▌ыхъЄЁюээр  сшсышюЄхър
┴шсышюЄхър .юЁу.єр
╧юшёъ яю ёрщЄє
╧Ёшъы■ўхэш 
   ╧Ёшъы■ўхэш 
      ─■ьр └ыхъёрэфЁ. ─тх ─шрэ√ -
╤ЄЁрэшЎ√: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  -
вы будете таким другом, от которого ничего не скрывают и которому ни в чем не отказывают. Растроганный Габриэль низко поклонился и почтительно прикоснулся губами к руке, которую ему протянула королева. Потом он пожал руку герцогу и после милостивого кивка короля удалился. Дома Габриэль застал у себя адмирала Колиньи. Он пришел проведать своего сен-кантенского соратника, и, когда Алоиза сообщила ему, что ее хозяина утром препроводили в Лувр, Колиньи решил дождаться его возвращения, чтобы успокоить и кормилицу, а заодно и самого себя. Увидев Габриэля, он обрадовался и принялся расспрашивать обо всем случившемся. Габриэль, опустив подробности, сказал только, что после его разъяснения обстоятельств горестной кончины Генриха II его отпустили с миром. - Иначе и быть не могло! - заметил адмирал. - Все благородное сословие Франции восстало бы против нелепого подозрения, которое запятнало бы достойнейшего его представителя. - Не будем говорить об этом, - нахмурился Габриэль. - Я рад вас видеть, адмирал. Должен сказать, что ваши речи, рассуждения метра Парэ, писания и мои собственные размышления убедили меня в правоте вашего дела. Итак, я с вами! - Добрая и весьма своевременная весть! - одобрительно подхватил адмирал. - Но в то же время я думаю, что в ваших же интересах держать мое обращение в тайне. Только что герцог де Гиз говорил мне, что лучше избегать всякого шума вокруг моего имени. Тем более, что эта отсрочка совпадает с новыми обязанностями, которые мне предстоят. - Но как бы мы гордились, если бы открыто признали вас своим! - И все-таки от этого - хотя бы на время - следует отказаться. Я могу только поклясться вам, что считаю себя одним из ваших братьев по духу. - Прекрасно! Позвольте мне оповестить вождей движения о блестящей победе наших идей. - Не возражаю, - отозвался Габриэль. - Принц Конде, Ла Реноди, барон де Кастельно уже знают о вас, и все воздают должное вашей доблести, - заявил адмирал. - Еще до того, как вы окончательно примкнули к нам, мы видели в вас союзника исключительных достоинств и нерушимой честности. Потому-то мы и постановили не держать ничего в тайне от вас. Вы будете наравне со всеми руководителями посвящены во все наши планы. При этом вы совершенно свободны, связаны только мы... - Такое доверие... - начал Габриэль. Но адмирал перебил его: - Оно обязывает вас только к сохранению тайны. Для начала знайте одно: планы, с которыми вы ознакомились на собрании в доме на площади Мобер и которые тогда были признаны преждевременными, сейчас вполне осуществимы. Юный король слаб, Гизы наглеют, новые гонения уже не скрывают, все это побуждает нас к решительным действиям, и мы начнем... Но тут Габриэль не дал ему договорить: - Простите, я говорил, что я ваш, но только в известных пределах. И дабы прервать вашу дальнейшую откровенность, считаю своим долгом заявить, что признаю Реформацию только как религиозное движение, но не как политическую партию, и посему не могу ввязываться в события, носящие чисто политический характер. Франциск Второй, Мария Стюарт и сам герцог де Гиз только что отнеслись ко мне с присущим им великодушием и благородством. Я не могу не оправдать их доверие. Позвольте мне ограничиться лишь идейной стороной вашего учения и воздержаться от действий. Я могу открыто примкнуть к вам когда угодно, но сохраняя при этом независимость моей шпаги. С минуту поразмыслив, Колиньи произнес: - Мои слова, Габриэль, не были праздными словами: вы совершенно свободны... Идите своей дорогой, если вам так по сердцу; действуйте без нас или совсем бездействуйте. Мы не ждем от вас никакого отчета. Мы знаем, - подчеркнул