решено было сделать первый привал. С  момента  захвата  женского
лагеря  прошло  всего  четыре  часа.  Сергей  мысленно  поздравил   себя   с
оперативностью.
   Где-то вдали, заглушенные пространством, послышались взрывы. Это свистуны
запоздало обстреливали лагерь и окружающую его местность.
   Только сейчас Сергей почувствовал, как он устал. Он опустился на траву  и
лег на спину, положив голову на руки. Пока Гор  и  его  помощники  раздавали
людям прихваченные в лагере пакеты с  пищей,  он  решил  немного  отдохнуть.
Только сейчас, когда напряжение спало, он подумал о возвращении домой  через
известный Гору Проход, но тут же отогнал от себя эту мысль.  Пока  не  будет
уничтожена команда  космического  корабля,  он  не  имеет  морального  права
покидать своих новых друзей, даже, если эта борьба займет годы. Ольгу  можно
будет поставить в известность, послав через  Проход  к  ней  кого-нибудь  из
элиан. Надо настраивать себя, решил он, на длительное  пребывание  здесь.  А
вдруг Проход исчезнет? Ему стало не по себе. Сколько  он  ни  пытался  найти
научное объяснение возникновению Прохода, ему это не удавалось.  Напряженная
психически атмосфера лагерной жизни как-то приглушила в нем  все  остальное,
что не было связано с планами побега и восстания.  Теперь  мысли,  волна  за
волной, нахлынули на него.  Невероятность  случившегося  с  ним  приключения
только сейчас полностью дошла до его сознания.  "Такое  могло  случиться,  -
думал он, - только  на  страницах  научно-фантастического  романа  конца  XX
столетия, когда писатели-фантасты обращались с пространством и временем  как
им заблагорассудится".
   Он забывал, что его четкие теоретические выводы по многомерности  времени
и многомерности каждого измерения привели бы в замешательство любого  самого
смелого фантаста того времени. Имея  все  качества  лидера,  он  никогда  не
стремился к этому, а  если  становился  им,  то  вынужденно,  под  давлением
обстоятельств. Когда же вынудившая  его  к  этому  обстановка  менялась,  он
отходил в сторону, охотно уступая лидерство другому. Будучи  великодушным  и
по сути добрым,  он  становился  жестоким,  когда  видел  явное  зло,  и  не
успокаивался до тех пор, пока не уничтожал это зло и  его  источник,  ни  на
минуту не колеблясь в выборе самых действенных средств,  проявляя  при  этом
исключительную быстроту действия и  холодную  рациональность.  В  других  же
случаях он охотно шел на компромисс и уступки, ничуть не  заботясь  о  своей
личной выгоде или интересах.
   Эти свойства его характера нравились женщинам.  Женщина  каким-то  шестым
чувством безошибочно угадывает в человеке настоящего мужчину.  Повелительный
зов  инстинкта,  отработанный  тысячелетиями  эволюции,  бросает  ее  в  его
объятия,  руководствуясь  какой-то  высшей   рациональностью,   необъяснимой
обычной человеческой  логикой.  Эта  вечная  загадка  чувства  будет  всегда
удивлять, восхищать, но никогда и никем не сможет быть объяснена, ибо  разум
человека  недостаточно  совершенен,  чтобы  понять  и  объяснить  ее  своими
обычными категориями. Всякий рационализм  в  этом  отношении,  а  тем  более
попытки анализа неизбежно приводят к драматизму, можно  сказать,  к  поломке
тонкого механизма чувств при помощи вмешательства грубого инструмента.
   Сергей это понимал.  И  может  быть,  именно  это  так  нравилось  в  нем
женщинам. Что касается его самого, то его восхищение прекрасным  никогда  не
сопровождалось элементами драматизма, который был чужд ему  по  самой  своей
природе, поскольку содержал в себе элементы насилия. А  насилие,  как  ничто
другое, вызывало у него чувство отвращения и ненависти.
   Его отношения с женщинами были всегда светлыми  и  радостными,  лишенными
навязчивости, зависти и ревности.
