социологов  и
экономистов  точкой  наивысших позитивных ожиданий. Эксперты  Международного
валютного  фонда  в  1996-м пришли к выводу  о том, что начиная с 1997 года,
который представлялся  им  первым после  окончания первой (!) мировой  войны
годом,   в   котором  мировая  экономика   должна   была  продемонстрировать
синхронизированный  рост, "в  течение  последующих  лет  экономической  рост
наблюдался  в  большем  числе  стран,  чем   когда-либо  в  этом   столетии"
[45].  В  конце  1996  года Г.  Роуэн,  известный  специалист  по
проблемам глобализации, писал: "В настоящее время полным ходом идет процесс,
в результате  которого большинство  населения планеты станет богатым или, во
всяком  случае,  богаче, чем  сегодня.  Более  того,  произойдет,  вероятно,
сближение  доходов  населения  развивающихся  и  развитых  стран.  Из  этого
вытекает целый ряд важных следствий. Одно  из них  то,  что мир станет более
демократичным;   другое   --  что   снизится   угроза  военных   конфликтов"
[46] . Уже через несколько месяцев стало очевидно, что те страны,
которые  стремятся   сегодня   использовать  плоды  стратегии  "догоняющего"
развития, по определению  не  могут рассчитывать  на достижение результатов,
характерных  для  постиндустриальных  держав.  Применительно  к  современной
ситуации  Джеймс К.  Гэлбрейт отмечает, что "умение хорошо работать здесь ни
при  чем: число выигравших  в лотерее, в  которой  победитель  получает  все
призы, неизбежно составляет  лишь ничтожную  долю тех, кто  вступает в игру.
"Технологическая  революция" --  это  игра,  в  которой могут  победить лишь
немногие" [47], и такое утверждение вполне

     [44] - См.: Mathews J.T.  Power Shift: The  Age of Non-State
Actors // Neef  D.,  Sies-feld G.A., Cefola J. (Eds.) The Economic Impact of
Knowledge. Boston (Ma.)-0xford, 1998. P.100.
     [45] - Цит. по: The Economist. 1997. January 4. Р. 71.
     [46]  - Rowen  H.S.  World Wealth  Expanding:  Why  a  Rich,
Democratic, and (Perhaps)  Peaceful Era is Ahead //  Landau  R., Taylor  Т.,
Wright G. (Eds.) The Mosaic of Economic Growth. Stanford (Ca.), 1996. P. 92.
     [47] -  Galbraith James  K. Created  Unequal.  The Crisis in
American Pay. N.Y., 1998. P. 164.

     справедливо применительно не только к отдельным работникам, но также  и
к  нациям,  и  государствам[48].   Между  тем  в  новых  условиях
сторонники концепции глобализации предприняли попытку не столько согласиться
с тем,  что предлагаемая ими теория несколько, мягко говоря,  преувеличивала
степень  активности  тех   процессов,   которые  должны  были   привести   к
формированию единого мирового хозяйства, сколько начать упорствовать в своих
заблуждениях,  переводя  при  этом  дискуссию  в  откровенно  идеологическую
плоскость.
     В последние годы  идея  глобализации стала  усиленно идентифицироваться
ими с  идеей так называемого "открытого  общества". Характерно, что подобная
иллюзия получила широкое распространение около восьмидесяти лет назад, когда
по окончании первой мировой  войны (с того времени  мир  не видел  ни одного
года  синхронизированного  экономического  роста)  президент  США  В.Вильсон
выдвинул   свой   проект   всемирной   демократии,   призванный   объединить
человечество     в    единое     целое     на     основе     гуманистических
принципов[49].  Альтернативой  этому проекту стала, как известно,
не  менее  знаменитая  идея  мировой  революции,  и  прекращение начавшегося
противостояния относится  лишь к концу  80-х годов.  Нельзя не заметить, что
демократические принципы,  которые  В.Вильсон стремился утвердить в  мировом
масштабе,  за эти десятилетия ничуть не потеряли оттого,  что господствовали
не на всей планете,  а  лишь на  небольшой ее  части. Сегодня  универсальные
принципы  социального  общежития, сформулированные еще в  эпоху Просвещения,
все чаще  провозглашаются  основополагающими  для  нового мирового  порядка,
который с легкой руки  К.Поппера и его современного ученика  и последователя
(а по  совместительству  и международного финансового спекулянта)  Дж.Сороса
называют  "открытым обществом".  Сам Дж.Сорос, выпустивший недавно книгу под
аналогичным названием,  не дает подробного определения "открытого общества",
отмечая    лишь,    что    его    следует   рассматривать   как    идеальное
состояние[50],   и  называя  в  качестве  характеристик  такового
терпимость,  торжество  рыночных  принципов,  представительную   демократию,
наличие механизма  контроля  над  решениями правительства[51],  а
также целый ряд других критериев, позволяющих фактически

