и Омакуа. Она произнесла
все слова, которые полагалось произнести,  совершила  все  ритуалы,  которые
полагалось совершить, и вознесла все молитвы, которые полагалось вознести, а
потом председательствовала на  пренеприятнейшем  пиршестве.  Впрочем,  здесь
каннибализм был в порядке вещей. Эта почесть оказывалась храброму и стойкому
врагу. Кроме того, здесь верили, что доблесть павшего воина переходит к тем,
кто его съест. К счастью, хранительницы  истины  никогда  не  участвовали  в
подобных пиршествах, а  только  присутствовали  на  них.  На  хранительницах
почивала милость богов, они были выше этого.
   Последний ритуал послужил окончательным  толчком  для  давно  назревавшей
перемены в Маке. В течение следующих нескольких дней она  будет  ненасытной,
пока не привяжет всех уцелевших противников к своему племени, не возьмет  их
под свой контроль и не докажет  самой  себе  собственное  превосходство.  Ее
возбуждение быстро спадет, но зато потом в долине будет только одно племя.
   Наконец ужасное пиршество закончилось. Остатки побросали в огонь.  Завтра
из кострища достанут кости, чтобы сделать новые амулеты для Мака-племени.
   Решив, что прежде всего ей необходима информация, Урубу осторожно  отвела
в сторонку Марию Сантьяго. Мария была умна и  вынослива,  лучше  всего  было
начинать с нее. Никто не осмелился спросить у хранительницы  истины,  что  и
зачем она делает. Только Мака могла бы возразить,  но  у  Маки  были  другие
дела. Так что вечером Урубу без труда уединилась с  Мари  и  пустила  в  ход
волшебное снадобье из своего мешка.
   Урубу рассчитывала, что, раз гипнотическое снадобье оказалось  достаточно
сильным, чтобы сбить их с пути,  оно  вполне  подойдет  и  для  того,  чтобы
вернуть их обратно. В  целях  конспирации  лучше  было  говорить  на  языке,
который команда с "Грома" могла понимать, но  не  разговаривать  на  нем.  В
прошлых своих воплощениях Урубу познакомилась со многими языками,  и  ей  не
требовалась помощь ментопринтера. Она выбрала испанский: это был родной язык
Сантьяго, и его легче всего было снова вызвать в ее  памяти.  Урубу  усадила
Марию под деревом и, когда снадобье подействовало, начала.
   - Мари хорошо, - сказала она по-матрайхиански. - Мари хорошо и безопасно.
Мари не видит, не слышит, не чувствует  ничего,  кроме  хранительницы.  Есть
только Мари и хранительница. Больше никого. Нет племени.  Нет  Матери-Земли.
Ничего нет.
   Мари улыбнулась, не открывая глаз, ее  тело  обмякло.  Урубу  перешла  на
испанский. Мари, разумеется, отвечала по-матрайхиански.
   - Кто ты? - спросила Урубу.
   - Мари Мака, - еле слышно ответила женщина.
   - Где родилась Мари Мака?
   - Мать-Земля родила Мари Маку.
   - Кто такая Мария Сантьяго?
   Мари нахмурилась, смутилась, но глаз не открыла.
   -  Мари..,  не   знает,   -   ответила   она,   раздираемая   внутренними
противоречиями.
   - КАПИТАН Мария  Сантьяго,  командир  корабля  "САН-КРИСТОБАЛЬ",  вольный
флибустьер, вернись! "Гром" призывает тебя!
   Ее лицо исказилось. Этот приказ испугал ее.
   -  Все  умерли...  -  прошептала  она.  -  Мария-племя   умерло.   Теперь
Мака-племя.
   Урубу не была психиатром, она даже не  была  человеком,  но  воспоминания
тех, кого она поглотила, память мужчин и женщин,  профессионалов  и  простых
людей, дали ей  уникальное  понимание  человеческого  разума.  Внезапно  она
поняла, почему они так легко попались в ловушку.
   Мария потеряла команду - не чувствовала ли она вины перед погибшими, даже
если это была не ее ошибка? Не желала ли она понести наказание  за  то,  что
осталась в  живых?  Или  все  переплелось  вместе?  Быть  может,  культурные
ценности Матрайха оказались сильнее, и она стала думать о потерянном корабле
и экипаже исключительно с точки зрения Матрайха? Да и как могло быть  иначе,
если к этому ее призывала программа?
   А остальные? Женщины с  "Индруса"  тоже  потеряли  все.  Применительно  к
Матрайху это означало, что они одиноки - а теперь они принадлежат к племени.
