ь. Подумать только, сколько воды утекло. Я был тут еще
до войны,  еще до того, как появилась  какая-нибудь матрица,  или, во всяком
случае, - до того, как люди осознали,  что  все это  существует. - Теперь он
глядел на Бобби. - У  меня есть пара  ботинок, которым больше лет, чем тебе.
Так  чего,  черт  побери,  мне от  тебя  ждать?  Ковбои появились  вместе  с
компьютерами. А  первые компьютеры  построили для  того, чтобы взломать  лед
немцев, так?  Ковбоев тогда называли дешифровщиками. Так что лед существовал
еще до компьютеров, если взглянуть на это с такой стороны.
     Он закурил  пятнадцатую сигарету за вечер, и белая комната  снова стала
наполняться дымом.
     - А  вот Лукас,  этот знает, да уж. Последние семь-восемь лет  странные
там  творятся  вещи, да-да, там,  в ковбойских кругах - или, если  хочешь, в
цепях. Сегодняшние жокеи  заключают сделки с  какими-то тварями,  не так ли,
Лукас? Да, видишь ли, знаю я об этом, знаю. Но им все равно нужны "железо" и
софт, и им все  равно  нужно быть проворней змей на  льду, однако у  всех, у
всех тех, кто действительно знает, как рубить лед, теперь есть союзники,  не
правда ли, Лукас?
     Лукас  вынул из кармана свою золотую  зубочистку и  начал  обрабатывать
верхний коренной. Его темное лицо оставалось предельно серьезным.
     - Троны и домены,  - загадочно продолжал Финн.  -  Да, что-то там есть.
Призраки,  голоса.  А  почему  бы и нет? В  океанах  есть  русалки и  прочая
дребедень,  а у нас тут море кремния, понимаешь? Строго говоря, оно - просто
прекрасно выполненная галлюцинация, которую мы все  согласились иметь, - это
наше киберпространство, но каждый, кто в него подключается, знает, печенкой,
черт меня  побери, чувствует, что  это  - целая вселенная. И с  каждым годом
населения там вроде как прибывает...
     -  Для  нас,  - лениво  вставил Лукас, - и здешний  мир всегда на  этом
работал.
     -  Ага,  - отозвался Финн, - чтобы  вы, ребята,  могли войти  в него  с
программой и сказать всем: мол, те штуки, с которыми вы срубаете сделки, это
ж наши старые боги из буша...
     - Божественные Наездники...
     - Ну  да, конечно. Вы в это, может, и верите. Но  я довольно давно  уже
живу на этом  свете, чтобы помнить, что не всегда так было. Десять лет назад
пусть  бы  кто  попробовал зайти в "Джентльмен-Неудачник" и заявить кому  из
крутых  жокеев, что разговаривал с призраком в матрице, -  да они б  решили,
что он спятил.
     -  Что  он вильсон,  -  вставил Бобби,  чувствуя  себя  выключенным  из
разговора и уже не столь значительным.
     Финн бросил на него безучастный взгляд.
     - Что-что?
     - Ну,  вильсон. Мудило.  Это жаргон  хотдоггеров, я думаю... -  Ну вот,
опять слажал. Блин. Финн поглядел на него более чем странно.
     - Господи. Вот как это  называется, да? О  Боже. А  ведь я знавал этого
парня...
     - Кого?
     - Бодайна Вильсона, - сказал  он. - Надо  же:  первый человек  из  моих
знакомых, который кончил как фигура речи.
     - Он был дурак? - спросил Бобби и тут же пожалел об этом.
     -  Дурак?  Черта  с  два! Он был  умен, хитер  как бес.  - Финн загасил
сигарету  в  потрескавшейся  керамической  пепельнице  "кампари".  -  Просто
совершеннейший  раздолбай,  вот и все.  Работал  он как-то  однажды  с Дикси
Флэтлайном... - Взгляд налитых кровью желтых глаз затуманился.
     -  Финн, - вмешался Лукас,  - где ты взял этот ледоруб, который  продал
нам?
     Финн сурово оглядел его с головы до ног.
     -  Сорок  лет  в деле,  Лукас.  Знаешь, сколько раз  мне  задавали этот
вопрос? И знаешь, сколько раз я был бы уже мертв, если бы отвечал на него?
     Лукас кивнул.
     -  Намек  понял.  Но тем  не  менее  я  задам  его  снова.  -  Он ткнул
зубочисткой  в  сторону  Финна,  как  игрушечным  кинжалом. -  Вот настоящая
причина, по которой ты готов тут сидеть и нести всякую чушь: ты думаешь, что
эти  три  жмурика  наверху имеют отношение  к тому  ледорубу, который ты нам
продал. Я же видел, как ты  насторожился, когда Бобби рассказывал, как смели
кондо его матери, не так ли?
