что полы в наших домах не  забросаны  камышом.  Это  удобно,
говорит он, а главное - можно без опаски  свинячить.  Ну  что,  господин
Ренфорд, - вы готовы к сражению?
   - Полагаю, что да, милорд.
   - Обращайтесь ко мне без титула и лучше  -  по  имени,  -  с  улыбкой
предложил Окхэм. - Мне кажется,  так  будет  удобнее.  -  Лайам  кивнул,
соглашаясь.  -  Постарайтесь  действовать  сдержанно  и   осмотрительно.
Квэтвел в курсе происходящего - я доверяю ему, как себе, - но  для  всех
остальных ваша миссия должна оставаться тайной.
   - Я сделаю все, что смогу, - пообещал Лайам. Он обошелся в ответе без
титула, но заставить себя назвать высокородного красавца по имени так  и
не смог. Хотя, уж конечно, не из раболепия. Многие из тех, с  кем  Лайам
приятельствовал  в  годы  студенчества,  принадлежали  к  самым  славным
фамилиям королевства, но в компании однокашников  все  были  с  ними  на
"ты".
   Впрочем, и отец Лайама был когда-то на "ты"  с  королями.  Собственно
говоря, мидландские Ренфорды на знать  Южного  Тира  всегда  поглядывали
свысока. Но... с тех пор утекло много воды. "Незачем ворошить прошлое, -
сердито подумал  Лайам.  -  Просто  ты  отвык  от  общения  с  именитыми
господами".
   Из дома вышел надутый, как барышня, Квэтвел, и вся  троица  двинулась
по улице вниз.  Молодой  барон  был  на  голову  ниже  своих  спутников.
Маленький рост, пухлые, обиженно искривленные губы и кокетливая  косичка
действительно делали его похожим скорее на барышню, чем на мужчину.
   Окхэм, насвистывая какой-то мотивчик, шел быстрым, размашистым шагом,
Лайам без труда за ним поспевал, но Квэтвелу приходилось  почти  бежать,
что он и делал, все больше мрачнея.
   Словно  для  того,  чтобы  дать  ему   передышку,   лорд   неожиданно
остановился возле празднично освещенных окон особняка Годдардов.
   - Веселая вечеринка, - сказал он одобрительно, поглаживая усы.
   - Торговцы! - презрительно фыркнул Квэтвел и побежал дальше.
   - Так что же с того? У них есть чему поучиться, -  заметил  Окхэм  и,
подмигнув Лайаму, пошел за приятелем.  Но  теперь  он,  словно  нарочно,
замедлил шаги, вынуждая барона умерить свою прыть.
   Они молча свернули за угол, приближаясь к парадному  входу  огромного
особняка. Охранники с алебардами по-прежнему стояли  как  вкопанные,  но
внушительного вида лакей, которому гости вручали билеты,  уже  сошел  со
своего места. Он, привалясь к колонне,  потягивал  из  роскошного  кубка
вино и беспечно болтал с какой-то девицей.
   Лайам удивился, заметив, что Окхэм сворачивает к  заведению  Герионы,
но безропотно повернул в ту же сторону. Толстуха с котлом супа  все  еще
топталась возле дверей. Когда мужчины поднялись по широким ступеням, она
присела в насмешливом реверансе.
   - Веселых пирушек вам, господа!
   - И вам веселых пирушек, матушка, - с улыбкой ответил Окхэм, а  Лайам
шутливо ей поклонился. Лишь Квэтвел сердито промаршировал мимо и  встал,
дергая ручки  дверей.  Наконец  одна  из  массивных  створок  соизволила
отвориться, и молодой барон проскользнул внутрь. Окхэм придержал  Лайама
за плечо и, усмехнувшись, сказал:
   - Обратите внимание на барельефы.
