дя в салон, Чу Ли увидел, что сестры стоят на коленях,  прикованные  к
полу за лодыжки. Цепи снова были на них. Ден Хо лежал в кресле, скованный по
рукам и ногам. Увидев Чу Ли, Чо Дай виновато опустила голову.
   Чу Ли взглянул на пистолет в руке Сабатини. Такого он никогда  не  видел:
маленький, из красного пластика,  со  шкалой  на  рукоятке,  кнопкой  вместо
спускового крючка и металлическим острием на конце ствола.
   - Я уже показывал твоим подружкам, как действует станнер,  -  предостерег
его капитан. - Но если хочешь, с удовольствием повторю для тебя.  Сейчас  он
установлен на легкий шок. На половине мощности  он  отключит  тебя  на  пару
минут, а на полной может остановить сердце.
   - Верю, - мрачно отозвался Чу Ли.
   - Ну, тогда к делу. Надень цепь. Вот она. Теперь - руки за спину.  Так...
-  На  запястья  Чу  Ли  легли  жесткие  наручники,  не   позволяющие   даже
шевельнуться. - На колени!
   Он повиновался, и Сабатини приковал его к полу, лицом к лицу с девушками,
стоящими на коленях у другой стены салона.
   Капитан опустил оружие:
   - Так вот, я вам уже говорил, что могу  быть  весьма  решительным,  когда
кто-нибудь пробует взять верх надо мной. Я  не  сомневался,  что  вы  что-то
затеваете, прикрывая громким разговором свои шепотки по углам,  а  из  ваших
документов я знал, что девушки - мастера  по  части  замков.  Перед  сном  я
устанавливал сигнализацию на все двери, а сигнал выводил в свою  каюту.  Мне
хотелось посмотреть, как далеко вы зайдете.
   Теперь Чу Ли понял, что произошло. Когда капитана  разбудил  сигнал,  ему
оставалось только схватить наушники, чтобы тут  же  выяснить,  какой  датчик
сработал. Потом  он  перекрыл  своей  командой  действие  обычного  замка  и
управился с остальными при помощи станнера.
   - Ну ладно, это всего лишь досадное  недоразумение.  -  Сабатини  говорил
почти добродушно. - Если бы я был настроен решительно, разозлен или хотя  бы
огорчен, то так бы и оставил вас на все тридцать девять суток, а  кормил  бы
из лоханки, как скотину. Или может быть, отправил бы вас поближе к корме,  в
клетки для животных. Но это всего лишь потому, что такие вещи приводят  меня
в  прескверное  расположение  духа.  Вот  если  бы  кто-нибудь  поднял   мне
настроение, я мог бы многое простить и забыть...
   Капитан прошествовал к своей каюте и  вернулся  с  длинным  прямым  ножом
довольно-таки зловещего вида. Он пробормотал несколько слов  в  микрофон,  и
внезапно обеих девушек подтянуло вверх и потащило к стене. Цепи выходили  из
стены немного выше пояса, и сестры повисли, едва касаясь пола пальцами ног.
   Сабатини подошел к Чо Дай.
   - Лицо у тебя никуда не годится, - сказал он, - а вот  как  насчет  всего
остального?
   Ловко орудуя ножом, он разрезал на ней рубашку и брюки.  У  Чо  Дай  было
красивое тело,  но  что-то  заставило  капитана  остановиться.  Он  приказал
ослабить цепь и, схватив девушку за плечи, развернул лицом к стене.
   Чу Ли охнул, да и Сабатини ужаснулся не меньше. Спина Чо Дай от  плеч  до
ягодиц была сплошь покрыта рубцами и шрамами.
   - Че-е-ерт! Кто-то неплохо над тобой поработал, а, красотка? -  Он  вновь
поставил ее на колени. - Оставайся так. Посмотрим, что там с твоей сестрой.
   У Чо Май шрамы, пожалуй, были даже хуже.
