на ноги.  Гнев, пальцы как
когти.  Осмотреть  безмолвную  комнату,  место,  где  он  умер.  Следов  его
присутствия нет, ничего.  Только потрепанный "атташе". Откинув крышку, Марли
обнаружила  два  блокнота  на  спирали  -  чистые,  нетронутые  страницы,  -
нечитанный, но очень модный роман, коробок  деревянных  спичек  и полупустую
пачку синих "Галуаз". Переплетенный в кожу ежедневник исчез. Она ощупала его
куртку, залезла в карманы - ежедневника не было.
     Нет, подумала она, ты не записал бы это туда, верно? Но ты ведь никогда
не  мог  запомнить ни номера,  ни адреса,  да? Она  снова оглядела  комнату,
охваченная  каким-то  странным  спокойствием.   Тебе  ведь  приходилось  все
записывать, но ты скрытничал, не доверял моей маленькой книжице от "Брауне",
да? Если у  тебя было свидание с  девушкой в каком-нибудь кафе, ты записывал
ее телефон на спичечном коробке или на  обратной  стороне чека и  забывал об
этом, так что я находила его недели спустя, убирая твои вещи.
     Марли перешла в крохотную спальню. Там стоял ярко-красный складной стул
и  пласт дешевого  желтого  темперлона,  служивший кроватью.  Темперлон  был
помечен  коричневой бабочкой менструальной крови. Она  приподняла  пласт, но
под ним ничего не было.
     - Ты, наверное, был  напуган, - сказала  она.  Голос  дрожал от ярости,
которую она  даже не  пыталась  понять. Руки были холодны,  холоднее,  чем у
Алена. Она пробежала пальцами  по  красным в золотую полоску обоям в поисках
какого-нибудь разошедшегося шва, отставшего края, тайника.
     - Глупая несчастная сволочь. Несчастная дохлая сволочь...
     Ничего.  Назад,  в  гостиную,  -  и  почему-то  удивление,  что  он  не
пошевелился. Как  будто  ожидала, что он  вот-вот  вскочит, "привет-привет",
размахивая куском  бутафорской  проволоки. Сняла с него туфли. Пора  ставить
новые каблуки. Заглянула внутрь, пощупала стельки. Ничего.
     - Не делай этого со мной.
     И назад, в спальню. Узкий шкаф. С треском отмахнуться от стайки дешевых
пластмассовых  вешалок, оттолкнуть обвисший саван  упаковочного пластика  из
химчистки.  Сдвинуть  пласт  грязной  постели,  встать  на  него  -  каблуки
проваливаются в  темперлон, - чтобы  провести руками  вдоль  полки из ДСП  и
найти в дальнем углу  плотно свернутый  бумажный  квадратик, прямоугольный и
синий. Развернуть,  заметив,  как  облупился лак  с ногтей, на  которые  она
потратила  сегодня  столько  времени, и  увидеть  номер, записанный  зеленой
шариковой ручкой. Это была обертка от пустой пачки "Галуаз".
     В дверь постучали.
     Потом голос Пако:
     - Марли? Эй, Марли? Что случилось?
     Она засунула бумажку  за  ремень джинсов и повернулась, чтобы встретить
взгляд спокойных серьезных глаз.
     - Это Ален, - сказала она. - Он мертв.
        19.ГИПЕРБАЗАР
     В последний раз Бобби видел Лукаса перед огромным старым универмагом на
Мэдисон-Авеню.  Таким он  его и  запомнил:  огромный  негр в  строгом черном
костюме вот-вот  войдет  в  свой  длинный  черный  автомобиль,  один  черный
начищенный ботинок уже стоит внутри роскошного салона Ахмеда, другой  -  еще
на крошащемся бетоне тротуара.
     Джекки стояла  рядом с  Бобби. Ее  лицо затеняли широкие поля увешанной
золотыми побрякушками федоры, шафрановый шарф завязан сзади на шее.
