на белую дверь.
     Она в отчаянии сжала в руке шокер, но не знала, как его включить.
     Ничего  не  оставалось,  кроме  как последовать за  Джеральдом. Шествие
замыкал Прайор.
     Присядь, предложил  Джеральд. Она  села на  белый  эмалированный  стул.
Джеральд подошел ближе, заглянул ей в глаза.
     Тебе надо отдохнуть, Мона. Ты устала, совсем измучена.
     На ручке шокера ребристый рычажок. Нажать? Сдвинуть вперед? Назад?
     Джеральд отошел к белому шкафчику со множеством ящиков, что-то вынул.
     Вот, сказал он, направляя на нее какой-то цилиндрик с надписью на боку,
это тебе поможет...
     Она почти не ощутила  прикосновения струи мельчайших аэрозольных брызг.
Черная   дырочка  на  баллончике  то  самое   место,  на  котором  стремился
сфокусироваться ее взгляд начала расти, расти...
     Она вспомнила, как старик показывал ей, как убивать сома. У рыбины есть
такое отверстие  в черепе, прикрытое  только  кожей.  Нужно взять что-нибудь
тоненькое  и острое, проволоку,  например,  подойдет даже прут из  веника, и
просто проткнуть...
     Мона  вспомнила Кливленд,  обычный  день перед  работой.  Она  сидит  у
Ланетты,  листает  журнал. Нашла снимок Энджи: звезда смеется в ресторане  с
какими-то  людьми, все так красивы,  и кажется, будто от них исходит сияние.
На снимке никакого сияния, конечно, нет, но ты знаешь, что оно  есть, ты его
просто чувствуешь. Взгляни, говорит она Ланетте, показывая снимок,
     от них как будто сияние исходит.
     Это называется деньги, отвечает Ланетта.
     Это называется деньги. Просто проткнуть.
ГЛАВА 20. ХИЛТОН СВИФТ
     Хилтон впрочем, как  и всегда прибыл один и без предупреждения. Похожий
на  одинокую,  залетевшую сюда случайно осу вертолет Сенснета приземлился на
пляже, разметав по мокрому песку плети водорослей.
     Стоя у изъеденных ржавчиной  перил, она смотрела, как Свифт  спрыгивает
на  землю что-то  мальчишеское сквозило в том, как  он едва не споткнулся от
своей  неуемной  прыти.  Коричневое  твидовое  пальто  нараспашку  открывало
aegsopewms~ чистоту полосатой, как карамелька, рубашки; поднятый пропеллером
ветер  трепал русые  волосы  и  галстук с  эмблемками Сенснета.  Робин прав,
решила  она, Хилтон  действительно  выглядит  так,  как  будто  его  одевает
мамочка.
     Возможно, это просчитанный  имидж, думала Энджи, пока,  увязая в песке,
продюсер карабкался вверх по пляжу, наигранная наивность. Она вспомнила, как
однажды  Порфир развивал  теорию о том, что крупные корпорации на самом деле
никак  не зависят от отдельных  человеческих единиц,  составляющих их  тело.
Энджи это казалось само собой разумеющимся, но парикмахер настаивал, что она
не улавливает основной его предпосылки. Свифт был самой значительной из этих
человеческих  единиц  Порфира,  наделенных   властью  принимать   решения  в
Сенснете.
     Мысль  о  Порфире  заставила ее  улыбнуться.  Свифт же,  приняв  это за
приветствие, в ответ просиял от радости.
     Он предложил ей ленч  в Сан-Франциско: мол,  на служебном вертолете они
домчат туда в момент. Она отказалась, настояв на том, чтобы приготовить  ему
миску чудного швейцарского супа и разморозить  в микроволновке  кубик ржаной
водки.
     Глядя, как  Хилтон ест,  Энджи  задумалась  о  его  сексуальной  жизни.
