я губу, так что были  видны  два  зуба;  другой  был  больше  и  шел
горизонтально. Багровые рубцы выделялись на гладкой коже, словно горные цепи
на рельефной карте.  Помогая  ей  вытереть  слезы,  Чу  Ли  ощутил  странное
волнение, и, хотя  ее  шрамы  бросались  в  глаза,  на  какое-то  время  ему
показалось, что это не имеет значения.
   - Простите, - сказала она, шмыгая носом. - Я.., я  всегда  была  сильной.
Простите, что я позволила вам увидеть меня в таком виде.
   - Не волнуйтесь, - ответил он. - Должно быть,  вы  действительно  сильный
человек, если смогли выдержать это и не сойти с ума.
   - Быть может, я и сошла с ума,  -  печально  сказала  она.  -  Я  жила  в
кошмаре, и вы первый мужчина, который был добр ко мне.
   - Только наполовину мужчина, - возразил он, сам не подозревая, как  много
правды в его словах. После ее признания он чувствовал, что  должен  ответить
ей тем же, и надеялся заронить в нее мысль,  что  она  не  одинока  в  своем
страдании. - Охранники били меня как  раз  по  тому  месту,  которое  делает
человека мужчиной, и хотя сейчас боли нет, я думаю,  что  повреждения  очень
серьезны. Я со стыдом говорю вам об этом.
   - О! Пожалуйста, извините меня. Чу Ли сделал протестующий жест:
   - Я сам рассказал вам, и извиняться ни к чему.  Но  душа  моя  уцелела  и
полна ненависти. Меня учили, что этим миром правят чудовища  в  человеческом
облике, но лишь сейчас я действительно в это поверил. Кстати, мое имя Чу Ли,
а друзья называют меня Мышью за маленький рост и по году моего рождения.
   - Я - Чо Дай. Моя сестра, которая страдает вместе со мной, - Чо Май.  Как
вы могли уже догадаться, мы близнецы, - она коснулась шрама на правой  щеке,
- то есть были близнецами.
   - Надеюсь, мой двоюродный брат Ден Хо  поведет  себя  благородно,  и  они
поладят между собой. Но боюсь, скорее ему придется плакать у нее  на  плече,
хотя пока он держится намного лучше, чем я мог предположить. - Чу Ли вкратце
рассказал ей, как они очутились  здесь  и  как  жили  раньше,  свободные  от
тирании машин.
   Чо Дай слушала как зачарованная.
   - Это невероятно! - воскликнула она. - У вас даже женщины были свободными
и образованными?
   - Так вы не из Центра?
   - Нет. Конечно же, нет! Мы простые  крестьянки.  Наша  семья  была  очень
велика, и мы вечно голодали. А потом пришла засуха. Мои  родители  не  могли
нас прокормить, а выдать нас замуж у них не было денег. В отличие от  других
они не топили новорожденных дочерей, и...
   Чу Ли был в ужасе:
   - Топить новорожденных? Его реакция ее удивила.
   - Этому обычаю тысячи лет. Его стараются изжить,  но  в  плохие  годы  он
возрождается. Сыновья способны вернуть то, что в них вложено, и позаботиться
о родителях в старости, а дочери - нет. Даже за  то,  чтобы  выдать  девушек
замуж, надо платить. Отец подал прошение господину Хранителю, который всегда
ратовал за то, чтобы даже бедные семейства  сохраняли  дочерей,  и  господин
Хранитель услышал. Нас продали генералу Чину, могущественному военачальнику,
в качестве личной прислуги его дочери.
   - Продали? - Чу Ли не верил своим ушам. Ее мир был слишком далек  от  его
жизни.
   - А что тут такого? Наши родители освободились от лишних  ртов,  получили
деньги и знали, что мы неплохо пристроены. Госпожа оказалась  придирчивой  и
требовательной, но у нас была красивая  одежда,  еда,  о  которой  мы  и  не
мечтали, а кроме того, защита и даже какое-то положение.
   - Положение рабов, вы хотите сказать?
   - Нет, не рабов, а домашней прислуги. Это гораздо лучше, чем работать  на
рисовом поле, а мы были еще очень молоды. Однажды госпожа даже взяла  нас  с
собой в Центр, Я и не думала, что существует такое место. Это как небеса для
высокорожденных. Но в конце концов мы сами все испортили. В наши обязанности
входило прислуживать госпоже за купанием, помогать ей одеваться и следить за
ее личными вещами. Почти всю остальную работу делали машины. Однако  нам  не
разрешалось выходить из дома, только вместе с госпожой, и мы очень  скучали.