     [48]  -  Подробнее   данный  вопрос   обоснован   С.Латушем,
предложившим  оригинальную   концепцию  "экономического  гражданства"  (см.:
Latouche S. The Westernization of the World. P. 86-91).
     [49]  - Подробнее  см.:  Habermas  J.  The  Past  as Future.
Oxford, 1993. P. 161-162.
     [50] - См.: Soros  G. The Crisis of  Global Capitalism [Open
Society Endangered]. L., 1998. P. 85-87.
     [51] - См.: Ibid. P. 96.

     отождествлять эту модель с утопией В.Вильсона. При этом Дж.Сорос жестко
заявил, что современное положение вещей  не соответствует идеалам "открытого
общества" и является потому неприемлемым.
     Другим существенным  аспектом  рассматриваемых проблем  стал  вопрос  о
развитии  отдельных  стран  и  народов,   неизбежно  оказавшийся   в  центре
исследований в  условиях  кризиса "догоняющей"  модели.  Если  в  60-е  годы
идеология неприсоединения  и  борьбы  за независимость естественным  образом
дополнялась в  развивающихся  странах  концепцией ускоренного хозяйственного
развития (казавшегося в то время  вполне  возможным) [52], то уже
во второй половине 70-х становилась очевидной иллюзорность подобных  надежд.
Резкое   ухудшение   положения  "третьего  мира"  в  результате  преодоления
развитыми  странами энергетического кризиса в  начале  80-х годов и рост  их
суммарной  задолженности заставили сомневаться в  возможностях "догоняющего"
развития,  что  нашло  отражение   в  так  называемой  "теории  зависимости"
[53].  Ее  сторонники,  которых  стали  называть  dependentistas,
полагали, что в новых  условиях успешное  развитие  стран "третьего  мира" в
решающей  степени  зависит  от  их   взаимодействия  с   постиндустриальными
державами  и  масштабов  технологической и  финансовой поддержки  со стороны
последних.  Вплоть до  конца  80-х  годов  определенные иллюзии на этот счет
поддерживались  коммунистическими  режимами,  внешняя  стабильность  которых
казалась в то время незыблемой. Однако уже в  начале 90-х бесперспективность
попыток   самостоятельного   преодоления   экономической  отсталости   стала
очевидной.  Как  отмечает  И.  Валлерстайн,  "крах  коммунистических  систем
ознаменовал  окончательное   крушение   идеологии  национального   развития"
[54].  Азиатский   же   кризис  окончательно  поставил  крест  на
идеологии  "догоняющего"  развития.   Все  эти  факты  существенным  образом
противоречат   представлениям   современных    глобалистов,   предпочитающих
рассматривать  глобализацию  в  качестве  поступательного  и  интерактивного
процесса, в котором доминирование западного мира не является абсолютным.
     Столкнувшись с проблемами азиатского кризиса, нарастанием разрыва между
Севером  и Югом,  а  также явной неудачей  крупномасштабного эксперимента по
построению  рыночной экономики в России,  экономисты  и социологи  вынуждены
были признать, что современная глобализация не приняла тех законченных форм,

     [52] -  Подробнее см.: Wallerstein I.  After  Liberalism. P.
114-115.
     [53] -  Подробнее см.: Sklair L.  Sociology  of  the  Global
System. P. 36-37.
     [54] -  Wallerstein I. After  Liberalism. P. 18, а  также Р.
166-168.