     - Возможно, - оскалился Финн.
     - Кто-то занес тебя в свой список, Финн. Эти три мертвых ниндзя наверху
обошлись кому-то в немалые деньги. Когда они не вернутся, этот кто-то примет
меры, Финн.
     Обведенные красным желтые глаза прищурились.
     - Они были напичканы  под  завязку, - сказал Финн, -  натасканы на  то,
чтобы убрать по-тихому, но у одного из них были и другие  штучки. Штучки для
задавания  вопросов. - Желтые от никотина,  почти цвета  тараканьих крыльев,
пальцы медленно потянулись помассировать короткую верхнюю губу.  - Я получил
его от Вигана Лудгейта, - сказал он. - По кличке Виг.
     - Никогда о таком не слышал, - сказал Лукас.
     - Этот трехнутый засранец, - сказал Финн, - был когда-то ковбоем.
     - Случилось так, - начал  Финн, и  история поглотила Бобби целиком, это
было даже лучше, чем слушать  Бовуа  и Лукаса, - что  Виган Лудгейт пять лет
оттрубил крутым жоком, что недурной пробег для кибер-ковбоя. Да, пять лет...
За такой срок ковбой  кончает или с очень большими деньгами, или с выжженным
мозгом, или тем, что финансирует конюшню юных взломщиков, и то исключительно
в  качестве  управляющего. Виг по первой горячке молодости и напора рванул в
затяжной   поход  по   сравнительно  редко   заселенным  секторам   матрицы,
представляющим те географические области, которые когда-то были известны как
"третий мир".
     Кремний не снашивается; микрочипы практически бессмертны. Виг этот факт
приметил.  Как  всякое  дитя своего века,  он, однако,  знал, что кремний на
самом деле может просто выйти из употребления, что гораздо хуже, чем  просто
отработать свое. Это было для Вига мрачной данностью, с  которой приходилось
смириться, как, скажем, со смертью или налогами. Впрочем,  о том, как бы его
снаряжение  не отстало  от  искусства, он обычно  беспокоился больше, чем  о
смерти  (ему было двадцать два) или о  налогах (он не  заполнял  деклараций,
хотя  ежегодный  процент,  который  он отдавал  машине по  отмывке  денег  в
Сингапуре, грубо говоря, равнялся подоходному налогу,  какой ему пришлось бы
платить,  заяви он  о своих доходах). Виг  достаточно  здраво  рассудил, что
должен же  куда-то уходить  весь этот  устаревший кремний. А уходил  он, как
выяснил  Виг,  в   ряд  очень  бедных  стран,  ведущих  отчаянную  борьбу  с
нарождающимися промышленными базами. В страны, настолько погруженные во мрак
невежества, что концепция нации там до си!
     х  пор еще  воспринималась всерьез. Виг  пробурился на пару африканских
задворок и  почувствовал себя  акулой,  кружащей  в бассейне,  полном  икры.
Нельзя сказать, что  какое-нибудь из этих вкусных крохотных яиц много давало
в отдельности, но если забросить сеть и грести все чохом, то работы немного,
а улов... в общем,  с поля по зернышку... Виг обрабатывал африканцев неделю,
при этом нечаянно вызвал падение по крайней мере трех правительств, причинив
невыразимые  человеческие страдания. В конце  недели, слизнув  сливки в виде
нескольких миллионов до  смешного  мелких банковских счетов, он удалился  на
покой. Когда он выходил, уже налетала саранча: на "африканскую идею" набрели
все прочие.
     Два  года Виг просидел на пляже в Каннах, питаясь исключительно  самыми
дорогими модельными  наркотиками и  периодически включая маленький телевизор
"Хосака", чтобы со странным и примечательно невинным  любопытством поизучать
вздувшиеся  тела  мертвых африканцев.  В  какой-то  момент -  никто  не  мог
сказать, где, когда или почему - стали замечать, что Виг перешагнул за край.
А  точнее,  сказал Финн,  Виг проникся убеждением,  что Господь Бог  живет в
киберпространстве или, может,  что киберпространство и есть Бог или какое-то
его  новое  явление.  Экскурсы  Вига  в  теологию  были  отмечены   крупными
смещениями парадигм,  настоящими богоискательскими метаниями. У  Финна  было
кое-какое  представление о том, чем в  те  годы занимался Виг. Вскоре  после
крещения в эту его новую и весьма своеобразную веру Виган Лудгейт вернулся в
Муравейник и отправился в эпическое, хоть и несколько беспорядочное плавание
по водам  кибернетического познания. В прошлом компьютерный жокей, он  знал,
куда обращаться за самым лучшим "!