Мы даже не могли выскользнуть тайком, потому что не знали,  как  открываются
замки.
   - Я бы старался побольше читать. Там наверняка  было  множество  лент  на
самые разные темы. Чо Дай смутилась:
   - Я.., мы.., мы не умеем ни  читать,  ни  писать.  Он  почувствовал  себя
глупцом и устыдился. Даже у них в убежище далеко не всем удавалось  овладеть
всеми тридцатью тысячами необходимых иероглифов или хотя бы их  частью.  Ему
самому  для  этого   понадобилась   помощь   машин,   а   научиться   читать
самостоятельно был не в  состоянии  вообще  никто.  Подавляющее  большинство
населения Китая совсем не умело читать. Люди были  разделены  на  классы,  в
основе этого деления лежала грамотность. Если бы крестьянин каким-то образом
научился грамоте и выдержал экзамены,  он  вполне  мог  бы  претендовать  на
достаточно высокое положение. Но чем лучше умел читать человек, тем  сложнее
становились экзамены. Этот единственный способ продвинуться по  общественной
лестнице  был  в  принципе  доступен  любому,  хотя  на  практике,  конечно,
отпрыскам богатых и  высокородных  семейств  сделать  это  было  значительно
легче.
   - Прошу прощения. Я постараюсь больше не говорить глупостей.  Пожалуйста,
расскажите, как вы попали сюда.
   Ее улыбка сказала ему, что он прощен.
   - Однажды в нашем доме появился мастер. Он  ремонтировал  замки,  но  мне
кажется, был кем-то вроде сотрудника безопасности. Он был  молодой  и  очень
красивый, и,  боюсь,  мы  немножко  вскружили  ему  голову.  Он  чрезвычайно
гордился своим занятием и  стал  показывать  нам,  какой  он  знаток  всяких
замков, и даже пытался объяснять назначение кое-каких инструментов. По сути,
это было почти обучение. Он, конечно, не думал, что простые крестьянки могут
понять такие тонкости, но на самом деле все было очень просто, и  вскоре  мы
обнаружили, что легко можем открывать и закрывать главные  покои.  Замки  на
других дверях были посложнее, но в конце  концов  мы  научились  справляться
даже с теми, которые закодированы на отпечатки пальцев. Как  только  поймешь
принцип действия, сразу же находится обходной путь.
   - Но ведь для этого требуются особые инструменты, - заметил он. - Вы сами
о них упомянули.
   - Некоторые инструменты очень просты, и их легко сделать из других вещей,
а те, что посложнее, можно достать, если очень захочется. У нас был дядюшка,
он казался нам чем-то вроде волшебника. Жулик, конечно, но  мелкая  рыбешка.
Показывал в деревне всякие фокусы, а время от времени шулеровал.  Иногда  он
нарочно проигрывал, но стоило ему слегка задеть партнера рукой, как  выигрыш
тут же перекочевывал в потайной карман дядюшкиной рубашки.  Всякий,  у  кого
длинные пальцы, короткие ногти и хорошие  нервы,  может  проделывать  то  же
самое, если хорошенько попрактикуется, а практики у нас было  достаточно.  В
детстве мы частенько забавлялись таким  образом,  но  никогда  -  или  почти
никогда - ничего не брали насовсем.
   - Вы сказали, что у вас был дядюшка. Он что, умер?
   - Да. Его повесили, когда мне было  двенадцать  лет.  Вдвоем  такие  вещи
проделать гораздо легче, и мы с сестрой здорово наловчились. С аристократами
это просто, а с теми, что из Центра, еще проще. Они понятия не имеют о таких
проделках и совсем не остерегаются.
   Чу Ли кивнул; ее искусство могло ему пригодиться.
   - Надо полагать, после этого вы уже не скучали?
   - Нет. О, это была  замечательная  игра.  Выскользнуть  украдкой  наружу,
пробраться в  жилище  кого-нибудь  из  высокородных,  прихватить  что-нибудь
маленькое, незначительное, чего навряд ли кто  хватится,  скажем,  флакончик
духов или какую-нибудь безделушку... Это было захватывающе!
   - Могу себе представить. А потом вас поймали?
   - Не совсем. Во всем виновато наше невежество.  Мы  понятия  не  имели  о
видеомониторах и компьютерном наблюдении и как-то раз забрели в такую  зону.