   Находясь на острове и не видя других женщин,  кроме  своей  жены,  Сергей
как-то и не думал о них. Никогда ему в голову не приходила мысль о том, что,
кроме Ольги, его жены, у него может быть другая женщина. Он  любил  Ольгу  и
продолжал ее любить сейчас. В то же время он не  мог  не  признаться  самому
себе, что восхищается стройными точеными телами юных элианок,  освобожденных
сегодня из карантинного отделения женского концлагеря.  Особенно  привлекала
его  внимание  высокая  темноволосая  девушка  с  большими   темными,   чуть
продолговатыми глазами. Ее слегка  вьющиеся  волосы,  перехваченные  на  лбу
белой лентой, свободно спадали на спину. Одета она, как и все ее подруги,  в
короткую, не доходящую до колен тунику. Длинные  стройные  ноги  перехвачены
ремешками легких сандалий. По земным меркам она была удивительно красива, но
и здесь, среди своих подруг, таких же юных и прекрасных, как  и  весь  народ
Элии, несколько выделялась утонченным благородством черт лица и линий тела.
   Солнце постепенно приближалось к зениту. Люди уже достаточно отдохнули, и
многие из них рассыпались по поляне и лесу в поисках ягод, грибов  и  другой
пищи. Сергею вскоре принесли несколько  пригоршней  ярко-красной,  сочной  и
душистой ягоды, напоминающей по вкусу  и  запаху  землянику.  Он  с  большим
удовольствием поел. После длительного периода пресной  лагерной  пищи  ягоды
показались ему просто божественными.
   Он поискал глазами Гора и увидел его в окружении целой  толпы  прекрасных
элианок, которые ему что-то возбужденно  доказывали.  Гор  пожимал  плечами,
разводил руками, бросая временами взгляд на  Сергея.  Тот  сделал  вид,  что
полностью поглощен земляникой, но с интересом  украдкой  стал  наблюдать  за
своим другом и толпою девушек. Среди них Сергей  заметил  стоящую  несколько
поодаль свою темноволосую незнакомку. Она не принимала участия в общем споре
и, казалось, была чем-то смущена.
   Гор, видимо, не соглашался. Тогда одна из элианок, покинув своих  подруг,
подбежала к группе стоящих в стороне мужчин и что-то им сказала. Те  подошли
к спорящим и вмешались в разговор. По-видимому, они приняли сторону  женщин,
так как Гор махнул рукой, как бы говоря: делайте, что хотите. Я свое  мнение
высказал. И отошел с явно недовольным видом.
   Женщины радостно зашумели и стали совещаться.
   В это время Сергея отвлек от наблюдения вернувшийся с группой проводников
Ларт.


   ЛЮБИМЫЕ ДЕТИ ПРИРОДЫ
   Ларт сообщил, что в двух часах  перехода  они  нашли  удобное  место  для
ночлега. Место, по его словам, представляло собой узкую  плодородную  долину
небольшой речки, текущей из горного ущелья.  Это  ущелье  было  единственной
дорогой, открывающей путь через  горный  перевал  в  широкую  долину  по  ту
сторону гор, где теперь обитало их племя.
   Горный перевал труден для перехода, предупредил Ларт. Люди должны  хорошо
перед этим отдохнуть и набраться, сил.  В  долине  много  дичи  и  съедобных
растении.
   Решено было двигаться немедленно.  Снова  узкой  цепочкой  сквозь  подчас
почти непролазные чащи и овраги беглецы углубились в дремучий  лес.  Толстые
гладкие стволы деревьев, похожих на земные буки, чередовались с  гигантскими
соснами и елями.  Кое-где  под  ногами  земля  начинала  пружинить.  Значит,
когда-то здесь  простирались  болота.  Почва  была  покрыта  метровым  слоем
полуперепревших  листьев,  в  которых  ноги  тонули   по   щиколотки.   Идти
становилось все труднее. Начался подъем. В лесу было почти  темно.  Ни  один
луч не пробивался сквозь  густую  листву  многоярусного  леса.  Где-то  там,
наверху, пели птицы и сияло яркое  солнце.  Иногда  тишину  леса  прорезывал
резкий, неприятный скрип, и нельзя было  понять,  то  ли  это  скрип  сухого
дерева, то ли крик какой-то неизвестной птицы.
   Но вот постепенно деревья стали редеть, посветлело. Вскоре они  вышли  на
край глинистого обрыва, поросшего редкой травой, и перед  глазами  открылась
картина, невольно вызвавшая возглас восхищения.
   Там, глубоко внизу, среди редких групп исполинских деревьев извивалась по
узкой долине небольшая река. Долина,  шириною  не  больше  трех  километров,
ограничивалась с двух сторон крутыми отрогами гор, поросших лесом, с которых
каскадами небольших водопадов спускались многочисленные ручьи, несущие  свои
воды в реку. На  полянах  вблизи  реки  видны  были  пасущиеся  стада  диких
копытных животных, чем-то напоминающих земных европейских оленей. Далее река
делала поворот и скрывалась за выступами горных отрогов.