     -  Теперь за нашим юным другом будешь присматривать ты. - Лукас ткнул в
нее набалдашником трости. - Он не без врагов, наш Граф.
     - А у кого их нет? - спросила Джекки.
     - Я сам о  себе могу позаботиться,  - сказал Бобби.  Мысль,  что Джекки
считают более умелой, чем он, возмущала его; в то же  время он понимал - так
оно и есть.
     - Ты уверен?  - Лукас качнул  тростью,  теперь набалдашник  смотрел  на
Бобби. - Муравейник, мой друг, - это искаженный мир. Здесь вещи редко бывают
тем, чем кажутся.
     Как  бы  в  подтверждение  своих  слов он сделал  что-то с  тростью - и
длинные  латунные  накладки на мгновение беззвучно раскрылись, встопорщились
наподобие   спиц  зонта,  только  каждая  спица   оказалась  обоюдоострым  и
заточенным штырем. Потом они исчезли, и широкая дверца  Ахмеда, скользнув на
место, закрылась с глухим бронированным стуком.
     Джекки рассмеялась.
     - Вот ÷е-ерт. Лукас все еще таскает с собой эту убивающую палку.
Он теперь важный адвокат, однако улица всегда оставляет  свой отпечаток. Что
ж, на мой взгляд, это неплохо.
     - Адвокат?
     Джекки только поглядела на него.
     - Пустяки, золотко, ты просто  пойдешь со мной, будешь  делать,  как  я
скажу, и все будет о'кей.
     Ахмед влился в редкое  уличное движение, и какой-то  рикша бессмысленно
прогудел вслед удаляющемуся латунному бамперу ручным клаксоном.
     Потом, положив Бобби  на плечо наманикюренные пальцы в золотых кольцах,
Джекки повела его по тротуару мимо  бездомных бродяг в лохмотьях, устроивших
себе  ночлег  среди  мешков для  мусора,  -  в  медленно  просыпающийся  мир
Гипербазара.
     Четырнадцать этажей, сказала Джекки, а Бобби только присвистнул.
     - И все такие?
     Она кивнула, размешивая  коричневые кристаллы колотого сахара в бежевой
пене кофе-гляссе. Они сидели на витых чугунных стульях  у мраморной стойки в
маленькой забегаловке. Девушка одних с Бобби лет  с обесцвеченными волосами,
залакированными  под акулий  плавник,  орудовала  рычагами  огромной древней
кофеварки.  Над  медными  баками,  куполами  и  горелками  раскинули  крылья
хромированные   орлы.   Столешница,   на    которой   покоилась   кофеварка,
первоначально была чем-то другим - Бобби хорошо был виден тот конец, который
сбили наискось, чтобы втиснуть  мраморную плиту между  двух  крашенных белым
железных колонок.
     - Нравится, а?  -  Джекки присыпала  бежевую  пену  корицей  из  старой
тяжелой стеклянной  перечницы.  -  Думаю, так далеко от  Барритауна  ты  еще
никогда не забирался.
     Бобби  кивнул. В глазах рябило  от многоцветия товаров  в лавках, да  и
самих  лавок тоже.  Казалось, здесь не было порядка буквально  ни  в чем, ни
малейшего намека хоть  на какую-то единую планировку. От  небольшого пятачка
перед забегаловкой во  все стороны  разбегались  кривые коридоры. И  единого
центрального источника света, казалось, тоже не было. Красный и голубой неон
чередовался  с неровным белым светом  шипящих  газовых фонарей,  а  в  одной
лавке, которую как раз  открывал бородач  в кожаных штанах,  похоже,  вообще
горели  свечи - мягкий  колеблющийся свет  отражался  от  сотен полированных
медных пряжек и  медальонов,  развешанных  на  красно-черной стене из старых
циновок.  Весь  Гипербазар  полнился утренним шумом, кашлял, прочищая горло.
