Лайам был совершенно спокоен, почти беспечен.  Все  идет
более-менее сносно, и  незачем  паниковать.  Квэтвел  сейчас  не  в  том
состоянии,  чтобы  ходить  по  гостям.  Очень  сомнительно,  что   барон
потащится к чародею до завтрашнего утра. Но нет сомнений, что  поспешать
все-таки нужно, и он подгонял коня. В конце  концов,  расхлебывать  кашу
должен тот, кто ее заварил, а Лайам предпочел бы не указывать пальцем на
того, кто заварил эту кашу.
   Однако даже сейчас, возмущаясь собственной глупостью, он  раздумывал,
нельзя ли как-нибудь повернуть ситуацию на пользу расследованию.
   "Фануил!"
   "Да, мастер?"
   "Ты возле гостиницы?"
   "Да".
   "Все тихо? Никто не показывался? Какие-нибудь посыльные или известные
нам лица?"
   "Нет. Маг Дезидерий в гостинице и ни разу не выходил.  Какие-то  люди
входили, но все они остались внутри".
   "Хорошо. Тебе не холодно?"
   "Нет".
   "Ты не голоден?"
   "Я поел".
   Лайам чуть не спросил, что ел дракончик,  но  вовремя  одернул  себя.
Незачем проявлять излишнее любопытство. Потом его осенило.
   "Лети к дому Окхэмов. Сможешь найти это место?"
   "Да".
   "Следи за всеми, кто войдет в него или выйдет,  особенно  за  людьми,
похожими на посыльных".
   Вряд ли Квэтвел отправится к чародею самостоятельно - если,  конечно,
он хочет по-прежнему притворяться больным. Лайам уже не сомневался,  что
болезнь барона - всего лишь  притворство,  повод,  чтобы  уклониться  от
вызова на дуэль. "И этот хлыщ еще посмел назвать меня трусом!"
   Когда чалый пересекал городскую  черту,  Фануил  внедрил  в  сознание
хозяина четкую мысль:
   "Мастер, лорд Окхэм вышел из дома".
   Лайам выругался и погнал коня дальше. У него не было особого  желания
разговаривать с Квэтвелом наедине.  Башенные  колокола  начали  отбивать
восемь часов, когда они свернули на Крайнюю улицу.
   В доме госпожи Присциан все светильники были  погашены,  но  соседние
окна еще светились. Лайам,  спешившись,  подал  поводья  Грантайре,  уже
стоявшей на мостовой.
   - Оставайтесь здесь. Я сам поговорю с Квэтвелом, - он  жестом  пресек
возражения. Я уверен, что сумею его урезонить. Если у меня не получится,
я за вами  вернусь.  -  Лица  Грантайре  не  было  видно,  но  она  явно
разгневалась, ибо довольно резким движением рванула поводья к себе.
   Лайам кивнул, повернулся и пошел к крыльцу.
   На его стук вышла сама леди Окхэм. Она приоткрыла дверь  и  выглянула
наружу. Недовольная гримаса изрядно  подпортила  ее  кукольную  красоту.
"Слуги ушли", - понял Лайам.
   - Лорда нет, - холодно сказала Дуэсса.
   - Я знаю, леди.
   Знаете, так чего же таскаетесь по ночам, собиралась ответить леди, но
Лайам ее опередил:
   - У меня срочное дело к вашему гостю - барону. Полагаю, он никуда  не
ушел?
   Дуэсса сморгнула растерянно, потом ее личико выразило крайнюю степень
негодования.
   - Никуда не ушел?! Естественно, никуда!  Он  лежит  в  своей  постели
пластом, как пролежал и весь день, ведь ему едва не проломили голову!
   " Бедный, бедный лорд Окхэм..."
   - Могу ли я побеседовать с ним? - спросил  Лайам,  стараясь  говорить
как можно спокойнее. - Это крайне важное дело.
   Леди Окхэм вытаращила  глаза,  дивясь  невиданной  наглости  позднего
гостя.
   - Вы что, рехнулись?! - выпалила она.
