о усмехнулся Сергей.
   Но экран уже погас.
   Сергей полностью погрузился в работу. Несколько дней он читал найденные в
шкафу книги. "Странно, - думал он, - как я их раньше не заметил".
   Необыкновенные, никогда раньше  не  испытанные  приливы  сил  и  энергии,
воображения привели к какому-то особому состоянию  его  организма.  Сознание
было предельно ясное и в то же время как бы затуманенное. Время исчезло, оно
скрутилось в клубок и одновременно было растянуто до  бесконечности.  Работа
доставляла то крайнее наслаждение, знакомое только немногим, в  сравнении  с
которым все другие, известные человеку наслаждения  представляются  мелкими,
не  заслуживающими  внимания.  Строки  уравнений,  выводов,  казалось,  сами
ложились на бумагу. В статье профессора Сытникова он нашел  ссылку  на  свою
студенческую работу и с удивлением узнал, что его  считают  основоположником
современной теории времени. Идея, пришедшая ему в  юности,  казалась  теперь
наивной, но продолжала будить воображение.
   Что, если  идти  дальше?  Волнообразность...  Да,  конечно...  Переход  в
противофазу... Но если это так, то пульсация Вселенной  -  только  отражение
этой волнообразности... Тогда в точке экстремума... постой... А  если,  если
все  другие  измерения  тоже  имеют  волнообразную   функцию...   Совпадение
экстремумов... Ну, конечно. Тогда вся Вселенная вмещается в размеры атома...
и никакого нарушения... второго начала...
   Выходит, мы  не  можем  знать,  в  какой  фазе  времени  мы  находимся  и
расширяется ли Вселенная или сужается. Для наших чувств и наших приборов она
только расширяется. В любом случае мы видим  только  рост  энтропии...  Так,
если пойти дальше... Нет, этого быть не может, потому что быть  не  может...
Многомерность времени! Бред!
   Сергей встал из-за стола, сложил разбросанные  на  нем  листки  бумаги  и
вышел на веранду, забыв выключить компьютер.
   - Доброе утро, - Ольга шла к нему с дымящейся чашкой кофе.
   Сергей только сейчас заметил, что наступило утро. Легкий  туман  окутывал
стволы деревьев. Воздух был  свеж  и  прохладен.  Машинально  выпив  кофе  и
поцеловав Ольгу, все еще во власти возбуждения, Сергей спустился с крыльца и
подошел к берегу озера.  Туман  клубился  на  его  гладкой  поверхности.  На
противоположном берегу стволы сосен были не видны, и только их вершины четко
обозначались на фоне голубого неба.
   Сергей постоял немного на берегу, всматриваясь зачем-то в противоположный
берег. Сзади послышались легкие шажки. К берегу спускалась Оленька. В  руках
она несла удочки и банку с червями.
   - Папа, поедем на рыбалку. Я уже вчера червей накопала.  Посмотри,  какие
жирные! - она протянула ему банку с червями.
   - Поздновато вроде!
   - Ну, немножко. Пожалуйста, - стала просить Оленька.
   Ей шел третий год, но по своему развитию она не уступала пяти-шестилетней
девочке. Сергей в этом году впервые взял ее с собой на лодку.  Девчушке  так
понравилась рыбалка, что она с нетерпением  ждала,  когда  отец  возьмет  ее
снова.
   К ним подошла Ольга. Она несла теплые куртки дочери и Сергею.
   - Оденьтесь, - категорически потребовала она. - На озере  прохладно.  Еще
простудитесь. Возись с вами потом! - это уже звучало притворно-сердито.
   Они покорно натянули куртки. Сергей взял у дочери короткие зимние  удочки
с катушками лески, на конце каждой была небольшая пружинка -  сторожок.  При
клеве эта пружинка сгибалась, каждый раз по-своему, в зависимости  от  того,
какая рыба сидела на крючке. В озере водилось много лещей и угрей.
   Сергей оттолкнул лодку, на корме которой уже сидела Оленька и хлопала  от
радости в ладошки, и направил ее к прикормленному месту, обозначенному белым
буйком из пенопласта.
