╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
раждая ему путь к
третьей, пока еще незримой опасности - к пикам и аркебузам англичан,
поджидающих их, вполне возможно, наверху.
По счастью, Габриэль был из тех людей, которые не медлят даже перед
пропастью, поэтому решение его было мгновенным. Он даже и не задумался, что
рука может дрогнуть и тогда он грохнется прямо о скалы. Подтягиваясь на
руках, он стал подыматься по краю веревочной лестницы. Сила и воля его были
столь велики, что он добрался до Ивонне.
- Ты будешь двигаться? - резко и повелительно обратился он к Ивонне.
- У меня... голова... кружится, - отвечал бедняга, выбивая дробь
зубами.
- Будешь двигаться? - повторил виконт д'Эксмес.
- Не могу... - лепетал Ивонне. - У меня руки и ноги... отрываются от
ступенек... вот-вот упаду...
- Посмотрим, - проронил Габриэль.
Он выхватил кинжал, потом, действуя ногами и левой рукой, дотянулся до
поясницы Ивонне и приложил острие кинжала к его спине.
- Чувствуешь мой кинжал? - спросил он.
- Ох, ваша милость!.. Пощадите!..
- Клинок тонок и остер, - продолжал Габриэль с поразительным
хладнокровием. - Стоит тебе откинуться назад, он сам собою пронзит тебя.
Теперь слушай меня хорошенько. Мартен-Герр пойдет перед тобою, а я позади.
Если ты хоть вздрогнешь, клянусь богом, ты не упадешь вниз! Я пришпилю тебя
кинжалом к этой каменной стене, и все пройдут дальше через твой труп.
- О, смилуйтесь, монсеньер! Я пойду! - испуганно воскликнул Ивонне,
избавившись от прежнего страха.
- Мартен, - сказал виконт, - ты слышал? Подымись выше.
Мартен тем же способом, что и его хозяин, через мгновение очутился
первым на лестнице.
- Вперед! - произнес Габриэль.
Мартен ловко полез по лестнице, а Ивонне, забыв про свое
головокружение, двинулся за ним, ибо Габриэль в правой руке держал кинжал,
грозивший Ивонне смертью.
Так все четырнадцать прошли последние сто пятьдесят ступенек.
"Черт возьми! - весело размышлял Мартен-Герр, видя, что стена почти
рядом, - монсеньер нашел превосходное средство от головокружения... "
Развить эту мысль ему так и не удалось, ибо голова его вдруг вынырнула
над краем крепостной площадки.
- Это вы? - обратился к Мартену незнакомый голос.
- Черт возьми! - только сказал оруженосец, переводя дыхание.
- Давно пора, - заметил часовой. - Через пять минут пройдет дозор.
- Ладно, мы сумеем его встретить, - отозвался Мартен и уперся коленом о
каменный выступ.
И в эту же минуту часовой, пытаясь разглядеть его в темноте, спросил:
- Как тебя зовут?
- Мартен-Герр...
Не успел он закончить фразу, как Пьер Пекуа (это был именно он) изо
всех сил толкнул его в грудь, и Мартен-Герр полетел в пропасть.
- Господи! - падая, прошептал бедняга.
На площадку уже взбежал Ивонне и, ощутив под ногами твердую почву,
немедленно обрел свое хладнокровие и смелость; вслед за ним появились
Габриэль и все остальные.
Пьер Пекуа не оказал им ни малейшего сопротивления. Он стоял словно
окаменевший.
- Несчастный! - вскричал виконт д'Эксмес, тряся его за плечи. - Что с
вами случилось? Что вам сделал Мартен-Герр?
- Мне? Ничего, - глухо ответил оруженосец. - Но Бабетте! Моей сестре!
- Да, я и забыл совсем! - вскричал пораженный Габриэль. - Бедный
Мартен... Но это же был не он! Неужели его не спасти?
- Спасти от падения с высоты двухсот пятидесяти футов на голый камень!
- зловеще рассмеялся Пьер Пекуа. - Полноте, господин виконт, подумайте лучше
о том, как бы вам спастись самому вместе в вашими людьми! Сейчас не время
жалеть преступника!
- Преступник! Он неповинен, говорю я вам! И я это вам докажу! Но сейчас
не время, вы правы. Что же нам теперь предстоит?