Биохимическая связь заставляла их хранить верность новому племени, а прежняя
жизнь уходила в прошлое.  Достаточно  было  слабого  гипнотического  толчка,
чтобы они начали делать то, о чем уже давно  твердил  им  внутренний  голос.
Этот толчок всего лишь удалил слабый налет цивилизованности, позволявший  им
бороться и сохранять контроль над собой.
   Неужели  они  недооценили  Главную  Систему?  Не  является   ли   Матрайх
гигантской ловушкой, где язык,  жизненные  ценности  и  биохимия  заставляют
любого пришельца стать подлинным членом  этого  общества  насилия?  Они  все
время шли по  лезвию  ножа,  и  один-единственный  сеанс  внушения  разорвал
последнюю ниточку, положив конец внутренней битве  между  местным  и  чужим.
Сама этого не сознавая, Урубу руководствовалась  именно  таким  побуждением,
требуя больше людей. Какое коварство! Чужак неизбежно  поднимет  тревогу,  а
тот, кто придет в облике жительницы  Матрайха,  неизбежно  станет  подлинным
жителем этой планеты.
   Вурдаль? Она никогда особенно не верила в успех  предприятия,  просто  ей
нравилось калечить и убивать, она всегда была  садисткой.  Когда  она  стала
вождем на Матрайхе, ее фантазии воплотились в жизнь. Миди и  Таег?  Им  было
плевать на перстни, они всего-навсего бежали  с  Халиначи  вместе  со  своим
хозяином. А он их бросил, отдав на откуп  тем,  кого  они  однажды  предали.
Учитывая это, на Матрайхе они были  в  большей  безопасности,  чем  в  любом
другом месте.
   Урубу почувствовала себя стоящей на краю  пропасти.  Удастся  ли  вернуть
хоть кого-то? Насколько же легче было той хранительнице  порвать  все  нити,
дав людям то, чего они желали всей душой... И как трудно вновь их связать...
   - Ты можешь получить  новый  корабль,  Мария  Сантьяго,  -  успокаивающим
шепотом заговорила Урубу. - Ты можешь отомстить тем, кто отнял у  тебя  твой
корабль. Ты сильная. Ты стойкая. Ты можешь сразиться  с  великим  злом.  Или
можешь убежать от него и навсегда остаться Мари. Ты сражаешься или бежишь?
   На лице Марии отразилась тяжелая борьба. Она изгнала прошлое и заперла за
ним дверь, а теперь оно ломилось обратно. Она ответила как матрайхианка.
   - Не Мари выбирает, сражаться или бежать. Вождь говорит - сражаться, Мари
сражается. Вождь говорит - бежать, Мари бежит. Мари больше не вождь.
   Урубу сплюнула, чувствуя нарастающий гнев.
   - Посмотри вверх. Мари. Посмотри на небо. Посмотри ЗА небо.  Посмотри  на
звезды, пространство, там множество солнц и миров. Там ты родилась. Когда-то
ты любила их и готова была умереть ради того,  чтобы  быть  свободной  среди
звезд, словно боги. Никаких пут, ничего, кроме звезд, любви  и  приключений.
Вспомни, как трепетало твое сердце,  когда  ты  впервые  подумала  об  этом.
Вспомни "Сан-Кристобаль", не потерянный, а обретенный. Даже если  ты  можешь
забыть об этом, что-то же ты должна вспомнить? ВСПОМНИ  СВОЮ  ЛЮБОВЬ,  МАРИЯ
САНТЬЯГО! ВСПОМНИ СВОИ МЕЧТЫ!
   Она взглянула на небо, ее глаза широко раскрылись... Она вспомнила!  Если
бы  Урубу  говорила  по-матрайхиански,  если  бы  Мария  не  могла  понимать
испанскую речь,  ничего  бы  не  вышло.  Но  родной  язык  и  живые  образы,
пробужденные его мелодичными звуками, затронули что-то, спрятанное  в  самой
глубине ее души. Сорок лет жизни не так-то легко отбросить.  Она  увидела  и
вспомнила. Вспомнила бедность и борьбу,  свершения  и  победы,  зов  далеких
звезд и то, за чем она пришла сюда. Но нужно ли это? Не  важнее  ли  сберечь
то, что она уже получила?
   "Борись... Борись... Для чего ты трудилась? Чтобы стать вождем или  чтобы
стать рабыней? Борись..."
   Она все еще была под действием снадобья, но Урубу вдруг услышала тихое:
   - Что.., что случилось? Что делает Мари?..
   - Я хранительница истины, и я Урубу. Урубу и истина едины. Теперь  скажи,
что с остальными?