   Бросив якоря, он установил удочки и стал ждать. Вскоре сторожок на  одной
из них медленно стал сгибаться, затем  выпрямился.  Сергей  резко  подсек  и
почувствовал знакомую  вибрирующую  тяжесть  -  источник  вечного  рыбацкого
волнения, когда чувствуешь, что там, в  глубине,  на  крючке  сидит  крупная
рыба. Сергей отбросил удочку, и перебирая руками леску, сбрасывая ее в воду,
осторожно,  но  достаточно  быстро  стал  вытягивать  рыбу.  Вскоре   сквозь
прозрачную воду можно было увидеть идущего громадного, килограммов на  пять,
леща. Когда лещ уже был почти на  поверхности,  Сергей  перебросил  леску  в
левую  руку,  взяв  правой  подсак  и  дождавшись,  когда  лещ,   выйдя   на
поверхность, глотнет воздуха и, одурев от  него,  начнет  ложиться  на  бок,
быстрым движением подвел подсак и вбросил рыбу в лодку.
   - С приездом! - подражая отцу, крикнула  Оленька.  Так  всегда  почему-то
говорил Сергей, вытягивая крупную рыбу.
   Лещ, придя в себя, начал буянить в лодке и весь покрылся  слизью.  Сергей
затолкал его в рюкзак. Слизь леща, знал Сергей,  попадая  в  воду,  является
сигналом тревоги для других в стае, и уже тогда клева не жди.
   - Не вытирай руки о штаны. Мама будет ругаться,  -  назидательно  сказала
Оленька. - На, - протянула ему полотенце, - возьми.
   "Почему маленькие девочки такие глубокомысленные?  -  подумал  Сергей.  -
Может быть, потому, что  весь  запас  расходуется  в  детском  возрасте?"  -
внутренне усмехнулся он.  Однако  послушно  вытер  руки  протянутым  дочерью
полотенцем.
   Поймав еще двух лещей, затратив на это около часа, Сергей вытащил якоря и
направил лодку к берегу. Туман уже давно рассеялся, и яркое солнце,  еще  не
поднявшись над верхушками сосен, плясало рассеянными лучами по глади озера.
   Только сейчас Сергей  почувствовал,  как  он  проголодался,  так  как  со
вчерашнего обеда, кроме кофе и бутерброда с икрой, ничего не ел.
   - Как дела, рыбаки? - встретила их Ольга. На  ней  был  ситцевый  фартук,
руки в муке. Она почесала тыльной стороной кисти правый глаз и вопросительно
посмотрела на Сергея.
   - Вот! - Сергей протянул было ей рыбу, но, видя,  что  руки  ее  в  муке,
положил лещей на цемент крыльца.
   - Значит, на второе будет жареная рыба.
   - А что на обед вообще? - спросил Сергей. - Учти, что  мы  голодные,  как
черти.
   - Я это давно учла. Грибной суп, вареники с черникой и теперь  -  жареная
рыба. Вы пока погуляйте и переоденьтесь. Через полчаса я вас позову.  Да,  -
она замолчала в нерешительности, но потом продолжила. -  Я  там  прибрала  у
тебя на столе. Ты забыл выключить компьютер. Я немного  подсчитала.  У  тебя
там в уравнении 7/15 небольшая ошибка. А так все верно! Если учесть  ошибку,
то выходит, что любое измерение многомерно!
   Сергей, ничего не понимая, ошалело смотрел на жену.
   - А что такое, - пожала она плечами. - Пока вы там  рыбачили,  я  немного
посчитала. Мне хотелось тебе  помочь.  Ты  страшно  устал.  Сегодня  уже  не
работай!
   Сергей бросился в. кабинет. Да, ошибка была! Как он ее раньше не заметил.
Но выводы... выводы. Они были ошеломляющие!
   - Немедленно иди отдыхай! - потребовала вошедшая Ольга. - Иначе я с тобой
разведусь! - полушутя-полусерьезно пригрозила Ольга.  -  Такой  муж  мне  не
нужен. Ты совсем перестал замечать меня. Не считаешь меня женщиной!
   - Олька! Милая, ты - гений! - восхищенно вскричал Сергей, заключая  ее  в
объятия и покрывая поцелуями ее перепачканное мукой лицо.
   - Но как ты додумалась?
   - Обыкновенно. Все! Разговор на эту тему считаю законченным, и если ты не
пойдешь отдыхать, то...
   - То мы разведемся, - продолжил Сергей. - Мне, конечно, не хочется терять
такую жену и поэтому иду.
   - Папа! Я тоже с тобой разведусь, - Оленька стояла в дверях и внимательно
слушала разговор родителей, - если ты не будешь слушаться маму,  -  добавила
она, смягчая угрозу.
   Весь оставшийся день, выполняя обещание, данное жене, Сергей не  подходил
к письменному столу. До обеда он сходил на огород и  нарвал  свежей  зелени.
