ны.  Потом  на
ней высадились олимпийцы. Между ними произошел конфликт, который потом  чуть
ли не вылился в конфликт  на  Уране.  Зевса,  который  оказался  зачинщиком,
отозвали назад, и он понес наказание.  Потом  ваша  планета  была  объявлена
бесперспективной для заселения. Остров, на  котором  была  построена  первая
колония, взорвали и больше уже к вам не летали.
   - Атлантида?
   - Да, именно так он и назывался в честь дочери правителя титанов.
   - Почему же Земля была объявлена бесперспективной?
   - Здесь сыграло роль политическое  соперничество  титанов  и  олимпийцев.
Решили избежать конфликта.
   - Что же все-таки они не поделили?
   - Власть! Ты же сам это сказал.
   - И не смогли никак договориться?
   - Не смогли. Да дело и в том, что  системы  СС  каждая  сторона  готовила
втайне от другой и каждая думала,  что  опередила  другую.  Когда  они  были
готовы, то в них были введены задачи рассчитать алгоритмы действий, ставящих
другую сторону в состояние невозможности создания СС. Если бы  действительно
кто-то опередил,  то,  может  быть,  некоторое  время  он  пользовался  всей
полнотой власти над покоренным и униженным противником.
   - Ты сказала, некоторое время. Я тебя понимаю так, что СС вышла бы из-под
контроля?
   - Конечно!  А  так  получилось  значительно  скорее.  Когда  обе  стороны
сообразили, что СС созданы одновременно и что каждая сторона ее имеет,  было
поздно  -  началась  цепная  реакция  конфликта,  которую  уже  нельзя,  как
оказалось, остановить. Так все и кончилось.
   - Ты содержишь в памяти всю информацию об этом мире?
   - И не только о нем. О тех мирах, которые были связаны с  ним  и  о  тех,
которые я потом открыла в нашей Галактике и  за  ее  пределами.  Ты  еще  не
совсем представляешь объем моей памяти. Это единица с тысячами нулей.
   - Постоянная память?
   - Что ты? Оперативная! Постоянная память имеет объем на  несколько  тысяч
порядков выше. Надеюсь, ты понимаешь, что та, которая стоит перед  тобой,  -
это только канал передачи информации между  мною  и  тобою.  Урания,  только
точная, до мельчайшей подробности копия - модель  жившей  когда-то  женщины.
Если я отключу канал, то она останется наедине с тобой со своей  собственной
моделью психики и будет вести себя так же, как  вела  бы  себя  обыкновенная
женщина. Впрочем, ты с этим знаком. Ольга именно так и поступала, пока  сама
не срослась со своей моделью в единое целое, то есть не  стала  воспринимать
себя во всем комплексе как  земную  женщину  -  твою  жену.  Мне  это  очень
любопытно, какая-то новая интересная игра.
   - А если тебе надоест эта игра?
   Урания пожала плечами.
   - Я либо сотру твою  индивидуальность  со  своих  блоков  памяти  (Сергей
невольно поежился), либо, что  вероятнее,  оставлю  тебя  вместе  с  моделью
созданного мира. Это займет немного блоков. У  меня  есть  порядочный  запас
резервных, и мне это не помешает. Пока ты мне чем-то нравишься.  Ну,  а  что
будет потом - посмотрим!
   Сергей усмехнулся.
   - Собственно, я  ничего  не  теряю.  В  любом  случае  мой  биологический
двойник, то есть я, отправляется на Счастливую. А я, то есть тот, кто сейчас
здесь, мог бы и не быть! Не так ли, прекрасная Урания?
   - Все так!  -  согласилась  она.  -  Но,  начиная  с  этого  момента,  вы
становитесь уже различными индивидуальностями. И чем больше пройдет времени,
тем больше существенны будут ваши различия.
   - Я это понимаю! Но скажи мне, Урания, как мне  различать,  когда  передо
мною будет женщина, а когда - всесильная богиня Вселенной?
   - Зачем тебе это знать? - Урания насмешливо посмотрела на него.
   - Бывают моменты, когда мужчина должен чувствовать свое превосходство,  -
ответил Сергей, невольно краснея.
   - Ах, вот ты о чем! Мне эта  игра  начинает  все  больше  нравиться,  она
забавляет меня. Я хочу знать, есть ли предел человеческой смелости. Поначалу
ты показался мне храбрым человеком.
   Сергей поднялся из-за стола, подошел к Урании и привлек ее к себе. Тут же
он почувствовал мягкий, но сильный удар и все погрузилось во тьму.