- Сейчас пройдет ночной дозор. Надо заткнуть рот и связать четырех
человек... Но нам не придется их ждать, вот они!
Едва Пьер Пекуа проговорил эти слова, как действительно показался
городской патруль, направлявшийся по внутренней лестнице на площадку. Если
бы они подняли тревогу, все бы, наверно, пропало. Но, по счастью,
Шарфенштейны, дядюшка и племянник, люди от природы любопытные и дотошные,
как раз оказались рядом с ними. Поэтому никто из всего патруля не успел даже
и пикнуть. Мощные ладони зажали им рты и мгновенно прижали к земле.
Подбежавшие Пильтрусс и еще двое волонтеров тут же обезоружили и связали
четырех ошарашенных городских стражников.
- Здорово получилось! - заметил Пьер Пекуа. - Теперь надо захватить
врасплох остальных часовых, а потом уж ринуться в караулку! Мы с братом
обработали чуть ли не половину стражников, и теперь они ждут не дождутся
французов. Я сам схожу и сообщу им о нашем успехе. А вы тем временем
займитесь часовыми.
- Я крайне вам благодарен, Пекуа, - сказал Габриэль, - и если бы не
гибель Мартен-Герра!..
- Еще раз прошу вас, господин д'Эксмес предоставьте это дело богу и
моей совести, - сурово ответил непреклонный горожанин. - Я ухожу. Делайте
свое дело, а я займусь своим.
Все дальнейшие события развернулись именно так, как предсказывал Пьер
Пекуа. Большинство часовых перешли на сторону французов. Один вздумал было
сопротивляться, но был мгновенно обезоружен и связан. Когда оружейник
возвратился в сопровождении Жана Пекуа и нескольких верных людей, вся
крепостная площадка форта Ризбанк была во власти виконта д'Эксмеса.
Теперь предстояло завладеть караульным помещением, и Габриэль решил не
медлить. Нужно было скорее воспользоваться первым смятением и
нерешительностью врага.
В этот ранний утренний час сменившиеся с постов караульные спали
праведным сном младенцев. Не успели они даже проснуться толком, как были уже
связаны по рукам и ногам. Словом, до битвы дело не дошло, ибо вся эта
суматоха длилась всего несколько минут. Не было еще и шести часов, как весь
форт Ризбанк - ключ к гавани и к городу - принадлежал уже французам.
Итак, вся операция прошла необычайно быстро и удачно. Форт Ризбанк уже
был взят, виконт д'Эксмес успел расставить новых часовых и сообщить им новый
пароль, а в городе обо всем этом даже и не догадывались.
- Но раз Кале еще держится, значит, и нам рано складывать оружие, -
говорил Пьер Пекуа Габриэлю. - Поэтому, господин виконт, советую поступить
так: вы с Жаном и с половиной наших людей будете удерживать форт, а я - во
главе с другими - вернусь в город. Если потребуется, мы там лучше поможем
французам, чем здесь.
- А вы не боитесь, - спросил Габриэль, - что лорд Уэнтуорс разъярится и
сведет с вами счеты?
- Будьте покойны! Не такой уж я дурак. Если надо, я обвиню Жана в
предательстве. Мы, дескать, были застигнуты врасплох и, несмотря на яростное
сопротивление, вынуждены были сдаться на милость победителя. А тех, кто
отказался подчиняться вам, попросту прогнали с форта. У лорда Уэнтуорса
теперь дела невеселые, так что он не усомнится в наших словах и еще
поблагодарит нас!
- Ладно, - согласился Габриэль. - Идите обратно в Кале. Я вижу, вы не
только смельчаки, но и большие хитрецы. Вы и мне сумеете помочь, если я
рискну на вылазку.
- Ох, не рискуйте, ваша светлость! - воскликнул Пьер Пекуа. - С такими
силами многого вы не добьетесь, а потерять можете все! Оставайтесь уж тут!
- Значит, пока герцог де Гиз и все остальные бьются, рискуя жизнью, я
сложа руки буду здесь бездельничать? - возмутился Габриэль.