     железом" и софтом. Финн снабжал Вига и тем  и другим, поскольку тот все
еще  оставался  богатым  человеком.  Виг  объяснял Финну,  что  его  техника
мистических  изысканий  основывается  на  проецировании  сознания  в  пустые
неструктурированные секторы  матрицы и ожидании. Надо отдать  парню должное,
сказал  Финн,  тот никогда  не заявлял, что  взаправду  встретил Бога,  хотя
продолжал   считать,   что  в  ряде  случаев  ощущал  его   присутствие  при
передвижении по  лику  решетки. Со временем у  Вига  вышли  все  деньги. Его
спиритуалистский  поход   оборвал  немногие   деловые  связи,  оставшиеся  с
доафриканских времен, так что Лудгейт канул без следа.
     - Но потом однажды он объявился, -  продолжал  Финн, - сумасшедший, как
крыса из нужника. Как был бледным маленьким ублюдком, так им и  остался,  но
теперь еще  был  увешан всякой  африканской дребеденью:  бусами,  костями  и
всяким  таким.  - Бобби отвлекся от  рассказа Финна  ровно  настолько, чтобы
задать себе вопрос, как может существо, похожее  на Финна,  называть кого-то
"бледным маленьким ублюдком", но  потом перевел взгляд. Лукас был смертельно
мрачен. Тут  Бобби пришло в  голову,  что Лукас может воспринять африканскую
часть  истории на  свой  счет  -  как личное оскорбление,  что  ли. Но  Финн
преспокойно продолжал свою историю.
     -  У  него  было  полно  всего на продажу. Деки, периферия, программное
обеспечение. Все на пару лет устарело, но игрушки были крутые, так что я дал
за них приличную цену. Я тогда еще заметил у  него вживленный разъем за ухом
и то, что  он постоянно держал подключенным странный  серебряный  микрософт.
"Что  за софт?" - спрашиваю  я.  "Он  пуст", -  отвечает Виг. Этот маленький
ублюдок  сидит  на том самом месте, где  сидишь сейчас ты, малыш,  и говорит
мне, он, мол,  пуст, и это глас  Господень, и я пребуду вечно  в  его  белом
гудении,  и  тому  подобный  бред. И я подумал:  Господи,  Виг  окончательно
сбрендил, - хотя нет, вот он в пятый раз пересчитывает деньги, которые я ему
дал. "Виг, - сказал я, - время - деньги, но скажи мне, что ты теперь намерен
делать?" Потому  что  мне стало любопытно.  Я  ведь знал парня многие долгие
годы -  по делам, конечно.  "Финн, -  говорит  он, -  я  должен подняться по
гравитационному колодцу наверх. Бог - там, наверху". Я хочу сказать, он  мне
говорит, мол, Бог повсюду, но тут вн!
     изу слишком много  статики,  она скрывает  его лик. "Ладно, -  говорю я
ему, - как  знаешь". И я указал ему на дверь, вот и все.  Никогда его больше
не видел.
     Бобби поморгал, подождал, поерзал немного на жестком сиденье  складного
стула.
     - За исключением того, что примерно год спустя появился какой-то парень
-  такелажник с высокой  орбиты,  - который  спустился  по  колодцу вниз  на
побывку, и у него был  с собой недурной софт на продажу. Ничего гениального,
но  весьма  и весьма интересно.  Он сказал, это от Вига.  Ну,  может, Виг  -
свихнувшийся нарк  и  давно вне  игры, но все же  умеет  отыскивать неплохое
дерьмецо. Так что я этот софт покупаю. Это было лет, наверное, десять назад,
так? И  каждый год или около того  появляется какой-нибудь парень с товаром.
"Виг  сказал, это  стоит  предложить  тебе". И обычно я  это покупал.  В его
вещичках не было ничего особенного, но в  порядке. И люди, привозившие софт,
всегда были разные.
     - Что это  было, Финн,  всегда  одно только  программное обеспечение? -
спросил Лукас.