     которые,  казалось, были уже  на расстоянии вытянутой  руки. В условиях
интенсивного экономического  роста  в США и  Европе хозяйственные потоки все
сильнее замыкаются  внутри  группы  постиндустриальных  стран;  в результате
собственно  глобализированная  экономика  оказывается  гораздо  меньшей   по
масштабам, чем это обычно  представляется[55]. При этом, несмотря
на  реальные  тенденции  к  развитию   глобальных  движений,  мир   оказался
совершенно  не готов  к проявлению  значимых  контртенденций, столь заметных
сегодня. Так, М.Элброу, акцентирующий внимание на  том,  что ныне  "даже при
отсутствии  мирового   правительства  страны  мира  объединены  институтами,
имеющими   глобальное  значение",  вынужден  несколькими   страницами   ниже
признать,  что "как общая тенденция глобализм в  первую очередь присущ таким
общественным движениям, как борьба за  права человека, за мир, экологическим
и  женским   организациям"  [56],  соглашаясь   тем  самым,   что
оптимальный механизм поддержания  нового мирового порядка  сегодня  попросту
отсутствует. В  гораздо  более  жесткой манере  высказался  по этому  поводу
Дж.Сорос, полагающий, что "развитие  глобальной экономики  не сопровождается
соответствующим  развитием  глобального общества.  Национальное  государство
остается основной  единицей политической  и  социальной  жизни. Существующее
международное   законодательство  и  международные  институты   недостаточно
сильны,  чтобы  предотвратить  войны  или  широкомасштабное  нарушение  прав
человека  в  отдельных странах. Экологические проблемы не  решаются  должным
образом. Глобальные  финансовые  рынки  находятся  вне  контроля  со стороны
национальных или  международных  властей", и  заключающий  в этой связи:  "я
считаю,  что   настоящее   положение   вещей  ненормально   и   нестабильно"
[57].
     В последнее время представления о  том,  что глобализация  должна  быть
поставлена под  контроль  и  что  важнейшей задачей  становится формирование
институтов,  способных  в  случае  необходимости  адекватно  реагировать  на
возникающие   кризисные   ситуации,  развиваются   экспертами  все  чаще   и
настойчивее. Некоторые из них полагают, что в  современной  экономике,  даже
если считать  ее глобалистской, а  не  высокоинтернационализированной,  роль
государства  не  может быть  существенно  снижена,  а значение политического
регулирования социальных процессов лишь возрастает[58] . Другие с
еще большим пафосом выступают за укрепление

     [55] - См.: Hirst P., Thompson G. Globalization in Question.
The International  Economy and  the Possibilities  of Governance. Cambridge,
1996. P. 8, 10.
     [56] - Albrow M. The Global Age. P. 123, 142.
     [57] - Soms G. The Crisis of Global Capitalism. P. XX.
     [58] - См.: Hirst P., Thompson G. Globalization in Question.
P. 185.

     международного контроля над хозяйственными  процессами; так,  например,
отмечается, что "глобализация не обязательно приведет к военным  конфликтам,
но это может произойти, если не поставить под контроль ничем не ограниченные
силы  транснациональной   экономики"   [59].   Поэтому   процессы
глобального  экономического взаимодействия  "могут,  в  свою очередь,  стать
объектом целенаправленной регулирующей деятельности" [60].
     Что  же  пугает  сторонников   глобализации  в  современных  социальных
процессах?  Ответ на этот вопрос достаточно прост. С  одной стороны, они все
более отчетливо  понимают, что  у  западного  мира  не  хватает возможностей
придать всемирный масштаб созданной им модели. Как отмечают уже цитированные
американские  эксперты, "на  самом  деле  глобализация  не  столь глобальна.
Транснациональная деловая активность  сосредоточена  в промышленно  развитых
странах  и  в  разрозненных  анклавах  развивающихся  экономик.  Большинство
населения находится вне этой системы,  и ряды  неимущих и безработных растут
быстрее  всемирной  армии  занятых   работников"  [61].  Но   это
означает,  что  ставится  под  сомнение  достижимость "открытого  общества",
которое  западные идеологи  провозгласили важнейшей  своей  целью.  С другой
стороны, попытки ускоренного "догоняющего" развития потерпели явную неудачу,
и в новых  условиях бессмысленно  надеяться, что многие страны, пострадавшие
от кризиса или даже не вкусившие плодов индустриального прогресса, сумеют на
основе собственных  ресурсов  продолжить  формирование  рыночной  экономики,
конкурентоспособной  в  мировом  масштабе.  Все  эти  сомнения   понятны   и
обоснованны. Между  тем  многие социологи приходят на  этом  фоне  к выводу,
который  представляется  сколь  очевидным, столь  и неверным.  Полагая,  что
"открытое общество"  эквивалентно глобалистекой экономике, и считая, что оно
может быть создано только в планетарном масштабе,  они  готовы призвать (как
это, в частности, и  делает  Дж.Сорос) к массированным  мерам  поддержки тех
стран, которые оказались сегодня в наиболее  сложном  положении.  Не отрицая
гуманного  характера таких мер и благородства  намерений  их инициаторов, мы
хотели  бы  отметить,  что  вся  история   последних   столетии  показывает:
наибольшие  успехи  социумов, так или иначе отвечающих критериям  "открытого
общества", приходились на  те периоды, когда они (пусть это и воспринимается
как каламбур) развивались во вполне закрытой среде.