   Когда спуск наконец был закончен и отряд  вышел  к  берегу  реки,  Сергей
первым делом решил искупаться. Все  остальные  последовали  его  примеру,  и
скоро река огласилась веселыми криками...
   Так  получилось,  что,  когда  опасность  миновала,  руководство  отрядом
перешло к Гору и Ларту. Они уже не спрашивали, как бывало, указаний  Сергея,
а делали сами то, что считали нужным. Это было вполне естественно. Они  были
на своей планете. Вот и сейчас они занялись устройством ночлега.  Под  сенью
деревьев вырос целый поселок  легких  шалашей,  дымились  костры,  доносился
залах жареного мяса. Мужчины принесли  на  носилках  большие  груды  крупных
желтых плодов, напоминающих  дыни.  Эти  дыни  в  изобилии  произрастали  на
склонах долины,  переплетая  своими  корнями  и  стеблями  глинисто-песчаную
почву. По вкусу они и не отличались от обыкновенных земных дынь,  разве  что
имели еще неуловимый привкус, напоминающий вкус ананаса.
   На ужин были поданы большие  куски  ароматного,  еще  дымящегося  мяса  с
многочисленной приправой из каких-то растений.
   Сидя сейчас за ужином, в кругу элиан, Сергей все  не  мог  отделаться  от
чувства нереальности происходящего. Хотя со времени начала восстания  прошли
только сутки, всего  тридцать  часов,  оно  казалось  уже  далеким  прошлым.
Наверное, не только ему, так как и среди элиан - вчерашних  узников,  царило
веселое оживление.  Казалось,  не  было  концлагеря,  не  было  восстания  и
сражения, не было гор  трупов  на  плацу,  не  было  банок  с  плавающими  в
бесцветной жидкости мозгами,  не  было  тел  молодых  женщин  со  вспоротыми
животами, с извлеченными из чрева младенцами. Все  это  походило  больше  на
веселый туристический лагерь студентов, которые только-только  вернулись  из
длительного похода и теперь  отдыхают,  делясь  впечатлениями.  Эта  веселая
беспечность после пережитого побуждала к сомнению: сможет ли этот  красивый,
но  по-детски  беспечный  народ  оказать  серьезное  сопротивление  жестоким
пришельцам в ближайшем будущем? То,  что  последние  предпримут  карательные
акции и постараются, несмотря на потери, восстановить положение, у  него  не
вызывало никаких сомнений.
   Он поделился своими мыслями с Гором.  Тот  задумался.  Помолчал  немного,
затем ответил:
   - Ты прав, Эрик, - он называл так Сергея во второй  раз.  Первый  раз  он
назвал его этим именем после разгрома концлагеря. Имя  это  обозначало  "сын
света",  нечто  равнозначное  нашему  "герой".  Оно   давалось   редко,   за
исключительные заслуги перед народом Элии. Как рассказывал Гор,  его  прадед
был последним, кто носил почетное имя.
   - Ты прав, - повторил он. - Наш народ никогда не знал войн.  Единственное
оружие, которое у нас когда-либо было,  -  это  луки,  но  и  ими  мы  редко
пользовались даже на  охоте,  так  как  все,  что  нам  нужно,  мы  имеем  в
достаточном количестве. У нас редко кто умирал насильственной смертью, разве
что отвергнутая в своем выборе девушка, чтобы избежать позора, бросалась  со
скалы в пропасть. Но это тоже очень и очень редко  происходило.  Я  за  свою
жизнь не помню ни одного случая.
   - Ты сказал "в своем выборе", - заинтересовался Сергей.  -  Разве  у  вас
женщины выбирают себе мужей, а не наоборот?
   - Конечно, а как же иначе? -  в  свою  очередь  удивился  Гор.  -  Только
женщина может решать, кто будет отцом ее ребенка!
   - Ну, а если мужчина не захочет быть ее мужем?
   - Если он ей откажет, то его изгоняют из племени. Таков закон всех племен
на Элии. Его больше никто не примет в общество, и он будет одинок  до  конца
жизни!  Его  даже  могут  убить,  если  родственники  невесты  сочтут   себя
оскорбленными.