Как никогда, в этом году удались  помидоры.  Ярко-красные,  сочные,  они  на
разрезе  отливали  белым  сахаристым  отливом.  Особенно  они  были   хороши
маринованные.  По  части  кулинарии  Ольга  была  непревзойденным  мастером.
Маринованные подосиновики,  соленые  рыжики,  моченая  брусника  -  вся  эта
продукция ее тонких, ловких и  красивых  рук  была  каждодневным  украшением
обеденного стола.
   - Куда нам столько, - говорил Сергей, наблюдая, как она ловким  движением
закручивала очередную банку разносолов жестяной крышкой.
   - Мне это просто нравится, - отвечала она. - Нравится  смотреть,  как  ты
ешь с аппетитом. Для женщины,  -  продолжала  она,  -  большое  удовольствие
наблюдать, как мужчина насыщается. Тебе этого не понять!
   Сергей любил в такие часы сидеть рядом, украдкой любуясь стройной фигурой
жены. Одновременно в ее хрупкости и стройности чувствовалась, и  Сергей  это
точно знал, скрытая сила.
   "Как заблуждаются те,  -  думал  Сергей,  -  кто  считает,  что  красивая
женщина, как правило, глупа. Красивая не может быть  глупой,  как  не  может
быть глупой красота. Природа либо щедра, либо скупа, и если она  дарит,  так
дарит щедро и обильно. Красота - это носитель  какой-то  высшей,  непонятной
нам мудрости, которую можно постичь чувством, но не разумом". В такие минуты
его буквально захлестывала волна нежности к жене, и  ему  страстно  хотелось
сделать ей что-то особенно приятное, увидеть на ее лице радостную улыбку.
   - Да ты растешь! - воскликнул Сергей, пристально вглядываясь в Ольгу. Они
лежали на прибрежном песке. Было время отлива. Море ушло,  обнажив  поросшие
водорослями камни, среди которых копошились крабы. Их дочь пыталась оседлать
медленно ползущую к берегу гигантскую черепаху, достойную  представительницу
своего рода, стада которого заселяли всю прибрежную зону.
   - Я это заметила, - спокойно отозвалась жена. - Месяц назад, - продолжала
она, - когда мы с тобой поехали ловить  рыбу,  я,  не  имея  ничего  другого
подходящего, надела твои парусиновые брюки. Помнишь, те, в которых ты был  в
первые дни нашего пребывания  на  острове.  И  ты  знаешь,  -  она  смущенно
улыбнулась, - они мне оказались почти впору. По длине, конечно! - еще  более
смущаясь, добавила она.
   - В таком случае твой рост более ста восьмидесяти сантиметров. Почему  же
я этого не замечал?!
   - Потому, что ты растешь сам, - ответила Ольга.  -  В  тебе  сейчас  чуть
больше двух метров!
   - Тогда наша дочь...
   - Да, она по росту соответствует семилетней. Ты заметил, как  она  быстро
развивается! Я тебе не говорила, но она уже умеет читать!  Причем,  овладела
чтением поразительно быстро!
   - Интересно, интересно. Сколько это будет продолжаться?
   - Ты имеешь в виду рост?
   - Не только рост, но и его тоже. В таком возрасте расти?
   - Ну, твой биологический, вернее, земной возраст 42 года, а биологический
трудно определить. Здесь все не так. Я думаю, что  нам,  судя  по  состоянию
организма (учитывая мою вторую специальность врача, я могу это  утверждать),
где-то 25 - 27 лет. В этом возрасте иногда бывает вторая вспышка  роста,  но
мне кажется, что дело не в этом. Рост, я  думаю,  скоро  прекратится.  Скажу
тебе другое. У меня было два  запломбированных  зуба.  Я  тебе  об  этом  не
говорила, стеснялась. Зубы что-то за два года до твоего отлета на Счастливую
начали портиться. Здесь они меня не беспокоили, и я о них почти забыла.  Три
дня назад я вдруг обнаружила, что все зубы здоровые,  без  всяких  признаков
пломбирования.
   - Двести лет  -  немалый  срок,  -  сказал  Сергей.  -  Может  быть,  они
продвинулись в биологии настолько, что могут возвращать молодость?  Хотя,  -
продолжал он, - этот Кравцов не выглядит молодым человеком. Он седой,  и  на
лице морщины. Ты вылетела через два года после меня и не можешь тоже  ничего
пояснить. Кстати, ты никогда не рассказывала мне о своем полете.
   - Я ничего не помню. Странно, я все помню до твоего отлета,  а  дальше  -
ничего, вплоть до нашей встречи на этом острове.
