к у него  заныло  под  ложечкой.
Кража, которую замыслил Двойник, не имела ничего  общего  с  преступлениями,
которыми он занимался все последнее время.
   Выход из  порта  в  зимнее  время  никак  нельзя  было  назвать  "простой
прогулкой на лодке", и Лайам обругал  себя  за  то,  что  не  сообразил  это
раньше. Вдоль Клыков шли коварные течения, а  зимние  ветра  -  вещь  вообще
непредсказуемая. Вот гавань - дело другое; любой мальчишка  на  паре  бревен
может преспокойно изъездить ее вдоль-поперек.
   И что же в итоге? В итоге - внезапном, словно снег на  голову,  и  очень,
очень неутешительном - Лайам обнаружил,  что  вместо  двух  преступлений  он
имеет  дело  с  тремя  и  что  больше  всего  ему  известно  именно  о   том
преступлении, которое его меньше всего интересует. Двойник вовсе не замышлял
обокрасть дом Тарквина, а уж тем более храм Беллоны. Он вступил в  сговор  с
Перелосом, чтобы обстряпать дельце повыгодней и попроще, то есть  обворовать
принадлежащий партнеру корабль. Перелос потом  выразил  бы  самые  искренние
соболезнования торговцам - владельцам украденных  денег,  -  а  затем  он  и
Двойник поделили бы добычу между собой.
   - Сэр! - окликнул его Вальдас. - Вам нехорошо?
   -  Нет-нет,  все  в  порядке,  -  поспешно  отозвался  Лайам.   Судя   по
обеспокоенному лицу старого моряка и  хмурому  взгляду  Мопсы,  вид  у  него
действительно был неважный.
   "Все в порядке, - подумал Лайам, - но я совершенно сбит с толку".
   - Спасибо вам за то, что вы нашли время побеседовать со мной, Вальдас. Вы
очень мне помогли.
   Он вручил старику еще одну серебряную монету и зашагал прочь, предоставив
тому изливать поток благодарностей на горшки  с  сонно  шевелящимися  в  них
угрями. "Нет, - стучало в его мозгу, - ты вовсе не сбит с толку.  Ты,  милый
мой, в полном дерьме". Да, теперь он вполне  мог  доказать,  что  Перелос  и
Двойник вступили в злонамеренный сговор, но зачем это ему? Ему  ведь  только
хотелось выяснить, кто украл вещи  Тарквина,  а  затем  попытался  обчистить
храмовую сокровищницу, но все  рассеялось  в  прах.  У  него  опять  нет  ни
подозреваемых, ни хоть какой-нибудь вшивой зацепки, дело, короче, - дрянь!
   - Эй! Дядя! - вклинилась в его размышления Мопса. Лайам размашисто  шагал
вдоль пирса, и девчонке, чтобы поспеть за ним, пришлось перейти  на  бег.  -
Эй, куда ты идешь?
   Лайам резко остановился, и Мопса проскочила вперед, но лихо  притормозила
и тут же к нему повернулась.
   - Куда ты собрался? У тебя такой вид, будто ты заболел.
   Неужели он так расстроен, что даже ребенок  может  это  понять?  А  ведь,
собственно, у него нет никаких причин  для  расстройства.  Рассказ  Вальдаса
сделал доброе дело - он вышиб пробки в его мозгу. Почему в истории,  которую
он  изложил  вчера  Фануилу,  обнаружилось  столько  дыр?  Потому   что   он
предполагал, что преступник - Двойник. Старый моряк помог  ему  отстраниться
от ошибочной версии.
   - Куда я собрался?
   Лайам и сам этого не знал. Слишком многое надо обдумать, чтобы  составить
приемлемый план действий. Скорее всего, он  пойдет  сейчас  к  Кессиасу,  но
сообщать о том Мопсе, конечно, нельзя. И кстати, как  быть  с  ней?  Неплохо
было бы известить Оборотня, что Двойник  мертв,  но  девчонка,  если  он  ей
скажет об этом, тут же расстроится.  Можно,  впрочем,  отправить  записку  -
Мопса не умеет читать, - но с другой стороны, принцепс, кажется, тоже читать
не умеет.