   - Они весьма... своеобразны. - Лайам решил ничему не удивляться, хотя
и был несколько ошеломлен нет, не откровенностью сценок, изображенных на
барельефах, а тем, куда  его  привели.  -  И  вот  странность,  даже  на
небольшом расстоянии детали резьбы скрадываются, и  с  улицы  эти  двери
смотрятся вполне благопристойно.
   - Тоже своего рода... достоинство, - с заминкой произнес лорд  Окхэм,
словно реплика спутника его озадачила, и повлек Лайама за собой.
   Внутри здания с тех  пор,  как  Лайам  здесь  побывал,  не  произошло
никаких изменений. Пространство огромного вестибюля, похожего скорее  на
зал, венчала мраморная широкая лестница, плавной дугой уходящая вверх; в
стенных нишах, а также  всюду,  где  только  возможно,  стояли  кадки  с
экзотическими  цветами.  Но   самой   примечательной   деталью   пышного
оформления  зала  являлся  фонтан,  в  центре  мраморной  чаши  которого
возвышалась  скульптурная  группа,  изображавшая   влюбленную   парочку,
слившуюся  в  сладострастном  объятии.  Поза  любовников   и   кое-какие
фрагменты скульптуры  не  оставляли  сомнений,  что  соитие  близится  к
апофеозу.
   Не было здесь в прошлый раз только разноцветных фонариков и  гирлянд,
а главное - тогда не было посетителей.  Сейчас  же  вестибюль  заполняли
мужчины всех возрастов, никто из которых, казалось, даже не посмотрел на
вошедших. Впрочем, их извиняла сама ситуация, ибо внимание многих гостей
полностью  занимала  стайка  весьма  миловидных  девушек  в   облегающих
одеяниях одинакового покроя, державшихся на удивление  скромно.  Они  не
кокетничали и не строили глазки, а чинно беседовали  с  кавалерами,  чем
задавали собранию спокойный,  благожелательный  тон.  Вдали  от  них,  в
уголке, оплетенном тропическими  растениями,  уединилась  группа  строго
одетых господ с бокалами, ведущих оживленный и, судя по  всему,  деловой
разговор.  Некий  диссонанс  в  атмосферу  вечера  вносил  лишь  хоровод
подгулявших  юнцов  в  полумасках,  окруживших  фонтан   и   с   хохотом
затаскивавших девушек в свою вереницу. Их разухабистой пляске подыгрывал
небольшой, состоящий из трех музыкантов, оркестр.
   Возле фонтана стояла и  сама  Гериона.  Высокая,  статная,  с  гривой
черных, искусно подколотых, где надо, волос,  она  как  раз  урезонивала
расшалившуюся молодежь.  Приструнив  нарочито  потупившегося  перед  ней
верховода компании, дама повернулась и грациозным  движением  обозначила
реверанс, приветствуя новых гостей.
   - Ульдерик здесь? - резко спросил Квэтвел, нервно играя перчатками.
   -  Добрый  вечер,  барон  Квэтвел,  -  вежливо  произнесла   Гериона,
игнорируя грубость. - Граф Ульдерик ожидает вас там же,  где  и  всегда.
Добрый вечер, лорд Окхэм. Господин Ренфорд, весьма рада вас видеть!
   Какая память! Лайам улыбнулся и поклонился в ответ. Помнить  клиентов
по  именам  -  всего   лишь   практика   работы   содержательниц   домов
удовольствий, но ведь он, Лайам, клиентом мадам Герионы никак не  был  и
посетил это заведение только раз.
   Однако все  складывалось  как  нельзя  лучше.  Квэтвел,  бесцеремонно
проталкивавшийся к лестнице, удивленно на него покосился, да и во  взоре
Окхэма вспыхнули искорки изумления. Лайам понял, что приветствие Герионы
доставило ему больше веса в глазах красавца, чем все рекомендации Трэзии
Присциан.
   "Ну не смешно ли определять, достоин ли  человек  уважения,  лишь  по
тому, узнают ли его в борделях в лицо?"
   - Элис проводит вас, господа, - мадам повелительно щелкнула пальцами.