   - Таег.., два копья в грудь.., ушла. Мертвая. Эза.., не могла  сражаться.
Не могла убивать...  Миди..,  сначала  не  сражалась..,  потом  дралась  как
демон... Суни не сражалась.., увидела, Эза упала... Стала безумная, убивала,
убивала, убивала... Сейчас безумная, как дикий зверь. Эуно..,  первое  копье
задело  живот..,  стала  как  раненый  кугу,  убила  многих,  многих...  Они
побежали.., мы гнались...
   Урубу кивнула. Итак, их осталось шесть, из которых одна опьянена властью,
другая - немая с  поврежденным  рассудком,  третья  -  буйно  помешанная,  а
четвертая молится на своего  вождя,  считая,  что  наконец-то  нашла  замену
Савафунгу.
   Внезапно Мария Сантьяго с ужасом уставилась на новую Урубу, безволосую  и
татуированную с головы до ног. Наверное, ей пришла  в  голову  та  же  самая
мысль.
   - Что теперь сделает племя неба? - жалобно спросила она.
   Урубу и самой хотелось бы это знать.
   - Мари хочет вернуться на небо? Мария медленно покачала головой:
   - Нет. Вернуться с браслетом для пальца или совсем не вернуться.
   Что ж, в такой ситуации чертовски приятно это услышать.  А  теперь  самое
время потолковать с Манкой Вурдаль.

9. СВЯЩЕННЫЙ ПРИКАЗ

   Урубу была потрясена, обнаружив, что Вурдаль в отличие от остальных почти
ничего не утратила. Она даже не удивилась, что в облике хранительницы истины
вернулась Урубу.
   - Мака играет игру Маки, а не игру "Грома", - раздраженно сказала Урубу.
   Манка свирепо взглянула на хранительницу с высоты своего роста.
   - Нет игры, кроме игры Маки. Не будет игры, кроме игры Маки. Никогда!
   - Маку не забыла племя неба? Мака не хочет биться вместе с племенем  неба
против злого демон-бога? Вурдаль презрительно сплюнула:
   - В костер всех богов и  племя  неба!  Вею  жизнь  Мака  служила  большим
вождям. Сделай то,  сделай  это.  Потом  они  смешали  мысли  Маки.  Сделали
толстяка вождем Маки.  Довольно.  Довольно.  Сейчас  Мака  сама  вождь.  Она
сильная, думает ясно. Племя делает,  что  скажет  Мака,  племя  думает,  как
думает Мака. Если демон-бог  говорит,  людям  надо  быть  так,  может  быть,
демон-бог прав. Власть, сила правят всегда. Здесь. Сейчас. Лучше Мака  будет
вождем здесь, чем будет слушать других вождей.
   - Сколько здесь людей племени неба?
   - Здесь нет людей племени неба, кроме  поддельной  хранительницы.  Только
Мака-племя. Урубу надоел этот бред.
   - Поддельная хранительница не человек. Мака знает,  -  угрожающе  сказала
она. - Поддельной хранительнице стоит только тронуть великую Маку. Не  будет
вождя Маки. Будет вождь Урубу.
   Вурдаль была ненормальной, но не стремилась к самоубийству.  Ее  глаза  в
испуге расширились, и она подалась назад. Урубу безжалостно усмехнулась:
   - Маке это не поможет. Можно бежать, но великие  вожди  не  бегут.  Можно
убежать сейчас, но придется вернуться. Вождь должен  ложиться  с  женщинами.
Кто будет Урубу? Неизвестно. Никто не  знает.  Сона?  Таба?  Миди?  Мака  не
знает. Страх в глазах великой Маки. Никто не  должен  бояться,  вождь  Мака.
Великий  демон-бог  сотворил  Матрайх,  чтобы  поймать  врагов.  Но  великий
демон-бог не знал про Урубу. Вождь Мака знает. - Урубу внезапно  перешла  на
английский. - Ты не свободна, Манка Вурдаль, -  холодно  сказала  она.  -  Я
поставила тебя между молотом и наковальней.
   Вурдаль понимала это достаточно ясно, но не собиралась сдаваться.
   - Здесь некому украсть браслет для пальца, если браслет  для  пальца  еще
можно украсть. Мака-племя большое племя. Рождено Матерью-Землей, не племенем
неба. Поддельная хранительница может убить Маку, стать Макой.., и что тогда?
   И в самом деле, что? Но Урубу уже успела обдумать это, отчасти с  помощью
Марии Сантьяго. Они решили, что настало время рискнуть.