он, - что иной раз вы умеете обходиться без союзников и без советчиков. - Что вы хотите этим сказать? - удивился Габриэль. - Я все понял, - ответил адмирал. - В данное время вы не можете участвовать в наших действиях, направленных против королевской власти. Будь по-вашему! Мы ограничимся тем, что будем вас ставить в известность о наших планах и переменах. Следовать ли за нами или оставаться в стороне - это ваше личное дело. Вам дадут знать, письмом или через гонца, когда и для чего вы нам понадобитесь, и вы поступите, как найдете нужным. Так решили в отношении вас руководители движения. Такие условия вы, думается, принять можете. - Я их принимаю и благодарю вас, - ответил Габриэль. И они расстались. XVII. ДОНЕСЕНИЯ И ДОНОСЫ Прошло время. В жизни героев нашего рассказа, как и в жизни Франции, мало что изменилось. Но тем не менее назревали грозные события. Итак, вечером 25 февраля 1560 года господин де Брагелонн, начальник тайной полиции, небрежно раскинувшись в кресле, слушал доклад одного из своих секретарей, по имени Арпион. "Сегодняшнего числа известный вор Жилль Роз был задержан в большом дворцовом зале в тот момент, когда срезал золотую цепь у каноника Священной капеллы... " - У каноника Священной капеллы! Вы только подумайте! - воскликнул господин де Брагелонн. - Какое кощунство! - сказал метр Арпион. - А какая ловкость! - заметил начальник полиции. - Какая ловкость! Ведь каноник сам малый не промах. Попозже я вам скажу, метр Арпион, как мы разделаемся с этим прохвостом. Дальше. Метр Арпион продолжал: - "Господа уполномоченные от Сорбонны, явившиеся к принцессе Конде с предложением отказаться от вкушения мясной пищи на время великого поста, были приняты господином де Сешеллем, каковой встретил их с великим глумлением и заявил, что они ему нужны, как прыщ под носом". - А вот это посерьезней, - поднялся с кресла начальник полиции. - Отказаться от поста и оскорбить членов Сорбоннского университета! Это значительно отягчит ваш счет, госпожа Конде, когда мы начнем подводить итоги! Арпион, это все? - На сегодня, слава богу, все. Но ваша милость еще не сказала, как быть с Жиллем Роз. - Отберите в тюрьме еще несколько ловких мошенников, и пусть они во главе с ним отправятся в Блуа; там предстоит большой праздник и, может быть, им удастся потешить короля своими уловками и проделками. - Но если они по-настоящему своруют? - Тогда их повесят! В этот момент явился привратник и доложил: - Его милость Великий инквизитор веры! Метр Арпион не стал дожидаться, когда ему прикажут удалиться. Он поклонился и вышел. Вошедший был особой поистине важной и устрашающей. К обычному званию доктора Сорбонны и каноника Нуайонского он присовокупил звание Великого инквизитора по вопросам веры всей Франции. Для того чтобы имя его было столь же выразительно, как титул, он велел себя называть Демошарэс, хотя звали его попросту Антуаном де Муши [Антуан де Муши, иначе Демошарэс (умер в 1574 году) - профессор богословия в Сорбонне (парижском университете), используя тайных агентов, выслеживал и преследовал протестантов, за что получил титул "Великий инквизитор веры во Франции"]. С тех пор в народе и стали звать шпионов мушарами. - Ну и как, господин начальник полиции? - спросил Великий инквизитор. - Ну и как, господин Великий инквизитор? - отозвался начальник полиции. - Что новенького в Париже? - Я как раз хотел у вас спросить то же самое. - Это значит, что новостей нет, - тяжко вздохнул Демошарэс. - Трудные пришли времена! Ничего нет: ни заговоров, ни покушений. А эти гугеноты - они просто жалкие трусы! Мельчает ныне ваше ремесло, господин де Брагелонн! - Ну нет! Правительства меняются, полиция остается. - Однако, - горестно возразил господин де Муши, - посудите сами, чего мы достигли в результате вооруженного налета на этих протестантов на