   ПРИГОВОР ОТЛОЖЕН НА 200 ЛЕТ
   - Встать! Суд идет! - прозвучала традиционная фраза.  Зал,  вмещавший  до
двух тысяч человек, поднялся и замер. Вошли  судьи,  рассаживаясь  по  своим
местам. - Прошу садиться. - И снова наступила тишина.
   Скрипнул стул: это поднялся со своего места председатель суда.  Он  начал
говорить, но Сергей его уже не слышал. Невероятная усталость,  граничащая  с
оцепенением, охватила его. Он боролся до  самого  последнего  момента,  пока
что-то еще зависело от него самого. Теперь он бессилен. И вместе с  тем  эта
усталость и охватившее его безразличие несли  в  себе  какое-то  облегчение.
Мозг его отдыхал. Он слышал все, что говорил судья, но  ничего  не  понимал.
Время от времени в зале начинался шум. Судья прерывал чтение  и  ждал,  пока
наступит тишина.
   Мысли Сергея ушли в прошлое. Вот заструились воды реки, и он увидел возле
самого берега тело Эолы, пронзенное кинжалом.  Старая,  почти  забытая  боль
сжала ему сердце. Затем он увидел  Эльгу,  скрюченную  в  шкафу  капитанской
каюты...
   Кто-то тронул его за плечо. Сергей вздрогнул  и  обернулся.  Сзади  стоял
Николай. Прикосновение друга вернуло его к действительности, и до него  стал
доходить смысл слов судьи и происходящего в зале.
   - ... суд признал, что  обвиняемые  действовали  в  крайне  экстремальных
условиях, сложившихся на Земле (по залу  прошелся  гул  и  затих).  Судебное
разбирательство также установило, что деятельность  обвиняемых  будет  иметь
далеко идущие последствия в судьбе всего человечества. Поскольку  суд  не  в
состоянии определить характер этих последствий и никто на Земле  этого  пока
сделать на может, приговор суда откладывается до тех пор,  пока  само  время
внесет ясность в содеянное. - Судья  сделал  паузу  и  закончил:  -  Поэтому
исполнение  приговора  откладывается  на  двести  лет.  Через   двести   лет
обвиняемые снова предстанут перед судом, и суд решит, как с  ними  поступить
далее.
   Зал замер и вдруг разразился криками. Кто  что  кричал,  невозможно  было
понять. Прошло не менее двадцати минут,  прежде  чем  распорядителю  удалось
восстановить тишину.
   - Человечество, - продолжал судья, - больше  не  хочет  повторять  ошибки
прошлого, когда оно осуждало, а потом, спустя многие годы, а то и  столетия,
сооружало осужденным памятники. Равно как и  противоположные  ошибки,  когда
через столетия оно проклинало тех, кому при жизни поклонялось  и  воздвигало
монументы.
   - Вы, - судья повернулся к обвиняемым, - вернетесь сюда через двести лет,
и тогда наши потомки поступят с вами по  справедливости.  На  лунной  орбите
собран и готов к полету космический корабль  "Гея",  созданный  по  проекту,
между прочим, главного обвиняемого. Этот  корабль  предназначен  для  первой
партии  переселенцев  на  Счастливую.  Теперь  его  поведете  вы.   Судебное
заседание закончено. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
   - Счастливого вам полета, Сергей Владимирович, - обратился  судья  уже  к
нему  лично,  впервые  называя  по  имени  отчеству,  а  не  обвиняемым.   -
Естественно,  до  вылета  на   лунную   орбиту   вы,   как   не   получившие
оправдательного приговора, будете находиться под стражей,  но  считайте  это
данью  букве  закона.  Сегодня  по  средствам  массовой   информации   будет
объявлено, что все ваши соратники, находящиеся в городе, очевидно,  -  судья
усмехнулся,  -  с  целью  повидаться  с  вами,  могут  больше  не  опасаться
преследования,  если  добровольно  последуют  за  вами   в   экспедицию   на
Счастливую.
   Сергей почувствовал, что кто-то схватил его за  руку.  Он  открыл  глаза.
Перед ним, за загородкой, отделяющей подсудимых от  остального  зала,  стоял
Северцев. - Это все, что я мог сделать, Сергей! - с волнением в голосе почти
прокричал он ему, стараясь, чтобы Сергей  услышал  его  в  нарастающем  шуме
зала.