   - Постой, постой! Но ведь это несправедливо!
   - Это очень справедливо, - возразил Гор. - Как же иначе?
   - Ну, а если, например, ему нравится совсем другая?
   - Никто не мешает жениться на этой другой, если она его выберет.
   - А с первой что? Он может развестись?
   - Нет, право развода у нас, как и право выбора, принадлежит исключительно
женщинам. Если жена захочет уйти, то она может это сделать, но муж не  может
покинуть жену.
   - А как же со второй? Не может же он иметь двух жен?
   - Почему не может? - искренне удивился Гор. - Каждый мужчина может  иметь
столько жен, сколько женщин выберут его в мужья.
   - Тогда выходит, что у некоторых мужчин вообще не будет жен.
   - Конечно! Так оно всегда происходит.
   - Черт-те что! Ох, прости.
   - Ничего.
   - Ну да ладно, это ваше дело. Хотя, признаться, мне это странно.
   - Ничего странного нет! Странно было бы иначе. Наше развитие  зависит  от
тех качеств, которые наследуют дети. Женщина заранее знает, какие дети у нее
будут, если ее мужем будет тот или другой мужчина. Ее право выбрать  лучшее!
У нас нет машин. Мы обходимся без них, но все, что мы  можем  делать,  а  мы
можем многое, ты увидишь это сам, зависит от нас самих и лежит в нас  самих!
Мы можем ускорять рост растений, их  созревание.  От  этих  качеств  зависит
жизнь нашего народа, и мы не можем рисковать потерять эти качества.  Смотри!
Видишь верхушку того дерева? - Он кивнул на сосну, стоящую метрах в тридцати
от них. - Сейчас верхушка ее наклонится в нашу сторону.
   И  действительно,  вершина  сосны,  будто  под  порывом  сильного  ветра,
наклонилась.
   Сергей, пораженный увиденным, молчал.
   - Ну а с неодушевленными предметами неорганического происхождения вы тоже
можете так манипулировать?
   - Нет, конечно. Только с живыми. Если бы свистуны не нацепили на себя эти
металлические штучки, мы с ними могли расправиться без  труда.  Первый  раз,
когда они явилась к нам, они не имели при себе этой защиты. Мы могли  бы  их
уничтожить, но просто прогнали. Они с ужасом бежали, а  затем  вернулись,  и
бежать пришлось нам.
   - Следовательно, - догадался Сергей, - у  вас  могут  родиться  дети,  не
имеющие таких свойств.
   -  Конечно!  Поэтому  женщина,  которой  дано  это   чувствовать,   имеет
исключительное право выбора.
   - А мужчина, что же он, не чувствует, как ты говоришь, какие у него могут
быть дети от женщины?
   - Нет! У нас женщины могут то,  что  недоступно  мужчинам,  и,  напротив,
многое из того, что умеют мужчины, не могут  делать  женщины.  Например,  ты
помнишь наших  "мертвецов"?  Ни  одна  женщина  не  может  подавить  в  себе
настолько все жизнепроявления, чтобы показаться мертвой. Но зато ни один  из
мужчин не сможет приказать дикому зверю лечь у его  ног.  Поэтому  мы  носим
луки там, где можем встретить крупных хищников, а женщина может,  не  рискуя
ничем, пройти через стаю самых кровожадных зверей.
   - Скажи  мне,  Гор,  а  у  вас  не  было  таких  случаев,  когда  женщина
подвергалась насилию со стороны мужчины? Ну, скажем, со стороны того, на ком
ни одна женщина не остановила своего выбора?
   - Это невозможно! Женщина всегда заранее это почувствует и успеет принять
меры.
   - Какие? Ведь она слабее.
   - Дело не в этом. Женщина, если хочет, сможет подавить у  мужчины  всякое
желание к ней. Но если захочет, то может  возбудить  так,  что  ни  один  не
сможет устоять. Это то, что является ее привилегией и  недоступно  нам.  Так
что, берегись! - шутливо пригрозил он.
   - Ну, ко мне это может и не  относиться.  Я  из  другого  теста!  У  меня
совсем, может быть, другая природа и даже генетический код!
   - Ты такой же, как все! Я это уже хорошо знаю. Ты только не умеешь делать
то, что свойственно нашему народу. Но у тебя есть  такие  качества,  которые
были бы полезны моему народу, особенно теперь, когда  нам  грозит  вторжение
пришельцев.
   - Почему ты так думаешь?