   - Мне нужно кое с кем встретиться, - сказал наконец Лайам, - а ты  сейчас
отправишься к Волку. Ты скажешь ему, что Двойник - не тот человек,  которого
я ищу, а еще скажешь, что мне необходимо сегодня вечером с ним повидаться.
   В его мозгу вдруг что-то забрезжило - еще не  идея,  но  уже  смутные  ее
очертания, и Лайам торопливо сказал:
   - Передай, что я жду его в Щелке, в десять вечера.
   Мопса поглядела на него с подозрением:
   - Зачем?
   - Чтобы отдать подарок. Тот самый, который я ему обещал.
   - Да, но зачем в Щелке и  почему  так  поздно?  А  вдруг  он  не  захочет
прийти?
   - Не задавай лишних вопросов, отмычка. В десять в Щелке, на повороте.  Ты
все поняла?
   - Поняла, - угрюмо отозвалась Мопса.
   - И поешь где-нибудь.
   Девчонка взяла предложенную монету, но вид у нее был недовольный.
   - Можно, я еще побуду с тобой?
   - Делай, что тебе говорят,  отмычка,  -  повторил  Лайам  и  повелительно
взмахнул рукой. Мопса зашагала прочь, то и дело оглядываясь через плечо.
   Кессиаса в казарме не оказалось.
   - В Храмовом дворе новые неприятности, - сообщил Лайаму стоявший у  входа
стражник.
   Лайам застонал. Впрочем, когда он подошел к зданию  суда,  в  голове  его
промелькнула мысль, несущая некоторое успокоение. Вчерашние  неприятности  в
конечном итоге привели к  тому,  что  Фануил  обнаружил  ковер.  Если  новые
неприятности сулят что-то  похожее,  то  к  ним  надо  бы  отнестись  как  к
благодати.
   Он минут пять стучался в высокую дверь суда, потом  дернул  за  ручку,  и
дверь приоткрылась. Старого ворчуна нигде не было  видно,  и  Лайам,  быстро
прокравшись через пустой вестибюль, поспешил по мрачному коридору к винтовой
лестнице, ведущей в  подвал.  С  первым  же  ее  оборотом  Лайама  поглотила
непроглядная тьма, но он подавил  зашевелившиеся  где-то  внутри  страхи  и,
двигаясь ощупью, продолжил спуск.
   "Ни зги не видать, совсем как в прошлую ночь", - подумал Лайам, осторожно
пробираясь к двери мертвецкой. Матушка Джеф почти мгновенно ее распахнула, и
Лайам, щурясь, шагнул через порог.
   - Ренфорд! Что это вы себе позволяете?! - раздраженно проворчала старуха.
- Сначала стражник вламывается ко мне посреди ночи, потом я, как дура, торчу
тут все утро, поджидаючи вас!
   Собственно говоря, утро еще  не  прошло,  но  Лайам  счел  за  лучшее  не
обращать  внимания  на  неприязнь  владелицы  наигромаднейшего  в  Саузварке
камина.
   - Я нашел душу вашего мертвеца.
   Выражение лица матушки Джеф мгновенно переменилось.
   - Ах, вот оно что? Что ж, этот, как вы говорите,  мелкий  чиновник  очень
обрадуется, если, конечно, сможет?
   - Это совсем не чиновник, а  вор,  и  его  призрак  каждый  вечер  бродит
неподалеку.
   - Неподалеку? - переспросила матушка Джеф. - То есть в  Щелке,  там,  где
нашли тело?
   Лайам кивнул:
   - Вот так удача! Прямехонько под окном! Если я изловчусь переправить туда
мертвеца, привидение тут же его отыщет! А уж эдил-то как будет доволен!
   Лайам ожидал подобной реакции и потому поспешил  унять  восторги  Матушки
Джеф.
