кациях самой основы социальных процессов. Тому мы видим две
причины.  С  одной  стороны, основное  отличие  творческой  деятельности  от
трудовой  заключено  в  ее   мотивационной  структуре.  Мотивы  же,  являясь
глубинным    основанием   деятельности,   не   обязательно   проявляются   в
поверхностных  характеристиках  ее  продукта.  Поэтому  творческий  характер
деятельности не может с легкостью прослеживаться  на поверхностном уровне и,
тем  более,  фиксироваться   количественно.  Именно  с  этим  связаны  самые
серьезные трудности понимания того, что современная социальная трансформация
обусловлена экспансией творческой активности.
     С другой  стороны, становление нового социального порядка  происходит в
условиях,  когда  общество  пронизано  товарными  отношениями.   Большинство
продуктов деятельности  принимает товарную форму и обретает денежную оценку,
базирующуюся как  на  овеществленном  в  товаре  труде,  так  и на  редкости
соответствующего  блага, но при этом модифицирующуюся под влиянием множества
иных  обстоятельств  и  факторов.  Продукты  творческой  деятельности  также
вовлекаются в круг товарного обращения и,  несмотря на то что они не созданы
трудом, а  зачастую  являются  даже  лимитированными,  обретают  стоимостную
оценку.  Эта  ситуация  изменится  не  ранее,   чем  абсолютное  большинство
обращающихся  в обществе благ окажется продуктами  творческой  деятельности,
что вряд ли произойдет в течение ближайших десятилетий.
     Обе   эти   причины   обусловливают   распространенность   становящихся
иррациональными рыночных  оценок, и  на поверхностном  уровне противостояние
творчества  и труда остается  малозаметным.  Что  же символизирует  наиболее
зримые  проявления  того  вызова,  который  несет   творческая  деятельность
экономическому обществу, какие социальные  процессы  делают  реальностью то,
что мы назвали выше постэкономической революцией?
     Мы  полагаем, что  эта революция призвана прежде  всего преодолеть  три
главных,  системообразующих  явления  экономического  общества  --  товарный
обмен, частную собственность и эксплуатацию.
     В  соответствии  с  логикой  нашей  концепции  первой  важнейшей  целью
постэкономической революции  является преодоление товарного  производства  и
устранение   рыночных  механизмов  как  основных  регуляторов  общественного
хозяйства.  Эта  задача  не может  быть  решена  посредством  реформирования
принципов распределения. Проблема соотношения  ценности материальных благ  и
услуг, лежащего в основе феномена стоимости, равно как  и в основе товарного
обращения  вообще,  не решается  введением  схем "справедливого обмена"  или
пресловутого  социалистического  планового  производства.  Для  того,  чтобы
стоимостные  характеристики  благ перестали быть  основой меновых отношений,
необходимо радикальное изменение самой  природы деятельности, ее превращение
из труда в творчество. Эта перемена означает преодоление стоимости  в  любом
ее экономическом понимании.
     Другим  важнейшим  явлением,  которое должно  быть  преодолено  в  ходе
постэкономической  революции, является  частная  собственность.  Именно  она
выступает  формальной причиной  товарного  обмена, поскольку  узаконивает  и
закрепляет  разделенность  производителей  материальных  благ и  услуг,  чем
создает  основу  для  принятия  продуктами  труда  товарной  формы.  Частная
собственность будет  обусловливать экономический характер  общества  до  тех
пор,  пока  владение  --   отдельными  лицами  или  обществом   в  целом  --
определенными   средствами   производства   будет   провоцировать  отношение
работника к ним как к чужим.  Поэтому преодоление деструктивного воздействия
частной  собственности  на  общество  возможно  только  при  двух  условиях:
во-первых,  когда  средства  производства, дающие возможность  осуществления
социально  значимой производственной  деятельности,  перейдут  из  категории
частной в категорию  личной собственности самих производителей и, во-вторых,
когда  использование  средств   производства,  которые   не  могут  быть  по
объективным причинам превращены в личную собственность, перестанет оказывать
значимое воздействие  на  производственные  отношения.  При выполнении  этих
условий частная собственность,  даже сохранившись в  ограниченных масштабах,
перестанет быть элементом формирования социального неравенства.
