Джек ЧАЛКЕР
    ВЕЛИКИЕ КОЛЬЦА 1-3

    ВЛАСТЕЛИНЫ СРЕДИННОЙ ТЬМЫ
    ВОИНЫ БУРИ
    МАСКИ МУЧЕНИКОВ


    Джек ЧАЛКЕР
    ВЕЛИКИЕ КОЛЬЦА I
    ВЛАСТЕЛИНЫ СРЕДИННОЙ ТЬМЫ


Анонс

   Гигантский компьютер безжалостно подчинил себе человечество, и  борьба  с
ним  невозможна  без  пяти  великих  Колец  -  мощных  микросхем,  способных
уничтожить нового правителя мира. Но одно из Колец спрятано  на  Земле,  три
других - на далеких космических колониях. А последнее исчезло - казалось бы,
бесследно. На охоту за Кольцами отправляется бесстрашная команда  тех,  кого
одни называют героями и спасителями, а другие - пиратами "Грома".

1. ЧАША БОГОВ

   В большинстве своем люди верят, что в конце концов попадут на  небеса,  -
это свойственно даже тем, кому, по мнению окружающих, уготовано совсем  иное
место. Но лишь очень немногим кажется, что попасть туда можно еще при жизни.
   Горой Богов называли ее шайены. Она была настолько чужда этому миру, что,
казалось, вот-вот должна исчезнуть словно мираж - и  все  же,  сколько  Люди
помнили себя, всегда была здесь.
   Огромная  и  зловещая,  она  возвышались  над  обычными  горами,  подобно
гигантскому вулканическому  конусу  -  но  при  этом  она  никогда  не  была
вулканом. Из тех, кто отваживался взойти на нее, не вернулся ни один, и даже
в самые ясные дни вершина ее была  скрыта  плотным  кольцом  облаков  -  оно
постоянно  вращалось  и  никогда  не  опускалось  ниже  пяти   с   половиной
километров.
   Этих  странностей  было  достаточно,  чтобы  внушить  Людям  почтение   и
суеверный страх, но он всегда чем-то  отличался  от  своих  соплеменников  и
потому с детства скорее восхищался Горой, нежели боялся ее.
   Он был одним из Людей - тех,  кого  нелюди  из  других  народов  называли
шайенами. Он был охотником, он был  воином  -  он  был  полноправным  членом
племени, наконец, и, как все Люди, обладал таинственным чувством единения  с
природой, ощущением внутренней связи между миром и  человеком.  Он  принимал
почти все, чему его учили, - но он никогда не верил, что внутри  Горы  живут
боги.
   И вождю, и знахарю было известно о его сомнениях, однако, сколько они  ни
старались, поколебать их не удалось.  Напоминая  ему  о  судьбе  смельчаков,
дерзнувших  штурмовать  Гору,  они  говорили,  что  склоны  ее  священны   и
охраняются особо могущественными духами. Он верил и в духов, и  в  священную
землю, но считал, что эти понятия не имеют к  Горе  никакого  отношения.  По
сравнению с остальными, предания, связанные с ней, были слишком недавними  и
выглядели чрезвычайно неубедительно.  Он  знал,  что  есть  вещи,  созданные
небесами, есть - природой, а есть - человеком, и всегда был уверен, что Гора
принадлежит  именно  к  последним.  Она  стояла  на  земле  его  народа,  но
существовала отнюдь не с древнейших времен, и он ничуть не  сомневался,  что
легенды и сказания о ней были распространены  умышленно  -  чтобы  исключить
любые расспросы о ее  происхождении.  Словом,  там,  где  его  соплеменникам
чудилось сверхъестественное, он видел  лишь  нечто  оскорбительное  и  даже,
пожалуй, святотатственное.
   - Мы охотимся на бизонов и оленей, - говорил ему  знахарь,  -  и  владеем
этой землей по милости Творца. Воистину, это хорошая  жизнь.  А  Гора  всего
лишь часть окружающего мира.
   - Это вовсе не часть окружающего мира,  -  возражал  бунтарь.  -  Она  не