Из-за угла с жужжанием выехал синий уборочный робот "Тошиба",  таща за собой
побитую  пластиковую  тележку  с зелеными полиэтиленовыми  тюками мусора.  К
верхнему  сегменту   его  корпуса,  прямо  над  россыпью  видеообъективов  и
сенсоров, кто-то приклеил огромную голову плас!
     тмассовой куклы.  Голубые  глаза, улыбка -  черты  искусственного  лица
напоминали  знаменитую звезду  симстима, но  отдаленно, отдаленно  - дабы не
нарушать  авторских  прав "Сенснета". Розовая голова с платиновыми волосами,
завязанными  сзади в хвост  ниткой бледно-голубого  искусственного  жемчуга,
абсурдно подпрыгивая,  кивнула пару раз, когда робот  проползал  мимо. Бобби
рассмеялся.
     -  Здесь все  о'кей, -  сказал он, жестом указывая девушке  за стойкой,
чтобы она снова наполнила его чашку.
     - Подождешь минуту, задница,  - вполне дружелюбно  отозвалась  девушка.
Она отмеряла молотый  кофе, насыпая  его через  погнутую  стальную воронку в
чашку антикварных весов. - Джекки, тебе вчера после шоу удалось поспать?
     - Конечно, - ответила Джекки и отхлебнула кофе. - Я танцевала во втором
выходе, а потом поспала у Джаммера. Завалилась на его тахту, понимаешь?
     - Хотелось бы мне  быть на твоем  месте. Каждый раз, когда Генри видит,
как  ты  танцуешь,  он  потом  всю ночь  не  оставляет  меня  в  покое...  -
Рассмеявшись,  девушка  наполнила  чашку  Бобби  из  черного  пластмассового
термоса.
     - Ладно, - сказал Бобби, когда девушка снова занялась кофеваркой, - что
теперь?
     - Занятой человек? - Джекки холодно взглянула на него из-под  увешанных
золотом полей шляпы. - У тебя график: куда пойти, с кем встретиться, да?
     - Ну нет. Блин. Я просто хочу сказать, это оно?
     - Что оно?
     - Это место. Мы остаемся здесь?
     -  На  последнем этаже. Мой  друг Джаммер  заправляет  клубом  наверху.
Сомнительно,  что  кто-то  сможет отыскать тебя  там,  а даже  если  им  это
удастся, в клуб не так-то легко проникнуть. Четырнадцать этажей лавок, и все
торгуют тем, что владельцам не хотелось бы выставлять на всеобщее обозрение,
сечешь? Здесь очень  чувствуют  чужих,  особенно тех,  кто задает вопросы. И
большинство   здешних  нам,  так  или  иначе,  друзья.  В  общем,  тебе  тут
понравится.  Хорошее для  тебя место. Можно многому  научиться,  если будешь
помнить, что надо держать рот на замке.
     - Как я могу учиться, не задавая вопросов?
     - Ну, я имела в виду - держи ушки на макушке,  скорее в  этом смысле. И
будь повежливее. Здесь  немало  крутых,  но если  ты не  будешь совать нос в
чужие дела, то и тебя оставят в покое. К концу дня здесь, вероятно, появится
Бовуа. Лукас поехал  на Проект пересказать ему то, что вы разузнали у Финна.
Вы ведь что-то у него узнали, да, золотко?
     - Например, то, что у него на полу валяются три трупа. Финн сказал, это
ниндзя. - Бобби поднял на нее взгляд. - Он какой-то странный.
     - Ну, покойники обычно не входят в ассортимент его товаров. Но, в общем
и целом,  ты прав, он тот еще фрукт.  А почему бы тебе не рассказать мне обо
всем? Спокойно и последовательно, не повышая голоса. Как по-твоему, сможешь?
     Бобби  рассказал  ей,  что смог вспомнить  из своего  визита  к  Финну.
Несколько  раз она его останавливала, задавала  вопросы, на  которые он, как
правило, не знал ответа.  Когда он впервые упомянул  Вигана Лудгейта, Джекки
задумчиво кивнула.