     Переход  от  труда  к  творчеству  изменяет   и   сущность   социальных
конфликтов, свойственных  экономическому типу  общества.  В  той  же мере, в
какой не  мотивированная  утилитарными  побуждениями деятельность  не  может
привести  к формированию стоимостной основы  товарного  обмена, она не может
быть   и   предметом  традиционно  понимаемой  экономической   эксплуатации.
Значимость  и острота  прежних социальных конфликтов  обусловливались прежде
всего  тем,  что  в них  сталкивались однопорядковые  материальные интересы.
Непосредственные производители стремились присвоить созданные ими блага ради
удовлетворения   своих  насущных  потребностей,   тогда  как   представители
господствующих  классов  стремились к отчуждению  этих благ  в свою  пользу,
движимые  при  этом   аналогичными   мотивами.  В  случае  замещения   труда
творчеством феномен отчуждения  продукта, даже если таковой и возникает,  не
приводит   к   воспроизводству   прежнего   противоречия   уже  потому,  что
сталкивающиеся  интересы оказываются  разнопорядковыми  -- с  одной стороны,
собственник  производства   (например,  общество)  стремится  повысить  свое
материальное  благосостояние,  но,  с  другой  стороны, творческий  работник
прежде всего желает самовыразиться  в деятельности,  и если его материальные
потребности  удовлетворены, цели  самовыражения  достигаются им  в  процессе
самого  производства  отчуждаемого в  конечном  счете продукта.  Представляя
собой неэкономически  мотивированную деятельность,  творчество не подвержено
эксплуатации  в  ее   традиционном  понимании.  Преодоление  труда  замещает
классовые конфликты другими формами социального  противостояния, основанными
на новых, еще неизвестных нам характеристиках постэкономического общества.
     Все  эти  гипотезы нуждаются  в  серьезном  обосновании и аргументации.
Поэтому  мы  приступаем  к  более  подробному  рассмотрению  трех  названных
составляющих постэкономической трансформации.

     Глава вторая.
     Основные составляющие постэкономической трансформации

     Постэкономическая трансформация по  самой своей природе затрагивает все
основные аспекты жизни западного общества. Мы рассмотрим ниже три важнейших,
с   нашей   точки   зрения,   процесса,   составляющих   ядро   происходящих
преобразований, -- деструкцию стоимостных отношений, трансформацию характера
собственности и преодоление эксплуатации современного работника. Разумеется,
в  ряду  явлений,  которые  также  развиваются  в  русле  постэкономического
перехода, могут быть названы и другие важные его составляющие, но именно эти
дают  в  своей  совокупности  достаточно  полное  представление  о  масштабе
происходящих изменений.
     Проблема  стоимостных  отношений  -- первая  из рассматриваемых в  этой
главе  --  воплощает  в себе  сложное единство  объективных  и  субъективных
элементов, в котором объективные процессы оказываются все же  доминирующими.
В вопросе  развития  отношений  собственности большое  значение  приобретают
факторы  субъективного порядка.  Наконец,  проблема эксплуатации в  нашем ее
понимании представляется решаемой  исключительно на субъективном уровне. Это
и определило логику построения данной главы. Следуя ей, мы не касаемся здесь
проблем  развития производственной базы общества, несмотря на исключительную
важность    и   детальную    разработанность   этого    вопроса   в   рамках
постиндустриальной концепции.

