ольно ярко. После Совета
и  пира  часть  офицеров,  прибывших  издалека,  оставалась  во
дворце, где им были предоставлены гостевые покои. Другая  часть
разъезжалась или расходилась по своим домам.
     Ремин  вышел на второй этаж галереи дворца. Он облокотился
на высокий парапет и смотрел вниз, на покидающих дворец  людей.
Ремин  был один, если не считать двух несших службу стражников,
которые при виде молодого,  но  высокопоставленного  командира,
стояли  по  стойке "смирно". Трис еще оставался в пиршественном
зале,  продолжая  о  чем-то  говорить  с  Магом-Императором   и
Крон-то-Рионом. Ремин не знал, нужно ли дождаться своего друга,
или  пойти  домой к своей тете и ее мужу, которых он не видел с
того времени, как на Храмовой площади схватил магическую молнию
Посла  Юнора.  А,  может,  стоило  вернуться  в  ту   маленькую
комнатку, где он пришел в себя вчера вечером и откуда его утром
увел  Трис.  Но  он не мог вспомнить, где находится этот уголок
покоя и уюта в огромном и шумном дворце. А спрашивать дорогу  у
слуг ему не хотелось.
     Голова  у  Ремина  слегка  кружилась. Не то от выпитого на
пиру вина, не то от  последствий  ранения  магическим  оружием.
Ремин  удивился: сколько событий произошло за сегодняшний день,
сколько впечатлений, встреч, новых знакомств. Но он  ничуть  не
устал. Может быть, это энергия Триса подпитывала его? В глубине
души  Ремину  хотелось  все  же  верить, что лучшим лекарством,
оживляющим и бодрящим, стал  вчерашний  разговор  с  прекрасной
Лораной.
     --   Я   не  помешаю  важным  стратегическим  размышлениям
господина командующего тяжелой кавалерией? -- Послышался  тихий
мелодичный  голос  позади  Ремина.  Он  обернулся, и счастливая
улыбка озарила его лицо. В свете масляных  светильников  Лорана
была  похожа на сошедшую с небес богиню. Отблески огня и ночные
тени причудливо переливались  на  ее  простой  белой  тунике  и
спадающих на плечи черных волосах, то подчеркивая границу между
светлым и темным, то сглаживая ее.
     --  Как  вы  можете  мне  чем-то помешать, принцесса! -- В
порыве радости воскликнул Ремин, но, увидев недоуменные взгляды
стражников, заговорил тише. -- Я всегда рад видеть  Вас.  Ничто
не значит для меня так много, как Ваше внимание.
     --  Почему  мы  опять  перешли  на "Вы"? -- Принцесса едва
заметно смутилась от  слов  молодого  человека.  --  Зови  меня
Лораной, Ремин. Ведь мы равны и по возрасту, и по положению.
     -- Я не могу с Вами, то есть, с тобой согласиться. Я всего
лишь младший сын дворянина с далекого севера, а ты -- принцесса
Этла-Тиды, будущая правительница...
     --   Ты   хочешь   сказать,   что  все  уже  считают  меня
наследницей, приняв  на  веру  слова  Посла  Юнора  на  Большом
приеме?
     Ремин промолчал, и Лорана продолжила:
     --  А  если  и  так,  что это меняет? Я что, превращаюсь в
богиню, в предмет поклонения, обожания?
     В глазах Ремина было написано, что лично он именно  так  и
считает, хотя и вкладывает в свое чувство не тот смысл, который
имела  в  виду  принцесса.  И  Лорана  увидела,  почувствовала,
поняла, что хочет, но не может высказать стоящий  рядом  с  ней
молодой человек. Поэтому она дала себе слово впредь не говорить
так двусмысленно и постаралась сменить тему:
     --  Расскажи  мне,  Ремин,  о  северных провинциях. Я ведь
почти никогда не покидала столицы. Всего  два  раза  отец  брал
меня  с  собой  во  время  его  поездок  на  восток, в верховья
Ре-Тилач, в города Рил-Тонар и Роличит. Да и то, берег я видела
только с борта речного корабля Императора, на котором мы  плыли
вместе   с  нашими  свитами  и  слугами.  Так  что  создавалось
впечатление, что я нахожусь в Императорском  дворце,  а  не  на
палубе  судна. А при сходе на берег меня сразу же отправляли во
дворцы наместников. Приемы, пиры, пустые разговоры...  Если  бы
ты  знал,  как  я устала от этого... Расскажи же мне про север,
которого я никогда не увижу.