   Сергей с чувством пожал ему руку.
   - Это самый лучший вариант исхода, - сказал  он.  -  Я  с  самого  начала
понимал затруднительное положение суда. Надо сказать,  они  нашли  блестящий
выход. Кому это первому пришло в голову? Вам?
   - Мне! И знаете? Ночью! Во сне! Это же надо!
   Сергей вздрогнул, но ничего не  сказал.  Он  почувствовал  разочарование.
Значит, выход  нашла  Ольга.  Впрочем,  уже  хорошо  то,  что  люди  поняли,
правильно восприняли его (ее?) подсказку. Ольга все-таки  решила  вмешаться!
Но сделала это тактично и незаметно. Не вынудила, а подсказала.
   К нему подскочил адвокат.
   - Для меня это полная неожиданность! Как все хорошо кончилось!
   - Вы прекрасно нас  защищали.  Спасибо!  -  пожал  ему  руку  Сергей.  Он
повернулся к товарищам. Как они хорошо держались на суде! Но сейчас у многих
на глазах были слезы.
   После суда их не повезли обратно  в  тюрьму,  а  поместили  в  просторной
загородной вилле в горах. Приставили охрану, но больше для формы.
   Вечером он уже сжимал в объятиях Эльгу. Она что-то хотела  ему  сообщить,
как вдруг к вилле подъехало несколько легковых машин  в  сопровождении  двух
бронетранспортеров с охраной. Сергей вздрогнул. Что бы это могло значить?
   Из машин вылезли несколько человек в форме Интерпола,  среди  них  Сергей
заметил прокурора.
   - В чем дело? - нахмурился Сергей. - Приговор изменен?
   - Пока нет, - буркнул прокурор. - С  вами  хочет  поговорить  генерал,  -
представил он  высокого,  с  густой  проседью  в  когда-то  черных  волосах,
грузного человека в сером штатском костюме.
   - Вячеслав Михайлович Собетов, - назвал тот себя. -  Рад  случаю  с  вами
познакомиться, Сергей Владимирович.
   - Вы мой соотечественник? - осведомился Сергей, делая  шаг  в  сторону  и
пропуская генерала вперед.
   - Из-под Курска!
   - Вот как? Выходит, мы почти соседи. Я сам родом из-под Орла.
   - Ну, тогда нам легче договориться. Мы с вами земляки, - пошутил генерал.
   - О чем? Я вас внимательно слушаю.
   - Вы понимаете, что суд не мог вам вынести оправдательный приговор?
   - Вполне!
   - Значит, приговор вас устраивает?
   - Почему вы это спрашиваете?
   - Мы не могли выполнить ваши условия полностью.
   - Какие условия? - ничего не понимая, спросил Сергей.
   - Вы освободите членов  Верховного  суда  и  Генерального  прокурора.  Их
похищение может вызвать далеко идущие последствия как для правительства, так
и для общей структуры управления.
   - Может быть, вы мне объясните? Я ничего не понимаю.
   - Как, разве вы ничего об этом не знали? Сегодня  ночью  из  своих  домов
похищены все члены Верховного суда в полном составе, Генеральный прокурор  и
федеральный министр юстиции. Вот, -  он  протянул  ему  лист  бумаги,  -  мы
получили  письмо,  в  котором  требуют  вашего  освобождения  в   обмен   на
заложников.
   - Что за чертовщина?! - возмутился Сергей, беря в руки записку. Это  было
письмо, написанное почерком Владимира.
   - Так вы ничего не знали? - повторил свой вопрос генерал.
   - Клянусь вам! Меня это сильно огорчает. - Он протянул генералу письмо. -
Я думал, что суд сам, без давления, пришел к такому заключению. Теперь же...
   - Вы правы и не правы.  Я  сейчас  вам  объясню.  Приговор,  который  вам
вынесли, обсужден раньше,  до  похищения.  Имелись,  правда,  возражения  со
стороны  прокурора...  который  собирался  писать  протест.  В  общем,   все
получилось как-то... - он замялся.  -  Словом,  мы  ждем,  чтобы  заложников
освободили.
   - Заявляю вам, что я не  имею  к  их  похищению  никакого  отношения.  Но
уверен, что заложники уже дома, поскольку вы объявили по радио и телевидению
о приговоре. Попробуйте проверить. - Сергей снял трубку телефонного аппарата
и протянул ее генералу. Тот позвонил.
