щихся его полным доверием. Рядовые агенты даже не  знали,  куда  и  к
кому идут переданные ими сведения. Вербовкой же  агентов  занималась  особая
группа. Завербовав агента, вербовщик передавал ему шифр, при помощи которого
тот должен был составлять свои  донесения  и  передавать  связнику.  Связник
относил донесение в "почтовый ящик", откуда его забирал второй связник и уже
передавал руководителю группы.  Тот  расшифровывал  донесение,  сравнивал  с
другими и докладывал непосредственно Дику.
   Своих непосредственных помощников и главных агентов Дик готовил  особенно
тщательно. Для этой  цели  в  мужских  школах,  где  воспитывались  наиболее
одаренные в физическом и  умственном  отношении  дети  суррогатных  матерей,
отбирались мальчики в возрасте 13-14 лет. Их направляли в тайную спецшколу и
воспитывали там до 18 лет. Здесь же, в школе, им вытравляли номер на плече и
выправляли документы. Каждому тщательно сочинялась биография. Ребят  обучали
тому, что должен знать опытный разведчик. Каждый из них получал  образование
в той области, в которой ему придется работать в  будущем.  Особо  одаренные
выпускники таких школ поступали еще на четыре года в высшую  школу.  Из  них
Дик и выбирал себе ближайших  помощников.  Некоторые  из  них  уже  занимали
высокие командные посты в армии.
   Большая сеть агентов имелась в публичных  домах,  или,  как  их  стыдливо
называли, спецгруппах. Вербовка здесь  была  простой.  Доходы  от  публичных
домов направлялись в императорскую  казну.  Начальницы  таких  домов  обычно
присваивали себе часть дохода, что легко устанавливалось полицией. За  такие
провинности начальнице грозила операция на  мозге  и  работа  на  фабрике  у
конвейера. Вот ей и предлагалось:  или  идти  к  конвейеру,  или  продолжать
обкрадывать императора, но уже в счет платы за известные услуги. Девушек  из
спецгрупп вербовали уже сами начальницы. Благодаря этой сети Дик имел точные
представления о настроениях солдат и офицеров в армии и положении в  среднем
классе. Расходы, получалось, "оплачивал" император.
   С особой осторожностью и тщательностью проводилось внедрение  агентуры  в
элиту. Самым простым способом была вербовка наложниц.  Дик  использовал  для
этого начальниц школ, или, как их называли, старших  воспитательниц.  Сперва
их ловили "на горячем". То, что воспитательницы занимаются  левым  бизнесом,
он не сомневался ни на минуту.  Воровство  и  взяточничество  в  государстве
давно уже стали  нормой  поведения.  Государство  обкрадывало  население,  а
население - государство. Все это знали, но делали вид, что ничего не  видят.
Установилось своего рода равновесие.
   Еще молодым, только заступив на пост начальника региональной полиции, Дик
попробовал вмешаться в это равновесие и сразу же "получил по рукам". Тогда и
пришла мысль: использовать беду общества ему (обществу)  и  себе  (Дику)  на
пользу.
   Решив заняться женскими школами, он проинструктировал своих агентов  так:
"Ищите там источники левых доходов. Не крохоборствуйте. Экономия  на  еде  и
одежде - это мелочь.  Скорей  всего  крупный  бизнес  связан  с  реализацией
"продукции".
   Так и оказалось. В школах  содержалось  больше  девиц,  чем  числились  в
списках. При проверках их прятали  от  комиссии,  а  по  достижении  зрелого
возраста  реализовывали,  минуя  аукцион.  Часть  выручки  шла   заведующему
питомника, а остальное присваивала старшая воспитательница. После того,  как
все это выяснилось, люди Дика наиболее красивых девушек забирали из школ и в
течение  года  обучали  технике  шпионажа.  Затем,  за  месяц  до  аукциона,
возвращали назад. Выпускницы школ не имели драгоценных украшений, куда можно
было бы вмонтировать радиопередатчик. Поэтому  их  снабжали  так  называемым
"клопом" в виде маленькой булавки. "Клоп" периодически посылал радиосигналы.
Их  пеленговали  и  определяли  место,  куда  попала  агентка.  Снабдить  ее
передатчиком и подслушивающими устройствами после этого было несложно.
   Дик нажал  одну  из  кнопок  видеоселектора.  На  экране  появилось  лицо
заведующего отделом ДС, то есть Движения сопротивления.