Одна из девушек тут же покинула хоровод и поспешила к  хозяйке.  -  Будь
добра, дорогая, отведи гостей в красную комнату.  Веселых  вам  пирушек,
милорды!
   Гериона повернулась и  неторопливой  походкой  направилась  к  группе
беседующих мужчин. Элис низко присела и поклонилась.
   - Прошу вас, милорды, соблаговолите пройти со мной,  -  сказала  она,
двинувшись к мраморной лестнице.
   - Граф Ульдерик имеет здесь свой кабинет? - поинтересовался Лайам.
   - Наш милый Ульдерик проводит у Герионы чуть ли не все  вечера,  -  с
отсутствующим видом заметил  Окхэм.  Внимание  лорда  было  приковано  к
стройной фигурке Элис.
   - Неужели?
   Окхэм неохотно перевел взгляд на Лайама.
   - В это трудно поверить, зная его жену. Она чудо как хороша. Впрочем,
граф ходит сюда не ради постели... Полагаю, вы понимаете, что я  имею  в
виду.
   Они поднялись на площадку, где лестница расходилась в разные стороны.
Элис повела мужчин к правому маршу.
   - Девушки Герионы прекрасно воспитаны, - продолжал Окхэм. - Они поют,
как жаворонки, танцуют, как нимфы, а говорят, как жрицы. Верно, милая? -
Лорд  потянулся  и  ущипнул  провожатую.  Та  повернулась,  вспыхнув  от
возмущения, но тут же учтиво присела.
   - Как лордам будет угодно, - произнесла она и  указала  на  ближайшую
дверь. - Вот красная  комната,  -  девушка  отворила  дверь  и  еще  раз
присела.
   Помещение, в  которое  вошли  Окхэм  и  Лайам,  целиком  и  полностью
оправдывало свое название. Стены, пол, потолок, обстановка -  все  здесь
алело, полыхало и отливало багрянцем, всюду, даже в декоре светильников,
господствовал красный цвет. Впрочем, Лайаму это господство не показалось
уютным. В комнате было довольно-таки темновато, и  все  предметы  в  ней
имели нечеткие, размытые очертания - в том числе и сам граф, возлежавший
на  низком  диванчике  у  дальней  стены,  равно  как  и  две   девушки,
находившиеся подле него. Одна их них, стоящая на  коленях,  прикладывала
ко лбу лежащего полотенце, смоченное, судя по запаху, в уксусе,  другая,
сидящая в ногах Ульдерика, держала в руках раскрытую книгу. Тут же был и
барон,  он  устроился  в  кресле  напротив  графа,  сердито  сверля  его
взглядом.
   - Стихи! - вскричал барон, поворачиваясь к вошедшим, но глядя  только
на Окхэма. - Он опять слушал стихи!
   -  Да!  -  простонал  Ульдерик,  усаживаясь  и   стараясь   держаться
более-менее прямо. Он все еще прижимал влажное полотенце ко лбу.  -  Да,
стихи. Они отвлекают меня от забот, Квэтвел, а заодно и снимают  боли  в
висках. Кроме того, у этой малышки премиленький голосок, -  граф  устало
уронил полотенце и хлопнул в ладоши. Обе девушки тут же  встали,  учтиво
присели и бесшумно покинули комнату. - А  вы  наверняка  хотите  затеять
игру. Я ведь не ошибся, друзья?
   Лайам внутренне  покривился.  И  сам  прием,  и  внешность  графа  не
произвели  на  него  благоприятного  впечатления.  Тощенький,  лопоухий,
коротко остриженный человечек,  с  тонкой  шеей  и  выпирающим  кадыком,
показался ему блеклым и неприметным. Вся одежда - простая куртка и  того
же покроя штаны, а ноги почему-то босые.
   "Значит, он  любит  стихи,  -  подумал  Лайам.  -  Вор,  увлекающийся
поэзией? Возможно ли это?"
   Окхэм усмехнулся.
