Осознание  человеком   своей   новой   роли   в  производственном  процессе,
потенциальных возможностей выхода за пределы существующей структуры, а также
решенная в целом  проблема удовлетворения основных материальных потребностей
приводят  к  тому,  что  творческие  личности  не  могут  более  управляться
традиционными методами. В  условиях,  когда "социальные отношения становятся
сферой     скорее     личных      устремлений,      чем     бюрократического
регулирования"[252]  ,  а  "воображение  и  творческий  потенциал
человека [превращаются в] поистине безграничный  ресурс для решения встающих
перед  нами   новых   задач"[253]   ,  "совместимость  ценностей,
мировоззрений и  целей более важна, нежели  детали  конкретной  коммерческой
сделки"[254]   .   В   силу  распространяющегося  понимания,  что
"интеллектуальными работниками следует управлять таким образом, как  если бы
они  были  членами  добровольных  организаций"[255]  , корпорация
меняет  свою внутреннюю  природу  и  сегодня "более не  рассматривается  как
конкретное выражение  капитализма...  ее  скорее  можно описать  в  терминах
менеджмента рынков и технологий, нежели в терминах рационализации классового
господства"[256] . Таким образом, развитие
     ----------------------------------
     [249] - См.: Koch R
     [250] -  The 80/20 Principle. The Secret  of Achieving  More
with Less. N.Y., 1998. P. 86. 250
     См.: Naisbitt  J. From Nation States  to  Networks //  Gibson R.  (Ed.)
Rethinking the Future. L" 1997. P. 214, 215.
     [251] - CrookS., PakulskiJ.,  Waters M. Postmodemization. P.
114-115.
     [252] - Albrow M.  The Global Age. State and  Society Beyond
Modernity. Stanford (Ca.), 1997. P.167.
     [253] - Henderson H. Paradigms in Progress. P. 176.
     [254] - KanterR.M. World Class. P. 336.
     [255] - Drucker on Asia. P. 148.
     [256]   -   TouraineA.   Critique   of   Modernity.   Oxford
(UK)-Cambridge (US), 1995. P. 141.
     ------------------------------------
     новых  форм  собственности приводит к радикальному  изменению комплекса
отношений собственности в целом.
     Возникновение личной собственности  в новой ее ипостаси стало предметом
серьезных исследований еще в 70-е годы.  Выдающуюся роль сыграла здесь книга
Г.Беккера  о  "человеческом  капитале"[257]  ,  позже  отмеченная
Нобелевской премией. Вслед за ней появилось  множество работ о человеческом,
интеллектуальном,  структурном  и  других видах  капитала, не воплощенных  в
материальных объектах,  а лишь  персонифицированных в  конкретных личностях,
являющихся их  носителями.  В  попытке  определить  новое  явление некоторые
исследователи пытаются  предложить  экзотические понятия, которые, однако, в
той или  иной степени констатируют  приоритеты  личных  качеств человека над
иными  факторами   в  определении  собственности;  говорится  о  "внутренней
собственности"  (intra-ownership  или  intra-property)[258]  ,  о
некоей  не-собственности  (non-ownership)[259]  ,   о   том,  что
собственность  вообще  утрачивает какое-либо  значение  перед лицом знаний и
информации[260] ,  права владения которыми могут быть лишь весьма
ограниченными и условными[261] . По мере укрепления уверенности в
том,  что интеллектуальная собственность и интеллектуальный капитал не менее
важны для постиндустриальной эпохи,  нежели частная собственность и денежный
капитал  для  буржуазного  общества[262]  ,  отношение  к  личным
свойствам  человека  и  создаваемым  им индивидуализированным благам  как  к
личной      собственности[263]      становится     все      более
однозначным[264]    .   Отмечая,   что    личная    собственность
неотчуждаема[265]  и  служит более мощным побудительным  мотивом,
чем любой иной вид собственности, современные социологи  признают ее истоком
естественную принадлежность  человеку его  личных  качеств и  продуктов  его
деятельности, а результатом  --  преодоление  свойственного  рыночной  эпохе
отчуждения человека от общества[266] .