Поднялась тревога, все двери  закрылись,  и  нас  схватили.  Сперва  они  не
поверили своим глазам, но после долгих  допросов,  с  уколами,  докторами  и
машинами, все-таки решили, что мы именно те, кем кажемся.  Нас  приковали  к
стене и били кнутом, а потом отдали охранникам. Мы  думали,  это  конец,  но
вдруг нас взяли обратно, вымыли,  привели  в  порядок,  заковали  в  цепи  и
посадили в летающую машину. И вот мы здесь.
   - Прошу прощения, но ваши шрамы - от кнута?
   - Нет. Кнут разукрасил нам спины,  но  это  пустяки.  Когда  нас  бросили
охранникам, я сопротивлялась. Мы обе сопротивлялись. Я сильно разодрала лицо
одному из них. А потом остальные держали нас, пока он вырезал на наших лицах
эти метки. Он.., он сказал, что мы должны радоваться тому, что  они  с  нами
делают, потому что теперь ни один мужчина не захочет  нас.  Я  хотела  убить
себя, но мне не дали. Только убедившись, что я отказалась от этой мысли, мне
позволили хоть немного двигаться -  и  только  затем,  чтобы  попасть  сюда.
Каждый взгляд говорит мне, как я теперь отвратительна.
   - Я.., когда-то  я  знал  женщину.  Девушку.  Она  принадлежала  к  очень
высокому роду, ее красота была совершенна, но душа  была  воплощением  всего
мерзкого, злого и чудовищного, что  только  может  быть  в  человеке.  Люди,
привлеченные ее красотой, становились  мухами  в  паутине.  Я  сам  едва  не
превратился в такую муху, но я умею изучать  и  совершенствовать  себя.  Мой
учитель, буддист, научил меня  этому,  и  хотя  у  его  ученика  ушло  много
времени, чтобы уразуметь, о чем он говорил, теперь я знаю, что тело -  всего
лишь оболочка. Надо смотреть глубже, в душу, и  видеть  ее  чистый  свет.  -
Повинуясь внезапному побуждению, он привлек ее к себе и поцеловал. Когда  их
губы разомкнулись, на лице девушки читалось  потрясение,  смущение  и  почти
детское изумление.
   - Мне кажется, - прошептала она, - я бы хотела пожить еще немного.
   - Я сделал это не из жалости, прошу мне поверить, - мягко сказал он, - но
потому, что вдруг ощутил вашу  боль  внутри  себя.  Страдания,  перенесенные
вами, не сравнимы с моими.
   - Нет-нет, - возразила она. - Моя  семья  и  мои  друзья  живы,  и  я  по
собственной воле променяла спокойную жизнь на... - Чо Дай  запнулась,  -  на
преступление. У вас же выбора не было. Но теперь и у вас, и у  меня  впереди
неизвестность. Я слышала, как они говорили, что та огромная башня снаружи  -
корабль, который может подняться в небеса и плыть  среди  звезд.  Правда  ли
это? Разве такое возможно?
   - Да. Он летает с одной планеты на другую.
   - А что такое планета? - спросила она с неподдельным любопытством.
   - Это такие же миры, как луна, только намного дальше.
   - Вы хотите сказать, что нас принесут  в  жертву  богине  луны?  Я  часто
молилась ей, и надеюсь, она будет к нам милостива.
   Он вновь был поражен. Каким образом  девушка,  не  имеющая  ни  малейшего
представления о мире за пределами Китая, которая  считала  луну  богиней  и,
вполне возможно, полагала, что Земля плоская, из короткого урока поняла, как
вскрывать сложнейшие, управляемые компьютером замки.
   - Нас не принесут в жертву, - он покачал головой, - хотя,  возможно,  то,
что нам предстоит, окажется намного хуже. То  место,  куда  нас  отправляют,
будет очень похоже на Центр, но оно подвешено в небесах, и оттуда  выбраться
невозможно, и даже охранники Центра говорят о нем с ужасом.
   Она поежилась:
   - Это неудивительно. Место в небесах, откуда невозможно бежать. Но  можно
открыть замки, а потом.., падать и падать, бесконечно...
   - Нет, вы бы умерли задолго до этого. Там нет воздуха.  Вернее,  он  есть
только в самой тюрьме. Это удерживает человека лучше любого замка.
   - Но вы не боитесь. Я это вижу.
   На самом деле он боялся, особенно теперь, после того, как увидел шрамы  у
нее на лице и почувствовал другие, в душе. Он не мог представить  себе,  что
может быть хуже этого, но знал, что  там,  на  Мельхиоре,  будет  еще  хуже.