   - Н-да... - пробурчал капитан.  -  Вот  об  этом  в  бумажках  ничего  не
сказано. Черт побери, девочки, от вас никакого удовольствия. - Он  помедлил.
- Однако надежда умирает последней, не так ли? Ох, как многого  недостает  в
официальных документах...
   Он повернулся и не торопясь пересек салон.
   - ..Не правда ли, мальчик мой?
   Теперь Чу Ли, в свою очередь, был подвешен к  стене.  Капитан  на  глазах
остальных неторопливо срезал с него одежду, и все, кроме него, были поражены
тем, что под ней открылось. Сон Чин  была  генетически  сконструирована  как
воплощение совершенства, и на ее теле не было ничего лишнего, не говоря  уже
о шрамах.
   - Вот это уже похоже на дело, - с вожделением заключил Сабатини  и  снова
поставил Чу Ли на колени.
   От изумления Чо Дай даже перестала смущаться собственной наготы.
   - Чу Ли, неужели ты действительно девушка? Но..,  но  как  же  это  может
быть?
   - Я бы тоже не прочь это знать, - вмешался Сабатини. -  В  документах  ты
значишься юношей, у тебя соответствующий голос, и  Главная  Система  считает
тебя мужчиной.
   Ну вот и все... Его тайна рухнула. Чу Ли понимал,  что  правде  никто  не
поверит, но он заранее придумал подходящее  объяснение  и  отшлифовывал  его
целыми днями.
   - Я здесь ни при чем, - солгал он. - Это они.., изменили меня. Хирургия и
психохимия. Но они не успели закончить работу, и по моему  голосу,  по  моим
привычкам можно увидеть, что внутренне я не изменился.
   - Снаружи  ты,  на  мой  взгляд,  выглядишь  совсем  неплохо,  -  заметил
Сабатини.
   - Но зачем они это сделали? - спросила Чо Дай.
   - Чтобы подменить  мною  Сон  Чин,  дочь  верховного  администратора.  Ее
послали на обработку, но у нее хватило власти организовать подмену, и  я  по
росту  как  раз  подходил.  Выбирать  мне  не  приходилось.  Они  уже  почти
закончили, но тут пришел приказ о нашей отправке. Отменить его они не могли,
а дать кому-то другому мои отпечатки пальцев и рисунок сетчатки  не  сумели,
так что пришлось им посылать меня как есть.
   - Мышь, это правда ты? - наконец обрел дар речи Ден Хо.
   -  Глубоко  внутри  -  да,  брат  мой.  Мне  очень  жаль.  Они,   видимо,
использовали гипноз, потому что я не понимал, что со мной сделали, до самого
отлета, когда его действие прошло.
   - Чу Ли, прости меня! - в отчаянии крикнула Чо Дай. - Ну  почему,  почему
ты не сказал мне тогда?
   - Рано или поздно я обязательно бы это сделал, - честно ответил он. -  Но
я.., я не хотел тебя огорчать, Чо Дай. Я - мужчина в теле женщины и чувствую
себя мужчиной, как чувствовал до того, как со мной это  сделали.  Я  мог  не
замечать твоих шрамов, но какая женщина в состоянии не обращать внимания  на
такое?
   Сабатини не прерывал эту трогательную сцену и был изумлен до крайности  -
особенно когда было упомянуто имя Сон Чин. Дополнительная проверка,  которую
им пришлось пройти перед вылетом, была вызвана  именно  известием,  что  Сон
Чин, дочь верховного администратора Китайского Региона, бесследно исчезла из
самой сердцевины зоны  максимальной  секретности.  Сабатини  прекрасно  знал
возможности  тамошних  мясников.  Они  вполне  могли  слепить  из  ненужного
парнишки дубликат этой девушки, а саму ее превратить  в  кого-то  еще,  кого
можно бесследно убрать, с тем чтобы она заняла его место, - и возможно, даже
за пределами Китая.