   - Да, странностей хоть отбавляй, - поддержал Сергей. - Я не говорю о том,
как мы здесь очутились. Почему меня оставили лежать голым на  песке,  бросив
рядом мою старую одежду. Это еще можно  как-то  объяснить.  Но,  скажи  мне,
откуда берутся продукты в кладовой? Сахар, мука, одежда и  все  прочее?  Как
появился в доме компьютер, которого раньше  не  было?  Почему  я,  я  только
сейчас об этом подумал, не зная его принципа действия, я не мог этого знать,
до моего отлета  таких  компьютеров  и  в  помине  не  было,  почему  я,  не
задумываясь, смог ввести в него программу?
   - Вполне возможно, если они смогли снять с тебя мнемофильм,  то  и  могли
ввести необходимую для работы с компьютером информацию.
   - Все равно здесь много странностей!
   - Не будем пока об этом думать! Все со временем разрешится!
   - Но я не хочу быть подопытным кроликом, - возмутился Сергей.
   - А что ты сделаешь? А потом, согласись, что клетка, я имею в  виду  этот
остров, для кролика просто шикарна!
   - Да! Ты права. Остров поистине прекрасен.  Если  хочешь,  мы  как-нибудь
пойдем на его южный берег. Помнишь  то  фантастическое  нагромождение  скал,
гротов?
   - Лучше взойдем на гору, - предложила Ольга, - нам не мешало бы осмотреть
сверху все его окрестности.
   - Хорошо! Мы это сделаем в ближайшие дни. А тебе не хотелось бы вернуться
в большой мир, снова быть среди людей?
   - Зачем... Мой мир здесь... рядом с  тобой  и  дочкой.  Оля,  Оленька!  -
внезапно закричала она, поднявшись, - вернись сейчас же!
   Голова ребенка виднелась среди обнаженных отливом валунов  метрах  уже  в
тридцати от берега. Сергей вскочил и, проваливаясь ногами  между  скользкими
камнями, побежал к ребенку.
   Дочь, визжа и смеясь, пыталась увернуться, но он быстро поймал  ее,  взял
на руки и отнес к матери.
   На второй день Сергей с утра принялся за работу.  Что-то  не  получалось.
Сергеи встал, походил по комнате, зачем-то вышел на веранду. Начало светать.
Лес еще стоял темный. С озера доносились всплески играющей на рассвете рыбы.
Снежная вершина горы Франклина, так  назвал  ее  Сергей  в  память  о  своей
любимой и детстве книге, уже была озарена лучами невидимого пока солнца.
   Сергей  вернулся  в  кабинет  и  стал  перечитывать   вчерашние   записи.
Постепенно он почувствовал знакомую волну возбуждения.  Итак,  многомерность
времени. Пусть это пока бред! Интересно, к чему он приведет... Расчеты Ольги
верны... Следовательно, точка в одном  измерении  может  вмещать  в  себя...
Время может  суживаться  до  бесконечности  и  одновременно  существовать  в
бесконечно большой  размерности...  и  в  этом  бесконечно  малом  интервале
взрывающейся Вселенной образуются звезды и планеты, развивается разум, чтобы
погибнуть в новом взрыве и возродиться вновь... и так до бесконечности...  и
эта бесконечность - мгновение...
   Сергей встал из-за стола. Выключил компьютер. Солнце  стояло  уже  высоко
над лесом. Слышно было, как на кухне Ольга готовила завтрак. Сергей вышел из
дому и углубился в лес.  Возле  опаленной  солнцем  сосны  стоял  гигантский
муравейник. Десяток красных больших муравьев тащили  по  его  склону  жирную
зеленую гусеницу. Сергей взял тонкий прутик и тронул гусеницу. Сейчас же два
муравья, присев, приняли угрожающую позу,  остальные  побежали  по  прутику.
Сергей осторожно положил прутик и пошел дальше.
   "Древние, - думал он, -  как  мудры  они.  Уран  -  пространство,  Гея  -
материя, Хронос - время. Уран и Гея, материя и пространство породили  Хронос
- время. Великий Крон оплодотворяет Гею-материю, порождает племя  титанов  и
богов, звезды и планеты, жизнь и разум... Как  могли  они  это  знать?!  Как
могла эта догадка родиться в их детском сознании? Хотя...  что  мы  знаем  о
разуме? Какие тайны хранит он в себе о нас  самих?  Нет  ли  там,  в  мозге,
скрытого аппарата сверхразума,  работающего  по  совершенно  другим  законам
логики, закрытого от сознания? И прорывы этого сверхразума в  наше  сознание
создают гениальные озарения? Сократ, Христос, Будда, Лобачевский, Менделеев,
Эйнштейн - не были ли они людьми, у которых, выражаясь  техническим  языком,
перегорел защитный экран? А если найти способ снимать этот экран?..