естественна, но и не сверхъестественна, и я не хуже тебя знаю,  на  что  это
похоже. Там, в Консилиумах, люди далеки от природы и вынуждены полагаться не
на собственное мастерство - мастерство духа или тела,  -  а  в  основном  на
механизмы и прочие искусственные приспособления. Все знают об этом, ведь раз
в два года они обязаны прожить среди нас три месяца. Эта Гора не  от  богов,
не от природы - она от человека. Ты мудр. В сердце своем ты знаешь, что  это
так.
   - Я знаю многое, - осторожно отвечал знахарь. - Не могу  сказать,  что  в
твоих словах нет ни крупицы истины, но истина и правота - не всегда  одно  и
то же. Однажды Творец уже наказал нас за нашу гордыню, отдав нас  во  власть
даже не то что нелюдям, но бледнолицым демонам, которые  охотились  за  нами
ради забавы, а немногих оставшихся сгоняли на  бесплодные  земли,  где  сама
жизнь - так, как мы ее представляем, - была невозможна. Это был ад наяву - и
хотя потом одни бледнолицые демоны были взяты к звездам, а другие  вернулись
на свою прежнюю родину, за Восточное море, многое еще напоминает о том  зле,
которое они совершили. До сих пор, поднявшись на  холм,  ты  можешь  увидеть
горные хребты, прорезанные широкими дорогами,  а  в  лесах  встретить  руины
некогда величественных городов.
   - И это лишний раз доказывает, - со странной усмешкой подхватил он, - что
все предания о Горе созданы лишь для того, чтобы держать людей  подальше  от
ее склонов. Другими словами, она - творение земных сил, а не небесных.
   - Земных и адских сил! - Знахарь с  отвращением  сплюнул.  -  Это  дурное
место. Быть может, там вход в самый ад. Но пока она не беспокоит нас,  зачем
нам беспокоить ее? Если ты бросишь вызов Горе и она поглотит  тебя  так  же,
как поглотила твоих предшественников, - что  в  этом  хорошего?  А  если  ты
останешься в живых, но выпустишь на  свободу  полчища  злобных  демонов,  то
снова навлечешь на нас гнев Творца и погубишь свой народ.
   - Может, ты и прав, старик, - и все же я брошу ей  вызов!  Я  сделаю  это
потому, что она здесь, а я желаю знать, а не прятаться от неизвестности, как
прячется ребенок в  грозу,  невежеством  своим  усиливая  свой  страх.  Долг
Человека - победить страх, иначе мы превратимся в животных. Я  уважаю  Гору,
но не боюсь ее, и есть только один способ доказать это Творцу,  возвысившему
нас духом над прочими своими созданиями.  Пусть  я  погибну,  но  погибну  с
честью, как храбрец. Если я отступлюсь, убоявшись смерти, то  паду  в  своих
собственных глазах. Если я отступлюсь из-за страха перед демонами, о которых
ты говорил, то значит, весь мой народ охвачен страхом, и стало быть,  мы  не
Люди, не венцы творения, а лишь жалкие твари, подвластные темным инстинктам.
Стоит позволить страху управлять тобой в малом, он  вскоре  будет  управлять
тобой и во всем остальном.
   Знахарь вздохнул:
   - Я всегда говорил, что тебя нужно отправить на обучение в  Консилиум.  У
тебя как раз подходящий склад ума. Но, боюсь,  теперь  уже  слишком  поздно.
Ступай. Взойди на Гору. Погибни с честью, доказав  себе  свое  мужество.  Да
пребудет с тобой моя скорбь, ибо, будучи наделен великим умом,  ты  окончишь
жизнь бесцельно и бесполезно. Я не  желаю  больше  спорить  с  тобой.  Тонка
грань, отделяющая упорство от упрямства, и не в моих силах вернуть того, кто
ее переступил. Ступай!