Неизвестность страшила,  но  он  не  имел  права  показывать  этого  ей  или
позволить страху взять верх над собой.
   - Я испугаюсь только тогда, когда увижу то, чего следует бояться, - гордо
ответил он. - Я храбро встречу смерть и плюну ей  в  лицо.  Теперь  мне  еще
больше хочется бороться.
   Во время разговора он внимательно осматривал комнату,  отыскивая  скрытые
камеры или микрофоны. В голове у него  уже  созрел  план,  и,  если  удастся
заручиться ее поддержкой, шансы на успех есть. Все его друзья погибли, и  он
чувствовал себя обязанным по крайней мере постараться воплотить их мечту.
   Наблюдательных устройств оказалось немного, но достаточно,  чтобы  нельзя
было по-настоящему спрятаться. Они с Чо Дай устроились на одном матрасе.
   - Знаешь ли, мои друзья поняли, как водить  эти  космические  корабли,  -
небрежно сказал он, понизив голос. - Как жаль, что мы будем в цепях, а может
быть, и под замком все путешествие.
   Чо Дай нащупала его пальцы и тихонько пожала.
   - Да, конечно, - согласилась она.

***

   Весь день они разговаривали о самых личных и даже интимных вещах,  словно
знали друг друга всю жизнь и теперь наверстывали время, которое им  пришлось
провести  в  разлуке.  Кроме  того,  Чу  Ли  пытался   дать   ей   хотя   бы
приблизительное  понятие  об  астрономии,  а  в  обмен  подучить   хотя   бы
представление о том, как можно справиться с замками.
   Когда им принесли еду, они были приятно удивлены. Это оказалось  какое-то
монгольское блюдо из баранины в остром чесночном соусе, рис и свежие  овощи.
Даже чай был горячий.  Такая  роскошь  наводила  их  на  мысль  о  последнем
завтраке приговоренного, но, что более вероятно, в космопорте просто не была
предусмотрена отдельная диета для арестантов.
   Чо Дай не переставала удивляться, зачем тюремщикам понадобилось разделить
их с сестрой - ведь под неусыпным наблюдением телекамер их навыки все  равно
были бы бесполезны. В ответ Чу Ли говорил, что таким образом  их,  вероятно,
просто пытаются сбить с толку, но в душе подозревал, что причина заключается
совсем в другом. Их перевозка была сопряжена с большими расходами, и никому,
разумеется, не хотелось, чтобы дорогостоящая вещь сломалась в  пути.  Чу  Ли
знал, что они с Деном принадлежат к тем людям, чьи сердца охотно  отзываются
на несчастья родственной души, и не сомневался, что в Центре  об  этом  тоже
известно. Компьютеры не ошиблись,  полагая,  что  их  общество  не  позволит
девушкам покончить с собой или совершить поступки, которые могли бы  вызвать
их гибель от внешних причин.
   В памяти Сон Чин  содержались  кое-какие  сведения  о  корабле,  которому
предстояло доставить  их  на  Мельхиор.  Должно  быть,  он  приземлился  для
какого-то ремонта,  который  нельзя  было  осуществить  в  космосе.  Корабль
принадлежал к типу OG-47 и был снабжен герметизированным отсеком,  вмещающим
до  шестнадцати  пассажиров.   Правда,   пилотский   отсек   наверняка   был
разгерметизирован, но туда в принципе можно было бы добраться в скафандре  -
при  условии,  что  на  борту  они  есть.   Как   правило,   такие   корабли
комплектовались скафандрами типа  61,  которые  размещались  в  запирающемся
отсеке  позади  пассажирского   салона.   Замок   контролировался   бортовым
компьютером, но в случае аварии отключался автоматически.
   Столь  подробные  сведения  насторожили  его.  Быть  может,   в   Центре,
ознакомившись с проектом  его  друзей,  просто-напросто  подкинули  ему  эти
сведения, чтобы посмотреть, действительно ли его исполнение возможно?
   Чем больше он размышлял, тем убедительнее казалось ему это предположение.
Дай и Май,  разумеется,  тоже  часть  этого  хитроумного  плана:  со  своими
познаниями  он  явно  не  случайно  оказался  на  одном  корабле   с   двумя
талантливыми взломщицами.
   Чу Ли ощущал себя марионеткой - но кто кукловод? Быть может. Сон Чин? Это
как раз в ее характере - но с  другой  стороны,  она  никогда  не  узнает  о
результатах своего эксперимента. Служба безопасности? Похоже на  правду,  но
они вряд ли стали бы прибегать к таким сложностям.