   - Демон-бог ошибся, - сказала Урубу. - Матрайх  для  того,  чтобы  ловить
людей племени  неба.  Хорошая  ловушка,  умная  ловушка.  Но  чтобы  ловушка
работала, надо сделать силу племен больше силы веры. Племя  неба  больше  не
прячется. Конец ловушки демона-бога. Мака хочет  Матрайх?  Мака  хочет  быть
великим вождем? Если Мака будет храброй, она получит то, чего хочет. А племя
неба получит то, чего  хочет  племя  неба.  Племена  не  играют,  как  хочет
демон-бог. Теперь демон-бог должен играть новую игру. Игру племени неба.
   Вурдаль увидела возможность отступить с достоинством.
   - Мака слушает, - сказала она.
   Идея пришла в голову не Урубу и не Марии, они додумались до этого вместе,
Матрайх был почти идеальной ловушкой. Те, кто пришел бы  сюда  с  оружием  и
совершенной  техникой,  столкнулись  бы  с  Валами,   МСС   и   орбитальными
спутниками, а тех, кто пришел бы в облике местных жителей, но с современными
приборами, рано или поздно обезвредили  бы  хранительницы  истины.  Звездный
Орел был прав - проникнуть сюда тихо и безопасно можно было  только  в  виде
подлинных матрайхианок, что они и сделали.  Но  общество  Матрайха,  включая
язык и биохимические связи, скреплявшие племя, было организовано так,  чтобы
ассимилировать тех, кто придет этим путем. Неуязвимая защита. Непроницаемая.
На Джанипуре и, возможно, в других местах перстень охраняла техника и  сила,
с которой можно было бороться.  На  Матрайхе  перстень  был  защищен  полным
отсутствием подобных вещей. Это было очень  хитро.  Тот,  кто  доберется  до
одного из перстней, на другом скорее всего попадется благодаря  собственному
"я" и своей самоуверенности.
   Но эта система была уязвимой, ее прочность  зависела  от  прочности  веры
Людей, насаждаемой жрицами при помощи хранительниц  Третьей  ступени.  Из-за
этого они не  могли  открыто  пользоваться  той  техникой,  которую  Главная
Система использовала  повсеместно.  Привести  сюда  вооруженных  эмэсэсовцев
означало разрушить Матрайх в попытке спасти его.
   Но  религии  было  под  силу  поднять   многочисленные   племена   против
мятежников, ведомых демонами, и задавить их численно превосходящими  силами.
Мятежное племя сражалось бы до  последнего,  ведь  псе  его  члены  были  бы
буквально привязаны к вождю. Мария Сантьяго под гипнозом сформулировала  это
достаточно четко. Ей полагалось не думать, а  повиноваться.  Религия  короля
становилась религией нации, даже когда нация  насчитывала  всего  шестьдесят
человек.
   Все входы в долину были перекрыты. Впускать полагалось всех, выпускать  -
никого, даже хранительниц истины. Поисковые партии, составленные  из  лучших
воинов,  отправились  на  поиски  потерявшихся.  Надо  было  увеличить  силу
племени. В долине легко могли прокормиться  больше  сотни  людей  в  течение
долгого времени. По-новому обученная, вооруженная новыми идеями,  эта  сотня
могла стать самой грозной армией за всю историю Матрайха.
   Сделать луки и стрелы было легко,  но  они  были  запрещены.  Соль  могла
увеличить срок хранения пищи. В долине нашлось несколько  солонцов.  Салазки
позволяли перетаскивать все  необходимое  на  большие  расстояния.  Сантьяго
учила людей делать бола, оружие настолько малоизвестное,  что  его  даже  не
удосужились запретить. Малоизвестное, но чертовски действенное.
   Урубу  устала  прятаться.  Пора  было  начать  революцию  на  Матрайхе  и
покончить с этим жестоким экспериментом - но потихоньку. Если все пойдет как
надо и выбор оружия и тактики оправдает себя, их инопланетное  происхождение
останется незамеченным. Главной  Системе  стоило  преподать  урок  эволюции.
Поддерживайте  комфортную  среду  обитания,  и  вы  расплодите   беспомощных
неженок. Но если люди вынуждены находиться в постоянной борьбе,  то  выживут
только умнейшие, сильнейшие и самые стойкие.
   В любом другом мире племя само вышвырнуло бы вождя, впавшего в ересь.  Но
здесь это было исключено. Здесь люди в буквальном смысле слова  принадлежали
вождю. Это была брешь  в  идеальной  во  всех  остальных  отношениях  защите
Главной Системы, и все  же  пока  она  не  была  использована  на  практике.