   - Макс, - обратился к нему Дик, - мне нужны фотографии наиболее  активных
боевиков из ДС. Отбери сам. Возраст между тридцатью и сорока. Волосы  русые,
- вспомнил он словесный портрет, - нос прямой, рост  шесть  футов  и  четыре
дюйма.
   - Ясно. Сейчас введу в программу, не отключайтесь.
   Через несколько минут он снова появился на экране.
   - Шеф, машина указала на пятерых, которые по приметам похожи на указанное
лицо. Я вас подключаю.
   Дик нажал кнопку дисплея и стал ждать.
   - Стоп! - сказал он в видеоселектор. - Это третий. Дай мне его данные.
   По экрану побежали строчки. Он начал читать.
   - Павел Дубинин, он же Николай Сикорский, он же Ричард  Вилли,  он  же...
так...  среди  своих  известен  под  первым  именем.  Русский,  32  года.  В
совершенстве  владеет  пятью  языками...   так,   английским,   французским,
испанским, немецким и, конечно, русским. Дальше... В движении  с  семнадцати
лет. Провел успешно десять акций. Какие? Ага!  Питомники...  так,  два  раза
банк... так, еще что? Ага! Ликвидировал двух наших  агентов.  Последние  два
года не проявлял активности. Предположительное место  нахождения  -  Канада.
Да, это  он.  Введи  в  программу  следующее:  последние  два  года  работал
управляющим  у  Генриха  Заманского,  участвовал   в   его   похищении.   Ты
записываешь?  После  слова  "похищение"  поставь  в  скобках  знак  вопроса.
Возможно, что Заманский мертв. Дальше пиши -  разрушил  мост  через  ущелье,
имеет  любовницу,  тоже  знак  вопроса,  бывшую  наложницу  Заманского,  лет
восемнадцати, блондинка, зовут Ирина. Записал? Какая давность фотографии?
   - Три, максимум четыре года.
   - Сойдет. Изготовь мне их десяток.
   - Слушаюсь, шеф? - экран погас.
   Дик погрузился в размышления. Затем, не глядя, нажал кнопку селектора.
   - Шарль, зайди ко мне, пожалуйста.
   - Сколько у меня наличности? - спросил он,  когда  начальник  финансового
отдела политической полиции вошел.
   - Вы имеете в виду?..
   - Именно!
   - Всего триста восемьдесят тысяч сто двадцать пять кредиток, - последовал
ответ.
   - Как?! Это все?
   - Вы в последнее время много брали.
   - Слушай, Шарль, - голос Дика звучал просительно. - Мне срочно нужно  два
миллиона.
   - Может быть, взять из кассы полиции?
   - Исключено. За них надо отчитываться.
   - Без залога таких денег не достанешь.
   - Я это учел. - Он открыл  ящик  стола  и  протянул  Шарлю  продолговатый
футляр из замши.
   - Как? Вы хотите... бриллианты вашей жены? - поднял брови Шарль, открывая
футляр.
   - Я их вскоре выкуплю!
   - Не выйдет, шеф, - Шарль отрицательно покачал головой и пояснил.  -  Это
слишком известная вещь. Вы не можете рисковать. Элита узнает, что  вы  остро
нуждаетесь в неподконтрольных деньгах, и насторожится.
   Дик задумался. Затем взял футляр и положил его на место.
   - Ты прав, Шарль. Однако деньги мне нужны не позднее, чем через два дня.
   - Через сколько времени вы сможете их вернуть?
   - Максимум, - он мысленно подсчитал, - через двадцать дней.
   - Тогда другое дело. Деньги будут. Я возьму из кассы и попрошу кассира не
выписывать чек. Двадцать дней - это небольшой срок. До ревизии успеем.
   - Хорошо! Действуй!
   Он  подождал,  когда  за  Шарлем  закроется  дверь,  и  включил  связь  с
начальником охраны.
   - Рольф! - назвал он офицера по имени. - Где сейчас император?
   - Уехал на охоту, - доложил офицер.
   - Кто с ним?
   - Третий взвод охраны.
   - Я не об этом.
   - Понял. Министр финансов и две из новеньких.
   - Спасибо. Новенькие меня не интересуют. Когда вернется - доложишь.
   - Есть, шеф!
   "Итак, император держит слово. Это уже хорошо".
   - Плохие дела. Дик, - начал разговор император. Они только что  закончили
ужин и закрылись вдвоем в кабинете.
   - Что? Отказываются дать деньги?
   - Деньги дают, но при определенных условиях.