   - Для начала хорошо бы выпить вина и  поболтать,  ну  а  потом  можно
сесть и за карты. Впрочем, сегодня я не очень-то к этому расположен. Вот
Квэтвел тот так и рвется в  бой.  Кстати,  я  привел  собой  еще  одного
завзятого игрока.  Познакомься  -  это  хороший  приятель  моей  тетушки
господин Лайам Ренфорд.
   Граф, казалось, только  сейчас  обратил  внимание  на  присутствие  в
комнате кого-то еще. Он воззрился на нового гостя и беспокойно сморгнул.
   - Милорд, - произнес Лайам с поклоном.
   - Господин Ренфорд, веселых пирушек. Дорогой Квэтвел, вино в буфете -
не соблаговолите ли вы налить нам по бокалу?
   Молодой барон пробурчал что-то невнятное, но покорно пошел к буфету.
   - Располагайтесь, господа, -  сказал  Ульдерик,  и  Окхэм  с  Лайамом
уселись на диванчик, стоявший у  противоположной  стены.  -  Значит,  вы
приятельствуете с госпожой Присциан?..
   - Да, милорд.
   - Вы занимаетесь торговлей?
   - Немного, милорд. Надо же как-то  убивать  время,  -  сказал  Лайам,
памятуя, с каким презрением Квэтвел произнес слово "торговцы",  пробегая
мимо особняка Годдардов.
   - Ах, вот оно что...
   - Как ваша  голова,  Ульдерик?  -  перебил  его  Окхэм,  ослепительно
улыбаясь.
   - Только стихи и выручают, - отозвался уныло граф. Он снова  приложил
мокрое полотенце к вискам. - Вы не следите  за  слугами,  Окхэм,  -  они
жульничают и закупают дурное вино. Впрочем, у вас и так забот полон рот.
Ну что, наш бравый эдил уже изловил вора?
   Такой поворот  беседы  вполне  устраивал  Лайама.  Надо  было  только
сообразить, как им воспользоваться, не вызывая  особенных  подозрений  у
нанимателя красного  кабинета.  Между  тем  Квэтвел  вручил  каждому  из
сидящих по бокалу с вином, но сам не сел, а остался стоять возле лорда.
   - Нет, - ответил Окхэм. - Это  не  так-то  просто.  Негодяй  все  еще
где-то прячется.
   - Удивляюсь, как у него хватило смелости залезть в дом, где  ночевало
столько народу! - лениво сказал Лайам, отметив краем глаза, что Ульдерик
глянул на Квэтвела, прежде чем повернуться к нему.  -  Сегодня  утром  я
виделся с госпожой Присциан, - пояснил он всем, обращаясь на самом  деле
лишь к графу, - и она мне рассказала об  обстоятельствах  этой  странной
истории. Неужели же ночью никто ничего не услышал? Вот вы,  например?  -
Лайам поворотился к Окхэму, приглашая того включиться в игру.
   - Ни звука! Я слишком много выпил, - ответил лорд,  удрученно  качнув
головой. Лайам перевел взгляд на Ульдерика.
   - А вы, граф?
   - Я сплю, как глухой, - сказал граф. Он вновь глянул на  Квэтвела,  а
потом счел нужным добавить:
   - Как и моя жена.
   - И я ничего не слышал, - буркнул барон.
   - Правда, сон я видел какой-то странный... - сказал вдруг Ульдерик  с
таким видом, будто это только что пришло ему в голову.  -  Мне  снилось,
что я - волкодав и охраняю курятник, к которому крадется лиса... Ну, как
вам это понравится?
   - Да, странный сон, - пробормотал  Окхэм,  пожимая  плечами.  Квэтвел
также пожал плечами, но промолчал.
   - Возможно, граф, - произнес раздумчиво Лайам. - вы  все-таки  что-то
слышали. Вор пробирался мимо комнаты, где вы спали,  а  вам  почудилось,
что это лиса. Мне, например, во время дождя снится море.