   Все сходилось как нельзя лучше. На мгновение у него даже мелькнула мысль,
что на самом деле Чу Ли и есть Сон Чин, но, поразмыслив,  капитан  пришел  к
выводу, что так  настойчиво  стремиться  на  Мельхиор  может  только  полный
кретин. Кроме того, она прошла контроль в качестве юноши, и  это  делало  ее
легенду неуязвимой. Сабатини так  и  подмывало  вернуться  и  выдать  ее  за
настоящую Сон Чин в надежде заиметь парочку влиятельных друзей, но его обман
мог быть легко разоблачен после сверки с данными о предполетной проверке,  и
капитан, хотя и неохотно, отказался от этой мысли.
   Сабатини внимательно оглядел Чу Ли:
   - Ну, дружок, работа что  надо.  Ни  швов,  ни  шрамов,  никаких  следов.
Великолепно. Не знаю, что там у тебя в башке, но что отрезано, то  отрезано,
и придется тебе учиться быть девушкой. А я, пожалуй,  возьму  на  себя  труд
преподать тебе за оставшееся время кое-какие уроки... Эй-эй!  Полегче!  Тебе
все равно ничего не сделать, так что сиди!
   Чу Ли в ярости попытался кинуться на капитана, но безрезультатно.
   - Сиди и слушай, - продолжал Сабатини. - На Мельхиоре  тобой  займутся  с
удовольствием.  Работа  превосходная  и  как  раз   в   их   вкусе.   Слегка
незавершенная, но это пустяки. Тебя изучат, разберут по кусочкам твой мозг и
доделают ее. А когда доделают, подарят кому-нибудь. Ты выглядишь точь-в-точь
как Сон Чин, и чтобы ее отец тебя не заметил, упрячут туда,  куда  верховные
администраторы даже не заглядывают. Все будет шито-крыто, особенно учитывая,
что к тому времени у тебя пропадет  всякий  интерес  к  машинам  и  побегам.
Никому не повредит, если мы приступим к делу прямо сейчас, а если  меня  это
развлечет, я смогу даже забыть этот досадный инцидент.
   - Я никогда не опозорю себя. - Чу Ли презрительно сплюнул. - Может  быть,
все будет так, как ты говоришь, но тогда мне не придется мучиться  сознанием
своего позора. А с тобой я буду драться, даже если это безнадежно!
   - Чу Ли! Не надо! - в один голос закричали сестры. - Взгляни  на  нас!  И
все было бесполезно! Цена и так слишком высока, чтобы платить еще!
   - Ты не знаешь, что это такое, - продолжала Чо Дай. - И не можешь  знать.
Разве ты не видишь, что прячется под его улыбкой, разве не понимаешь, что он
такой же, как и те?
   - Послушай ее, - промурлыкал капитан. - Она говорит правду, знаешь ли.  Я
могу довольно-таки.., м-м-м.., творчески толковать свои права.
   - Никогда! - воскликнул Чу Ли. - Лучше изуродуй и мое тело, чтобы  больше
никто не возжелал его!
   - В этом есть смысл, - согласился капитан. Он ненадолго задумался,  потом
сказал что-то в микрофон. Средняя дверь в задней стене открылась, и в  салон
выкатилась аварийная медицинская установка.
   - Мне, знаете ли, неохота доставлять себе лишние хлопоты, особенно если я
могу этого избежать. - Тон его был небрежным и почти дружеским. - Для  этого
есть много способов, но настроение у меня плохое, меня разбудили среди ночи,
и все такое...  Сдается  мне,  что  основную  роль  в  этом..,  скажем  так,
происшествии, сыграли вот эти две замочных  дел  мастерицы.  Думаю,  что  на
Мельхиоре не станут придираться, если я добавлю им кое-что от  себя,  а  без
указательных или больших пальцев вам будет сложнее проделывать ваши  фокусы,
не так ли?
   - Нет! - закричал Деч Хо. - Ты чудовище! Ты не сделаешь этого!