     Формирование современной хозяйственной системы как основанной на личной
собственности знаменует собой вторую основную составляющую постэкономической
трансформации.  Развитие  этого  нового  типа  собственности  является   тем
институциональным    процессом,    в   результате    которого    последствия
технологического  прогресса  становятся  реальностью социальной  жизни.  Тем
самым закладывается фундамент для изменения, которое в ближайшие десятилетия
станет,  на наш взгляд, одним из наиболее  заметных для  социолога: начнется
формирование  такого типа сознания человека, который  поставит его вне рамок
любой  жесткой организации, политической или хозяйственной; фактически это и
будет  означать рождение личности  постэкономического  типа. Поэтому сейчас,
рассмотрев формирование нового типа  собственности как основания нового типа
свободы  человека,  мы  должны   обратиться  к  исследованию   изменяющегося
классового самосознания индивида, его отношения  к проблеме эксплуатации и к
структурам современной организации.
     ----------------------------------------
     [257]  - См. Becker G.S.  Human Capital.  A  Theoretical and
Empirical Analysis with Special  Reference to Education, 3rd ed. Chicago-L.,
1993.
     [258]  -  См.  Pinchot   G.,   Pinchot  E.  The  Intelligent
Organization. P. 142-143.
     [259]  -  См.  Oviki R.S.  Human  Capitalism.  The  Japanese
Enterprise System as a World Model. Tokyo, 1991. P. 19.
     [260] - См. Drucker P.F. The Age of Discontinuity. P. 371.
     [261] - См. Boyle J. Shamans, Software, and Spleens. Law and
the  Construction of the Information  Society. Cambridge  (Ma.)-L., 1996. P.
18.
     [262] - См. Ibid. P. 13.
     [263] - См. Korten D.C. The Post-Corporate World. Life After
Capitalism. San Francisco, 1999. P. 41> .
     [264] - CM. Stewart T.A. Intellectual Capital. P. 101.
     [265] -
     Подробнее см.: Ashworth W. The Economy of Nature. P. 244-246.
     [266] - См.: Radin M.J. Reinterpreting Property. Chicago-L.,
1993. P. 40-41, 48, 196-197.
     ------------------------------------------
     Новый тип самосознания и преодоление эксплуатации

     Основным    содержанием   постэкономической   трансформации    является
высвобождение творческих сил человека, становление условий для максимального
развития  личности  и внутреннего ее роста.  Перспектива  этой трансформации
видится  в   том,   что   "все  прежние   метасоциальные  принципы  единства
общественной жизни заменяются... принципом свободы"[267] . Во все
времена  считалось, что свобода определяется экономическими отношениями; она
казалась   недостижимой  до  тех  пор,  пока  не  будут  разрешены  основные
имущественные   противоречия.   Традиционно  антиподами  свободы   выступали
эксплуатация и угнетение.
     Феномен эксплуатации оказывался поэтому тем явлением, против которого в
течение последних нескольких столетий выступали  все социальные реформаторы.
Как известно, сторонники  различных  утопических учений прошлого и нынешнего
веков предполагали  возможным устранить эксплуатацию  либо  через  изменение
распределения   доступных   обществу   благ   на   условиях   уравнительного
принципа[268] , либо через такое  развитие  производительных сил,
которое обеспечило бы удовлетворение все возрастающих потребностей социума и
привело к такому общественному состоянию, когда "материальные блага польются
полным потоком"[269] .
     ------------------------------------------
     [267]  -  Touraine  A.  Le  retour  de  1'acteur.  Essai  de
sociologie. P., 1988. P. 96.
     [268] - См.: Mop Т. Утопия. М., 1978. С.  174-175;  Фурье Ш.
Пути будущего // Фурье Ш. Избранные сочинения. Т. 2. М., 1952. С. 135 и ел.,
и др.
     [269]  - Маркс  К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. Т. 20. С.
19.
     ------------------------------------------
     Однако  не только  первый  подход, комментировать  который  нет  особой
нужды,  но  и  второй  наталкиваются  на  целый  ряд  неразрешимых  проблем.