Несмотря на то  что ему было далеко за тридцать, продюсер производил  впечат
ление  мальчика-вундеркинда,  не  достигшего половой  зрелости.  Возникавшие
время от времени слухи приписывали ему по очереди все возможные из известных
сексуальных  наклонностей   и  еще   несколько,  которые,  по   ее   мнению,
существовали   лишь  в  воображении   сплетников.  Все  это  казалось  Энджи
маловероятным. Она знала Свифта  с тех  пор, как попала в Сенснет. Когда она
появилась,  он  уже   успел  упрочить  свое  положение  в  верхних  эшелонах
производства, был одним из  воротил в  команде Тэлли Ишэм. Естественно,  что
такой человек не мог не проявить профессиональный интерес к дебютантке. Если
вдуматься, то это, пожалуй,  Легба подсунул ее продюсеру: взлет его ка рьеры
был  слишком уж очевиден, хотя сама она тогда, наверное, могла и не понимать
этого, оглушенная  блеском  и  постоянной  сменой статистов и  декораций  на
подмостках Сенснета.
     Бобби,  который  тут  же  решил,  что  ему  этот человек  не  нравится,
ощетинился врожденной враждебностью барритаунца по отношению к любой власти.
Но ему удавалось это скрывать ради ее карьеры. Свифт же встретил их разрыв и
отъезд Бобби с явным облегчением.
     Хилтон,  сказала Энджи,  наливая  ему  чашку чая  на травах, который он
предпочитал кофе, что может задерживать Робина в Лондоне?
     Свифт поднял глаза от дымящейся чашки.
     Думаю, что-то личное. Может, нашел себе нового друга.
     Для  Хилтона Бобби  всегда был другом  Энджи. Друзья  же  Робина  имели
тенденцию оказываться молодыми атлетами. Сглаженные эротические эпизоды в их
стимах с  Робином монтировались из дополнительного метража, подготовлен ного
Континьюити, который  потом основательно обрабатывали Рэбел и его команда по
спецэффектам. Энджи  вдруг вспомнила  ночь,  которую  они  с Робином провели
вместе в каком-то доме на южном побережье Мадагаскара, его пассивность и его
терпение, ветер, бьющийся  в  стену дома. Это  была  первая  и  последняя их
попытка,  и  Энджи  подозревала, что  Робин  просто боится,  что  физическая
близость развеет иллюзию, которую с таким совершенством проецировал стим.
     Как он отнесся  к  моему решению  лечиться? Он тебе что-нибудь говорил,
Хилтон?
     Думаю, он в восторге.
     А  мне  передали,   будто  он  рассказывает  всем   и  каждому,  что  я
сумасшедшая.
     Хилтон закатал рукава полосатой рубашки и распустил галстук.
     Да у Робина даже в мыслях  такого  не может быть, не то что на языке. Я
знаю, как высоко он тебя ценит. А слухи, они и есть слухи. У нас в
     Сенснете...
     Хилтон, где Бобби?
     Взгляд его карих глаз будто остановился.
     А разве с этим не покончено, Энджи?
     Хилтон, ты знаешь. Ты должен знать.  Тебе положено  знать  такие  вещи.
Скажи мне.
     Мы его потеряли.
     Потеряли?
     Его потеряла служба безопасности. Ты права, конечно:  после того как он
тебя  оставил, за  ним,  насколько  это  было  возможно,  велось  тщательное
наблюдение.  Он  вернулся к прежнему  образу жизни,  сказал Свифт с оттенком
удовлетворения.
     И что же это за образ?
     Я никогда  не спрашивал, что  вас свело, ответил продюсер. Естественно,
служба  безопасности провела  расследование в  отношении вас обо  их. Он был
мелким преступником.
     Энджи рассмеялась:
     Он даже на такое не тянул...
     Для  человека ниоткуда, Энджи, у тебя были исключительно ловкие агенты,
настоящие  профессионалы.  Тебе  ведь известно, что ключевым условием твоего
контракта было включение в команду Бобби Ньюмарка.
     Бывали и более странные условия, Хилтон.
     И он получал оклад, как твой... компаньон.
     Мой друг.
     Неужто Свифт  действительно  покраснел? Он отвел глаза  и  уставился на
свои руки.
     Оставив тебя, он уехал  в Мексику,  точнее в Мехико-Сити.  Естественно,
служба  безопасности отслеживала все его передвижения. Мы не любим терять из
виду тех, кто слишком много знает о личной жизни  наших звезд. Мехико... там
все  очень  запутано...  Мы  точно  знаем, что он,  судя по  всему,  пытался
вернуться к своей предыдущей... карьере.
     Делать деньги на информации, мошенничать через киберпространство?
     Он снова поднял на нее глаза.
     Он встречался  с  кое-какими  людьми,  промышляющими  в  этой  области,
известными преступниками.
     И?.. Продолжай.