     Ремин был потрясен не столько словами  принцессы,  сколько
тоской  и  усталостью, написанной на ее лице. Он никогда раньше
не задумывался об обратной стороне жизни правителей.
     -- Северные провинции Этла-Тиды -- это край густых  лесов,
огромных  озер,  бескрайних  болот.  --  Начал говорить Ремин и
увидел, как  мечтательно  замерцали  в  отблесках  светильников
бездонно-черные  глаза  Лораны.  --  Но  леса там не такие, как
вокруг столицы. У  нас,  на  севере,  преобладают  сосны,  ели,
клены. Они покрывают огромные площади.
     Замок  моего  отца  расположен  на  берегу огромного озера
Точилан, окруженного высокими  холмами.  Величественные  сосны,
клены,  березы густо покрывают холмы от самых вершин до берегов
озера, в солнечные дни осеняя его  прозрачные  прибрежные  воды
своими тенями. По мере удаления от берега вода чернеет, и никто
не знает, как глубок Точилан.
     Землей   Акиной   называется   вся  эта  долина  вместе  с
окружающими ее холмами. Долина почти круглая, и объехать вокруг
озера можно за семь дней. Если же ехать прямо на север, в  пяти
днях  пути  от  замка  холмы переходят в скалистые горы, сплошь
покрытые елями и соснами, но сам  я  там  не  бывал,  а  только
слышал  рассказы охотников, добывающих горных баранов и козлов.
Никто пока точно не знает, как  далеко  на  север  простирается
зона лесов, и какой ландшафт сменяет ее.
     Пологие   склоны   холмов   с  южной  и  восточной  сторон
распаханы. Долина озера защищена от ледяных северных ветров,  и
земля  дает  богатый урожай пшеницы, ржи, картофеля. Леса полны
кабанами, оленями,  лосями.  Правда,  встречаются  и  волки,  и
медведи,  но  за  последние  столетия они уже научились бояться
людей и не приближаются к поселкам, а, тем более к замку.
     В юности со своим учителем и  с  ватагой  друзей  я  много
охотился  среди холмов и лесов. Ночевали мы под открытым небом,
разведя большой костер и нарубив еловых лап для ложа. Это  были
прекрасные времена...
     Извини,  Лорана,  я  не  мастер говорить... Может лучше ты
будешь спрашивать, а я -- отвечать?
     -- Ты так красиво рассказываешь. --  Выдохнула  принцесса.
-- Как бы я хотела своими глазами увидеть такую красоту!
     Она немного поколебалась, но все же спросила:
     --  А  земли твоего друга, командующего Трисмегиста... Где
они?
     --  Насколько  я  понял,  --  ответил  Ремин,  не  обратив
внимания на едва скрываемый напряженный интерес девушки, -- его
замок  находится где-то на северо-западе от земли Акиной, может
быть, на берегу океана. Он вообще не  очень  любит  говорить  о
своем  детстве.  Да  я и не настаивал. Я тоже с тяжелым сердцем
покинул родной дом... На северо-западе, за  Красными  болотами,
мало  кто  бывал. Об этих краях могут рассказать только вольные
охотники,  купцы  --  торговцы  мехами,  да  немногие   моряки,
заплывающие  далеко  на  север.  Спроси  о севере самого Триса,
Лорана. Он очень  хороший  человек.  Вы  бы,  наверняка,  стали
друзьями.
     --   А  почему  Красные  болота  называют  "красными"?  --
Заинтересовалась Лорана,  предпочтя  не  обратить  внимания  на
последние слова Ремина. -- Неужели, это связано с кровью?
     --  Нет,  Лорана. -- Улыбнулся Ремин. -- На болотах растет
огромное количество ягод:  брусники,  морошки,  клюквы.  От  их
цвета -- цвета спелых ягод, ковром покрывающих моховые кочки --
и   пошло  название  "Красные  болота".  Хотя,  надо  признать,
нынешний  хозяин   тех   земель,   Клостер-Варрон-ап-Ги   может
заставить  усомниться в происхождении названия от ягод, а не от
крови. Но, надеюсь, Трис его заставил...
     Ремин внезапно замолчал, вспомнив, что они  договаривались
никому  не  рассказывать  о  побоище  в гостинице "Три разбитых
горшка". Еще  не  хватало,  чтобы  в  разговоре  с  Лораной  он
выболтал правду об Алине!