   - Не посылал ли он кому-нибудь сообщений?  -  быстро  спросил  Лайам,
чувствуя, что переговоры вот-вот оборвутся.
   - Нет! Как, по-вашему, он мог это сделать? Барон тяжело ранен  и  уже
спит, а я сыта по горло вашей назойливостью! - И леди Дуэсса  захлопнула
дверь.
   - Веселых вам пирушек, мадам! - тупо сказал Лайам,  глядя  на  медный
дверной молоток, потом повернулся и пошел обратно к Грантайре.  Его  тут
же ужалили:
   - Впечатляющий разговорчик!
   - Барон Квэтвел спит и  ни  с  кем  не  сносился,  -  сообщил  Лайам,
принимая поводья. - Фануил проследит за домом. Если кто-то  придет  сюда
или соберется отсюда уйти, мы тут же об этом узнаем. Нам  нужно  выждать
час или два - пока не вернется Окхэм. С  его  помощью  я  надеюсь  очень
быстро Квэтвел а образумить.
   - Ренфорд! - сказала Грантайре, порывисто схватив его за руку. -  Мне
кажется, вы не понимаете, что происходит.
   Мышцы Лайама непроизвольно напряглись, но он сдержался  и  совершенно
спокойно ответил:
   - А мне кажется, понимаю.  Что,  по-вашему,  я  должен  был  сделать?
Стукнуть эту куколку по голове и силой вломиться в дом?  Квэтвел  сейчас
физически не способен на длительные  прогулки.  А  если  способен  -  то
первым, к кому явится Дезидерий, буду я, разве не так?  Может  быть,  вы
наконец отпустите мою руку?
   Она шумно, с присвистом, выдохнула и ослабила хватку.
   - Ну хорошо. Что мы будем делать теперь?
   Лайам вскочил в седло и протянул руку волшебнице.
   - Я собираюсь нанести визит графине Пинелле. - Он  еще  не  придумал,
как будет строить беседу с похитительницей сердец, но мало волновался по
этому поводу. Что-нибудь да придумается, и,  скорее  всего,  на  крыльце
графского дома, в промежутках между ударами медного молотка. - А чем тем
временем будете заниматься вы - давайте обсудим.
   - Это уж не мадам ли,  готовая  на  что  угодно?  -  ехидно  спросила
Грантайре, взбираясь на круп спокойно стоящего чалого.
   - Да, это она.
   - В таком случае мое присутствие при вашей с ней встрече, конечно же,
нежелательно...
   Лайам снова напрягся, потом повернулся в седле.
   - Может быть, вам хочется выговориться?
   - Что?!
   - Я спросил, может быть, вам хочется выговориться? - Его  захлестнула
волна  злости.  -  Весь  Саузварк  сейчас  веселится,  Грантайре.   Пиры
побирушек длятся уже два дня. Знаете, как я провел их? С людьми, которые
в своем большинстве мне не  очень-то  симпатичны...  Я  бегаю  по  всему
городу, пытаясь разыскать негодяя,  режущего  ради  своего  удовольствия
глотки всем, кто подворачивается ему под руку.  Я  не  преуспел  в  этих
поисках, я наделал кучу ошибок, но я лезу из кожи вон, чтобы эти  ошибки
исправить. В добавление ко всем этим радостям мне на голову сваливаетесь
и вы, и я вынужден опекать вас и устраивать ваши дела, что в перспективе
грозит мне войной со всей гильдией магов! - Лайам  на  мгновение  смолк,
переводя дыхание. - Поэтому я и спрашиваю, не хочется ли вам  напоследок
выговориться, потому что ехать с вами куда-то мне расхотелось.
   - Простите меня, - прошептала  Грантайре,  и  гнев  Лайама  мгновенно
иссяк. Он понял, что гостья вот-вот расплачется. - Простите,  что  я  на
вас все это взвалила...
   Она неловко, бочком стала слезать с коня, но Лайам схватил ее за руку
и удержал.