   - Он этого не сделает, - подтвердил Чу Ли. -  Он  обязан  доставить  груз
неповрежденным.
   - Еще как сделаю, - ухмыльнулся капитан. - Там не берут  в  расчет  такие
мелочи. Они все понимают. И потом, ты лучше любого другого знаешь, что можно
заново отрастить и пальцы, и все, что угодно, если им  это  понадобится.  Вы
еще увидите, чем они наградят вас!
   У Чу Ли  упало  сердце:  он  понимал,  что  капитан  прав.  Лица  девушек
превратились в застывшие маски ужаса.
   - Ну ладно, змея. Что тебе нужно? Мое тело? Такова твоя цена?
   - Это было сначала, но теперь я хочу большего. Мне нужно  сотрудничество.
Повиновение. Впереди долгий рейс. Мне нужна служанка. Она должна делать все,
что я скажу, и обходиться без цепи. Если я сохраню твоим подружкам пальчики,
мне придется сковать им руки до  конца  рейса.  Они  не  смогут  есть  сами,
значит, кто-то должен их кормить. И еще мне  нужна  любовница,  которая,  не
задумываясь, будет исполнять мои  желания.  -  Он  снова  вытащил  маленький
пистолет. - Если ты промедлишь, возразишь или я  останусь  недоволен  твоими
услугами, ты получишь вот это.
   Он выстрелил. Чу Ли никогда  еще  не  испытывал  такой  боли  и  не  смог
сдержать крик.
   - А если ты опять задумаешь какую-нибудь пакость или хотя бы заговоришь с
ними об этом, сестра твоей подружки лишится больших пальцев. Второй раз -  и
твоя подружка потеряет свои. А что до  этого  толстячка  в  кресле,  то  при
малейшем поводе с твоей стороны я снова прикачу сюда эту штуковину и  сделаю
так, чтобы я остался единственным мужчиной на корабле. Понятно?
   Сестры Чо с мольбой смотрели на Чу Ли.
   - Хорошо, - мрачно сказал он. - Я сделаю все, что ты скажешь.
   Новый удар маленького оружия залил его тело жгучей болью.
   - Отныне твое имя, единственное имя, на  которое  ты  будешь  отзываться,
даже  своим  друзьям  -  Раба.  Меня  ты  будешь  называть  "господин"   или
"досточтимый капитан". Моя раба должна говорить о себе как о женщине,  и  вы
все тоже - употребляйте женский род, когда будете говорить с ней или о  ней.
Я хочу вбить это ей в голову, раз и навсегда.
   - Кроме того, всем вам надлежит кланяться в моем присутствии, - продолжал
Сабатини, - а ты, Раба, будешь стоять передо мной на коленях  со  склоненной
головой и угадывать мои желания. Во избежание краж до прибытия  на  Мельхиор
вы все будете ходить голыми. Что ты на это скажешь, Раба?
   - Как прикажете, досточтимый капитан, - склонив  голову,  выдавил  Чу  Ли
сквозь стиснутые зубы. Сабатини подошел к нему:
   - Я знаю, о чем ты думаешь, но не надейся на это. Видишь ли, ты  потеряла
все. Все, кроме чести и достоинства, но я сдеру с тебя и их. Ты единственная
из всей вашей компании, в ком хоть что-то есть. Вот почему ты у них главная.
Но я сломаю тебя еще до конца рейса.
   Он убрал медицинского робота и, принеся несколько U-образных скоб, снял с
Чу Ли цепь и приказал ей лечь на пол, приняв совершенно  непристойную  позу.
Принесенными скобами он прикрепил к полу ее руки и  ноги,  а  потом  отложил
оружие и стал сбрасывать с себя одежду.
   В  мучительном  молчании  они  смотрели,  как  совершается  окончательное
унижение Чу Ли. Он был умышленно жесток с ней, и  это  явно  доставляло  ему
удовольствие.