     Модификации отношений обмена и проблема стоимости

     Проблема  перспектив  традиционной  рыночной  экономики  представляется
гораздо более широкой, нежели вопрос о  пределах индустриального  строя. Она
была  и  остается  Социальные  утопии  XIX  века рисовали  картину общества,
свободного   от  отношений  возмездного   обмена,   который  уступал   место
организованному распределению материальных благ и услуг. XX столетие ярко  и
наглядно продемонстрировало  иллюзорность  этих ожиданий. Абсурдность самого
такого  подхода становится  особенно очевидной сегодня,  когда  информация и
знания  приобретают  подлинную  ценность лишь  при  максимально  широком  их
потреблении  всеми членами общества. Главный вопрос поэтому заключается не в
ограничении свободного обмена товарами и услугами, а в  освобождении его  от
эквивалентного стоимостного характера.
     Анализ   проблемы   преодоления   стоимостных    оценок   имеет    свои
терминологические аспекты.  Обозначая стоимость как valeur,  Wert или value,
западные  исследователи  в  большинстве  случаев   трактуют   ее  столь   же
расширительно, как и труд, поскольку объективно феномен value проявляется во
всех отношениях, где  имеет место  процесс оценивания (evaluation), а  рамки
такового  весьма  широки.  Имеющаяся  в   русском  языке  дихотомия  понятий
стоимости и ценности предоставляет более  тонкий инструмент анализа; поэтому
следует  оговориться,  что непосредственным  предметом  нашего  исследования
является  анализ перспектив  преодоления value  как элемента рыночной оценки
хозяйственных  благ,  но  не   value   как  элемента   ценностного  подхода,
практикуемого в любой человеческой деятельности.
     В  этом  контексте   преодоление   стоимостных   отношений   становится
следствием преодоления  массового  производства --  и  материальных благ,  и
услуг,  и  самого человека; с  расширением  индивидуализированного характера
производства  и потребления и со смещением активного  и определяющего начала
именно   к   потреблению    размываются   любые   экономические   параметры,
объективизирующие  как  затраты труда и  факторов  производства,  образующие
издержки,   так   и  человеческие   потребности,   определяющие   полезность
производимых  благ.  Поэтому   в  современной  ситуации  подрыв  стоимостных
отношений происходит, образно говоря, как со стороны производителя, так и со
стороны потребителя.
     В первом  случае мы имеем дело с  формированием  хозяйственной системы,
основанной  на использовании новых  производственных ресурсов и  построенной
вокруг   нового   типа   работника.   Главным   фактором   выступает   здесь
распространение  знаний и информации,  понимаемых  не в качестве субстанции,
воплощенной в производственных  процессах или  средствах производства,  а  в
качестве  непосредственной   производительной   сил[163]   ,  как
основно-
     ------------------------------
     [163] - См.: Stehr N. Knowledge Societies. P. 101.
     ------------------------------
     го  производственного   ресурса,  делающего  невозможной  квантификацию
издержек производства  и затрат труда, с которыми связано  создание того или
иного блага. Рассматривая информацию под таким углом зрения, мы обнаруживаем
в    ней   сочетание    взаимоисключающих,   казалось   бы,    свойств    --
распространенности  и редкости, неисчерпаемости и конечности. В  самом деле,
хотя информация, создаваемая в условиях товарного хозяйства, может выступать
объектом собственности и  обмена, и в этом качестве ее распространение может
ограничиваться   и   осуществляться   на   условиях,   определяемых  правами
собственности  на нее[164] , такие  ограничения  относятся лишь к
достаточно  специфическим  ее  видам и  оставляют  широкие  возможности  для
распространения   информации,   на   основе   которой   генерируются   новые
знания[165]  .  Характерно,  что  само  право  собственности   на
информацию  предполагает   возможность   ее  максимального  распространения,
поскольку   именно   это   служит   источником   дохода   владельца   такого
права[166]  .  Потребление  информации тождественно  формированию
нового  знания[167] ; как отмечают многие  исследователи, "знания
расширяются  и саморегулируются...  они  наращиваются по мере использования.