Хозяйственный  прогресс  истекающего столетия ясно показал,  что, во-первых,
производство  никогда не  сможет удовлетворить всех потребностей общества  и
что,  во-вторых,  даже   при  гипотетическом  их  удовлетворении  совершенно
неочевидно, что будут удовлетворены  все потребности личностей, составляющих
такое  общество.  Сегодня  ясно  как   никогда,  что  совокупность  целей  и
стремлений индивидов гораздо более обширна, чем цели и  стремления общества,
поэтому и потребности всех его членов не могут быть не только удовлетворены,
но  даже  определены  усилиями социального  целого. Кроме  того, преодоление
эксплуатации всегда подразумевало движение к равенству; для нас же очевидно,
что новое общество,  с  его акцентом  на совершенно различных индивидуальных
способностях,  склонностях   и   чертах  личности,   менее   всего  способно
базироваться на  принципах  даже  того  весьма относительного имущественного
равенства,     которое     существовало     в     рамках      индустриальной
эпохи[270] .
     Вместе  с  тем, преодоление эксплуатации, несомненно, является одним из
условий становления постэкономического  общества. Обосновывая это положение,
мы сосредоточимся  на трех аспектах проблемы: на  характере  обусловленности
эксплуатации  распределением  материальных  благ;  на   ее   субъективных  и
объективных проявлениях и,  наконец,  на  ее  связи  с классовым  характером
соответствующего общества. Начнем с первого.
     В  условиях экономического общества, характеризующегося ограниченностью
материальных   компонентов    богатства    и   низким   в    целом   уровнем
удовлетворенности    материальных    потребностей,    эксплуатация    всегда
ассоциировалась  с  изъятием  у работника части созданного им продукта.  Еще
А.Смит, рассматривая взаимоотношения буржуа и наемных работников, писал, что
их  интересы  "отнюдь  не  тождественны.  Рабочие хотят  получить  как можно
больше,  а  хозяева  -- дать как  можно  меньше"[271]  , и в этом
заключалась  суть  основного  конфликта  экономической  эпохи,  возникающего
вокруг проблемы распределения в условиях, когда присвоение материальных благ
для  большинства   членов  общества  представляет  собой  цель  сознательной
деятельности.  Эта  трактовка  была  развита  К.Марксом,  который  определил
извлечение прибавочной стоимости,  то  есть того  избытка, который  мог быть
изъят у непосредственного производителя, в качестве цели капиталистического
     --------------------------------
     [270]  -  См.:  Lyotard  J.-F.  The   Postmodern  Explained.
Correspondence 1982-1985. Minneapolis-L., 1993. P. 95.
     [271] -  Smith Ad. An  Inquiry Into the Nature and Causes of
the Wealth of Nations. Chicago, 1952. P. 28.
     --------------------------------
     способа производства; таким образом,  эксплуатация наемного  труда была
возведена в ранг основного принципа буржуазного общества.
     Сегодня в литературе также доминирует  крайне  расширительная трактовка
эксплуатации. По широко распространенному  мнению, "эксплуатация...  --  это
реакция на ситуацию, когда сплоченная группа контролирует  какой-либо ценный
ресурс, прибыль от которого она может извлечь лишь путем использования труда
других  людей  и  исключения  их  из  распределения  созданной  этим  трудом
добавленной  стоимости"[272]  .  Хотя  это положение  акцентирует
внимание   на   том,  что  эксплуатация  имеет   определенное   субъективное
содержание,  ее устранение в таком качестве  фактически  невозможно: с одной
стороны, общественное производство  не может быть развито до  такой степени,
чтобы удовлетворить  все  и  всяческие  потребности всех членов  общества; с
другой  стороны, высокое вознаграждение  за ту  или иную  деятельность, если
только она  совершается  в рамках  материалистической мотивации,  никогда не
будет  восприниматься в качестве  "достойной"  оценки  вклада работника. Эта
ситуация   убедительно   проанализирована  А.Сеном,  предложившим   описание
отдельных  аспектов эксплуатации с использованием терминов deserts (заслуги)
и  needs   (потребности)[273]  .   Отдельным   фактором  является
существование   общесоциальных  потребностей,  обусловливающее  неустранимое
отчуждение части продукта от непосредственных производителей. Таким образом,
в рамках системы категорий экономического общества эксплуатация  оказывается
неустранимой.