     Принцесса  заметила смущение молодого человека, наверняка,
скрывающего от нее что-то важное, но не  подала  вида,  как  ее
интересует  все,  что  связано  с  Трисом. Но любопытство взяло
верх, и она безразличным голосом задала вопрос:
     -- А кто такая Алина?  Та  самая  очаровательная  девочка,
которая, как я знаю, живет во дворце твоего друга?
     Ремин  стушевался еще больше, подумав даже, что наследница
многих  поколений  Магов-Императоров  прочитала  его  потаенные
мысли. Однако, он ответил:
     --  Алина  --  родственница Триса. Не то племянница, не то
двоюродная племянница. Он взял ее с собой  в  столицу,  потому,
что... потому, что... -- Увы, Ремин не мог придумать достаточно
вескую  причину  для  того, чтобы везти почти что ребенка через
половину страны.  Для  фрейлины  Алина  была  еще  молода,  для
воспитания при дворе -- уже слишком взрослая.
     Из щекотливой ситуации Ремину помог выбраться Трис, шедший
по коридору и нарочито громко топающий сандалиями.
     --  Ваше  Высочество, -- преувеличенно низко поклонился он
принцессе, -- Ваш отец хочет видеть Вас у себя в покоях.
     Лорана молча отвесила Трису  еще  более  низкий  поклон  и
удалилась.  Трис  и Ремин проводили ее взглядами до поворота во
внутренний корридор.
     -- Пора домой, Ремин! -- Хлопнул по плечу друга  Трис.  --
Остаться на ночь нам принцесса пока не предлагает.
     Трис увидел испуганно-изумленный взгляд Ремина: "как можно
так говорить о священном?", внутренне усмехнулся, но продолжил,
как ни в чем не бывало:
     --  Никар-Вазам  и  Парина-ап-Латор  уже  заждались своего
героя. Их знаменитый повар готовится устроить тебе такой  ужин,
который  запомнится  на всю жизнь. Так что торопись, пока он не
остыл!
     -- После пира у Императора-Мага я  сегодня  не  смогу  уже
съесть  ни  крошки! Придется перенести торжества на завтра. Ты,
разумеется, придешь?
     -- Там будет видно. -- Неопределенно махнул рукой Трис,  и
глаза его в свете языков пламени показались Ремину черными, как
середина  озера  Точилан.  --  Очень  много  дел,  и крупных, и
мелких... Но я постараюсь  вырваться  и,  если  не  возражаешь,
возьму  с  собой  Алину!  Пошли,  я  отвезу тебя домой на своей
колеснице...
     Когда друзья уже подъезжали  к  дому  Никар-Вазама,  Ремин
спросил:
     -- А Алина по-прежнему живет у тебя во дворце?
     -- Да. -- Удивленно пожал плечами Трис. -- Она великолепно
управляется  с  хозяйством.  Я даже не ожидал такой сноровки от
юной девушки. А почему ты спросил?
     -- Принцесса спрашивала о  ней.  Интересовалась,  кем  она
тебе приходится. -- Ремин испытующе посмотрел в глаза друга.
     --   Дальней   родственницей!  --  Твердо  ответил  тот  и
отрицательно покачал головой. -- Надежной  подругой.  Не  более
того. Она еще слишком маленькая, по-детски беззащитная. А когда
подрастет и окрепнет... Там будет видно...
     Трис   высадил  Ремина  у  ворот  дворца  Никар-Вазама  и,
сославшись на усталость и головную боль, уехал за город в  свой
дворец.  Ремин  обнимал  выбежавших  навстречу  тетю и ее мужа,
отвечал на их  многочисленные  вопросы  и  выслушивал  огромное
количество  похвал и комплиментов в свой адрес, но в тоже время
продолжал обдумывать последние сказанные Трисом слова. И еще он
старался вспомнить выражение глаз принцессы Лораны,  когда  она
настойчиво  выспрашивала  об  Алине.  Что  он  увидел  тогда во
взгляде  девушки:  неужели  скрываемую  даже  от   самой   себя
ревность?

     Глава 8. Обучение.

     Первые  дни на посту командующего армией Этла-Тиды слились
для Триса в какой-то  бесконечный,  безумный,  буйный  хоровод.
Нужно  было  успевать  присутствовать  во  многих  местах:  и у
Мага-Императора  во  дворце,  обучая  офицеров  новым   методам
ведения  боевых  действий,  и  в  кузницах, где ковались мечи и
алебарды, и в мастерских по изготовлению  арбалетов,  доспехов,
конской упряжи, и в лагере за городом, задавая новые упражнения
для  тренировок. А еще хотелось просмотреть все древние архивы,
магические  манускрипты  и  исторические  записи  в  библиотеке
Императорского  дворца.  Ведь  надо  было  думать  не  только о
будущем Этла-Тиды, но и о своей дальнейшей судьбе.