   - Но прежде, чем мы этим займемся, я хочу вас кое о чем  спросить.  Можно
ли нам это... ммм... существо изловить?
   - Изловить? - Ведьма прищурилась. - Это еще зачем?
   -  Ну,  точнее,  не  изловить,  -  поспешно  сказал  Лайам,  -  а  просто
попридержать на минуту-другую. Я хочу с ним поговорить.
   Лицо матушки Джеф смягчилось, и она с понимающим видом кивнула:
   - Ага, теперь ясно. Вы сказали, что этот малый при жизни был  вором.  Это
что, тот самый вор, который вас обокрал?
   - Нет, не совсем. Точнее, совсем не  тот.  Но  вчера  ночью,  когда  я...
э-э... столкнулся с призраком, он  произнес  кое-что,  в  чем  мне  надо  бы
разобраться. Я надеялся, что мы сможем... ну, приманить привидение,  показав
ему его прежнюю оболочку, задать ему несколько вопросов, а потом отпустить.
   Постукивая себя пальцем по подбородку, ведьма задумчиво произнесла:
   - Да, это возможно...  немного  свинца  поверх  носа  и  рта,  кто-нибудь
рядом... да, это можно сделать. Только ненадолго, имейте в  виду.  Призраки,
они ведь особым умом-то не отличаются. Ну, вроде как слегка свихиваются. Они
могут запросто просочиться сквозь любую преграду, но плохо об  этом  помнят.
Если закрыть лицо мертвеца свинцом, можно удержать его  дух,  -  по  крайней
мере, до тех пор, пока он не сообразит, как пройти через этот заслон или как
его обойти.
   - А вы мне поможете?
   - Помогу ли я? С  удовольствием,  Ренфорд,  с  большим  удовольствием!  Я
только порадуюсь, когда его похоронят как полагается.
   - И вы сможете это устроить?
   - Конечно, смогу.
   - И найдете, чем закрыть лицо мертвеца? Да, кстати, а почему свинцом?
   - Духи не могут проходить через свинец -  это  грубый  металл,  из  числа
основных; он сдерживает природу воздушных тел. Хотя для  верности  надо  бы,
чтобы рядом стоял человек, какого он знал при жизни.
   - Друг?
   - Да, друг покойного очень бы нам пригодился.
   - Это я беру на себя.
   Лайам вдруг сообразил, что может обеспечить присутствие даже двух дружков
Двойника, и, недобро улыбнувшись, решил привести  этот  план  в  исполнение.
Шутка злая, конечно, но Фай ее заслужил, да и Оборотень тоже.
   - Ренфорд, - внезапно произнесла Матушка Джеф, - вы были осторожны?
   - Что?
   - Вспомните, когда мы прощались в тот раз, я ведь велела вам  вести  себя
осторожнее. Но вы, похоже, забыли мои слова.
   Лайам и вправду уже мало о чем помнил, но все-таки вяло возразил:
   - Нет-нет, я ничего не забыл! А в чем, собственно, дело?
   Старуха ткнула в него пальцем:
   - В деле, которым вы занимаетесь, замешано что-то  посерьезнее  призрака,
Ренфорд. Я говорила это раньше и повторю снова. И  утренние  новости  только
подтверждают мои опасения.
   - А что это за новости? - озадаченно переспросил Лайам.
   - Вы что, ничего не слышали? - матушка Джеф выдержала эффектную паузу  и,
когда Лайам стал проявлять признаки  нетерпения,  снизив  голос  до  шепота,
пояснила:
   - Сегодня утром, на рассвете, через город прошло целое войско. Сначала на
севере загрохотало, потом они, топоча,  как  дьяволы,  прошли  по  улицам  и
втянулись в Храмовый двор.
   - Армия? В Саузварке? Это что, и есть те неприятности, о которых упомянул
стражник?
   - Но это попросту невозможно! Откуда здесь, в Саузварке, взяться какой-то
армии? Я что-то не видел нигде никаких солдат!