Таким   образом,   в  экономике  знаний  редкость   ресурсов  заменяется  их
распространенностью"[168] .  Очевидно также,  что  с  этой  точки
зрения   распространение   информации   тождественно   ее   самовозрастанию,
исключающему применение к  этому  феномену понятия  редкости.  К информации,
далее, не  может быть  отнесена такая характеристика,  как потребляемость  в
традиционном  смысле данного понятия.  Использование  информации  каким-либо
потребителем  не  ограничивает  возможностей  других  потребителей синхронно
применять для собственных целей ту же самую информацию, которая  "долговечна
и   сохраняет   стоимость  после  использования...   Знания...  могут   быть
использованы не только личностью, усвоившей их, но
     ------------------------------
     [164] - Интересно, что  авторское право начало формироваться
в  Европе с  середины XV века, в то время, когда еще не были  законодательно
закреплены многие права  третьего сословия (см.:  Machiup  F. Knowledge: Its
Creation, Distribution, and Economic Significance.  Vol. 3: The Economics of
Information and Human Capital.  Princeton, NJ, 1984. P. 159;  Feather J. The
Information Society. A Study of Continuity and Change, 2nd ed. L., 1998.  P.
142).
     [165] - См.: Mulgan G.J. Communication and Control: Networks
and the New Economics of Communications. Oxford, 1991. P. 174.
     [166] - См.:  Pastemack  B.A.,  Viscio  A.J. The  Centeriess
Corporation. A New Model for Transforming Your Organization for  Growth  and
Prosperity. N.Y., 1998. P. 94-95.
     [167]  -  См.:  Masuda  Y.   The   Information   Society  as
Post-Industrial Society. P. 77-78.
     [168]  -  Cravford R.  In the  Era  of  Human  Capital.  The
Emergence of  Talent, Intelligence, and Knowledge as  the Worldwide Economic
Force and What It Means to Managers and Investors. L. -N.Y., 1991. P. 11.
     ------------------------------
     и теми, кто ознакомился с составляющей  их информацией"[169]
. Наконец, современная технологическая революция сделала информацию наиболее
легко тиражируемым  благом; издержки  по  ее копированию стремятся  к нулю и
возлагаются в большинстве случаев на самого потребителя[170] .
     Принимая  во внимание все эти свойства, многие  исследователи пришли  к
выводу,    что   "информация    обладает   характеристиками    общественного
блага"[171]   ,   если   понимать  под   ним  "нечто  такое,  чем
дополнительно   может  воспользоваться  человек,   не   увеличивая  издержек
производства"[172]  ; из этого прямо  следует, что "с технической
или концептуальной точки зрения ничто не может измерить стоимость таких благ
в  рыночных  терминах"[173]. Таким  образом,  с  ростом  значения
информационных  благ складывается ситуация, в которой невозможно  определить
ни общественные, ни даже индивидуальные усилия и издержки, воплощенные в том
или ином продукте, выходящем на рынок.
     Особую  роль  в   формировании  этой  ситуации  играет  такое  качество
информации, как ее избирательность. Дело в том, что приобретение  информации
и   номинальное   владение   ею   не  означает   возможности  ее   реального
использования;  это  требует  от  человека  специальных  умений  и  навыков.
Избирательность  становится в последние годы объектом пристального внимания;
обычно  исследователи  отмечают,  что  информация, несмотря  на ее  характер
общественного   блага,  может  и  должна  также  рассматриваться  как  благо
уникальное  и  не  существует  такого  знания,  которое не  было  бы знанием
персонализированным[174]   .   Затраты  на  производство   знания
оказываются несопоставимы с результатами его применения, коль скоро  "иногда
весьма незначительные инвестиции могут привести к появлению огромного объема
знаний,  в то время как  попытки получить  новые  знания с  помощью  крупных
капиталовложений порой кончаются полным  провалом, [потому что]... если ясно
выраженное   знание   кодифицируется   в   письменной   форме,   то   знание
подразумеваемое, невыраженное остается достоянием индивида и  не  может быть
до конца объяснено"[175].