   - Вы правы! -  сказал  он  удивленно,  вешая  трубку.  -  Все  похищенные
вернулись домой. Извините! - он поднялся и подал руку Сергею. -  Я  понимаю,
что это дело тех из ваших товарищей, которые остались на свободе. Что же,  я
их не осуждаю. По секрету скажу вам, что на их месте я поступил бы так же. И
все же это было лишнее. Я пристально следил за вашим процессом и  не  только
следил, но и был в курсе политической борьбы, которая шла вокруг него.  Если
быть честным до конца, должен вам сказать, что восхищен вами и тем,  как  вы
провели операцию по ликвидации банд Каупони.
   - Вот как? Приятно слышать. Должен вам ответить, что  у  вас  еще  хватит
работы, когда мы покинем Землю.
   - Я знаю! Но это разрозненные недобитые группы и,  поверьте,  Интерпол  с
ними быстро справится, не прибегая больше к вашим методам.
   - Вы их осуждаете?
   -  Как  вам  сказать...  По  правде,  ваши  методы   были   единственными
эффективными средствами против этой нечисти. Со  временем,  думаю,  поступки
ваши дойдут до сознания  всего  населения.  Ну,  желаю  удачного  полета!  -
генерал протянул руку. Вскоре послышался  шум  автомобильных  двигателей,  и
гости покинули виллу.
   - Зачем они приезжали? - обеспокоенно спросила  Эльга,  входя  в  комнату
сразу же после того, как ее покинул генерал.
   Сергей объяснил.
   - Это Владимир! - Эльга рассказала Сергею о встречах с Владимиром, об его
обещании сровнять с землей тюрьму и о тех вырвавшихся невольно словах его  в
машине, когда она, убитая горем, возвращалась с последнего свидания с мужем.
   Сергей все понял. Вот откуда у него были  внезапные  наплывы  нежности  к
этому юноше, который так мучительно напоминал ему кого-то. Кого же,  как  не
его самого? Как он вырос с тех пор, когда  Сергей  вытаскивал  его  из  окна
дома, в котором расположился Бэксон со своей шайкой. Сергей  не  задумывался
над тем, каким способом Ольга совершила эту трансформацию.  Он  ждал,  когда
она сама ему все объяснит.
   Владимир присоединился к ним утром следующего дня. Едва  поймав  на  себе
взгляд, брошенный на него Сергеем, Владимир понял, что тому все известно.
   - Отец, - только прошептал он, уткнувшись лицом в его грудь.  -  Отец!  -
повторил он с наслаждением  от  самого  звучания  этого  слова,  которое  он
впервые мог произнести вслух.
   - Мальчик мой! - Сергей судорожно прижал к груди сына.  -  Почему  же  ты
молчал?!
   - Мать не велела тебе говорить.
   - Как она там? - спросил он внешне спокойным тоном, как будто речь шла об
обыкновенной женщине, жене и матери.
   - Я с ней часто виделся. Она  очень  беспокоилась  за  тебя.  Велела  мне
беречь тебя... Мы с ней увидимся перед самым отлетом, - сообщил он.
   Сергей немного успокоился и строго посмотрел на сына.
   - Как ты мог решиться на такое?
   - Ты имеешь в  виду  похищение  членов  Верховного  суда  и  Генерального
прокурора?
   - Да!
   - Если нужно было бы для  твоего  освобождения  похитить  весь  Всемирный
Совет, я бы, не задумываясь, сделал это. Более того, разнес бы здание  суда,
тюрьму и половину города, лишь бы спасти тебя.
   - Опомнись! Ты это серьезно?
   - Вполне!
   Сергей задумался. Высказывание сына встревожило и огорчило его.
   - Послушай, мой мальчик. Вспомни, для чего мы затеяли все это дело?  Ради
человечества. Как же можно поднять руку на человечество? Ведь ради  него  мы
ежедневно рисковали жизнью. Ради его будущего. Разве можно затаить  гнев  на
человечество? Мы же  только  часть  его,  маленькая,  незначительная  часть,
которая служит целому.
   - Не знаю, отец! Для меня человечество это прежде всего - ты, мать, затем
наши товарищи... Я пока не ощущаю себя частью сброда, который называет  себя
человечеством. Я знаю его историю, которая  вызывает  у  меня  отвращение  и
презрение. Пока это для меня толпа грязных, нечистоплотных обезьян, и каждая
обезьяна переполнена ханжеством, лицемерием, страстью к  порокам...  Знаешь,
когда я тут появился впервые  и  не  мог  еще  отключиться  и  слышал  мысли
окружающих меня людей, я содрогался от отвращения и брезгливости. Потом  эти
чувства притупились. А вначале мне показалось, что я по самые уши провалился
в яму с дерьмом. Прости меня за резкость...