   - Вот в том-то и дело, - многозначительно произнесла ведьма. -  Никто  не
видел солдат - все только слышали их. На улицах стоял такой  шум,  будто  по
ним маршировали целые легионы: стук, скрип, топот, лязг оружия, брань, -  но
никто ничего не видел. И вся эта рать разместилась на Храмовом дворе.
   Лайам присвистнул.
   - Перед храмом Беллоны?
   - А где же еще? Я же вам говорила: тут кроется что-то  серьезное,  и  все
это вертится вокруг новой богини.
   - Несомненно, - согласился Лайам. Интересно, насколько ревностно  молился
Сцевола? Может быть, это и есть тот знак, который должен убедить иерархов  в
том, что воинственная богиня действительно возвышает самого младшего  из  ее
почитателей? - И что же эти войска еще сделали замечательного?
   - Ничего. Мой дом расположен ниже по склону. Они ничего не сделали, кроме
того, что перебудили полгорода, - но разве этого не довольно?
   - Да, - сказал Лайам, - этого, конечно, довольно. Спасибо, матушка  Джеф.
Однако вернемся к нашему делу. Если вы сумеете все обустроить,  я  буду  вам
очень признателен. Я приду сюда к девяти.
   Ведьма возвела глаза к потолку.
   - Ренфорд, вы и не собираетесь проявлять осмотрительность - я это вижу!
   - Мне это и не нужно, - сообщил беспечно Лайам. - Я очень везучий.
   Пять минут спустя Лайам очень в том усомнился.
   Сосредоточенно размышляя о  призрачном  войске,  промаршировавшем  сквозь
Саузварк, он вышел из здания суда и, подойдя к казарме, окликнул стражника:
   - Эдил вернулся?
   - Нет, квестор Ренфорд! - отозвался охранник.
   Лайам повернулся, собираясь направиться к Храмовой улице, и вдруг  увидел
на противоположной стороне площади Шутника. Тот непринужденно подпирал стену
винной лавки, которой заведовал Хелекин.  На  миг  взгляды  их  встретились;
затем вор в насмешливом приветствии  вскинул  руку  ко  лбу,  ухмыльнулся  и
скрылся в толпе.
   - Проклятие! - взорвался Лайам. Заметив, что прохожие оборачиваются в его
сторону, он стиснул зубы и зашагал туда, куда и намеревался идти. Все  равно
Шутника уже не перехватишь.
   Удивительно, как так получается, что с ним постоянно происходят  события,
вероятность  которых  ничтожно  мала?  Хотя,  если  вдуматься,  тут   нечему
удивляться. Ведьма права. Разве после ночной встречи с главарями  карады  он
стал проявлять хоть какую-то осмотрительность? Нет, и еще раз нет.  Ну  там,
разок  другой  выжидал,  пока  Мопса  уйдет  подальше,  а  уж  только  потом
поворачивал к караулке, но это не в счет. Лазутчики и  шпионы  себя  так  не
ведут. А Лайам по отношению к караде являлся в какой-то мере  шпионом,  хотя
преследовал только свои цели и не собирался никого выдавать. Но этого теперь
ворам не втолкуешь. Ему, конечно, случалось несколько раз выступать  в  роли
подлинного шпиона, однако задания, которые он выполнял, не отличались особой
сложностью. Что сложного в том, чтобы прокрасться во  вражеский  лагерь  или
прочесать незнакомую территорию?
   Интересно, а не следит ли за ним  карада  с  самого  момента  знакомства?
Очень даже возможно, что это именно так.
   "Тогда почему они ничего не предпринимают?"
   Ответа на этот вопрос Лайам не нашел, но  зато  понял,  что  саузваркскую
гильдию он явно  недооценивал.  Чем  за  это  все  придется  расплачиваться,
неизвестно, а потому лучше о том и не думать. Как следует выбранив  себя  за
глупость, Лайам выбросил гильдию из головы.