     -  Да-а, - протянула она. -  Джаммер иногда  поминает  Вига,  если  его
раскрутить на разговор о старых временах. Надо будет порасспросить его...
     Под конец  рассказа она  откинулась  назад,  прислонившись  к  одной из
зеленых колонн. Низко надвинутая шляпа почти скрыла лицо танцовщицы.
     - Ну? - не вытерпел Бобби.
     - Интересно, - сказала Джекки, но это было все.
     - Мне нужна  новая  одежда, -  заявил Бобби, когда  они  взобрались  по
неподвижному эскалатору на второй этаж.
     - У тебя есть деньги?
     -  Блин,  - ругнулся  он,  похлопав  себя по мешковатым  плиссированным
джинсам в тех  местах, где у обычных штанов были карманы. - Нет у меня, черт
побери,  никаких  долбаных денег, но мне  нужна  одежда. Вы ведь с Лукасом и
Бовуа  для  чего-то  же меня  прячете,  так?  Ну  так вот,  я  устал от этой
кошмарной  рубахи, которую  мне навязала Pea,  и мне надоело  ждать, что эти
штаны вот-вот  свалятся  с моей жопы. И я здесь потому,  что  этот куроложец
Дважды-в-День решил подставить мою шею ради того, чтобы Лукас и Бовуа смогли
проверить  свой  траханый софт.  Так что ты  вполне,  мать твою  так, можешь
купить мне какую-нибудь одежду, идет?
     -  Идет,  -  сказала она после паузы. - Вот что я тебе скажу, -  Джекки
указала на  китаянку в блеклой джинсе,  которая  сворачивала листы пластика,
закрывавшие  стальные трубчатые стойки с висевшей одеждой. - Видишь  вон там
Лин? Она моя знакомая. Выбери, что захочешь, а я потом улажу это между ней и
Лукасом.
     Полчаса спустя он появился  из занавешенной одеялом примерочной и надел
яванские авиационные очки с зеркальными стеклами. Улыбнулся Джекки.
     - Вот это стильно, - возвестил он.
     - О  да.  -  Она  обмахнулась рукой,  как будто поблизости было  что-то
горячее,  чего нельзя  коснуться.  -  Значит, тебе  не  понравилась рубашка,
которую тебе одолжила Pea?
     Бобби опустил глаза  на  выбранную  им  черную  футболку  с  квадратной
голограммой киберпространственной деки через всю грудь.  Дека выглядела  так
натурально, что казалось: только положи пальцы на клавиши, и она унесет тебя
в полет сквозь матрицу, над линиями решетки, проступающей из-под краев деки.
     - Ага. Безвкусная дешевка.
     - Верно,  - отозвалась  Джекки,  оглядев узкие  черные  джинсы, тяжелые
ботинки  и  черный кожаный  ремень, украшенный  двумя  рядами  пирамидальных
хромированных  заклепок. - Сдается,  теперь  ты куда больше похож на  графа.
Пойдем, Граф, у меня  есть для  тебя  кушетка, сможешь отоспаться наверху  у
Джаммера.
     Заложив  большие пальцы  в  передние  карманы черных  "ливайсов", Бобби
испробовал на Джекки плотоядную улыбку.
     - Один, не беспокойся, - добавила танцовщица.
        20.РЕЙС ИЗ ОРЛИ
     Пако   повернул  "ситроен-дорнье"  вниз,   к  Елисейским  Полям,  вдоль
северного  берега Сены,  потом -  мимо  Центрального рынка. Марли утонула  в
ошеломляюще мягком кожаном сиденье, со стежками еще более тонкими, чем на ее
брюссельском пальто, и заставила себя  не думать ни о чем... полная пустота,
отсутствие  эмоций. Будь глазами, сказала она себе. Только глазами, чувствуй
свое тело, его вес равномерно вдавлен в сиденье  скоростью этой кощунственно
дорогой машины. Прогудев мимо  Площади Невинноубиенных, где  шлюхи торгуются
из-за грошей  с  водителями  грузовых  ховеров,  Пако  без  малейших  усилий
вписался в лабиринт узких улочек.