     Мы же отстаиваем ту  позицию, что единственным путем, на котором  может
быть  найден  утвердительный  ответ  на  вопрос  о  возможности  преодоления
эксплуатации,  является рассмотрение ее  с  субъективной стороны.  Поскольку
эксплуатация представляется порождением  конфликта интересов, то условия,  в
которых  человек  способен  перестать  ощущать себя  эксплуатируемым,  могут
возникнуть только при  кардинальном  изменении  его ценностных ориентиров. В
нашей системе категорий речь идет, по сути, о преодолении труда и замене его
творчеством.
     Такой подход ни  в коей  мере не оригинален.  В  свое время еще К.Маркс
говорил  о  том,  что  преодоление  закономерностей экономического  общества
станет реальностью только  тогда,  когда будет  устранен труд, деятельность,
осуществляемая  под  влиянием  внешней  необходимости и потому  несвободная.
Считая   "одним   из   величайших   недоразумений   говорить  о   свободном,
человеческом,
     ----------------------------------
     [272]  - Tilly Ch.  Durable  Inequality. Berkeley  (Ca.)-L.,
1998. P. 86-87.
     [273]  - Подробнее  см.:  Sen  A.  On  Economic  Inequality.
Oxford, 1997. P. 87-89.
     ----------------------------------
     общественном труде, о  труде без частной собственности"[274]
,   он   именно   с  этих  позиций   развивал   идеи  уничтожения   трудовой
деятельности[275]  . Среди современных социологов  подобную точку
зрения  отстаивает  А.Горц,  отмечающий:  "И  для  наемных  рабочих,  и  для
работодателей  труд  -- лишь  средство  заработать  деньги,  а не  самоцель.
Следовательно,  труд --  это несвобода...  Вот почему следует стремиться  не
просто стать свободным в труде, но и освободиться от труда"[276].
Нельзя не  отметить,  что  хотя  подобный подход  редко  выражается в четкой
форме,    он   разделяется   многими   обществоведами.   Наделяя   работника
интеллектуального  труда   такими  качествами,   как   ориентированность  на
оперирование  информацией  и знаниями, фактическая  независимость от внешних
факторов собственности на средства  и условия  производства, крайне  высокая
мобильность  и желание заниматься  деятельностью,  открывающей  прежде всего
широкое  поле  для  самореализации  и  самовыражения,  хотя  бы  и  в  ущерб
сиюминутной  материальной  выгоде,  современные авторы  фактически описывают
личность, чья деятельность мотивирована  по канонам постэкономической эпохи.
Характерно в этой  связи  заявление  П.Дракера о том, что подобные работники
"не   ощущают   (курсив   мой.   --   В.И.),   что  их   эксплуатируют   как
класс"[277] , и мы можем только согласиться с этим  утверждением.
Таким образом признается, что эксплуатацию можно рассматривать не только как
объективную  данность,  но  и  как  феномен   сознания,  и,   следовательно,
преодолеть ее можно через изменение ценностей и приоритетов личности. Именно
эти положения представляются нам  первыми прецедентами  осознания  того, что
относительно поверхностные изменения, происходящие в современном мире, имеют
зачастую меньшее значение,  нежели  представления  об  их источниках, ходе и
направлении, а реальное  место человека в обществе и мотивы его деятельности
зависят от его собственных представлений о таковых.
     В   новых   условиях   радикально   меняется  и  традиционное   видение
взаимообусловленности  эксплуатации и  классовой  структуры общества.  Когда
предметом  "эксплуатации"  становятся  скорее  знания  и   информация,   чем
собственно   человек[278]   ,   а  современные   интеллектуальные
работники "являются  не фермерами,  не рабочими,  не бизнесменами, а членами
организаций. Они... не меня-
     --------------------------------
     [274]  - Маркс К.. Энгельс Ф.  Сочинения, 2-е изд. Т. 42. С.