13

   Если известие о явлении незримого воинства  и  не  успело  еще  дойти  до
порта, то  окрестности  Храмовой  улицы  оно  основательно  пропитало.  Окна
здешних лавочек  были  завешаны  ставнями,  а  на  перекрестке,  с  которого
начиналась дорога  к  святилищам,  толпились  старухи  в  накинутых  наскоро
одеяниях - видимо, в тех, в каких они выбежали из дому поутру. Из-под ветхих
плащей многих мирянок выглядывали ночные  рубашки.  Они  жадно  разглядывали
фасады храмов, но не решались переступать одним им ведомую невидимую черту.
   Лайам гордо прошествовал мимо, даже не покосившись  на  пестрое  сборище;
стук его сапог гулко разносился в пустоте улицы. Двери святилищ были  плотно
закрыты.  Невысоко  стоящее  солнце  не  успело   еще   осветить   обиталища
таралонских богов, и они сейчас казались подчеркнуто  безмолвными  и  словно
забытыми. Только над храмом Сострадания поднималась  струйка  жирного  дыма:
тени сожженных жертв смиренно влеклись к небесам. Лайам краем глаза  отметил
это и ускорил шаги. Шестеро стражников, жавшихся к чаше фонтана,  смотрелись
жалко: слишком крохотный отряд для ничем не  заполненного  пространства.  Он
настороженно озирались по сторонам. Лайам не знал  никого  из  них,  но  его
узнали.
   - Эдил там, квестор, - сообщил один из охранников таким  скорбным  тоном,
словно уже не надеялся увидеть своего командира, и указал на храм Беллоны.
   Лайам взбежал по ступеням и нетерпеливо забарабанил в дверь. Ему никто не
ответил, и потому он счел возможным войти  внутрь,  не  дожидаясь  чьих-либо
приглашений или услуг.
   "Вот теперь это похоже на храм", - удовлетворенно подумал он. Главный зал
святилища уже не напоминал  воинский  лагерь,  он  был  заполнен  молящимися
людьми; одни стояли на  коленях,  другие  лежали  ничком,  раскинув  руки  и
прижимая лица к холодным камням. Вокруг царила благоговейная тишина,  только
со стороны алтаря доносилось яростное перешептывание.  Там  стояли  Кессиас,
Клотен и Эластр.
   - А я вам говорю, что этому не бывать,  -  услышал  Лайам  громкий  шепот
эдила и стал поспешно пробираться вперед, с  удивлением  отмечая,  что  щеки
многих молящих мокры от обильных слез.
   Клотен что-то прошипел и выпятил подбородок.
   - Нет! Я этого не допущу! - возвысил голос эдил. Лицо его побагровело  от
гнева.
   - Это не в вашей власти, - ледяным тоном отозвался Клотен и  отступил  за
алтарь. Впрочем, это не походило на отступление; скорее казалось, что иерарх
занимает позицию поудобней. - Это ее воля, - и он ткнул  пальцем  в  сторону
потолка.
   - Этим городом правит воля герцога, - сказал Кессиас.
   - Значит, отправьте ему сообщение, - презрительно произнес  Клотен.  -  А
пока вы будете дожидаться ответа, я получу то, что хочу!
   Эластр, заметив приближающегося Лайама, вежливо поклонился ему.
   - Лучше их сейчас не перебивать, квестор, - прошептал он.
   - О чем они спорят?
   Быстро оглянувшись через плечо, хранитель оружия пояснил:
   - Иерарх Клотен послал вызов богу Раздора.
   - Он послал вызов богу?!
   - Его храму, - уточнил Эластр.  -  Схватка  завтра.  Каждый  храм  должен
выставить своего бойца. Иерарх Гвидерий  принял  вызов.  Все  это  не  очень
приятно, но такова воля  Беллоны,  -  добавил  он,  но  тон  хранителя  ясно
показывал, что лично ему в это верится слабовато.
   - А что тут стряслось под утро?