     - Почему вы сказали "Не делай этого со мной"? - Он убрал руку  с панели
управления и поправил каплю передатчика в ухе.
     - Зачем вы подслушивали?
     -  Потому  что это моя работа. Я  послал  туда женщину с параболическим
микрофоном.  Она поднялась на двадцать второй этаж высотки напротив. Телефон
в квартире не  работал; иначе мы подключились бы к  нему. Наш агент  вскрыла
пустую  квартиру,  выходящую  на  западный  фасад  здания,  и нацелила  свой
микрофон как раз вовремя, чтобы услышать, как вы говорите: "Не  делай  этого
со мной". Вы говорили, что были там одна?
     - Да.
     - Он был мертв?
     - Да.
     - Тогда почему вы так сказали?
     - Не знаю.
     - Кто, как вы почувствовали, что-то вам сделал?
     - Не знаю. Наверное, Ален.
     - Сделал что?
     - Умер? Все усложнил? Сами мне скажите.
     - Вы - сложная женщина.
     - Выпустите меня.
     - Я отвезу вас в квартиру вашей подруги...
     - Остановите машину.
     - Я отвезу вас...
     - Я пойду пешком.
     Длинная серебристая машина скользнула к обочине.
     - Я позвоню вам в...
     - Всего доброго.
     - Вы уверены, что не хотите  предпочесть какой-нибудь курорт? - спросил
мистер  Палеологос, худой и элегантный, как  богомол, в своем белом  льняном
жакете. Волосы у него  тоже  были  белые  и  зачесаны назад с необыкновенным
тщанием. - Это  не столь дорого  и гораздо веселее. Вы очень привлекательная
девушка.
     - Простите? - Рывком  отключаясь от  созерцания пустой улицы за залитым
дождем  окном.  -  Что  вы  сказали?   -   Его  французский  был  неуклюжим,
восторженным и со странно модулированными интонациями.
     -  Очень  симпатичная  девушка, -  жеманно  улыбнулся  агент.  -  Вы не
предпочли  бы каникулы в кластере Мед?  Общество  людей  вашего возраста? Вы
еврейка?
     - Прошу прощения?
     - Еврейка? Да?
     - Нет.
     - Очень  жаль, -  сказал  он.  - У вас скулы определенного типа - как у
элегантных  молодых  евреек.  У  меня  есть  чудесная  путевка  со  скидкой.
Пятнадцать  дней  на Иерусалимской Весне, восхитительная обстановка  - и все
это за ту же цену.  Включая  аренду скафандра, трехразовое  питание и прямой
шаттл от тора "Джей-Эй-Эль".
     - Аренду скафандра?
     - На Иерусалимской Весне еще не успели полностью нарастить атмосферу, -
сказал мистер Палеологос, передвигая стопку распечаток на розовой папиросной
бумаге с одного конца письменного стола на другой.
     Его  контора  представляла  собой  крохотный закуток с голографическими
видами  Пороса и  Макао  вдоль  стен.  Марли  выбрала  это агентство  за его
очевидную  безвестность, и  потому, что  туда  легко  было проскользнуть, не
выходя из небольшого коммерческого комплекса на ближайшей от квартиры Андреа
станции метро.
     - Нет,  - повторила она, -  меня не интересуют курорты. Я  хочу поехать
вот  сюда, -  она постучала  пальцем  по  надписи, сделанной на  мятой синей
обертке от пачки "Галуаз".
     - Ладно,  -  буркнул агент,  -  это, конечно, возможно,  но у  меня нет
списка предлагаемых услуг. Вы остановитесь у друзей?