***

   Ему  повезло:  подъем  был  опасным,  но  нетрудным.  Шайены   не   умели
обрабатывать металлы, и он боялся, что окажется недостаточно  подготовленным
к восхождению, но здесь, на  крутых  скалистых  склонах  Горы,  было  вполне
достаточно крепкой веревки, сильных рук и верного глаза.
   Он оделся тепло,  его  одежда,  подбитая  мехом,  могла  выдержать  любые
испытания, а капюшон и маска на  лице  защищали  от  пронизывающего  холода,
царящего на высоте даже в это время года. По опыту  прежних  восхождений  он
знал, что по мере подъема воздух будет становиться разреженнее, и не спешил,
чтобы организм успел привыкнуть к высоте. Его запас воды  был  ограничен,  а
солонина, которую он взял с собой, вызывала сильнейшую жажду, но он надеялся
быстро добраться до кромки вечных снегов и потому не особенно беспокоился.
   Чем  ближе  становилось  облачное  кольцо,  тем  больше  крепла   в   нем
уверенность, что он - единственный, кому удалось зайти так  далеко.  Снежные
оползни и скрытые расщелины в сочетании с недостатком опыта могли остановить
любого - тем более что кажущаяся  легкость  подъема  была  способна  внушить
новичку излишнюю самонадеянность, которая оказалась бы губительной.
   Но у него опыта было достаточно, и пока все шло точно так  же,  как  и  в
предыдущих его восхождениях - только эта гора была намного выше. Вблизи  она
уже не казалась такой странной, и он даже начал подумывать,  не  сыграло  ли
воображение злую шутку с его народом.
   Однако над головой по-прежнему  бурлила  густая  масса  облаков,  которых
здесь просто не должно было быть - во всяком случае, не постоянно, да еще на
такой высоте, - и это обстоятельство подстегивало его решимость и  разжигало
любопытство. Он войдет в эти облака!
   Когда он добрался до них, холод стал невыносимым:  казалось,  даже  глаза
превращаются  в  хрусталики  льда.  Здесь  начиналась  самая  опасная  часть
восхождения: пробираясь на ощупь в ледяном тумане, легко сбиться с  пути,  и
если облака тянутся до самой вершины, один неверный шаг может  привести  его
прямо в бездну.
   Правда, облака оказались не настолько плотными, как он опасался:  кое-что
можно было разглядеть, но поднялся сильный ветер, и под его порывами  каждое
движение могло стать роковым. Внезапно  воздух  потеплел  -  не  сильно,  но
вполне ощутимо, - и он насторожился; в  окружающем  тумане  не  было  ничего
подозрительного, он по-прежнему оставался всего лишь туманом, но  отсутствие
каких-либо запахов настораживало: ведь наиболее вероятный источник  тепла  -
выход горячих газов или что-нибудь  в  этом  роде.  Весьма  озадаченный,  он
продолжил восхождение и через пару десятков шагов внезапно вышел  на  чистое
пространство. Строго говоря, это  был  лишь  узкий  промежуток  между  двумя
слоями облаков, образованный массой теплого воздуха, но  это  уже  не  имело
значения: прямо перед собой, метрах в двенадцати, он  увидел  вершину  Горы.
Второе облачное кольцо клубилось значительно выше.
   Здесь, наверху. Гора  еще  больше  напоминала  вулкан;  идеально  круглая
воронка  кратера  диаметром  более   сотни   метров   выглядела   столь   же
неестественно, как стена облаков и  неожиданное  тепло.  Собственно  говоря,
кратер и был источником этого тепла: он  ясно  видел,  как  над  ним  дрожит
воздух. Человек осторожно, ползком, подобрался к  краю  кратера  и  заглянул
внутрь. На мгновение  ему  показалось,  что  непривычно  долгое  восхождение
лишило его рассудка.
   Лица...  Огромные  лица,  высеченные  из  белесоватого  камня,   окружали
воронку. Носы были не меньше восьми метров в  длину,  а  гигантские  рты,  к
счастью, закрытые, вполне могли бы проглотить целое стадо бизонов.
   "Кто изваял их? - со страхом подумал он. - И зачем?"
   Метрах в сорока ниже кольца каменных лиц воронка кончалась. Дырчатый  пол
казался покрытым какой-то грубой тканью, но он был достаточно искушен, чтобы
понять: это наверняка металл. Сквозь узкие ячейки этого диковинного сита  из
недр  горы  поднимался  горячий  воздух,   создающий   облачную   завесу   и
поддерживающий температурный режим вокруг вершины. В центре воронки  имелось
изображение пяти колец, размещенных квадратом: четыре по углам и пятое  -  в
середине. Внутри колец тоже виднелись какие-то рисунки, но разглядеть их как
следует  не  удалось:  отчасти  мешало  расстояние,  но  больше   -   что-то
напоминающее смолу, которой были залиты рисунки. Местами это  покрытие  было
сколото, из чего он  сделал  вывод,  что  оно  появилось  здесь  позже,  чем
изображения.
   Еще раз взглянув на исполинские лица, он  почувствовал  озноб.  Они  были
загадочны и внушали трепет; он не сомневался, что перед ним - лики дремлющих
духов Горы. Черты их были бесстрастны, глаза - закрыты. Он насчитал двадцать