   - Не глупите! - Он толкнул Даймонда каблуками, и тот  послушно  пошел
вперед. Вспышка угасла, уступив место раскаянию и  сожалению.  Вражда  с
гильдией магов была для Лайама только угрозой,  а  для  его  гостьи  она
являлась суровой реальностью. Кроме того, он сам напросился расследовать
дело о похищении камня, и рыскать в поисках убийцы по городу  никто  его
особенно не  заставлял.  В  сравнении  с  неприятностями  Грантайре  все
неприятности Лайама казались мелкими заморочками, о которых не стоило  и
поминать.
   Через какое-то время волшебница тихо спросила, куда они едут.
   - К эдилу, - Лайаму не хотелось оставлять Грантайре в таверне или  на
постоялом дворе. - Кессиас - добрый малый.
   Грантайре промолчала и только крепче прижалась к нему.
   Эдила дома не оказалось, но его слуга радостно улыбнулся.
   - Квестор Ренфорд! Веселых пирушек! И  вам,  и  вашей  очаровательной
спутнице!
   - И мы вам, Бурс, желаем того же. Мне нужно ненадолго уехать. Ничего,
если магесса Грантайре с часок поскучает у вас?
   Бурс  низко  поклонился.  Его  лысина  засверкала,  отражая   огоньки
праздничных свечек.
   - О, безусловно! Я уверен, хозяин  будет  доволен,  когда  найдет  ее
здесь. Он ушел проверять патрули, но должен скоро вернуться.
   - Спасибо, Бурс. -  Лайам  крепко  пожал  слуге  руку.  -  Я  оставлю
Даймонда у крыльца и тоже постараюсь вернуться как можно скорее.
   - Не торопитесь, мастер, не торопитесь. У меня тут в честь  праздника
кое-что приготовлено... Надеюсь, добрая леди оценит мои старания.
   Волшебница неуверенно пожала плечами, но Бурс опять засиял.
   - Ждите меня через час, - сказал Лайам и вышел.
   Часа будет более чем достаточно. Более чем.
 
*** 
 
   Дом Кессиаса располагался на окраине богатых кварталов,  там,  где  к
роскошным особнякам начинали лепиться  здания  поскромнее.  Отсюда  было
рукой подать до места, где проживал Ульдерик.
   Лайам шел быстро, время от времени растирая замерзшие руки и  пытаясь
согреть их дыханием. "Ну почему ты не можешь держать язык за зубами?"  -
распекал себя он.  Мало  того,  что  его  болтовня  поставила  весь  ход
следствия под угрозу, так ему надо еще было обрушиться с градом дурацких
упреков на ни в чем не повинную Грантайре. Бедняжке не позавидуешь.  Она
так одинока в чужом и  враждебном  городе,  а  может  быть,  и  во  всем
Таралоне,  ибо  грозная  гильдия  магов  поклялась  ее   уничтожить.   А
единственный человек, которому она сочла возможным довериться, только  и
делает, что подставляется под удар. "Ну когда же, когда же ты  научишься
вперед думать, а уж потом говорить?.."
   Прошло два дня, а чего он добился? Ничего. Ничего ровным  счетом.  Он
лишь вынудил добропорядочного  и  щепетильного  лорда  пойти  на  обман,
ввязался в дуэль и, кажется, нажил себе  опаснейшего  врага,  за  спиной
которого стоит вся мощь гильдии магов. Благородные дамы не  пускают  его
на порог,  а  поиски  пропавшего  камня  не  сдвинулись  с  места.  Если
вдуматься, на нем также висит и смерть  Шутника.  Но  разве  он  мог  ее
предотвратить? "Мог, если бы встретился  с  Оборотнем  чуть  раньше",  -
поежился Лайам.
   И тут же запретил себе обо всем этом думать. Что сделано, то сделано,
а на будущее надо учесть, что своему  языку  не  всегда  следует  давать
волю.
   Клятвенно  пообещав  себе  быть  впредь   более   сдержанным,   Лайам
приободрился и уже гоголем прошагал мимо заведения Герионы.  И  тут  его
кто-то окликнул.