   В такой ситуации, когда ничего не  знаешь  наверняка,  лучшая  тактика  -
осторожность, но попытаться бежать все равно было необходимо.
   Чо Дай оказалась умницей; она на лету схватывала любой намек  и  находила
способы поделиться информацией, не привлекая к себе внимания.
   Как-то вечером их поодиночке отвели  в  маленькую  душевую,  где  имелось
настенное зеркало,  и  выдали  новую  одежду  -  желтого  цвета  с  крупными
надписями на трех языках на груди и спине: "Служба безопасности".
   В душевой не было телекамер, но все же, раздеваясь,  Чу  Ли  почувствовал
замешательство. Он давно уже мечтал помыться, но теперь медлил.  Им  овладел
странный, необъяснимый страх. Однако выбора не было.
   Гипноз еще держался. Выйдя из-под душа, он взглянул в зеркало - и  увидел
там мальчика, а не того, кем был на самом  деле.  Он  снова  оделся,  и  его
отвели в камеру.
   Когда выключили свет, Чо Дай легла рядом с ним и тесно прижалась  к  нему
так, словно он был для нее единственным во всем мире.  В  темноте  ее  шрамы
были незаметны.
   Чу Ли понимал, что она хочет его и нуждается в  нем,  но,  учитывая  свои
увечья, не мог ответить на ее страсть. Они так и заснули, прижавшись друг  к
другу в поисках утешения.
   Общество Чу Ли было для девушки избавлением от ада, хотя бы и  временным.
Раньше она даже не догадывалась, что на свете  существует  такая  доброта  и
нежность, которые подарил ей этот юноша; то, что ее  уродство  для  него  не
имело значения, казалось ей удивительным и волшебным. Она  чувствовала,  что
готова на все ради него, ему даже не нужно было просить. Она спала крепко, и
впервые за долгие месяцы ей снились хорошие сны.
   Сновидения Чу Ли были другими. Он грезил о любви с ней, только  теперь  у
нее было чистое лицо и черные шелковистые волосы. Обнаженный, он приблизился
к ней, но она с ужасом взглянула на него и убежала, громко крича. Потом  все
смешалось: откуда-то появились схемы космических кораблей и тут же  исчезли;
он увидел своих родителей - они были живы, но тоже в  страхе  отворачивались
от него, а когда опять обернулись, это были уже не они, а отец  и  мать  той
девушки. Сон Чин. Их фигуры были высоки и устрашающи. И сама  Сон  Чин  тоже
была здесь, появлялась и пропадала и, пританцовывая, насмешливо говорила:
   "А я знаю секрет..."
   Их разбудил старший дежурный. Он принес завтрак - рис и рыбьи головы.
   -  Поешьте  хорошенько  и  отдохните,  -  добродушно  сказал  он.  -   Вы
отправляетесь сегодня вечером.
   - Моя сестра и другой мальчик - как они? - с  беспокойством  спросила  Чо
Дай. Она каким-то шестым чувством ощущала сестру, даже в  разлуке,  как  это
часто бывает у близнецов,  но  сейчас  это  ощущение  почему-то  пропало,  и
девушка встревожилась.
   - О, они замечательно поладили друг с другом, совсем как вы. Не волнуйся,
сегодня ты их увидишь. - Охранник усмехнулся каким-то своим мыслям и вышел.
   Чу Ли взглянул на Чо Дай:
   - Значит, сегодня. Она кивнула:
   - Все будет в порядке. Нам с сестрой не нужно много  слов,  чтобы  понять
друг друга.
   У Чу Ли слегка кружилась  голова,  но  он  отнес  это  на  счет  нервного
напряжения. Около полудня он почувствовал, что ему надо в туалет,  и  позвал
часового. Головокружение продолжалось, живот сводило. Ему казалось,  что  он
сходит с ума.
   Чо Дай пришлось дважды окликнуть его, прежде чем он отозвался.  Образы  -
яркие, четкие образы - родителей,  братьев  и  сестер,  старых  друзей,  все
подробности прошлой жизни тускнели и расплывались. Внезапно он понял, что не
может припомнить, как выглядели отец и мать. Но  другие  воспоминания  -  ЕЕ
воспоминания, - наоборот, становились ярче,  несмотря  на  все  его  попытки
оттолкнуть их.
   В туалете он сел, подперев голову руками, потом посмотрел  вниз,  пошарил
рукой между ног... Внезапно в голове что-то щелкнуло, и часть  гипнотических
установок ис