   - Наши женщины тебя уже обследовали.
   - Что?
   - Ну, они уже знают о тебе все,  о  твоем  организме  и  о  том,  что  ты
чувствуешь.
   - Вот как? Когда же они это успели?
   - Еще на первом привале.
   - Что же мне теперь делать? - растерянно проговорил Сергей.
   - А ничего! Быть как все, - философски закончил беседу Гор. -  Мы  только
очень просим тебя, - добавил он, - не покидать нас хотя бы до тех пор,  пока
мы не сможем покончить со свистунами.

   Костер уже потух. Шум в лагере сник. Утомленные дневным  переходом,  люди
спали. Серебряный диск луны тускло освещал долину, отражаясь в водах реки.
   Гор заснул сразу. Сергей же, под впечатлением увиденного  и  услышанного,
долго не мог заснуть,  ворочаясь  с  боку  на  бок  на  подстилке  из  сухих
водорослей. Все, что он узнал, было для него неожиданным и не укладывалось в
привычные понятия землянина, воспитанного цивилизацией,  столь  отличной  от
биологической цивилизации Элии. Уже одно то, что его  чувства,  мысли  могли
быть предметом  всеобщего  обозрения,  он,  конечно,  сейчас  преувеличивал,
вызывало сильный душевный протест. Он вдруг почувствовал себя так, как может
почувствовать себя совершенно голый человек в толпе одетых людей.
   Если бы не чувство долга, он бы не задумываясь покинул  их  и  отправился
сам на поиски таинственного Прохода. Но с  другой  стороны,  очень  хотелось
познакомиться с необычной организацией общества  Элии.  В  этой  организации
была не только странность, но и своя рациональность. Эту  рациональность  он
скорее интуитивно чувствовал, чем понимал. Во  всяком  случае  этот  мир,  с
которым ему предстоит знакомство, был миром без  насилия.  Насилие,  которое
играло чуть ли не ведущую роль в  истории  человеческой  цивилизации,  здесь
начисто отсутствовало. Что же  тогда  являлось  той  цементирующей  основой,
которая   объединяла   здешнее   человечество   в   разумную   хозяйственную
организацию? Как это сказалось на нравах,  морали,  на  развитии  искусства?
Существует  ли  здесь  наука?   Литература?   Если   нет,   то   что   может
компенсировать? Естественно, ни Ромео, ни Отелло не могли родиться  на  этой
планете, как не могли здесь родиться ни  Гомер,  ни  его  герои.  Но  что-то
должно быть носителем выражения творческой активности народа!
   В нем вновь проснулся исследователь, который, казалось, умер в  последние
месяцы его пребывания на острове.
   "Вряд ли во всей Вселенной, - подумал он, -  существует  еще  одна  такая
цивилизация. Скорее можно встретить несколько цивилизаций свистунов, чем еще
одну Элию. Им надо помочь  во  что  бы  то  ни  стало!  Этот  редкий  цветок
Вселенной необходимо сохранить. Но  как?  Что  противопоставить  отравляющим
газам и ядерному оружию?
   На второй день под развесистым дубом на большой поляне  состоялся  совет.
Корни дуба высоко выступали из земли, образуя нечто вроде  удобного  кресла,
на которое Гор жестом пригласил сесть Эрика. Сам же стал справа от него.
   -  Можно  начинать?  -  тихо  спросил  он  Эрика.  Тот  кивнул   головой.
Осмотревшись, он заметил, что на поляне собрались все  мужчины  и  та  часть
женщин, что была освобождена из карантина. Остальные женщины и десять мужчин
из женского лагеря стояли поодаль, словно ожидая своей участи.
   - Мы собрались здесь для того, чтобы решить,  что  будем  делать  дальше.
Пойдем ли мы каждый в свое племя или останемся  вместе,  пока  не  уничтожим
проклятых захватчиков? Что скажет об этом Эрик?
   Тот поднялся и оглядел окружающих. Многих он уже хорошо знал в лицо и  по
имени. Все они были храбрыми, как он убедился, воинами, показавшими  себя  в
деле с самой лучшей стороны. В  то  же  время  он  несколько  опасался,  что
свобода, добытая кровью большей части восставших, оставшихся лежать там,  на
плацу концлагеря, вызовет расслабление и понизит боеспособность отряда.  Эти
опасения были  не  излишни.  Как  он  убедился,  элиане  с  трудом  понимали
необходимость дисциплины.
   - Пока в