улице Марэ. Мы ведь были уверены, что во время вечерней трапезы они вместо пасхального барашка едят окорок - так, по крайней мере, явствовало из ваших донесений. И в итоге мы имели всего лишь одну несчастную фаршированную индейку! Много ли чести от этого вашего учреждения? - Всякое бывает, - ответил задетый за живое де Брагелонн. - Вам не больше нашего повезло в деле Трульяра, что жил на площади Мобер. Вы ведь собирались доказать, что Трульяр после омерзительной оргии отдал двух своих дочерей на позор своим единоверцам, а ваши свидетели, которым мы здорово заплатили - ай-ай-ай!.. - отрекаются и вас же уличают во лжи! - Изменники! - пробормотал де Муши. - Чистая неудача, господин Великий инквизитор, чистая неудача! - не без удовольствия поддел его господин де Брагелонн. - Но неудача эта произошла только по вашей вине! - вспылил Демошарэс. - Как вы говорите? По моей вине? - переспросил ошарашенный начальник полиции. - Несомненно! Вы слишком много обращаете внимания на всякие там донесения свидетелей и на прочие пустяки! Что нам за дело до их вранья и отговорок? Надо было продолжать как ни в чем не бывало и в конце концов обвинить этих изуверов! - Как так? Без доказательств? - Конечно! Обвинить и осудить! - Без состава преступления? - Конечно! Осудить и всех повесить! - Без суда? - Подумаешь, без суда! Вам непременно подай суд, преступление, доказательства! Велика ли заслуга повесить того, кого стоит повесить! - Но это же вызовет к нам жгучую ненависть! - Вот этих именно слов от вас я и ждал! - радостно вскинулся Демошарэс. - В этом-то и кроется суть моей системы! Запомните, милостивый государь: для того чтобы пожинать преступления, должно сперва их посеять. Недаром гонения - это сила! - Мне кажется, - заметил начальник полиции, - что с начала нынешнего царствования мы только и делаем, что занимаемся всякого рода гонениями. При желании вся эта почтенная публика могла бы давным-давно возмутиться! - Неужели? Отчего же? - иронически спросил Великий инквизитор. - А вы подсчитайте, сколько обысков, налетов и грабежей было каждый день в домах ни в чем не повинных гугенотов! - А, все это я знаю, и все это ерунда! - усмехнулся Демошарэс. - Полюбуйтесь, с каким стоическим терпением они выносят эти неприятности. - А то, что Анн Дюбур, племянник канцлера, два месяца назад был сожжен на Гревской площади, - это тоже ерунда? - Не бог весть что! Да и к чему привела эта казнь? Убили одного из судей, кокнули президента Минара [Антуан Минар (1505-1559) - президент парижского парламента (суда), решительный противник протестантов Был убит выстрелом из пистолета ночью, когда выходил из здания парламента], затеяли какой-то, с позволенья сказать, заговор, от которого и следов не осталось. Стоило из-за этого поднимать такой шум! - А последний указ? - спросил господин де Брагелонн. - Ведь он направлен не только против гугенотов, но и против всего высшего сословия Франции! - Вы имеете в виду указ об отмене пенсий? - Да нет же! О том, что всем просителям любых рангов велено покинуть двор в двадцать четыре часа, а не то их повесят! Ну, знаете, когда веревкой грозят и знати и черни - это уж слишком. Бунта не миновать! - Да, мера довольно крутая, - самодовольно улыбнулся Демошарэс. - Подумать только, лет пятьдесят назад от такого указа возмутилось бы все дворянство страны, а ныне, сами видите, пошуметь пошумели, но за дело не взялись. Ни один не пошевелился! - Вот тут-то вы и ошибаетесь. - Де Брагелонн понизил голос. - Если в Париже не шевелятся, то в провинции понемногу раскачиваются. Де Муши оживился: - Ба! Есть сведения? - Пока еще нет, но жду с минуты на минуту. - А откуда? - С Луары! - У вас там есть осведомители? - Есть только один, но основательный. - Только один! Это ненадежно! - Но лучше иметь одного хорошего и хорошо ему платить, нежели