   - Каковы же условия?
   - Они хотят, чтобы деньги  ДС  вручил  их  представитель  и  чтобы  обмен
состоялся непосредственно во время вручения денег.
   Дик задумался, потом спокойно сказал:
   - Что ж! Они имеют право. Пусть будет так. Место обмена мы скоро узнаем.
   - А как же?..
   - Все будет в порядке, - успокоил он императора.
   - Тогда я сейчас вызову министра финансов.  Он  хочет  обсудить  с  тобой
детали.
   - Было бы неплохо. Время не ждет.
   - Привет, Дик! - широко улыбаясь, протянул ему руку министр финансов.
   - Привет, Майкл! - так же широко улыбнувшись, шагнул навстречу Дик.
   - Ты плохо нас  охраняешь,  -  полушутливо,  полусерьезно  начал  министр
финансов, усаживаясь в кресло, на которое кивнул ему император.
   - Вы даете мало денег, - в тон ему ответил Дик и добавил: -  Скупой,  как
известно, платит дважды.
   - Ради бога! Сколько тебе нужно, ты только скажи, мы сейчас же дадим!
   - Условными кредитками?
   - А что?
   - Видишь ли, мои агенты - люди капризные и предпочитают звонкую монету.
   - А эти?.. что же... они тоже хотят звонкой, как ты говоришь?
   - А ты что думал? В ДС тоже грамотные люди.
   - Огромная сумма! Но... - вздохнул министр финансов. - Но  надо  выручать
нашего Генриха!
   - Вот именно, нашего, - проворчал внимательно слушающий их  император,  -
поэтому моих денег не трогать! - строго предупредил он министра. - Если я за
всех вас буду платить выкупы, то скоро разорюсь!
   - А что, - насторожился министр финансов, - могут быть еще акции? - он  с
тревогой посмотрел на Дика.
   Тот пожал плечами и развел руками.
   - Из-за вашей скупости я не могу проникнуть в ДС и поэтому прошу извинить
за дефицит информации. Ваши контролеры  проверяют  все  мои  расходы.  Я  не
уверен, что они могут держать язык  за  зубами,  особенно,  если  их  начнут
по-настоящему спрашивать. Поэтому я предпочитаю не рисковать своими  лучшими
агентами.
   - Ну хорошо, хорошо. Мы вернемся к этому вопросу,  -  поспешил  закончить
неприятную для него тему министр финансов. - Что будем делать с Генрихом? Мы
соберем деньги, но нужны гарантии.
   - Скорей всего, ДС честно  выполнит  условие.  Это,  мне  кажется,  в  их
интересах.
   - Не понял, почему в их интересах? - удивился министр финансов.
   - Возможно, Генрих - не последняя акция такого рода, и они захотят, чтобы
мы им верили. Там - деловые люди, - решил подлить масла в огонь  Дик.  -  За
тебя, например, могут потребовать больше, учитывая твою должность.
   Министр финансов чуть побледнел.
   - Тебе что-то известно?
   - Благодаря твоей скупости, почти ничего. Почти, - со значением  повторил
он.
   - Ладно, не ссорьтесь, - лениво протянул император.
   - Но получая такие деньги, они же будут усиливаться!
   - Конечно. Разве ты не помнишь, что Каупони в свое время поступал так же.
   - Вот тогда у полиции было значительно меньше прав, чем сейчас.
   - А сейчас - меньше денег,  -  упрямо  возразил  Дик  и  добавил:  -  Вам
придется выбрать, кому платить: мне или ДС.
   - Дик, уверяю тебя, мы решим этот вопрос в  ближайшее  время.  Сейчас  же
давай обсудим детали, связанные с освобождением Генриха.
   - Выкупа, - поправил его Дик.
   - Да, выкупа, - согласился тот.
   - Итак, какие гарантии вы хотите иметь еще?
   - Генриха будет встречать наш представитель. Деньги будут  вручены  после
того, как он убедится, что перед ним Генрих. Все  это,  начиная  с  движения
машины до места встречи и кончая  ее  возвращением  назад,  будет  сниматься
видеокамерой с вертолета.
   - Разумно, - согласился Дик. - Что ж, действуйте.
   - Я могу быть свободен? - спросил он императора.
   - Подожди, Дик! Я тебя не понимаю. Ты что,  хочешь  устраниться?  Чем  ты
недоволен? - заволновался министр финансов.
   - Нет, все нормально. Так я пойду? - повторил он свой вопрос.