     -  В основном, да, если не считать каких-то странных скульптур. Об этом
я позабыл. Я  решил, что  это Виг их делает.  Когда первый раз парень привез
одну  такую,  я купил у  него софт,  а потом спросил, как это,  черт побери,
называется? "Виг сказал,  ты, возможно, заинтересуешься". "Скажи ему, что он
псих". Парень рассмеялся. "Ну,  тогда оставь это себе, - говорит он.  - Я не
повезу  эту  чертову  штуку  обратно".  Я хочу  сказать,  размером  она была
примерно  с деку, эта штука, просто кучка мусора и разная  труха, набитая  в
деревянную шкатулку... Так что я засунул ее за тачку "коки" с металлоломом и
совсем бы о ней забыл, если  бы не старик Смит - он тогда был моим коллегой,
торговал в  основном искусством и  тем, что идет в коллекции. Он это видит и
хочет  заполучить.  Так что мы  заключили  халявную сделку с далеко  идущими
последствиями.  "Еще такие будут, Финн, - говорит  он,  - забирай. В дорогих
районах  немало найдется  дураков,  которые  на  такое  клюнут".  Так  что в
следующий раз, когда появился парень !
     от Вига,  я и скульптурку тоже  купил и перепродал  ее Смиту. Но особых
денег они никогда  не приносили...  - Финн  пожал  плечами.  - До последнего
месяца, во всяком случае. Появился очередной мальчишка с товаром, который вы
потом купили.  От Вига. "Послушай, -  говорит он, - это биософт,  и он рубит
лед. Виг  говорит,  он дорогого стоит". Я софт просканировал, и  выглядел он
нормально. Знаешь, решил я, в нем,  пожалуй, что-то есть. Твой партнер Бовуа
тоже решил, что он довольно интересен.  Я его купил. Бовуа купил его у меня.
Конец  истории.  - Финн вытащил сигарету,  она оказалась сломанной, согнутой
пополам. - О черт, - сказал он.
     Из того же  кармана он выудил поблекшую пачку сигаретной бумаги, из нее
-  хрупкий  розовый  листок  и  наподобие  лубка плотно  обернул его  вокруг
сломанной сигареты. Когда он лизнул клей, Бобби углядел кончик очень острого
серо-розового языка.
     - А где, Финн, проживает мистер Виг? - спросил Лукас, подпирая большими
пальцами подбородок. Длинные пальцы сложились домиком перед его лицом.
     -  Лукас,  у  меня нет  ни  малейшей,  черт побери, зацепки.  Где-то на
орбите.  И  довольно скромно, если  те деньги, какие он из  меня  выдаивает,
что-то для него значат. Правда, я слышал, там есть места, где можно  прожить
без денег, если сумеешь найти себе нишу в их экономике,  так что,  возможно,
это "где-то" простирается  довольно далеко. Однако не спрашивай меня, у меня
агорафобия. -  Он  скверно  улыбнулся  в сторону Бобби,  который все пытался
изгнать из памяти вид острого языка. - Знаешь, - сказал он, прищурившись  на
Лукаса, - это происходило приблизительно  в то же время, когда до меня стали
доходить разговоры о таинственных делах, происходящих в матрице.
     - Например? - спросил Бобби.
     - Держись, мать  твою, от этого подальше,  - сказал Финн, все еще глядя
на Лукаса. - Было  кое-что -  еще до того, как появились  вы, ребята,  новая
команда  вуду.  Я  знал  одну  девчонку,  уличного  самурая.  Так  вот,  она
устроилась работать на одного типа из спецназа, по сравнению с которым  даже
Виг выглядел нормальным как пробка. Она и еще один ковбой, которого вытащили
с помойки  в Тибе,  пошли на  какое-то  странное дело, искали что-то. Может,
нашли.  Последний раз  я  видел их в Стамбуле. Но пару лет назад слышал, что
она живет в  Лондоне,  а может - уже  и нет. Кто, черт побери,  знает? Семь,
восемь лет прошло...
     Вид у Финна  стал вдруг очень усталый,  и сам он внезапно как-то сильно
постарел.  Он  поглядел  на  Бобби  как  большая   мумифицированная   крыса,
приводимая в движение ниточками и скрытыми проводками. Финн вынул из кармана
наручные часы с  треснувшим стеклом на половинке грязного кожаного ремешка и
сверился с ними.
     -  Господи. Ну, это все, что ты  от меня сегодня получишь, Лукас. Через
двадцать  минут  ко  мне заглянут  друзья  из  банка  органов  поговорить  о
небольшом дельце.
     Бобби подумал о трупах наверху. Они пролежали там весь день.
     -  Э-э, - сказал Финн, прочитав выражение  на его лице, - банки органов
славятся умением избавляться от тел. У этих беспризорных ублюдков наверху не
так уж много осталось органов... - И Финн рассмеялся.
     - Ты говорил, он близок  к... Легбе? А Легба - это тот, который, как вы
с Бовуа сказали, послал мне удачу, когда я въехал в черный лед?