     -  Деловая поездка, - нетерпеливо отрезала Марли.  -  Мне нужно улететь
немедленно.
     -  Хорошо-хорошо,  - примирительно сказал  мистер  Палеологос, снимая с
полки позади стола  дешевый маленький терминал, - не могли бы вы назвать мне
код вашего кредита?
     Порывшись  в черной кожаной сумочке,  Марли выудила толстую пачку новых
иен,  которую  она  стянула  из  сумки  Пако, пока тот  был  занят  осмотром
квартиры.   Банкноты  были  перетянуты  ленточкой  из  красного  прозрачного
пластика.
     - Я заплачу наличными.
     - О Боже,  -  отозвался мистер  Палеологос,  касаясь  верхней  банкноты
кончиком  розового  пальца,  как  будто  ожидал,   что  вся   пачка  вот-вот
растворится в воздухе.  - Понимаю. Видите ли, не в моих  правилах вести дела
таким образом... Но, полагаю, что-то можно будет устроить...
     - И побыстрее, - бросила она в ответ, - как можно быстрее...
     Он поднял на нее глаза.
     - Понимаю. - Его пальцы забегали по клавиатуре терминала. - Не могли бы
вы назвать мне имя, под каким вы желаете путешествовать?
        21.ВРЕМЯ ТРАССЫ
     Тернер  проснулся  в  безмолвном  доме,  полежал, слушая,  как в кронах
яблонь  заросшего сада перекликаются птицы.  Эту ночь он спал  на  сломанной
кушетке, которую Руди держал на кухне.  Встав, Тернер накачал воды для кофе.
Запыхтели  пластиковые трубы,  ведущие  от бака  на крыше,  вода  полилась в
чайник. Потом он поставил чайник на газовую плитку и вышел на веранду.
     Восемь машин Руди, покрытые  утренней росой,  были  припаркованы ровным
рядком на гравии подъездной дорожки. Когда Тернер спустился по ступенькам, в
распахнутые   ворота  вбежала  модифицированная  собака,  ее  черный  колпак
тихонько  пощелкивал  в  утренней тишине. Собака остановилась, принюхиваясь,
повела из стороны в  сторону черным конусом морды и затрусила по своим делам
по дорожке за угол веранды.
     Тернер остановился  у  капота тускло-коричневого джипа "судзуки". Мотор
был переделан под  водородное  топливо. Должно  быть, Руди сам проделал  всю
работу. Привод на  все четыре  колеса, с огромных  колес  с  покрышками  для
бездорожья  осыпалась  засохшая  речная  глина. Маленький, надежный,  но  на
трассе от него немного толку...
     Он   прошел  мимо  двух  покрытых  пятнами  ржавчины  седанов  "хонда",
совершенно  идентичных:  один  и  тот же год, одна  и  та  же  модель. Руди,
очевидно, разбирает один на запчасти  для другого - значит,  оба не на ходу.
Тернер рассеянно хмыкнул, взглянув на  безукоризненный, коричневый с бежевым
лак на кузове  пикапа  "шевроле"  модели 1949  года. Он  помнил проржавевший
остов, который Руди приволок домой из Арканзаса на  арендованной  платформе.
Эта старушка  бегала  еще на бензине;  на внутренних поверхностях ее мотора,
скорее  всего, так же  не  найдешь ни  единого пятнышка, как  и на  натертом
вручную шоколадном лаке крыльев.
     Дальше  под  серым пластиковым  брезентом  стояла  половинка экранолета
фирмы "дорнье", а за ней - на  самодельном  трейлере - похожий на осу черный
гоночный мотоцикл  "судзуки".  Тернер задумался, вспоминая, сколько  времени
прошло с  тех пор, как Руди в последний раз всерьез участвовал в гонках. Под
еще одним брезентом возле трейлера с байком приютился старенький снегоход. А
за ними -  пятнистый ховер, наследие войны, почти  что танк: от  приземистой
башни из бронированной стали пахло керосином, на  котором р