     ------------------------------
     [169] - Nicholson  W. Microeconomic Theory: Basic Principles
and Extensions. Fort Worth (Tx.), 1995. P. 286.
     [170]   -  См.:   Poster   M.  The  Mode   of   Information.
Poststructuralism and Social Context. Cambridge, 1996. P. 73.
     [171] - Nicholson W.  Microeconomic Theory: Basic Principles
and Extensions. P. 286.
     [172]  -  Machiup F. Knowledge: Its  Creation, Distribution,
and Economic Significance. Vol. 3. P. 163.
     [173]  -  Bell D. The Coming of Post-Industrial  Society. P.
118.
     [174]  - См.: Gay M.K.  The  New Information  Revolution.  A
Reference Handbook. Santa Barbara (Ca.)- 0xford, 1996. P. 82.
     [175]  -  RoosJ., Roos  G.,  Dragonetti  N.C., Edvinsson  L.
Intellectual Capital. P. 16.
     --------------------------------
     Здесь  мы  подходим к  вопросам модификации человеческих потребностей и
подрыва  стоимостных  отношений  со стороны  потребителя. Важнейшим условием
адекватного  понимания  общественных  процессов  становится  сегодня  анализ
субъективных  мотивов  и  целей человека, его социальных  и  психологических
характеристик.  Относя  свои  основные  потребности  и  желания  за  пределы
массового материального потребления, человек впервые в истории конституирует
их именно как свои потребности, как свои желания, не идентичные потребностям
и желаниям других людей не только количественно, но и качественно. На уровне
материального  производства результатом  этого  становится быстрое  развитие
сферы   "позиционной  экономики  (positional  economy)",  в  рамках  которой
"граница  потребностей  остается  открытой,  [и]  позиционное  соперничество
вследствие   этого   в  значительной   степени  сводится...  к   показателям
сравнительного превосходства"[176], и где производятся  единичные
и  индивидуализированные   продукты,  в  максимальной  мере  соответствующие
индивидуальности потребителя. Уже сегодня можно  наблюдать  быстрое снижение
субъективной   ценности    продуктов   массового   производства,    делающее
затруднительным  определение стоимости как объективной категории. Столетиями
индивидуальные   потребности    в   материальных   благах,   сталкиваясь   с
ограниченностью их предложения, создавали и поддерживали состояние рыночного
равновесия.  Теперь же  потребности нового  типа,  формирующиеся  на  основе
стремления личности к самореализации, не могут быть усреднены таким образом,
чтобы  во взаимодействии  с  усредненными  издержками  определять  пропорции
обмена. Более того, люди, ориентированные на развитие своей личности и своих
способностей,  могут считать  полезными для  себя  действия, не преследующие
материальной  выгоды   и  не  согласующиеся   с  принципами  "экономического
человека".  Таким  образом,   с  переходом  к   постэкономическому  обществу
индивидуальные полезности проявляются per se, а не посредством трансформации
в объективные стоимостные оценки.
     Данный процесс  не сталкивается сегодня  со значимыми контртенденциями,
так как вызывается к жизни фактически любым движением на пути хозяйственного
прогресса.   С  одной   стороны,  открывающаяся  возможность   безграничного
увеличения объемов производства  без пропорционального роста затрат труда  и
ресурсов  делает  малозначимой  квантификацию  издержек;  ключевая  роль   в
определении   стоимостных    пропорций   принадлежит   теперь   полезностным
факторам[177] . При этом современная экономическая
     --------------------------------
     [176] -  Hirsch  F. Social Limits to Growth. Revised ed. L.,
1995. P. 66.
     [177] - Подробнее см.: Masuda Y. The Information Society  as
Post-Industrial Society. P. 72-74.
     -------------