оплачивать двадцать туполобых мошенников. - Но кто вам ручается за него? - Во-первых, его голова, а потом - его немалые прежние заслуги. - Все равно это рискованно, - повторил Демошарэс. Метр Арпион, только что вошедший в комнату, подошел к своему начальнику и что-то прошептал ему на ухо. Де Брагелонн возликовал: - Вот, вот, оно самое! Арпион, немедленно ведите сюда Линьера! Арпион поклонился и вышел. - Вот об этом Линьере я и говорил вам, - сказал Брагелонн, потирая руки. - Вы его сейчас услышите! Он только что приехал из Нанта. У нас с вами нет секретов друг от друга, так что я буду рад вам доказать, что мой способ лучше всякого другого. Метр Арпион впустил господина Линьера. Это был маленький, тщедушный чернявый человечек, с которым мы уже встречались на собрании протестантов в доме на площади Мобер, тот самый, что потрясал республиканской медалью и говорил о подкошенных лилиях и низложенных монархах. XVIII. ШПИОН Линьер, войдя в кабинет, сначала бросил холодный и недоверчивый взгляд на Демошарэса, потом поклонился господину де Брагелонну и застыл на месте, ожидая вопросов. - Рад вас видеть, господин Линьер, - так начал де Брагелонн. - В присутствии Великого инквизитора вы можете говорить без всякой опаски. - О, конечно! - воскликнул Линьер. - Если бы я знал, что стою перед достославным Демошарэсом, я бы не выказал никакого колебания. Тонкая лесть шпиона была принята де Муши, он одобрительно кивнул головой и произнес: - Прекрасно! - Итак, рассказывайте, господин Линьер! И поскорей! - приказал начальник полиции. - Разве вам еще неизвестно, что случилось на предпоследнем собрании протестантов в Ла Фержэ? - осторожно спросил Линьер. - Я кое-что слышал, но не знаю подробностей, - отозвался Демошарэс. - Тогда, если позволите, я изложу в двух словах все, что мне удалось разузнать о важных событиях за последние дни. Господин де Брагелонн поощрительно кивнул. Эта маленькая непредвиденная задержка хотя и тормозила собственное его нетерпение, в то же время давала ему возможность блеснуть перед Великим инквизитором редкими способностями, а также и необычным красноречием своего агента. Линьер же, понимая, что держит своеобразный экзамен, постарался быть на высоте и был действительно великолепен. Он сказал: - Первое собрание в Ла Фержэ особенной важности не представляло. Говорили по большей части сущую чепуху, и, когда я предложил низложить его величество и установить конституцию на манер швейцарских кантонов, мне в ответ раздавалась оскорбительная брань. Единственное, до чего договорились, так это обратиться к королю с просьбой прекратить гонения на протестантов, дать отставку Гизам, поставить министрами принцев крови и немедленно созвать Генеральные штаты! Простая петиция - жалкий результат! Затем стали намечать руководителей. Пока речь шла о второстепенных вожаках на отдельных участках, все шло гладко. Затруднения возникли лишь тогда, когда нужно было выбрать руководителя всего заговора. Господин Колиньи и принц Конде прислали сказать, что отказываются от опасной чести, которую им предлагают. По их мнению, лучше использовать для этой цели менее знатного гугенота. Тогда, видите ли, легче будет придать всей этой затее характер народного движения! Хорошенький предлог для глупцов! Но для них этого было достаточно, и после долгих препирательств они наконец выбрали Ла Реноди. - Ла Реноди! - повторил Демошарэс. - Он действительно один из ярых вожаков этих изуверов! Я его знаю, он человек крепкий и решительный. - Так вот он-то и будет Каталиной! [Катилина - древнеримский деятель, организовавший в 63 году до н. э. заговор с целью захвата власти; погиб в битве против консульской армии в 62 году до н. э.] - Ну-ну, вы несколько преувеличиваете! - усмехнулся де Брагелонн. - Вот увидите, как я преувеличиваю, - ответил