***

   Сабатини поместил свою рабу отдельно от  остальных,  в  маленьком  темном
помещении размером два на два метра и высотой в полтора.  Свет  просачивался
через узкое зарешеченное оконце под потолком этого ящика. Выглянуть  в  него
она не могла, а вибрация глушила все звуки. Иногда  капитан  выпускал  ее  и
проверял, как она себя ведет, а потом, придравшись  к  какой-нибудь  мелочи,
загонял обратно. С друзьями она виделась только в его присутствии и  обязана
была говорить с ними раболепным тоном и  очень  громко.  Малейшее  нарушение
наказывалось лишением пищи, воды и выходов в туалет.
   Впрочем, Сабатини явно не оставлял без внимания и остальных троих. Ден Хо
стал молчалив и, казалось, полностью ушел в какой-то свой, внутренний мир, а
обе девушки выглядели безучастными, вялыми и покорными.
   Капитан больше не сковывал свою рабу, но с  каждым  днем  становился  все
более жестоким и требовательным. Как-то  раз  он  оставил  свой  станнер  на
столике у кровати, где насиловал ее. Она  схватила  оружие  и  выстрелила  в
него, и еще, и еще... Сабатини расхохотался. Он  нарочно  бросил  его  туда,
вынув разрядник. Потом он сунул ей в руки нож и приказал  нападать,  но  она
лишилась оружия прежде, чем смогла хоть  что-то  сделать.  Он  избил  ее  до
потери сознания, изнасиловал и швырнул обратно в ящик, а потом будил  каждый
час, не давая ни есть, ни пить, и не выпуская в туалет.
   В конце концов  Чу  Ли  дошла  до  такого  состояния,  что  ее  искренняя
раболепность уже не вызывала сомнений. Тогда Сабатини выпустил ее из ящика и
позволил поспать. Ее поведение и после этого оставалось  безупречным,  и  он
начал постепенно делать послабления. Он почистил и  продезинфицировал  ящик.
Он разрешил ей принять душ. Он стал лучше ее кормить. Пару раз ему  все-таки
пришлось наказать ее, но то были последние вздохи умирающего  сопротивления,
и в итоге у нее в голове осталась лишь одна мысль - как  бы  угодить  своему
хозяину. Для проверки Сабатини порой  оставлял  на  видном  месте  оружие  и
кое-какие предметы, которые могли ее  заинтересовать,  но  она  была  к  ним
абсолютно равнодушна.
   Постепенно в Чу Ли начала зарождаться надежда,  что  капитан,  оценив  ее
покорность, не отдаст ее  на  Мельхиор,  а  оставит  на  корабле.  Сабатини,
конечно же, не собирался этого делать, но косвенно поощрял такие мысли.
   Наконец он окончательно выпустил ее из ящика и позволил присоединиться  к
остальным, правда, запретив ей разговаривать с друзьями шепотом.
   Кстати, ее друзьям под постоянными наказаниями лишением  пищи  и  воды  и
ударами станнера жилось немногим лучше,  а  перемена,  произошедшая  с  той,
которую они знали как  Чу  Ли,  сломила  их  окончательно,  и  они  утратили
последнюю надежду.
   На двадцать третий день полета Ден Хо покончил с собой.
   Это было нелегко, но он хорошо  все  продумал.  Забившись  в  туалет,  он
закрутил цепь вокруг шеи и  заклинил  ее  в  сливном  механизме.  Он  умирал
мучительно долго, но сумел подавить в себе инстинктивное стремление к  жизни
и до самого конца не проронил ни стона.
   Эта смерть потрясла девушек, а Сабатини  привела  в  неописуемую  ярость.
Сосредоточившись на Чу Ли,  он  упустил  из  виду  остальных  и  теперь  был
вынужден  срочно  принимать  меры,  чтобы  избежать  подобных  эксцессов   в
дальнейшем. Сабатини прекрасно понимал, что  на  Мельхиоре  его  за  это  по
головке не погладят.