   Он замедлил шаг и оглянулся. Фасад дома услад  выглядел  мрачно,  ибо
окон он не, имел, но портик его освещался прекрасно.  В  свете  пылающих
факелов Лайам увидел толстуху, наливающую парочке нищих суп из котла,  и
двоих мужчин, спускавшихся по ступеням.
   - Господин Ренфорд! - снова окликнул его граф Ульдерик. - Куда это вы
так спешите?
   "На свидание к твоей женушке!" - раздраженно подумал Лайам,  а  потом
вдруг узнал спутника графа и встал, словно вкопанный.
   - Вы же  договаривались  встретиться  с  Окхэмом!  -  воскликнул  он,
обращаясь к Кэвуду, ибо спутником графа был именно Кэвуд.
   - А где его носит? Я ждал его в банях, но он так и не пришел.
   Какое-то время Лайам изумленно таращился  на  торговца,  потом  сумел
все-таки выдавить из себя:
   - А долго ли вы его ожидали?
   - Признаться, долгонько. А потом, решив, что он вообще не  придет,  я
пошел  к  нему,  чтобы  выяснить,  что  случилось...  Но  по  пути  меня
перехватил граф Ульдерик.
   - Нам нужен третий партнер! - с любезной  улыбкой  вмешался  граф.  -
Составьте нам компанию, милый Ренфорд. А заодно и  расскажете,  как  там
движется мое дельце с бароном!
   Боги, куда подевался красавец аристократ? Неужели в нем взбунтовалась
его треклятая щепетильность! "Нет, не стоило  тебе  связываться  с  этим
добропорядочным идиотом!" - подумал Лайам  и  заметил,  что  собеседники
как-то странно поглядывают на него. Идиот вовсе  не  лорд,  а  тот,  кто
стоит разинув рот и молчит!
   "Немедленно соберись!" - приказал себе Лайам и, вспомнив кое  о  чем,
потянулся за кошельком.
   - Составить вам компанию? Благодарю вас, но - нет... Я  тороплюсь,  у
меня назначена встреча. Однако, граф, я ведь  вам  кое-что  задолжал.  -
Онемевшими от холода пальцами Лайам начал отсчитывать золотые.
   - Да будет вам, пойдемте-ка  с  нами.  Сыграем  партию  в  генералов,
возможно, вы еще отыграетесь...
   Лайам не слушал, что ему говорят. Его волновало только  одно:  почему
лорд не явился на встречу? Отсчитав нужную сумму, Лайам  передал  деньги
Ульдерику, и тот спокойно пересыпал монеты в свой кошелек.
   - Хорошо, - сказал он. - Хотел бы я,  чтобы  все  мои  должники  были
столь оборотисты. Ах, если бы нашему милейшему Окхэму  вдруг  вздумалось
взять с вас пример...
   "Окхэм... Да, Окхэм! Где же сейчас Окхэм?" - думал лихорадочно Лайам.
Ему вдруг вспомнились слова, которые он совсем недавно бросал  Грантайре
в лицо. "Я бегаю по всему городу, пытаясь  разыскать  негодяя,  режущего
ради своего удовольствия людям глотки..." Кажется, что-то подобное  лорд
обронил по дороге на Штапельный склад... Что перерезать, мол,  горло  не
так уж и трудно и что это  может  сделать  любой.  Окхэм  тогда  пытался
бросить тень на Фурзеуса, однако...
   - Господин Ренфорд, что с вами? - спросил обеспокоенно Кэвуд.
   Лайам не слушал, беззвучно, одними губами шепча: "Однако  я  ведь  не
говорил ему, что нищему перерезали горло. Откуда же лорд об этом узнал?"
Он судорожно  сглотнул,  стараясь  хоть  немного  смочить  слюной  сухую
гортань.
   - Лорд сильно вам задолжал?
   - Прошу прощения? - В голосе графа прорезалось недовольство.
   "Проклятье!" - мысленно воскликнул Лайам и почти закричал:
   - Деньги! Много ли денег он вам проиграл?