     За сотами геодезиков светлело небо.
     -  Да,  -  ответил  Лукас.  Негр, казалось,  был  погружен  в  глубокую
задумчивость.
     - Но он, похоже, вообще не верит ни в какое вуду.
     - Это не имеет  значения, - сказал Лукас,  когда в конце улицы появился
"ролле". - Он всегда был близок к духу вещей.
        17.БЕЛИЧИЙ ЛЕС
     Самолет  приземлился возле журчания бегущей  воды. Ворочаясь  в  ремнях
антигравитационной сетки, Тернер услышал этот  звук в  бреду,  а может,  это
было  во  сне  - вода  по камням,  одна из  древнейших  песен.  Самолет  был
умненьким, как какой-нибудь сообразительный пес, - со  встроенным в "железо"
инстинктом "прячься". Тернер чувствовал, как он покачивается на лапах-шасси,
забираясь  в кусты, как шуршат и царапают по темной кабине ветки. Реактивник
заполз глубоко  в зеленую  тень и  опустился на  складные колени. Посадочная
рама поскуливала и  потрескивала, сжимаясь, обнажая брюхо, вжавшееся в глину
и перегной,  как  электрический  скат в песок. Мимикрирующее  полиуглеродное
покрытие  на крыльях  и  фюзеляже потемнело и пошло  пятнами,  принимая цвет
расписанного лунными  разводами камня и лесной почвы. Наконец самолет затих,
и единственным звуком остались перепевы родниковой воды...
     Он   очнулся  как  машина:  глаза  распахнуты,   зрение  подключено,  в
оперативной памяти - пусто. Вспомнил красную вспышку  смерти Линча в прицеле
"смит-и-вессона". Изгиб кабины над головой был разрисован кружевом листьев и
веток - камуфляж хамелеона. Бледный рассвет и звук бегущей  воды. На нем все
та  же синяя  спецовка  Оукея. Теперь  от нее  пахло кислым  потом, а рукава
Тернер оторвал  еще позавчера. Пистолет лежал у него  между ног, нацелившись
на  черный джойстик ручного управления самолетом.  Антигравитационная  сетка
путаницей ремней обвисла  вокруг плеч и бедер. Извернувшись, Тернер заглянул
назад, чтобы  проверить, как девочка.  Увидел  овал белого как бумага лица и
коричневую струйку засохшей  крови,  сбегавшую  из  носа. Еще  без сознания.
Капли пота на лбу, губы слегка приоткрыты, как у куклы.
     - Где мы?
     -  В  пятнадцати метрах  на юго-юго-восток  от заданных  вами координат
посадки,  -  ответил  самолет.  -  Вы  снова  потеряли  сознание.  Я  выбрал
маскировку.
     Тернер  вьщернул  из  разъема  коннектор  интерфейса,  оборвав  связь с
самолетом.  Потом тускло  оглядел  пульт,  нашел  рычаги  ручного управления
кабиной.   Та  вздохнула  сервоприводами,   от  движения  качнулось  кружево
полиуглеродной листвы.
     Перекинув ногу через борт, он  прижал ладонь к фюзеляжу, поглядел вниз.
Полиуглерод, до  того  воспроизводивший  серые тона глины  вокруг, у него на
глазах  стал  вырисовывать овал цвета его  ладони. Тернер перебросил  вторую
ногу - пушка осталась  лежать забытой на  сиденье - и соскользнул на землю в
высокую сладкую траву. Там он снова заснул, уткнувшись лицом в траву, и  ему
снилась бегущая вода.
     Проснувшись, он пополз по-пластунски, чтобы  не  задеть низкие, тяжелые
от  росы  ветки.  Наконец  Тернер  выбрался  на   поляну  и  рухнул  вперед,
перекатился на  спину,  раскинул руки, будто  - и сам он  это почувствовал -
сдавался  на  чью-то милость.  Высоко  над  ним взметнулось  с  ветки что-то
маленькое и серое,  приземлилось  на другую, покачалось  на ней, потом стало
карабкаться прочь.
     Лежи тихо, услышал он голос,  учивший его этой  премудрости  много  лет
назад. Просто ляг и расслабься,  и очень скоро они о тебе забудут,  потеряют
среди серости, и росы, и рассвета. Они вышли кормиться, кормиться  и играть,
и  их  мозгам  долго  не  удержать  двух  позывов   сразу.  Мальчишка-Тернер
устраивается рядом с  братом,  винчестер в нейлоновом  чехле ложится поперек
груди. Мальчик вдыхает запах новой латуни  и ружейного масла, и застрявший