шпион. - Теперь перейдем ко второму собранию, что имело место в Нанте пятого февраля. - Ага! - одновременно вскрикнули Демошарэс и Брагелонн и с жадным любопытством придвинулись к Линьеру. - На этот раз дело не ограничилось разговорами, - с важным видом заявил Линьер. - Теперь слушайте. Но, может быть, опустить подробности и сразу перейти к выводам? Негодяй хотел всецело овладеть вниманием этих двух высокопоставленных особ и нарочно медлил. - Факты, факты! - нетерпеливо выкрикнул начальник полиции. - Вот они. После нескольких малоинтересных выступлений взял слово Ла Реноди и сказал следующее: "В прошлом году, когда королева шотландская повелела предать священнослужителей суду в Стерлинге, все прихожане поехали вслед за ними в этот город; несмотря на то, что они были совершенно безоружны, их грозный марш испугал правительницу, и она отменила суд. Я предлагаю сделать то же самое и во Франции! Все верующие пусть направятся в Блуа, где пребывает король, и представят ему петицию, в которой они просят отменить эдикты о гонениях и разрешить свободу вероисповедания... ". - Все одно и то же! - разочарованно прервал его Демошарэс. - Почтительно-благочестивые изъявления, от которых уже тошнит! Петиция! Возражения! И это устрашающие новости, которые вы нам обещали, метр Линьер? - Погодите, погодите, - осклабился Линьер. - Вы сами понимаете, что эти безобидные предложения Ла Реноди возмутили меня не меньше, а пожалуй, и больше, чем вас. "Чего можно добиться такими ничтожными начинаниями?" - спросил я его. Прочие еретики высказывались в таком же духе. Тогда Ла Реноди пришел в экстаз, раскрыл свои карты и разъяснил гугенотам, какой дерзкий план сокрыт под видимостью смиренных предложений. - Посмотрим, что за план, - заметил Демошарэс тоном человека, который заранее ничему не удивляется. - Полагаю, он стоит того, чтоб его пресечь! - ответил Линьер. - Толпа жалких и безоружных просителей отвлечет внимание короля, а в это время пятьсот всадников и тысяча пеших знатных еретиков под командой тридцати лучших военачальников обложат со всех сторон дороги к Блуа, ворвутся в город, похитят короля, королеву-мать и герцога де Гиза, предадут их суду, а власть передадут в руки принцев крови, с тем чтобы предложить Генеральным штатам определить подходящую форму правления... Вот вам и заговор, господа! Что вы скажете о нем? Он остановился, ликуя. Великий инквизитор и начальник полиции с тревогой переглянулись. Наконец Демошарэс воскликнул: - Клянусь обедней, это здорово! Все, что затеяли эти несчастные еретики, обернется против них же самих, и они попадут в яму, которую вырыли другому. Бьюсь об заклад, кардинал будет в восторге! Дорого бы дал он за то, чтобы одним ударом покончить со всеми своими врагами! - Так пусть господь ниспошлет ему такой восторг! - пожелал господин де Брагелонн. Линьер в его глазах становился человеком почтенным, человеком ценным и просто незаменимым. И он обратился к нему так: - Вы, господин маркиз (негодяй и в самом деле был маркизом), действительно оказали государю и государству величайшую услугу. Вы будете достойно вознаграждены, не сомневайтесь! - О да, - подтвердил Демошарэс, - вы заслужили большую свечу и мое глубокое уважение. И вы тоже, господин де Брагелонн, примите мои поздравления, вы умеете выбирать людей для работы! Ах, господин де Линьер, вы вправе рассчитывать на наилучшее мое отношение к вам! - Как приятна такая награда за подобную малость! - скромно поклонился Линьер.

╤ЄЁрэшЎ√: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  -


┬ёх ъэшуш эр фрээюь ёрщЄх,  ты ■Єё  ёюсёЄтхээюёЄ№■ хую єтрцрхь√ї ртЄюЁют ш яЁхфэрчэрўхэ√ шёъы■ўшЄхы№эю фы  ючэръюьшЄхы№э√ї Ўхыхщ. ╧ЁюёьрЄЁштр  шыш ёърўштр  ъэшує, ┬√ юс чєхЄхё№ т Єхўхэшш ёєЄюъ єфрышЄ№ хх. ┼ёыш т√ цхырхЄх ўЄюс яЁюшчтхфхэшх с√ыю єфрыхэю яш°шЄх рфьшэшЄЁрЄюЁє