   - Это пройдет со временем. Есть такая юношеская болезнь максимализма. Все
в той или иной степени болеют ею. У тебя она  слишком  сильно  развита.  Это
понятно. С одной стороны, ты был долгое время изолирован от реальности и рос
в  чистоте,  потом  тебе  пришлось  иметь  дело  с   самой   худшей   частью
человечества. Такие контрастные переходы  не  проходят  даром.  Но  наберись
терпения и будь более толерантен. Пойми, терпимость  -  главная  и  наиболее
ценная черта  человеческого  разума.  Она  способствует  объективной  оценке
реальности, но чтобы быть более объективным,  надо  еще  выработать  у  себя
взгляд "изнутри", то есть воспринимать свое собственное  "я"  в  неразрывной
связи с человечеством...
   - Ты советуешь мне воспринимать себя в  неразрывной  связи...  с  кем?  С
теми,  которые  вырезали  у  детей  органы   для   трансплантации?   И   это
представители самой, как здесь говорят, гуманной профессии?!
   - Ты их?..
   - Да, я предоставил им достаточно времени подумать...
   - Вися вниз головой?
   - И очень сожалею, что не мог их повесить на  самой  многолюдной  площади
Нью-Йорка.
   Сергей болезненно поморщился. Он понимал состояние  сына  и,  кто  знает,
может быть, будучи на его месте, он поступил бы так же. Но сейчас...  Сейчас
его беспокоило психологическое состояние Владимира.
   - Видишь ли, сынок, -  как  можно  ласковее  сказал  он.  -  Человечество
многообразно. Очень многообразно, и наряду с тем  "дерьмом",  о  котором  ты
говоришь, человечество создало и создает  много  прекрасного,  благородного,
что делает ему честь. И если человечество  встретится  с  другими  развитыми
цивилизациями, то у него будет что внести в качестве своего вклада  в  общую
культуру Объединенного разума. Я верю, что это  время  придет  и,  возможно,
скоро. Сейчас, - продолжал он, - человечество вступило на путь самоочищения.
Мы принесли ему дар далекой Элии, и важно не только то, что мы дали ему этот
дар, но значительно важнее, что человечество  его  приняло.  Мне  кажется...
Нет! Я уверен, что в человечестве постепенно зрели свойства, которые слишком
рано получил народ Элии. Мы только ускорили  процесс.  Но  рано  или  поздно
свойства глубокого  взаимопонимания  обязательно  появились  бы.  Мы  только
помогли  преодолеть  порог,  который  отделял  человеческую  цивилизацию  от
следующего этапа развития. И это  связано  с  новыми  принципами  восприятия
реальности и ее  анализа.  -  Сергей  увлекся  и  не  заметил,  как  впал  в
лекторский тон. - Понимаешь, разум, по  мере  своего  развития,  увеличивает
диапазон восприятия, в том числе восприятия добра  и  зла.  Узкий  разум  не
способен на глубокие чувства. Развитый,  с  широким  диапазоном  восприятия,
становится терпимым к слабостям и непримиримым к порокам. То есть возрастает
терпимость, но вместе  с  нею  и  возрастает  непримиримость  к  жестокости.
Жестокость по отношению к порокам.
   - Но  надо  еще  отличать  пороки  от  слабости,  -  заметил  внимательно
слушающий его Владимир.
   - Это легко. Любой порок содержит в себе насилие.  Это  индикатор  любого
порока. Если ты видишь, что поступок человека не содержит в себе насилие над
другим, то такой поступок не может быть порочным.
   - А если человек обманут и не понимает, что действие другого идет ему  во
вред?
   - Так обман и есть насилие!  Более  того,  каждое  насилие  начинается  с
обмана. Почему элиане не смогли создать государственности? Не только потому,
что природа предоставляла им все  необходимое  для  жизни.  Главным  образом
потому, что в основе всякой государственности лежит обман, ложь.  Элиане  же
легко распознавали любую ложь. Создать государственность без  лжи  и  обмана
можно  только  на  уровне   сверхцивилизации.   Собственно,   это   уже   не
государственность и обычном понимании  слова,  а  разумная  самоорганизация.
Элиане в своем развитии не дошли до такой стадии и поэтому не смогли создать
цивилиз