   ... Но будет ли счастливо от этого само человечество? Созрело ли оно  для
того,  чтобы  стать  сверхразумным...  Не  таится  ли  в  этом   смертельная
опасность?"
   Лес, чем дальше, становился гуще. Толстые стволы деревьев,  переплетенные
лианами, преграждали путь. Лучи солнца едва проникали сквозь гущу  листвы  и
ложились на землю легкими бликами.
   Сзади послышался шорох.  Сергей  быстро  обернулся.  На  тропинке  стояла
девушка. Длинные золотистые волосы спадали ей на плечи, закрывая  обнаженную
грудь. Широкая косая  повязка  едва  прикрывала  ее  стан,  почти  полностью
обнажая правую ногу. Стройные, с золотистым загаром ноги были обуты в легкие
сандалии, закрепленные на голенях кожаными ремешками. Ее зеленоватые, широко
раскрытые глаза со страхом и любопытством смотрели на Сергея.
   Сергей от неожиданности зажмурился и невольно покрутил  головой,  как  бы
стряхивая с себя наваждение. Когда он открыл глаза, тропинка была пуста.
   * * *
   Прошло три месяца. Чувство странного возбуждения, охватившее Сергея после
встречи с незнакомкой, постепенно улеглось.  Сергею  стало  казаться,  и  он
вскоре почти убедил себя в этом, что юная лесная нимфа с  зелеными  глазами,
встретившаяся ему на тропинке леса, - плод его воображения и усталого мозга.
Он был доволен собой, что ни слова о случившемся не сказал Ольге. Постепенно
настороженность покинула его. Если  вначале  присутствие,  как  он  подумал,
людей на острове его обрадовало, то потом он стал опасаться  неожиданностей,
связанных с этим, тем более что наряд лесной нимфы был  более  чем  странен.
Испытывая двойственное чувство желания встречи и одновременно  опасения  ее,
он часто углублялся в лес, держа  наготове  заряженный  карабин,  но,  кроме
диких кабанов и оленей, не встречал никого в своих лесных прогулках.
   Еще раз проверив свои записи и расчеты,  он  переписал  их  все  начисто,
пронумеровав, как положено, последовательно уравнения, и стал ждать связи  с
Кравцовым.
   И все  же  встреча,  если  это  была  встреча,  а  не  плод  воображения,
взволновала Сергея, и это волнение каким-то образом передалось Ольге. Сергей
замечал на себе украдкой брошенные,  тревожно-вопросительные  взгляды  жены.
Ольга стала раздражительной, но эта раздражительность проявлялась только  на
дочери  и  имела  естественное  объяснение.  Девочка   поразительно   быстро
развивалась. Она уже  самостоятельно  читала  детские  книжки,  найденные  в
библиотеке, но была страшно непоседливой и вечно куда-то пропадала. Ее можно
было найти в самом неожиданном и неподходящем месте: то на  чердаке  дома  с
неизвестно откуда появившейся кошкой, то на дереве, и было страшно смотреть,
как она, по требованию матери,  слезала  с  высокого  ствола  росшего  возле
самого крыльца развесистого дуба.
   - Девочке нужна сестричка или братик,  -  категорически  заявила  наконец
Ольга Сергею, стоявшему на крыльце и наблюдавшему, как дочь тщетно  пытается
одеть кошку в платье куклы. Платье  явно  было  меньше  требуемого  размера.
Кошка отчаянно мотала головой и пыталась лапами сорвать предлагаемую одежду.
   Сергей, продолжая наблюдать за дочерью, молча обнял  правой  рукой  плечи
Ольги, привлек ее к себе и прижался губами к  ее  виску.  Только  сейчас  он
заметил,  что  волосы  Ольги,  ранее  светло-пепельного   цвета,   приобрели
золотистый оттенок.
   - Мы, кажется, покрасились? - шутливо, с легкой иронией спросил он.
   - Мне показалось, что тебе так больше понравится, - ответила Ольга.
   Сергей покраснел.
   - С чего ты это взяла? - спросил он.
   - Сама не знаю, скорее, чувствую...
   - Что же ты чувствуешь?  -  шутливо,  но  с  внутренней  настороженностью
спросил Сергей.
   - Чувствую, что ты стал как-то дальше... Ты  перестал  замечать  меня,  -
продолжала она. - Тебя что-то постоянно беспокоит.
   - Ну, естественно, беспокоит длительное отсутствие с