   - Подожди, Дик, не кипятись, - примирительно остановил его  император.  -
Объяснись толком.
   - Видите ли, мне в будущем не раз  придется  иметь  дело  с  ДС.  Как  мы
убедились, у этой организации длинные руки. Поэтому я хочу, чтобы ДС  знало,
что я в этой игре не принимаю участия.
   - Почему? - обескуражено спросил министр финансов.
   - Потому, что эти господа могут пойти на авантюру, - не глядя на  него  и
обращаясь непосредственно к императору, ответил  Дик  и  пояснил.  -  Вместо
того, чтобы выкупить Генриха, они попытаются отбить его, как  только  узнают
место встречи. Поэтому пусть вступают сами в  контакт  с  ДС  и  делают  что
хотят, а я не намерен играть потом роль дичи, на  которую  начнет  охотиться
ДС. Кстати, как прошла охота?
   Император наконец понял игру  Дика  и  включился  в  нее.  Стал  подробно
рассказывать о прошедшей охоте.  Министр  же  финансов  буквально  ерзал  от
нетерпения, но не решался перебить императора.
   - Однако давайте вернемся к нашему вопросу, - попросил он, выждав,  когда
император наконец закончил. - Ты, - он повернулся к Дику, - можешь  поверить
моему слову?
   - Могу, - со скучающим видом ответил тот.
   - Что же ты, наконец, хочешь? - было видно, что нервы министра сдают.
   - Жить, дорогой Майкл! Жить!
   - Что же ты предлагаешь?
   - Я? Абсолютно ничего! Если у тебя есть  предложения,  я  их  внимательно
выслушаю.
   - Ну хорошо. На вертолете будут твои люди.
   Дик молчал.
   - Соглашайся, Дик!  Мне  уже  надоел  этот  разговор!  -  сердито  заявил
император.
   - Ну, если ты приказываешь - я подчиняюсь.
   - Вот и хорошо. А теперь идите. Я хочу спать.
   Дик и министр поклонились и вышли из кабинета, куда сразу же проскользнул
старший евнух.
   - Ты вроде бы неохотно согласился? Чего ты еще хочешь? -  остановил  Дика
министр финансов на крыльце дворца.
   - Да нет. Мне самое главное быть  уверенным,  что  не  произойдет  ничего
неожиданного. У вас же есть свои возможности. А у меня столько проблем...
   Дик принялся рассказывать министру  о  своих  неотложных  делах,  но  тот
слушал невнимательно и поспешил распрощаться.  Дик  посмотрел  ему  вслед  и
усмехнулся.

   ДИССИДЕНТЫ
   Вот уже три месяца Ирина живет в небольшом  поселке  на  берегу  голубого
озера. Поселок затаился среди гор в  густых  лесах  Западной  Канады.  Здесь
двести лет назад, еще до введения закона о селекции, стояли большие  города,
было множество ферм и деревень, в  которых  жили  около  тридцати  миллионов
жителей. Леса постепенно вырубались, а кислотные дожди,  приносимые  с  юга,
довершили дело.
   После  установления  режима,  местность  постепенно   обезлюдела.   Камни
развалин городов медленно покрывались густым  мхом,  на  кучах  этих  камней
укрепились корнями березы и мелкие кустарники. Оставшееся после селекционных
кампаний население покинуло холодный и суровый  край,  перебралось  в  более
теплые места, на юг, в Калифорнию. Долгое время правительственные  вертолеты
охотились за местными индейскими племенами, которые, согласно закону, должны
были быть подвергнуты самой  жесткой  селекции.  Индейцы  уходили  в  дебри,
прятались. Их ловили, подвергали стерилизации, а иногда  просто  уничтожали.
Потом их оставили в покое. Может быть, потому, что  изменилась  политика,  а
скорее всего из-за отсутствия способов обнаружения.  Лет  восемьдесят  назад
сгорел последний спутник Земли. Новые уже не запускались.  Как  ни  скрывало
это правительство, но техническая и научная мысль деградировала, и с  каждым
десятилетием все быстрее и быстрее. Спутники  и  ракетоносители  уже  некому
было проектировать и изготовлять. Да и не нужны  они  стали.  Только  лишние
расходы.
   Те несколько миллионов людей среднего класса, куда входила и  техническая
интеллигенция, уже не  способны  были  даже  поддерживать  уровень  науки  и
техники прошлых поколении.
   - А собственно, - спрашивали, - зачем тащить на себе это бремя  прошлого.