   - Я не думаю, что это может кого-то касаться...  -  Ульдерик  начинал
сердиться.
   - Сколько? Ну, отвечайте? Много? - Лайам уже кричал во весь голос.
   - Господин Ренфорд! Вы забываетесь! - воскликнул торговец.
   Голос графа стал походить на утробное рычание льва:
   - Если наш разговор и дальше пойдет в этом тоне...
   Лайам витиевато и длинно выругался, потом повернулся и побежал.
 
15 
 
   Лайам бежал, и  плащ  за  его  спиной  развевался,  как  крылья.  Ему
страстно хотелось что-нибудь сокрушить. Разбивать ударами кулаков стекла
в мелькающих сбоку окнах или сшибать грудью  все  встречные  факелы.  Но
пока он лишь яростно и с излишним усердием впечатывал в мостовую подошвы
сапог. Лайама душил гнев, в голове роились немыслимые проклятия. Где он,
этот Окхэм, этот красавец, этот вор, этот гнусный убийца?! Пусть  только
покажется, и от страшной и скорой смерти ему не уйти.
   "Он следил за мной! Он втерся в доверие, он вызнавал все  мои  планы!
Проклятый ублюдок!"
   Лайам остановился, наклонился, упершись руками в колени, и  застонал.
Дом Кессиаса был уже совсем рядом, но идти к приятелю в таком  состоянии
он, конечно, не мог. Лайам опять выпрямился и медленно побрел дальше. От
быстрой пробежки по морозному воздуху его  легкие  жгло  огнем,  а  лицо
просто пылало.
   "Все это время негодяй водил меня за  нос.  Следил  за  мной  и  мной
управлял, поскольку знал каждый мой шаг. Он пытался  уверить  меня,  что
Квэтвел вне подозрений, прекрасно понимая, что этим лишь  подогреет  мой
интерес к барону. Боги, великие боги!"
   Гнев Лайама еще не остыл, но способность рассуждать здраво к нему все
же вернулась.
   Окхэм был просто великолепен. Вот именно - великолепен!  Другого  тут
слова не подберешь. Он вовремя подливал масла в огонь,  он  очень  тонко
подбрасывал Лайаму компромат на  своих  же  приятелей  -  всякий  раз  с
видимой  неохотой,  делая  вид,  что  его  вынуждает  к  тому   стечение
обстоятельств. Так Лайаму было рассказано о том,  что  Ульдерик  пытался
выкупить камень, и о ссоре супруги графа с Дуэссой,  и  о  сильной  тяге
барона к игре. Лорд, правда, почему-то не сообщил  умнику-квестору,  что
Рейфу Кэвуду грозит долговая тюрьма, но  сам  он  безусловно  слышал  об
этом. На Штапельном рынке наверняка много судачили о пропавших без вести
кораблях.
   "Небо! Как весело он, должно быть,  надо  мной  хохотал!"  -  подумал
Лайам и скрипнул зубами. И вдруг ощутил, что у  него  нервно  задергался
глаз. Все, хватит  в  эту  сторону  думать!  Задетое  самолюбие  следует
спрятать в карман. Каким бы дураком он ни выглядел, терзаться не  стоит.
Пора поразмыслить, что дает ему новое знание.  Поразмыслить  спокойно  и
без истерик.
   Теперь ему известно, что лорд имеет долги. Ульдерик на прямой  вопрос
Лайама не ответил, но ничего и не отрицал. Окхэм действительно обременен
долгами, и должен он графу. Как же  сиятельный  лорд  попал  в  долговой
капкан? Проигрался в карты? Скорее всего - да. Все  эти  россказни,  что
барон страстный игрок, возможно, к Кэтвелу  и  не  относятся.  Возможно,
любит просаживать денежки совсем не кузен красавца  аристократа,  а  сам
красавец аристократ.