- Их жизнь принадлежит только им, ваша светлость, а форт Ризбанк -
Франции, - возразил благоразумный горожанин. - Послушайте: в решающий момент
я подниму всех, кто со мной одних убеждений. Вот тогда-то вы и явитесь,
нанесете сокрушительный удар и передадите юрод герцогу де Гизу.
- Но кто же меня предупредит, что пора действовать?
- Вы мне вернете тот рог, что я вам вручил. Кстати, зов его оповестил
меня о вашем прибытии. Когда до форта Ризбанк снова донесется призыв, смело
выходите и во второй раз добейтесь победы!
Габриэль сердечно поблагодарил Пьера Пекуа, отобрал вместе с ним людей,
которые должны были вернуться в город, и проводил их до ворот форта.
Было уже половина восьмого. Светало.
Габриэль сам проследил, чтобы над фортом водрузили французские флаги:
ведь они должны были успокоить герцога де Гиза и отпугнуть английских
капитанов. Потом он прошелся по площадке, которая была свидетельницей
событий этой ужасной достославной ночи.
Побледнев, он подошел к тому месту, где был сброшен в пропасть
Мартен-Герр, несчастная жертва рокового недоразумения, и наклонился над
скалой. Сначала он ничего не увидел, но, приглядевшись, заметил у края
водосточной трубы распростертое тело Мартен-Герра. Видимо, эта труба и
смягчила силу страшного падения.
Ему показалось, что оруженосец мертв, и он захотел отдать ему последние
почести. Рядом с Габриэлем стоял и Пильтрусс; оплакивая Мартен-Герра,
которого всегда очень любил, он тут же присоединился к благочестивому
намерению своего начальника. Укрепив веревочную лестницу, он полез обратно в
пропасть и вскоре возвратился с телом своего друга. Мартен еще дышал.
Приглашенный хирург обнаружил, что у бедняги сломана рука и раздроблено
бедро.
Хирург брался залечить руку, а ногу посоветовал ампутировать, но сам не
решался на столь сложную операцию.
Осталось только ждать. Если бы удалось связаться с метром Амбруазом
Парэ, Мартен-Герр был бы спасен.
XX. ЛОРД УЭНТУОРС ТЕРЯЕТ ПОСЛЕДНЮЮ НАДЕЖДУ
Герцог де Гиз не слишком-то верил в успех затеянной Габриэлем вылазки.
Тем не менее он пожелал самолично убедиться в ее результатах. Ведь в
создавшемся трудном положении хотелось уповать даже на несбыточное.
Около восьми часов в сопровождении немногочисленной свиты он подъехал к
тому месту, откуда виден был форт Ризбанк, вооружился подзорной трубой,
взглянул на форт и радостно вскрикнул. Ошибки не могло быть - там, на форте,
развевался французский флаг!
- Молодчина Габриэль! - воскликнул он. - Он все-таки совершил чудо! А
я-то еще сомневался!.. Теперь Кале будет наш! А если подоспеют англичане, то
Габриэль сумеет их встретить по-своему!
- Ваша светлость, вы, кажется, не ошиблись, - заметил кто-то из свиты,
глядя в подзорную трубу. - Поглядите, не английские ли паруса на горизонте?
- Ишь ты, заторопились! - рассмеялся герцог. - Давайте взглянем... - И
он взял трубу. - И впрямь англичане! Дьявольщина! Они не теряются! Я их так
скоро не ждал. Что же, делать нечего... Посмотрим теперь, как будут себя
вести нежданные гости и как встретит их молодой губернатор форта Ризбанк!
Уже совсем рассвело, когда английские суда показались на виду форта.
Развевающееся на ветру французское знамя предстало пред ними, словно
грозный призрак. А чтобы придать реальность этому видению, Габриэль произвел
троекратный залп из пушек.
Все сомнения у англичан отпали - французское знамя действительно
колыхалось на английской башне. Очевидно, не только башня, но и весь город
был во власти французов. Значит, они опоздали!
После нескольких минут удивления и растерянности их корабли повернули и
направились к Дувру. Они ведь могли лишь помочь Кале, но отбить город
обратно были не в силах.
- Хвала господу! - ликовал герцог. - Нет, каков Габриэль! Он положил
Кале нам прямо в руки. Стоит только сжать их - и город наш!
И, вскочив на коня, он помчался в лагерь торопить осадные работы.