   Лайам решил,  что  с  Эластром  стоит  поговорить,  -  он  выглядел  куда
рассудительнее Клотена и, казалось, был более расположен к сотрудничеству.
   Хранитель оружия пораженно уставился на Лайама.
   - Что вы имеете в виду?
   - Что здесь произошло, когда прибыло войско?
   На мгновение Эластр умолк, призадумавшись,  потом  с  сожалением  покачал
головой:
   - Я не могу об этом рассказывать, квестор. Это внутреннее дело  храма,  и
герцога оно не касается.
   - Замешан ли в нем ваш молодой служитель Сцевола? -  не  желал  отступать
Лайам.
   И снова жрец был поражен. Однако он быстро взял себя в руки.
   - Вовсе нет, квестор.
   - Значит, вы не станете возражать, если я с ним поговорю?
   -  Со  Сцеволой?  -  обеспокоенно  переспросил  Эластр.  -   Боюсь,   это
невозможно. Он... он пребывает в уединении. Он должен в завтрашнем  поединке
представлять нашу богиню.
   Тон Эластра позволял заподозрить, что уединение Сцеволы включает  в  себя
парочку стражей под дверью кельи.
   - Эластр! - свистящим шепотом окликнул жреца Клотен.  -  Кто  это  там  с
вами?
   - Квестор Лайам Ренфорд, - быстро отозвался хранитель.
   - Направленный герцогом  в  помощь  эдилу,  -  вежливо  добавил  Лайам  и
поклонился Клотену. - Я уполномочен помочь ему отыскать людей,  напавших  на
вас, иерарх.
   Клотен фыркнул. Почтительность Лайама сбила его с толку.
   - Это уже не нужно. Все выяснится завтра, на поле чести.
   - Конечно, - вкрадчиво произнес Лайам, подходя к алтарю. - Но,  возможно,
вы все-таки сможете уделить мне несколько минут, иерарх.
   Клотен заколебался.
   - Я вас надолго не задержу, - поспешил заверить Лайам.  -  И  буду  очень
признателен вам за помощь. Вот,  скажем,  можете  ли  вы  описать  человека,
которого  увидели  здесь?  -  Лайам  положил  руку  на  крышку   сундука   и
выжидательно улыбнулся.
   - Я уже рассказывал об этом эдилу... - начал было  Клотен.  Кессиас  тоже
сделал попытку вклиниться в разговор, однако Лайам  вежливо,  но  решительно
перебил их обоих:
   - Я знаю, иерарх, и сожалею о  том,  что  причиняю  вам  неудобство,  но,
видите ли, для меня очень важно услышать  все  именно  от  непосредственного
участника событий. Не могли бы вы просто описать этого человека?
   - Ну, хорошо, -  с  раздраженным  вздохом  отозвался  иерарх.  -  Он  был
среднего роста и с бородой.
   - А не могли бы вы сказать, какого цвета у него борода и во  что  он  был
одет?
   - Нет. Было темно.
   - Да-да, конечно. Прошу прощения. Но,  может  быть,  вы  сможете  описать
форму его бороды? Она была такой, как у эдила или как у иерарха Гвидерия?
   - Ни то, ни другое, - сказал Клотен, раздувая  ноздри  и  таким  образом,
видимо, реагируя на имя врага. - Она была пышной и длинной и  спускалась  на
грудь.
   Лайам одобрительно кивнул,  стараясь  подвигнуть  Клотена  к  дальнейшему
разговору.
   - А теперь не могли бы вы сказать мне, что он делал?
   - Я уже все это рассказывал!
   - Я знаю, - сочувственно произнес Лайам, - но, пожалуйста, расскажите еще
раз.
   - Ну хорошо. Он дергал сундук, пытаясь сдвинуть его с места.
   К бокам сундука были приделаны кожаные петли. Лайам взялся за одну из них
и попробовал подергать.
   - Вот так?
   Сундук сдвинулся на дюйм; послышался скрежет дерева