     Но постепенно все начинало работать само собой, не  требуя
его   постоянного  участия  и  внимания.  Теперь  пришло  время
осмотреться  по  сторонам,  подвести  первые  итоги,   наметить
следующие  цели.  Оружие  и  детали  доспехов  производились  в
достаточных  количествах  и  уже  начали  поступать  в   полки.
Несколько  кузниц  были  оборудованы новыми печами для выплавки
стали, шедшей на мечи для кавалерии и для  конных  офицеров.  К
приятному  удивлению  Триса, кузнецы довольно быстро перешли на
непривычные способы ковки. Кое-кто  поначалу  пытался  спорить,
отстаивая  превосходство традиционных методов, но Трис наглядно
доказал преимущества как высокопрочной стали, так и изделий  из
нее.  И  сейчас уже шло строительство целого кузнечного городка
на  берегу  Ре-Тилач,  где  предполагалось  установить  водяные
мельницы,  приводящие  в движение меха и прессы для штампования
кирас, наплечников, поножей и прочих деталей.
     Нескольким наиболее опытным кузнецам Трис преподал  основы
ковки  дамасской  стали.  Он  хотел, чтобы те смогли изготовить
хотя бы несколько мечей наподобие японских катан. Кузнецы  были
поражены  тем,  что  путем  многократной проковки металлической
проволоки разной жесткости можно  создавать  клинки,  способные
разрубать   стальной   доспех,  сочетать  в  себе  одновременно
гибкость и прочность. Они заверили Триса, что будут в  точности
выполнять его инструкции и через несколько недель, когда первая
дюжина таких мечей будет изготовлена и опробована, самый лучший
из  них отошлют ему в армию, которая к тому времени уже будет в
походе. Пока  же  Трису  приходилось  довольствоваться  тем  же
оружием, которое ковалось для всех военачальников Этла-Тиды.
     Оружия  и  доспехов для армии требовалось много! Именно от
их качества и количества зависела теперь судьба Этла-Тиды.  Это
понимали    теперь    все.    Когда    Трис   продемонстрировал
Императорскому Совету первые изготовленные образцы,  восхищению
не  было  предела.  Ведь до этого единого вооружения для воинов
Этла-Тиды почти не существовало.
     Трис намеревался  вооружить  полки  копьеносцев  следующим
образом:  большие  прямоугольные щиты из дерева и кожи, гладкие
конические шлемы и кожаные панцири с нашитыми на груди, спине и
плечах металлическими пластинами, а  также  наголенники  должны
защитить  людей  от  вражеских  стрел  и  пик;  копья  длиной в
человеческий рост можно будет использовать и для метания, и для
таранного удара; короткие, но широкие и тяжелые мечи,  подобные
древнеримским  гладиусам,  предназначались  для боя на короткой
дистанции. Причем  изготовить  для  полков  требовалось  только
длинные  наконечники  копий,  мечи и шлемы. Все остальное и так
уже находилось на вооружении солдат Этла-Тиды. Кожаные  панцири
издавна  пропитывались  рыбьим  клеем, что делало их достаточно
жесткими, чтобы выдержать скользящий удар  меча  или  попадание
стрелы.  Большие щиты закрывали воинов от коленей до подбородка
и могли быть использованы  не  только  для  защиты,  но  и  для
сильного удара, сбивающего противника с ног. Так что не было ни
времени, ни необходимости менять хорошее на лучшее.
     Особое  же  удивление  и  восторг  у  всех военных вызвало
вооружение алебардистов. До сих пор  у  Этла-Нитов  алебард  не
существовало, и подобная помесь короткого копья, топора и багра
была  встречена  "на ура", настолько универсальным и подходящим
для боя было признано это оружие.  А  цельнометаллические  латы
произвели настоящий фурор.