Всякое событие, как правило, имеет свою оборотную сторону: то, что радует
одного, повергает в слезы другого. И пока герцог де Гиз радостно потирал
руки, лорд Уэнтуорс рвал и метал.
После тревожной ночи, полной зловещих предчувствий, лорд Уэнтуорс под
утро наконец уснул и вышел из своих покоев лишь тогда, когда хитроумные
защитники форта во главе с Пьером Пекуа принесли ему роковое известие.
Губернатор узнал об этом последний. Не веря своим ушам, разъяренный
лорд велел привести к себе старшего из беглецов. Перед ним с поникшей
головой и с горестным выражением лица предстал Пьер Пекуа.
Хитрый горожанин, вроде бы все еще потрясенный происшедшим, описал, как
триста злонамеренных авантюристов внезапно вскарабкались на скалу. При этом
он не забыл упомянуть, что тут наверняка таится какая-то измена, но какая
именно, он, Пьер Пекуа, раскусить не сумел.
- Но кто же командовал этим сбродом? - допытывался лорд Уэнтуорс.
- Бог ты мой, да ваш же бывший пленник д'Эксмес! - с непостижимой
наивностью отвечал оружейник.
Губернатор воскликнул:
- Вот когда сбываются сны!
Потом, нахмурившись и будто вспомнив о чем-то неожиданном, добавил.
- Постойте... Он ведь, кажется, был вашим постояльцем?
- А как же!.. - не смущаясь, отвечал Пьер. - Тут мне скрывать нечего...
Больше того: думается мне, что мой двоюродный братец Жан... ну, этот ткач...
он тоже малость замешан в этой истории...
Лорд Уэнтуорс словно пронизал его взглядом, но горожанин даже и не
потупился. Впрочем, у него были все данные для подобной смелости: губернатор
прекрасно знал, что влияние Пьера Пекуа в городе ставит его выше всяких
подозрений.
Задав еще несколько вопросов и упрекнув на прощанье за нерасторопность,
губернатор наконец отпустил его с миром.
Оставшись один, лорд Уэнтуорс впал в мрачное отчаяние.
И было от чего! Город с таким малочисленным гарнизоном, да еще лишенный
теперь всякой помощи и зажатый между фортами Ньеллэ и Ризбанк, уже не мог
защищаться. Хорошо, если он продержится всего несколько дней, а может... и
часов!
Все это было невыносимо для такого спесивого гордеца, каким был лорд
Уэнтуорс.
- Все равно! - твердил он вполголоса, бледный от гнева и от не
остывшего еще удивления. - Все равно им дорого обойдется победа! Они уже
считают Кале своим, но я-то, я буду сражаться до конца, и они заплатят за
свой успех столькими жизнями, сколько мне потребуется! А этому кавалеру
прекрасной Дианы де Кастро... - он остановился, и зловещая мысль озарила
радостью его мрачное лицо, - этому кавалеру прекрасной Дианы, - продолжал он
с каким-то упоением, - не придется слишком радоваться моей смерти. Я уж
постараюсь... приготовлю ему подарочек!..
И, выпалив эти слова, он стремглав бросился из особняка, надо было
подымать дух у людей, надо было отдавать приказания и распоряжения Какое-то
мрачное решение подкрепило и успокоило его мятущуюся душу Он вновь обрел
обычное свое хладнокровие, которое невольно внушало надежду отчаявшимся
защитникам крепости.
В задачу нашей книги не входит описание осады Кале во всех
подробностях. Франсуа де Рабютен [Франсуа де Рабютен (умер в 1582 году) -
французский историк, участник войн Франции с Испанией и католиков с
гугенотами] в своей хронике "Бельгийские войны" излагает все это с
достаточным многословием.
5 и 6 января обе стороны - как осаждающие, так и осажденные - проявляли
удивительное мужество и героическую стойкость. Но действия осажденных
сковывались какой-то необъяснимой силой: маршал Строцци, руководивший
осадой, казалось, заранее знал все способы защиты, все замыслы англичан.
Черт возьми, можно было подумать, что стены города были прозрачны!
Несомненно, у противника имелся план города!