пять изваяний, но, приглядевшись, сообразил, что на самом  деле  разных  лиц
всего пять, каждое из которых повторяется пятикратно.
   Мужчина с короткими курчавыми  волосами  и  широким  приплюснутым  носом.
Пожилая женщина с пухлыми щеками. Другая женщина, гораздо моложе, с красивым
нежным лицом. Она чем-то напоминала шайенку, но глаза  у  нее  были  странно
раскосыми, как у кошки. Очень  старый  мужчина,  весь  в  морщинах  и  почти
абсолютно лысый. И наконец, самый странный из всех: мужчина с  необыкновенно
длинным лицом, впалыми щеками и крючковатым носом.
   Изваяния были расположены по кругу, и будь их глаза открыты, они смотрели
бы вниз, на что-то, находящееся в самом центре кратера.
   Кем они были? Создателями Горы, пожелавшими увековечить себя в  назидание
потомкам? Но зачем  они  создали  Гору?  Почему  именно  здесь?  Какая  сила
порождает это странное тепло, идущее из недр? И вообще - существует ли ответ
на эти вопросы?
   Он медлил, решая, что делать дальше. Он бросил вызов Горе, он победил, он
достиг своей цели - и что же? Спуститься  вниз  и  рассказать  -  о  чем?  О
двадцати пяти огромных лицах, высеченных в стене кратера, о решетке на  дне,
сквозь которую дует теплый ветер? Кто ему поверит? Поверит ли  он  сам,  что
видел это, когда этой картины уже не будет у него перед глазами? Он поставил
себя на место человека, выслушивающего подобные сказки, и  поморщился.  Нет,
так не пойдет. Слов недостаточно, нужно  что-то  вещественное.  Стало  быть,
придется спуститься  в  кратер...  Но  как  это  сделать?  Найдется  ли  тут
подходящий камень, чтобы надежно закрепить веревку?  И  надо  еще  прикинуть
длину и убедиться в прочности...
   Размышляя так, он пошел вокруг кратера и внезапно заметил у  самого  края
какой-то тусклый отблеск. Он направился к этому месту и  вдруг  остановился,
пораженный.
   Стержень. Металлический стержень. Он был прочно вмурован в  скалу,  а  на
нем болтался полусгнивший обрывок веревки. Похоже, он все-таки побывал здесь
не первым и не ему одному пришла в голову мысль спуститься в кратер.
   Он нагнулся и осмотрел стержень. Слишком гладкий и слишком  прочный,  тот
никак не мог выйти из-под молота деревенского кузнеца.  Это  была  продукция
машины, принадлежащей Консилиуму, - а быть может, и чему-то,  превосходящему
Консилиум. Веревка, чересчур толстая и чересчур сложного плетения, тоже явно
не могла быть изготовлена вручную.
   Распластавшись на скале, он подполз к кромке кратера и заглянул  вниз,  в
просвет между лицами старика  и  женщины  с  раскосыми  глазами.  Что  здесь
произошло? Быть может, веревка  просто  перетерлась  об  острый  камень?  Он
вытянул шею, чтобы получше разглядеть стенки, и, вздрогнув, едва не свалился
вниз.
   Скелеты. Остатки веревки и останки людей. Все, кто пришел сюда  до  него,
умерли на дне кратера.
   Итак, это, судя по всему, какая-то ловушка... Но в любой  ловушке  должна
быть приманка - и здесь  приманкой  служило  явно  не  простое  любопытство.
Видимо, лица духов - а теперь он уже ни капли не сомневался, что это  именно
духи, - сторожат нечто, спрятанное глубоко внизу. Он  попытался  представить
себе ценность того, что могло подвигнуть людей на такой риск, - и  не  смог:
это было выше его понимания.
   Переведя дыхание, он еще раз внимательно осмотрел дно кратера.  На  самой
решетке, кроме рисунков, ничего не  было;  видимо,  то,  что  здесь  искали,
находится ниже - но тогда  где-то  должен  быть  вход,  какая-то  дверь  или
пещера... Присмотревшись, он  увидел  нечто,  похожее  на  фреску,  какой-то
рисунок на скале, метрах в полутора от  пола.  За  исключением  этого  стены
выглядели вполне обычно.
   Он вновь  опасливо  покосился  на  лица.  Под  неподвижным  камнем  могла
скрываться  любая  угроза,  глаза  могли  в   любой   момент   распахнуться,
превратившись в бойницы. Судя по положению стержня, тот, кто его вмуровывал,
тоже об этом подумал. Но что-то  обрезало  веревку,  и  смельчак  рухнул  на
решетку далеко внизу. Кратер был средоточием могущества, но вместе с  тем  и
средоточием  смерти,  и  у  него  хватило  здравого  смысла   понять,   что,
спустившись туда сейчас, не имея ни малейшего понятия, что его там  ожидает,
он докажет отнюдь не свою отвагу, а только  глупость.  Возможно,  кто-нибудь
когда-нибудь сумеет объяснить ему увиденное, но для этого нужно вернуться  и
рассказать обо всем.
   Принятое решение успокоило его. Он отполз  от  края  воронки  и,  немного
передохнув, проверил свои припасы. Солонины осталось совсем чуть-чуть,  хоть
он и старался экономить. Восхождение заняло пять суток, однако  на  обратном
пути он надеялся уложиться за пару дней.
   Но перед тем, как отправиться назад, он решил немного поспать. Он  сильно
устал, в тепле его разморило, и все же заснуть оказалось нелегко. А  заснув,
он увидел сон, зловещий сон...