     Вообще,  эти  латы  были  собственным изобретением Триса и
предметом его  наибольшей  гордости.  Они  закрывали  все  тело
воина:   металлические  поножи  полностью  охватывали  ноги,  а
специальные шарниры в коленных частях и пластины,  прикрывающие
стопы,   позволяли   двигаться  без  помех;  такой  же  принцип
использовался и в наручах с  металлическими  же  напальчниками;
тело защищала кираса с закрывающим шею до подбородка воротником
и широкими наплечниками, сплошная до пояса, а ниже собранная из
накладывающихся друг на друга и расходящихся в стороны пластин,
что  давало  возможность воину нагибаться до земли и уклоняться
от ударов; голову  закрывал  шлем,  напоминающий  металлическую
панаму  с  полукруглым  верхом  и  загнутыми  вниз полями, края
которых опускались ниже, чем верхний край воротника -- удар как
бы соскальзывал со шлема, не встречая открытых  участков  тела.
Передние части кирасы, поножей и наручей имели ребра жесткости,
что  позволяло  значительно  снизить вес доспеха без ущерба его
защитным свойствам. В латах алебардисты могли бегать,  прыгать,
лазать  по  лестницам.  Щиты  им  не  требовались:  если солдат
наклонял голову, то он мог идти на врага, глядя под ноги, в  то
время  как лицо его было закрыто от летящих стрел полями шлема,
да  и  с  остальных  частей  доспеха  уколы  вражеского  оружия
соскальзывали в сторону.
     Ремин,  который теперь почти все время проводил в лагере и
лучше Триса был осведомлен о жизни  солдат,  как-то  спросил  у
своего друга:
     -- Ты знаешь, как между собой люди называют копьеносцев?
     -- И как же?
     --  За  большие  щиты и за гладкие шлемы их довольно метко
прозвали "черепахами".
     -- Действительно, похоже. -- Согласился  Трис.  --  Тогда,
наверное,  за  суставчатый стальной доспех алебардистов назовут
"кузнечиками" или "богомолами". А еще лучше -- "тараканами"!
     -- Нет, Трис! -- Рассмеялся  Ремин.  --  Их  уже  называют
"крабами".
     --  И  то  хорошо.  Своими  клешнями  они здорово пощиплют
врагов... А как назвали тяжелую кавалерию?
     -- Пока никак. Когда в блестящих стальных латах на  полном
скаку  мы  летим по полю, все остальные солдаты прекращают свои
занятия, и мне кажется, что на мой отряд смотрят, как на орудие
Божественной силы, возрождающейся на этой планете...
     Трису запомнился первый день, когда  он  продемонстрировал
возможности  алебардистов  Императору-Магу и его Совету. К тому
времени было готово только  полторы  сотни  доспехов,  но  Трис
решил устроить для Этла-Нитов показательные выступления.
     На  пригорке  расставили  пять  плотных  рядов  деревянных
щитов, имитирующих построение  врага.  Из  щелей  между  щитами
выставили   длинные   острозаточенные   пики.   А  позади  Трис
распорядился поставить лучших  лучников  армии  Этла-Тиды.  Они
должны  были  пускать  в  наступающих  алебардистов  стрелы без
металлических  наконечников,   чтобы   максимально   приблизить
тренировку к боевым условиям.
     Разноцветная,  сияющая медью доспехов и золотом украшений,
великолепная    свита    Мага-Императора    остановилась     на
возвышенности, откуда хорошо была видна сцена для разыгрываемой
схватки.  В  отдалении  стояли два полка копьеносцев, стрелки и
будущие алебардисты, чьи доспехи еще не были  готовы.  Им  тоже
надо  было  показать  и  доказать  боевое искусство нового вида
вооруженных сил. В конце концов, именно от слаженных  и  четких
действий  алебардистов,  копьеносцев,  стрелков  и кавалеристов
зависела победа в битве с до сих пор непобедимой  армией  Южной
Империи.
     День  выдался,  как  нельзя  лучше:  солнце  было  закрыто
легкими облаками, не мучая закованных в стальные доспехи  людей
своим  жаром.  Все,  от  Мага-Императора  до  простого солдата,
замерли в нетерпеливом ожидании начала представления.
     Но  Трис  еще  очень  долго   что-то   говорил   лучникам,
расставляя  их за стеной щитов. Лучники, похоже, не соглашались
с его словами, хмурились, отрицательно кивали головами.  Однако
Трис  настаивал и, наконец, добившись согласия, присоединился к
алебардистам,  ожидавшим  его  у  подножия  холма  примерно   в
двухстах  шагах  от  мнимого  врага.  Он  уже был одет в латы и
теперь, надев шлем  и  завязав  его  ремешки  под  подбородком,
скомандовал:
     --  За  мной,  "крабы"!  Покажем  Магу-Императору  и  всей
Этла-Тиде, ч