113, 242.
     [275] - См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. Т. 13.
С. 91.
     [276] - Gorz.A.  Farewell to the Working Class. An  Essay on
Post-Industrial Socialism. L., 1982. P.2.
     [277] - Drucker P.F. The New Realities. P. 23.
     [278] - См.: Gibbons M., Limoges С., Nowotny H., Schwartvnan
S., Scott P., Trow M. The New Production of Knowedge. P. 58.
     --------------------------------
     ют своего экономического или социального  положения -- они меняют место
работы"[279]  , к персоналу уже не может применяться традиционное
понятие  пролетариата,  обозначающее  класс  наемных  рабочих, зависимых  от
владельцев средств  производства; еще в начале 60-х Д.Белл предложил  термин
"salariat"[280] , впоследствии получивший широкое распространение
для  обозначения  лиц, предпочитающих  "сотрудничать с компанией,  например,
обрабатывать  для нее информацию,  но не  работать  на  компанию в  качестве
служащих"[281] .
     Весьма показательна эволюция представлений современных социологов о тех
процессах, которые обеспечивают трансформацию классовой структуры общества.
     В  60-е  и  70-е годы  приоритет  признавался  за  вполне  объективными
факторами. Вывода об  изменении характера деятельности промышленных  рабочих
казалось  достаточно  для  констатации того, что  "рабочего класса,  который
описан в "Капитале" Маркса, больше не существует"[282] . Полагая,
что  "при анализе конфликтов  в  посткапиталистических обществах не  следует
применять понятие класса", Р.Дарендорф апеллировал в первую  очередь к тому,
что классовая модель  социального взаимодействия утрачивает свое значение по
мере  снижения роли индустриального конфликта,  связанного с локализацией  и
ограниченностью самого индустриального сектора. "В отличие от капитализма, в
посткапиталистическом обществе, --  писал он, -- индустрия и социум отделены
друг от  друга. В нем  промышленность и трудовые  конфликты институционально
ограничены, то  есть не  выходят за  пределы определенной области, и уже  не
оказывают     никакого     воздействия     на     другие     сферы     жизни
общества"[283]  . Однако такой  подход  вряд ли  содержал решение
проблемы,  так  как,  по  мнению  большинства  исследователей,  эксплуатация
возникает  не  в  результате  межклассовых  взаимодействий   в  общественном
масштабе,  а  "является результатом неравного распределения среди работников
одного предприятия созданной добавленной стоимости"[284] .
     Поэтому  уже  к  концу  80-х созрело понимание  того,  что свойственные
постиндустриальному обществу статусные  проблемы  не исчезают  в  результате
подрыва традиционной классовой структу-
     --------------------------------
     [279] - Drucker P.F. The New Realities. P. 22-23, 23.
     [280] - См.: Bell D. The End  of Ideology. On the Exhaustion
of Political Ideas in the Fifties. Cambridge (Ma.)-L., 1988. P. 268.
     [281] - Drucker on Asia. P. X.
     [282] - Renner K. The Service Class // Bottomore T.B., Goode
P. (Eds.) Austro- Marxism. Oxford, 1978. P. 252.
     [283] - Dahrendorf R. Class and Class Conflict in Industrial
Society. Stanford, 1959. P. 201, 268.
     [284] - Tilly Ch. Durable Inequality. P. 85.
     --------------------------------
     ры. Р.Инглегарт  в  1990  году  писал: "В  соответствии с  марксистской
моделью,  ключевым политическим конфликтом индустриального общества является
конфликт экономический, в основе  которого  лежит  собственность на средства
производства и распределение прибыли... С возникновением постиндустриального
общества  влияние  экономических факторов  постепенно идет на убыль. По мере
того  как   ось  политической  поляризации  сдвигается  во  внеэкономическое
измерение,     все     большее     значение     получают     н