***

   ...Он стоял на дне кратера и, задрав голову,  смотрел  вверх,  на  кольцо
скульптур.  Каменные  лица  ожили,  глаза  их  открылись  и  созерцали  его,
насмешливо и высокомерно.
   Оглядевшись, он увидел, что стоит по колено в груде скелетов. В ужасе  он
попятился, но, запутавшись в собственной веревке, упал. Кости хрустнули  под
его тяжестью, в лицо оскалился белый череп. Вскрикнув,  он  отпихнул  его  и
вскочил, опираясь о стену.
   Теперь он отчетливо  видел  странный  рисунок  на  противоположной  стене
кратера. Это была не фреска, а скорее мозаика - и так  же,  как  рисунки  на
полу, представляла  собой  узор  из  пяти  колец,  расположенных  квадратом,
правда, более четкий. Изображения в кольцах живо  напомнили  ему  наскальные
рисунки художников его племени, и он не сразу обратил внимание, что в каждом
рисунке имеется небольшой  черный  квадратик,  словно  в  этом  месте  выпал
кусочек мозаики.
   Внезапно по кратеру  пронесся  порыв  ветра  -  это  заговорили  каменные
изваяния. Язык был незнакомый, но почему-то он понимал каждое слово.
   - Кольца... Кольца... - шептали они. - Пять золотых  колец...  Ты  принес
кольца?
   - Какие кольца? - услышал он свой собственный крик. - Я не  знаю  никаких
колец!
   - У него нет колец... - прошептал морщинистый старик, и остальные мужчины
подхватили:
   - Нет колец... Нет колец...
   - Нет плодов, нет птиц, нет колец... - вступили женщины.
   - Тогда зачем же ты здесь? - спросили мужчины.
   - Я хотел лишь узнать, что тут такое, почему эта гора стоит на  священной
земле моего народа... Я хотел только увидеть... Больше мне ничего не нужно!
   Все пятеро дружно вздохнули.
   - Нам жаль... - прошептали они, и эхо гулко повторило  их  шепот.  -  Нам
очень жаль тебя... Но, видишь ли, любопытство здесь не дозволено...
   И останки тех,  кто  пришел  сюда  до  него,  зашевелились,  поднялись  и
двинулись к нему, чтобы сделать его одним из них...

***

   ...Он вздрогнул и проснулся, весь  в  холодном  поту.  Ветер  крепчал,  и
заметно похолодало. Облачные кольца, разделенные тепловой завесой, вращались
с немыслимой быстротой, и так же быстро крутились облака внизу. Он  поспешно
вскочил, мечтая как можно скорее убраться подальше от этого  жуткого  места.
Теперь в отступлении  не  было  ни  трусости,  ни  позора:  это  место  было
средоточием величайшего колдовства, противостоять которому может  лишь  тот,
кто  обладает  несравненно  большим  могуществом,  чем   простой   воин.   В
самоубийстве нет никакой чести,  а  оставаться  здесь  было  бы  равносильно
самоубийству.
   Он быстро достиг нижнего слоя облаков, вступил в него - и в  этот  момент
налетел шквал.
   Человеческий крик потонул в завывании ветра. Вихрь подхватил его, оторвал
от земли и швырнул о скалу в нескольких сотнях метров ниже по склону.

2. ПРОКЛЯТИЯ ИСТОРИИ

   Согбенно Ходящий, верховный знахарь и хилер народа хайакутов, который  на
самом деле был прям как стрела, даже сейчас, на  восьмом  десятке,  медленно
поднимался по склону холма к  хижине  Бегущего  с  Козодоями.  Он  собирался
нанести обычный визит  вежливости  и  изложить  привычные  жалобы.  Летающие
блюдца опять распугали бизонов. Вот уже более двадцати лет Козодой  проводил
свои  рекреации  в  это  время  года  и  в  этом  месте.  Несмотря  на  свое
относительно привилегированное положение и высокий ранг, он  был  обязан  по
меньшей мере четверть года жить  среди  своих  соплеменников,  жить  той  же
жизнью, что и они.