Изобретения в этом  мире,  видимо,  появлялись  нередко.  У  вождей  хватало
характера поступиться религией, если это сулило большую власть. Им вправляли
мозги с помощью снадобий, и до сих пор это срабатывало, во всяком случае,  в
памяти Омакуа не сохранилось воспоминания о какой-нибудь осечке.  Но  теперь
Урубу и Вурдаль намеревались нарушить эту традицию.

***

   Кампания проходила удачно. Они успешно померились  силами  с  несколькими
племенами, и за несколько недель  численность  племени  выросла  до  двух  с
лишним сотен, не считая жриц. Это была самая мощная организация на  планете.
И почти сразу же стало  ясно,  почему  против  них  до  сих  пор  ничего  не
предпринимают.
   В системе Матрайха  такое  количество  людей  становилось  неуправляемым.
Биохимическая связь держалась, только если вождь  делил  ложе  с  каждой  из
своих женщин по крайней мере раз в несколько недель,  при  более  длительных
перерывах она терялась. Возможности Вурдаль были велики, но не беспредельны,
и больше четверых в день она обслужить не могла. Это означало  сто  двадцать
женщин в месяц, по разу в месяц на каждую. Биохимическая связь держалась  от
восьми до десяти дней сверх этого периода, а  потом  остальным  пришлось  бы
искать удовлетворения друг с другом, а это неизбежно запустило бы у  кого-то
механизм изменения пола.
   Вурдаль была в ярости, но Урубу просто решила сменить тактику. Манке  это
не понравилось, но ей хватило ума понять, что альтернативы нет.  К  тому  же
она боялась Урубу больше,  чем  потерять  власть.  Пора  было  остановиться,
осмотреться и пустить в дело снадобья.
   Хранительница была очень удивлена встречей  с  одной  из  коллег.  Омакуа
предложила ей отойти в сторонку  и  кое-что  обсудить.  Они  были  настолько
похожи, что мало кто из племени понял, кто же вернулся. Урубу получила новую
информацию и свежий запас снадобий, в котором крайне нуждалась.
   Действия Вурдаль привлекли внимание жриц,  но  инструкции  хранительницам
истины ограничивались тем, что Урубу и Вурдаль называли основными  приемами.
Дождаться, пока племя разделится,  и  затем  в  каждом  племени  по  очереди
ликвидировать все нововведения. Особой спешки и настойчивости пока никто  не
проявлял. Похоже, на Матрайхе это было обычным делом.
   В обороне Главной Системы действительно имелся изъян, теперь Урубу  знала
это точно. Но изъян этот не  был  связан  с  созданием  империи.  Этот  путь
перекрыт надежно. В каждом племени был один вождь, а численность племени  не
превышала сотни человек. Вожди видели в других вождях и  в  других  племенах
соперников в борьбе за еду, территорию  и  ресурсы.  Они  сражались  друг  с
другом в трудные времена, а в остальных случаях избегали встреч. Им  никогда
бы не пришло в голову объединиться.
   Как только у Марии и Миди  родились  дети  и  восстановился  естественный
биохимический баланс, Урубу приступила к делу. Обе женщины  были  достаточно
выносливы и агрессивны, но роль вождя их  не  воодушевляла.  Им  не  хватало
самолюбия и страшила ответственность.  Пришлось  применить  снадобья,  запас
которых у Урубу уже почти иссяк. Она надеялась только на то, что  у  женщин,
которые предпочли  бы  остаться  такими,  как  есть,  и  воспитывать  детей,
достанет чувства долга, чтобы стать такими, как требует дело.
   У Суни произошел выкидыш, но ее, по-видимому, это не беспокоило. Урубу не
могла достучаться до нее. Когда Суки увидела, как погибла Эза,  не  найдя  в
себе сил вступить в кровавую бойню, что-то в ней  надломилось.  Теперь  Суни
была никем и ничем и, наверное, испытывала острейшее  одиночество  и  страх.
Она была воспитана в тех же убеждениях, что и Эза, но вдруг  оказалось,  что
этого мало. Она вступила в бой, думая лишь о мести и видя перед собой только
окровавленное тело Эзы. Она дралась как безумная, а когда пришла в себя,  то
почувствовала, что душа ее умерла. Она сделалась  пустой,  словно  раковина,
пережившая своего хозяина. Она искала смерти в битве, но  смерть  обошла  ее
стороной. Урубу пыталась с помощью гипнотических средств  помочь  Суни,  тем
более что была немного знакома с индуистскими верованиями и  знала