   - Ерунда! - сердито выпалил Квэтвел. - Сны - это только сны, и ничего
большего в них нет!
   Ульдерик не обратил внимания на слова молодого барона.
   - Да, господин Ренфорд...  возможно,  вы  правы.  Кто  знает,  откуда
берутся наши ночные видения?.. Однако... что в этом толку? Вот  если  бы
мне привиделся облик мошенника. А так я не могу даже сказать, в  котором
часу он крался мимо меня.
   - Если бы сны могли указывать на злодеев, они бы давно  перевелись  в
этом мире! - сказал Окхэм, глубокомысленно закатывая глаза.
   - А уж чего я совсем не пойму,  так  это  цели  свершенной  кражи,  -
продолжал Лайам. - Камень вашей тетушки, лорд,  так  баснословно  дорог,
что продать его невозможно. Как, впрочем, и купить. Кому могло прийти  в
голову затеять такое?
   Ульдерик не замедлил с ответом, но поглядел почему-то на Окхэма:
   - Глупцу. Только глупцу.
   - Купить, продать, купить, продать... - проворчал Квэтвел. - Не все в
этом мире, Ренфорд, подлежит купле-продаже! Есть вещи, ценность  которых
не исчисляется в звонких монетах.
   Лайам спокойно улыбнулся.
   - Вы совершенно  правы,  барон.  Невозможно  купить  счастье  или,  к
примеру, любовь - но драгоценности? Они, как и золото, постоянно в  цене
и в ходу.
   Реакция Квэтвела на  это  нехитрое  умозаключение  была  неожиданной.
Всегда заносчивый  юноша  словно  смешался.  Он  побледнел  и,  наклонив
голову, уставился в пол.
   "За этим явно что-то стоит", - подумал Лайам  и  вновь  повернулся  к
графу. Квэтвел может и подождать, он никуда не денется, а вот встреча  с
Ульдериком может оказаться  единственной,  поэтому  следует  постараться
выжать из нее все.
   - Скажите, граф Ульдерик, если бы, к примеру,  вам  пришло  в  голову
украсть эту реликвию, стали бы вы совершать  кражу,  зная,  что  продать
камень нельзя?
   Лайам прекрасно осознавал, что рискует, задавая вопрос чуть ли  не  в
лоб, но ему хотелось видеть реакцию Ульдерика. На этот раз граф отвечать
не спешил. Он снова потер виски полотенцем, потом решительно скомкал его
и сказал, глядя прямо на Лайама:
   - На этот счет у меня нет никаких соображений, господин  Ренфорд.  Не
кажется ли вам, что мы слишком углубились в неприятную тему?  Я  уверен,
что бедному Этию вот-вот станет дурно от нашей пустой болтовни.
   Граф потянулся к  шнурку  от  звонка,  висевшему  над  его  ложем,  и
улыбнулся:
   - Игра отвлечет нас от докучных забот, господа!
 
8 
 
   В комнату тут же вбежали  две  знакомые  девушки,  и  граф  велел  им
приготовить все для игры.  Судя  по  тому,  как  быстро  повеление  было
исполнено, оно не являлось  для  них  непривычным.  Двое  слуг  бесшумно
внесли карточный стол, одна из девушек расставила  вокруг  него  стулья.
Другая ловко сдернула со светильников красные  абажуры,  и  в  помещении
сразу стало гораздо светлее. Еще  один  светильник  повесили  прямо  над
центром стола, где  уже  лежали  две  новенькие  колоды  карт  и  стояла
лакированная шкатулочка с фишками.
   - Рассаживайтесь, господа,  рассаживайтесь,  -  распечатывая  колоды,
пригласил Ульдерик, когда девушки и слуги ушли. - Ну что, какую игру  мы
затеем?
   - В альянсы, - сказал Квэтвел и бросил  на  стол  тяжелый  мешочек  с
монетами.
   - Идет, - согласился Окхэм и последовал примеру кузена. -  При  каких
ставках?