Да, у герцога де Гиза действительно был план города, и мы знаем, кто
ему его доставил. Таким образом, виконт д'Эксмес, даже отсутствуя, приносил
немалую пользу штурмующим крепость французским войскам.
И однако вынужденное бездействие, в котором он оказался, страшно
тяготило пылкого юношу. Запертому в форте Ризбанк, ему ничего не оставалось
делать, как только заботиться о надлежащей обороне форта.
Закончив обход постов, Габриэль обычно садился у постели Мартена и
принимался утешать и подбадривать его.
Бравый оруженосец переносил свои страдания с удивительной выдержкой и
душевным спокойствием. Его удивляло и удручало только одно: почему Пьер
Пекуа совершил такой необъяснимый злодейский поступок? Поэтому-то Габриэль
решился наконец рассказать Мартен-Гeppy его псевдособственную биографию в
том виде, в каком она представлялась ему по внешним данным и совпадениям;
становилось очевидным, что некий плут, воспользовавшись каким-то
сверхъестестенным сходством с Мартеном, совершил целый ряд омерзительных, но
никем не наказанных поступков и притом еще извлек немало выгод для своей
персоны. Это разоблачение Габриэль сделал нарочно в присутствии Жана Пекуа.
Жана, человека честного, потрясла и возмутила эта грязная история. И
особенно его заинтересовала личность того, кто всех сумел обмануть. Кто он,
этот негодяй? Женат ли он? Где скрывается?
Мартен-Герр тоже был потрясен такой гнусностью. Конечно, он был
счастлив, что с его совести спало в конце концов такое бремя злодеяний, но в
то же время страдал при мысли, что имя его и добрая слава замараны таким
проходимцем. И кто знает, на какие подлости еще пустится негодяй,
прикрываясь его именем.
Теперь он понял жестокую месть Пьера и не только простил его, но даже
оправдал. Добряк оруженосец упускал при этом из виду, что за проделки
виновного расплачиваться приходится ему самому.
Когда Габриэль с улыбкой указал ему на это, Мартен ответил.
- Не все ли равно! Я все-таки доволен, что так получилось! По крайней
мере, если только я выживу и останусь хромым, меня никто не смешает с
обманщиком и предателем.
Но, увы, это слабое утешение было весьма сомнительным. Выживет ли он?
Хирург городской стражи не ручался. Нужна была неотложная помощь хорошего
хирурга, а тут в течение двух дней приходилось довольствоваться простыми
перевязками.
Но не только это беспокоило Габриэля. Часто он напрягал слух, пытаясь
уловить далекий звук рога, который бы положил конец этому проклятому
бездействию. Но до него доносился лишь отдаленный однообразный грохот
французских и английских батарей.
Наконец вечером 6 января, после тридцати шести часов, проведенных в
Ризбанке, ему послышался какой-то непонятный шум, какие-то странные
возгласы. Оказалось, французы после горячей схватки ворвались в Старую
крепость.
Тем не менее англичане в течение следующего дня делали все возможное,
чтобы удержать столь важную позицию и отстоять их последние опорные пункты.
Однако было ясно, что завтра английскому владычеству в Кале придет конец.
Было три часа дня, когда лорд Уэнтуорс, бесстрашно бившийся все эти дни
в первых рядах, понял, что сил у них хватит не больше, чем на два часа. Он
позвал лорда Дерби и спросил его.
- Сколько времени мы можем еще продержаться?
- Максимум три часа.
- Но за два часа вы ручаетесь? Лорд Дерби прикинул в уме:
- Если ничего непредвиденного не случится, могу ручаться.
- Тогда, друг мой, доверяю вам командование, а сам удаляюсь. Если
англичане в течение двух часов не получат никакого перевеса, на что я не
слишком-то надеюсь, я разрешаю вам, больше того - приказываю трубить отбой и
сдаваться!
- Два часа мы продержимся, милорд. Лорд Уэнтуорс изложил своему
лейтенанту условия сдачи, в которых герцог де Гиз не мог ему отказать.
- Но вы, милорд, - заметил граф Дерби, - из этих условий упустили одно.
Я должен предложить господину де Гизу назначить вам выкуп.
Мрачный огонек блеснул в угрюмом взоре лорда Уэнтуорса.
- Нет, нет, - во
╧Ёшъы■ўхэш 