   Прежде всего он решил  устроить  похоронную  церемонию,  чтобы  не  злить
лишний раз своих подопечных.  Произнеся  над  покойным  несколько  слов,  он
принес тело к двери центрального шлюза, положил его на  пол  и  обратился  к
девушкам.
   - Вы можете попрощаться с ним и прочитать молитвы, - торжественно  сказал
он.
   -  Если  позволите,  досточтимый  капитан,  -  спросила  Чо  Май,  слегка
оживившись, - что с ним теперь будет?
   - Обычно в шлюз входят в скафандре и перед тем, как открыть внешний  люк,
откачивают воздух. Я воздух оставлю и даже немного подниму давление.  Тогда,
когда внешний люк откроется, тело вынесет в открытый космос. Он вечно  будет
плыть в пространстве.
   Глаза Чо Май, которой всегда нравился Ден Хо, наполнились слезами.
   - Как хорошо... - прошептала она едва  слышно.  -  Он  станет  звездой  в
небесах...
   Девушки  произнесли  молитвы  и  прощальные  слова,  но  Чу   Ли   стояла
неподвижно. Она первая обнаружила тело, первая  увидела  нелепую  гримасу  и
мертвые,  выкатившиеся  из  орбит  глаза.  Искаженное  смертной  мукой  лицо
врезалось ей в память сильнее, чем все, что она видела и испытала  во  время
своей ужасной одиссеи.
   Сестры отступили от покойного, и  Сабатини  принялся  укладывать  тело  в
шлюзе.
   Что-то словно шевельнулось и сдвинулось внутри Чу Ли.  Настоящий  Чу  Ли,
вышвырнутый из жизни, как ненужная  вещь..,  надменная  и  гордая  Сон  Чин,
теперь униженная и  изнасилованная..,  страдания  сестер,  повинных  лишь  в
детской шалости... Сабатини, расчетливый и безжалостный, олицетворение  всей
системы.., тихое отчаяние Ден Хо, который избрал мучительную смерть, лишь бы
не видеть этого...
   - Нет! - прошептала она одними губами, одним дыханием. Сабатини ничего не
слышал, но сестры услышали и переглянулись, еще не зная, не понимая, но  уже
готовые действовать. Чу Ли неслышно скользнула капитану  за  спину.  Он  был
сантиметров на пятнадцать выше ее и  гораздо  сильнее,  но  она  знала,  что
пришел се миг. Рискнуть и, может быть, проиграть или навек остаться рабой  -
она сделала выбор  и  прыгнула,  сдернув  оголовье  с  наушниками  с  головы
капитана. Микрофон хлестнул его по лицу. Он еще поворачивался,  не  в  силах
прийти в себя от изумления, когда она изо всех сил,  удесятеренных  яростью,
толкнула его в шлюз. Он покачнулся, но успел ухватиться за край двери.
   Сестры с разбегу ударили его  головами  в  живот.  Он  нелепо  хрюкнул  и
свалился в шлюз, на тело Ден Хо, но тут же вскочил.
   - Ах вы сучки! Вот я вас!.. - взревел он, а Чу Ли уже накатывала  тяжелую
дверь шлюза. Сообразив наконец, что они задумали, Сабатини уперся в дверь, а
девушки втроем навалились на нее с другой стороны. Какое-то мгновение ярость
боролась с отчаянием - и  отчаяние  победило.  С  негромким  шипением  дверь
закрылась, и Чу Ли, кое-как дотянувшись до запорного колеса, повернула его.
   - Что хотите делайте, хоть ногу туда суньте, но не  дайте  ему  повернуть
колесо изнутри! - крикнула она сестрам  и  метнулась  к  панели  управления.
Сабатини  был  ленив,   она   знала,   что   он   заранее   запрограммировал
последовательность операций, но ведь надо было еще  найти  нужную  кнопку...
Сестры скованными руками держали  к