   Лайама вдруг охватило волнение.  Деньги  при  нем  были,  однако  кто
знает, как играют аристократы?
   - Белые - по серебряной, красные - по пять, синие - по кроне. Идет?
   Кузены кивнули. Лайам полез в карман,  мысленно  прикидывая,  сколько
золотых он сегодня с собой прихватил. Лорд  Окхэм  поглядел  на  него  с
беспокойством.
   - Ренфорд, я, кажется, не предупредил вас, что будет игра,  -  сказал
он. - Если вам не хватает, вы можете у меня одолжиться...
   Граф Ульдерик удивленно вздернул бровь, Квэтвел  насмешливо  фыркнул,
но Лайам лишь улыбнулся и покачал головой.
   - Благодарю вас, Окхэм, не  стоит.  К  такого  рода  вещам  я  всегда
подготовлен. - Он  сложил  золотые  столбиком  возле  себя,  и  Ульдерик
одобрительно кивнул, любуясь их блеском.
   - Счастливый человек! А вы знаете эту игру?
   - Знаю, - ответил Лайам, что  являлось  чистейшей  правдой.  Он  знал
много карточных игр, однако играть не любил, и,  скорее  всего,  потому,
что игрок из него был неважный. Лайам давным-давно уяснил, что  успех  в
игре зависит от хорошей памяти и везения. Память  его,  в  общем-то,  не
подводила, но обычная удачливость ему изменяла, как только он садился за
карточный стол. Поэтому Лайам удрученно вздохнул и сказал:
   - Я играю редко и, должен вас предупредить, не слишком-то хорошо.
   Окхэм добродушно улыбнулся.
   - Ничего. Квэтвел тоже никудышный игрок.
   Молодой барон сердито нахмурился и перебросил косичку через плечо.
   - Я вас всех обыграю.
   Ульдерик собрал деньги, аккуратно сложил их в лакированный  ящичек  и
выдал игрокам  разноцветные  фишки.  Потом,  тщательно  перетасовав  обе
колоды, он приступил к сдаче.
   Альянсы (или генералы, если партнеров не четверо, а трое) одно  время
были очень популярны во Фрипорте. Разгул в припортовых тавернах затих  -
моряки денно и нощно резались в карты.
   Там Лайам  и  освоил  правила  этой  несложной,  но  увлекательной  и
развивающей умение стратегически мыслить игры. Она велась в две  колоды:
одну  раздавали  играющим,  другая  оставалась  в  центре  стола  -  для
прикупов.  Из  тринадцати  полученных  карт  каждому  игроку   следовало
сколотить  "армию"   (одну   или   несколько   таковых),   чтобы   потом
распоряжаться ей (или ими)  по  своему  усмотрению.  Армии  составлялись
вокруг "генералов" - королей или дам - из карт одной с ними масти числом
не менее трех. В начале очередного тура игры каждый участник имел  право
прикупать карты из центральной колоды, а в конце - сбрасывать ненужные.
   Армии выкладывались на стол и атаковали позиции  других  игроков  или
сами подвергались атаке. Атакуя или защищаясь,  игроки  могли  усиливать
свое положение, вводя в строй новые карты из тех, что оставались  у  них
на руках. После подобного усиления производился подсчет очков, и игрок с
более  мощным  войском  забирал  себе  армию   проигравшего.   Участник,
растерявший все свои армии, выбывал из игры,  а  оставшиеся  у  него  на
руках карты могли выкупить счастливые победители. Секрет  успеха  таился
не только в том, чтобы вышибить противника  из  седла,  но  и  в  умении
вынудить его делать ходы. Размер  выигрыша  от  этого  впрямую  зависел.
Потому что каждый дополнительный ход стоил денег.
   Содержание одной армии обходилось игроку в красную  фишку  на  каждый
тур. Карта из центральной колоды вставала в белую фишку. Усиление своего
положения одной картой из остававшихся на р