   Дом, в котором живут  Окхэмы,  принадлежит  госпоже  Присциан.  Вдова
состоятельна, она может позволить себе содержать постоянно  проживающего
при ней слугу, а Окхэмы - нет, у них слуги приходящие  (если  судить  по
тому, что двери вечерами открывает Дуэсса). Во время игры в карты деньги
у лорда кончились, и  он,  как  и  кое-кто  из  играющих,  вынужден  был
призанять. Но кое-кто денежки отдал, а отдал ли их сиятельный лорд?
   Новая мысль сверкнула в мозгу Лайама  так  неожиданно,  что  он  даже
высказал ее вслух:
   - Лорд плутовал!
   Плутовал, но не ради собственной выгоды. Он играл  на  чужой  карман.
Играл, постоянно атакуя -  неутомимо  и  безрассудно.  Растрачивая  свои
силы, он ослаблял других игроков, не трогая лишь Ульдерика. И  в  каждой
партии граф выходил победителем и забирал банк.
   Лайам удовлетворенно кивнул, но решил пока что об этом не думать. Все
равно плутовство лорда недоказуемо и, в общем-то, не имеет  отношения  к
делу.
   К делу... Внезапно Лайам понял еще кое-что. Детали связались.
   Камень у Окхэма. Окхэму нужны деньги. Окхэм все знает о  Дезидерии  и
на встречу с Кэвудом не явился.
   "Фануил! - отчаянно взметнул спою мысль к небесам Лайам. - Немедленно
лети к "Трем лисицам"! Лети как можно скорее!"
   "Да, мастер. Уже лечу".
   Спокойный ответ дракончика его отрезвил и удержал от новой  истерики.
Лайам остановился и трижды вдохнул и выдохнул  воздух,  потом  распрямил
плечи. Теперь он точно знал, куда направился Окхэм. Неясно было другое -
что ему следует по этому поводу предпринять?
 
*** 
 
   Подходя к дому Кессиаса, Лайам отметил, что Даймонд  накрыт  попоной.
Да, Бурс - это все-таки Бурс. Он ласково погладил коня по  морде,  потом
толкнул дверь и без стука вошел.
   Кессиас и Грантайре  стояли  с  чашами  у  камина.  Они  одновременно
обернулись к нему.
   - Какие новости, Ренфорд? -  Эдил,  улыбнувшись,  кивнул.  -  Госпожа
Грантайре мне кое-что тут рассказала. О вашем  бароне  и  о  чародее,  с
которым мы познакомились днем.
   Грантайре не обратила внимания на то, что ее неверно титуловали.
   - Мне пришлось все объяснить, - сказала  она  Лайаму  с  извиняющейся
улыбкой.
   - Вот и прекрасно, -  быстро  сказал  Лайам.  -  Но  загвоздка  не  в
Квэтвеле. Главная загвоздка теперь - сам лорд.
   И Лайам принялся последовательно излагать все, что  ему  буквально  в
последние минуты открылось, но вот странность чем больше он говорил, тем
менее убедительными казались ему его собственные  слова.  Выводы  Лайама
опирались на  довольно  шаткие  факты,  которые  можно  было  по-разному
истолковать. Ульдерик, например, не признал открыто,  что  Окхэм  -  его
должник.  А  лорд  мог  наталкивать  Лайама  на  какие-то  подозрения  в
отношении  участников  вечеринки  вовсе  не  для   того,   чтобы   сбить
расследование с истинного пути. Даже упоминание  о  перерезанной  глотке
несчастного нищего  ничего,  в  общем-то,  не  доказывало.  Нет  никакой
гарантии, что об этой подробности лорд не узнал от  Лайама,  о  чем  сам
Лайам забыл.
   Эй, квестор, так ли уж ты уверен,  что  все  тут  тобой  нагороженное
отвечает действительности? Отвечает или не отвечает,  но  дело  зовет  к
каким-то шагам. Эта версия побуждает к тому - в ней больше  смысла,  чем
во всех  других,  вместе  взятых.  Однако,  поглядывая  на  Грантайре  и
Кессиаса, Лайам вновь начинал сомневаться в себе.
   "Единст