     Потом  он...  словно растворился.  Исчез. Ты хоть как-то  представляешь
себе, что такое Мехико-Сити для тех, кто соскользнул за черту бедности?
     А он нуждался?
     Он стал наркоманом. Согласно самым надежным нашим источникам.
     Наркоманом? И что же он потреблял?
     Я не знаю.
     Континьюити!
     Хилтон едва не пролил чай.
     Здравствуй, Энджи.
     Бобби, Континьюити. Бобби Ньюмарк, мой друг, глядя в упор на Свифта.
     Он уехал в Мехико-Сити. Хилтон  говорит, что он там подсел  на  что-то.
Наркотик, Континьюити?
     Извини, Энджи. Это засекреченная информация.
     Хилтон!
     Континьюити, начал было тот, но закашлялся.
     Здравствуй, Хилтон.
     Служебный канал, Континьюити. У нас имеется такая информация?
     Источники  службы  безопасности  описывают  пристрастие  Ньюмарка   как
нейроэлектронное.
     Не понимаю.
     Что-то вроде, гм-м, провод очков в голове, предположил Свифт.
     Энджи внезапно захотелось  рассказать Свифту, как она нашла наркотики и
движок.
     Тише, дитя, спокойнее. Голова наполнилась пчелиным гудением... давление
изнутри.
     Энджи? Что с тобой? Он приподнялся со стула, протягивая к ней руку.
     Ничего.  Я... расстроена. Извини. Просто  нервы. Ты тут ни  при чем.  Я
собиралась рассказать тебе,  что нашла  киберпространственную деку Бобби. Но
ведь ты уже об этом знаешь, правда?
     Может, тебе что-нибудь принести? Воды?
     Нет, спасибо,  но если ты не  возражаешь,  я ненадолго прилягу.  У меня
есть кое-какие идеи насчет съемок на орбите,  так что мне бы хотелось твоего
совета по...
     Конечно,  конечно.  Подремли, а  я пока  пойду  погуляю  по  пляжу,  мы
поговорим потом.
     Она наблюдала за ним из окна спальни, смотрела, как коричневая фигурка,
делаясь   все  меньше  и   меньше,  удаляется  в   направлении  Колонии,  со
провождаемая маленьким терпеливым дорнье.
     На  пустом пляже  он казался ребенком и  выглядел таким  же потерянным,
какой и она себя чувствовала.
ГЛАВА 21. АЛЕФ
     Когда поднялось солнце  электричества все еще не  было,  чердак Джентри
залил   утренний   свет.  Зимнее   солнце  смягчило  очертания  консолей   и
проекционного стола,  выявило фактуру корешков старинных  книг,  заполнявших
прогнувшиеся фанерные  полки  вдоль западной стены.  Джентри,  не переставая
говорить, мерил  шагами  чердак, петушиный хвост светлых  волос  подскакивал
всякий раз, когда он резко разворачивался на каблуках своих  черных ботинок.
Возбуждение  Джентри,  похоже,  успешно  противостояло  остаточному действию
Черриных снотворных дермов. Сама Черри сидела  на краю  кровати, наблюдая за
ковбоем, и время от времени бросала осторожные взгляды на показатели датчика
зарядки  батарей,  укрепленного   на   краю  носилок.  Слик  пристроился  на
колченогом стуле, который  он раскопал где-то  на Пустоши. Импровизированная
набивка из скомканной рваной одежды была обтянута прозрачной пленкой.
     К облегчению Слика, Джентри на этот раз  опустил привычную белиберду по
поводу Образа и прямиком окунулся в свою теорию об алефе. Как всегда, стоило
Джентри завестись, он использовал такие слова и конструкции, что Слик лишь с
большим  трудом  понимал, о  чем идет речь, но он по  опыту знал, что ковбоя
лучше  не прерывать.  Фокус состоял в том, чтобы выловить  из общего  потока
фраз подобие смысла, пропуская непонятные куски.