Что оно дает для жизни? Разве сейчас не хватает  жилья,  продуктов  питания,
одежды? Всего этого мы имеем вдоволь и даже больше, чем  прошлые  поколения.
Что, кроме загрязнения внешней среды, давала нам техника прошлого? Сейчас мы
едим мясо  и  натуральные  продукты,  а  двести  лет  назад  вынуждены  были
довольствоваться суррогатами и искусственными белками. Техника ради техники?
Прогресс ради прогресса? Это  же  наивно  и  смешно.  Запускать  спутники  и
платить за это отравленной средой? Дышать  загрязненным  воздухом?  Вставать
утром ни свет, ни заря, чтобы запастись на  день  водой?  Книги?  Уничтожать
миллионы гектаров леса  и  отравлять  реки  и  озера,  чтобы  печатать  горы
макулатуры? Нет, господа! Прогресс не  может  быть  только  ради  прогресса.
Прогресс должен служить счастью человека. В его развитии  есть  своего  рода
критическая точка, переходить которую не следует. Ведь диалектика учит,  что
процесс по мере своего развития может перейти в свою  противоположность.  Мы
уже были по ту сторону оптимального развития и, слава Богу, сообразили,  что
надо вернуться назад.
   Классы? Ну и что? Биологического равенства нет и  не  может  быть.  Умный
человек не равен дураку.  Этого  не  надо  доказывать.  Если  ты  дурак  или
неполноценен, то должен находиться там, где тебе  положено.  Скажи  спасибо,
что тебе позволяют жить. Операция  на  мозге?  Разрушение  центра  агрессии?
Правильно делают! Если ты дурак, то твоя  агрессивность  приведет  рано  или
поздно к преступлению. Разве общество не имеет права на самозащиту? Если  ты
родился умным, у  тебя  есть  все  возможности  занять  в  обществе  высокое
положение и даже перейти в высший класс. Всеобщего равенства нет и  быть  не
может! Эти вредные утопии долго морочили головы людям. Равенство может  быть
только среди равных! Не иначе! А иначе можно в конце концов  допустить,  что
обезьяна равна человеку. А почему  бы  нет?  Обезьяна  не  развивалась?  Вот
тут-то вы и попались! А если человек не развивается, не развивается его  ум,
физические и эстетические качества? Он что,  должен  быть  равен  развитому?
Тогда, просим прощения,  приравняйте  себя  и  обезьяну!  Ах!  Мы  утрируем?
Позвольте-позвольте. Допустить дурака к  управлению  в  государстве  так  же
опасно, как допустить обезьяну к хирургической операции.  А  разве  в  нашей
истории не было таких правителей, которых при  жизни  называли  чуть  ли  не
гениями, а после смерти - дураками? Вот видите!
   Так рассуждало большинство людей, принадлежащих к среднему классу. Но  не
все. Были и другие. Они не разделяли  стерилизованных  взглядов  и  называли
себя диссидентами. Диссиденты делились  на  умеренных  или  правозащитников,
радикалов и самых крайних - Движение сопротивления. В большинстве своем  они
не отвергали  сущности  установленного  строя,  но  хотели  его  реформации.
Правозащитники или умеренные, признавая  селекционные  законы  и  разделение
общества на классы,  протестовали  против  злоупотреблений  местных  органов
управления при селекционном  отборе.  Они  требовали  большей  открытости  и
строгого соблюдения законов вне зависимости от  принадлежности  к  тому  или
иному классу.
   Радикалы шли дальше. Они требовали отмены элиты и уравнивания в правах  с
нею  среднего  класса.  При  этом   не   отвергали   селекционную   политику
правительства,  но  выступали  за  строгий  общественный   контроль   в   ее
осуществлении. Они также  были  против  императорской  власти  и  хотели  ее
заменить коллегиальным правлением.
   Крайнее крыло радикалов - Движение сопротивления  -  провозгласило  своим
принципом действие. Его  отряды  совершали  набеги  на  питомники  и  школы,
похищали детей, спасая их  от  операций  на  мозге.  Вся  эта  разношерстная
публика находила теперь убежища в обезлюдевших местах планеты,  спасаясь  от
преследований политической полиции. В одном из  таких  селении  и  очутилась
Ирина. Здесь жили человек  триста.  В  основном  мужчины.  Женщин,  особенно
молодых, было мало. Появление Ирины, естественно,  вызвало  большой  интерес
среди жителей. Павел  поместил  ее  в  небол