     Джентри сказал, что Граф подключен к тому, что равнозначно гигантской
     материнской плате, утыканной огромным количеством микрософтов.  По  его
мнению, серая  пластина  в  изголовье это  один цельный  биочип размерами  с
приличный  булыжник.  Если  это  так,  то  объем  памяти  у  этой  штуковины
практически безграничен. Алеф было бы немыслимо дорого изготовить, продолжал
Джентри, просто  сказка, что  кто-то вообще решился  его создать, хотя ходят
слухи, что подобные вещи существуют и находят себе применение, в особенности
при хранении гигантских объемов конфиденциальной информации. Не имея связи с
глобальной матрицей,  данные здесь фактически  иммунны  к любой  атаке через
киберпространство. Загвоздка, однако, состоит в том,  что поскольку  в  алеф
нет доступа через матрицу, то это как бы мертвая память.
     У него там может быть все,  что угодно, сказал Джентри, останавливаясь,
чтобы заглянуть в пустое лицо. Он круто повернулся на каблуках и снова начал
шагать взад-вперед.  Некий  мир. Много  миров.  Сколько  угодно  конструктов
разных личностей...
     Как будто он живет в стиме? спросила Черри. Вот почему он всегда в REM?
     Нет,  сказал Джентри, это не симстим. Эта штука полностью интерактивна.
Все дело в масштабах. Если это биософт класса алеф, то у него там может быть
все, что угодно. В некотором смысле эта штука  может давать доступ буквально
ко всему на свете...
     Судя по поведению Малыша Африки, сказала Черри, этот  парень платит ему
за то,  чтобы оставаться в таком состоянии. Что-то вроде кайфа под проводами
в голове, но немного по-другому. И к тому же проволочные торчки не врубаются
в REM, как этот...
     Но  когда ты попытался прогнать его  программу  через  свою аппаратуру,
рискнул вставить Слик, то получил в ответ... нечто.
     Он  увидел,  как плечи  Джентри  напряглись под вышитой  бисером  кожей
куртки.
     Да, мрачно ответил Джентри,  а  теперь мне надо восстановить наш счет у
Ядерной  Комиссии. Он указал на  батареи постоянного заряда,  уложенные  под
стальным столом. Достанька мне их.
     Н-да, протянул Слик, самое время. У меня уже задница отмерзает.
     Оставив  Джентри,  согнувшегося  над киберпространственной  декой,  они
bepmskhq|  в   комнату  Слика.  Черри  настояла  на  том,  чтобы  подключить
электроодеяло  Джентри  к одной  из батарей так, чтобы она могла накрыть  им
носилки. На газовой плитке  еще оставался холодный кофе; Слик допил  его, не
разогревая. Черри смотрела в окно на занесенную снегом Пустошь.
     Как она стала такой? рассеянно спросила девушка.
     Джентри   говорит,   что   лет  сто  назад   тут   внедряли  проект  по
землеустройству. Завезли тонны чернозема, но так  ничего и не  выросло. Боль
шая часть земли оказалась токсичной. Затем дождь смыл почвенный слой. Думаю,
они  сдались и начали сбрасывать сюда все больше дерьма. Здешнюю  воду  пить
нельзя: полным-полно полихлорбифенилов и всего остального.
     А как насчет кроликов, на которых охотится этот ваш птичий мальчик?
     Они к западу  отсюда. На Пустоши я никогда их не видел. Здесь даже крыс
нет.  Во  всяком случае, любое мясо, какое здесь удается достать, приходится
проверять и проверять.
     Но птицы тут есть.
     Они только устраиваются на ночевку, а кормиться улетают куда-то еще.
     А что там между тобой и Джентри? Она все еще смотрела в окно.
     Что ты имеешь в виду?
     Сперва я решила, что вы голубые. Ну вместе живете.
     Нет.
     Но все выглядит так, будто вы друг в друге нуждаетесь...
     Это его дом, Фабрика то есть. А  он  разрешает мне тут жить. Я...  хочу
жить здесь. Чтобы работать.
     Зажглась  лампочка в  конусе из желтого  факса,  защелкал  вентилятор в
обогревателе.
     Ну, может, он  и псих, протянула Черри, присаживаясь на корточки  перед
обогревателем и одну за другой расстегивая свои куртки, однако он только что
сделал хоть что-то разумное.
     Поднявшись на чердак, Слик обнаружил, что Джентри сидит ссутулившись на
старом  офисном стуле и смотрит на  светящийся откидной экранчик монитора на
своей деке.
     Роберт Ньюмарк, сказал Джентри.
     А?
     Идентификация  по сетчатке глаза. Или это  Роберт Ньюмарк, или тот, кто
купил его глаза.
     Откуда ты это  узнал? Слик наклонился взглянуть на экран со стандарт