     [59]   -  Martin  H.-P.,  Schumann  H.  The   Global   Trap:
Globalization and the Assault  on Prosperity and Democracy.  Pretoria (South
Africa)-L., 1997. P. 11.
     [60] - Sassen S. Globalization and Its Discontents. P. 214.
     [61]  -  Bamet  R.J.,  Cavanagh  J.  Global Dreams. Imperial
Corporations and the New World Order. N.Y" 1994. P. 427.

     Это   утверждение   нуждается   в  пояснениях.   Традиционно   историки
противопоставляют не столько периоды "открытости" и "закрытости"  социальных
систем, сколько периоды относительной стабильности и  нестабильности, причем
первые,   как   правило,   больше   обусловлены   установившейся  гегемонией
определенной страны, чем режимом прочного международного мира. Говоря о том,
что "период с  1990 по 2025/2050 год,  скорее всего, будет характеризоваться
отсутствием  мира,  стабильности  и  законности",  И.  Валлерстайн  полагает
причиной этого утрату какой-либо одной из стран ее доминирующего положения в
мире. В качестве же исторических примеров он приводит ситуации,  порожденные
уникальным  положением  Объединенных провинций (Голландии) в  середине  XVII
века, Великобритании в середине XIX и США в середине XX[62]. Едва
ли можно согласиться с такой  трактовкой экономической истории. Не говоря  о
том, что ни середина XVII, ни середина XIX, ни, тем более,  середина XX века
не отличались особым миром и стабильностью, следует отметить, что результаты
обращенной  вовне  экспансии  и  гегемонизма  ни  в  одном  из названных  И.
Валлерстайном случаев невозможно признать  сколь-либо  впечатляющими. На наш
взгляд,  более  продуктивным  в  современных  условиях  является  анализ  не
"стабильных"   и  "нестабильных"  состояний,  а   периодов  "открытости"   и
"закрытое"  развитого  мира.  Постоянная смена  экспансии  и  протекционизма
наблюдается  на протяжении  всей  истории человечества,  начиная  с античной
цивилизации,  и нельзя не отметить,  что в периоды  экспансии ("открытости")
особое значение  обретали преимущественно политические процессы, тогда как в
эпохи   господства   протекционизма   ("закрытости")   --   экономические  и
социокультурные. Так,  политическое  расширение  и военные  успехи  античных
республик привели в конечном счете к их краху, в то время как  реальная база
экономического  прогресса времен  средневековья была  заложена отнюдь  не  в
эпоху   цезаризма,   а   на   протяжении   Темных   столетий[63].
Экспансионистская   политика   эпохи   Великой   французской   революции   и
наполеоновских   войн  обеспечила  распространение   новой   политической  и
идеологической  системы, но привела  к серьезному экономическому  ослаблению
Франции, надолго  лишив  ее лидирующей роли на  Европейском  континенте.  И,
наконец, наиболее очевидный пример являет история Совете -

     [62] - См.: Wallerstein I. After Liberalism. P. 25.
     [63]   -   Подробнее  см.:  Иноземцев   В.Л.,  Кузищш   В.И.
Исторические формы товарного хозяйства // Вестник Российской академии  наук.
Том 68. No  7.  1998.  С.  602-611;  а также: Иноземцев В.Л. Очерки  истории
экономической общественной формации. М., 1996.

     кого Союза, принесшего собственную экономику и интересы своих граждан в
жертву   экспансионистской  по  своей  сути   модели.  Заметим   также,  что
естественным  следствием  "открытости" становилось последующее замыкание той
или  иной  страны и  долгое неприятие  ею  ранее  исповедовавшихся ценностей
"открытого"  общества. Напротив,  там,  где экономическое развитие шло путем
эволюции,  а  стремление к  мировой гегемонии не доминировало  над сознанием
лидеров   нации,  успехи   в   построении  общества,  отвечающего  критериям
"открытости", оказывались  намного более впечатляющими.  Ускоренное развитие
России в конце XIX века, Революция Мэйдзи в Японии и, наконец, прорыв США на
место первой мировой державы в  начале нашего столетия -- все эти гигантские
трансформации произошли фактически  в  полной изоляции от  внешнего мира,  в
условиях,  когда нации были озабочены внутренними проблемами гораздо больше,
нежели судьбами цивилизации.
     Мы  полагаем,  что  это  обстоятельство  не  может   не  учитываться  в
современных    условиях.    Идеологи    "открытого"    общества   совершенно
безосновательно утверждают, что оно может быть построено только во всемирном
масштабе;  в  действительности  они  не  учитывают  целого  ряда   факторов.
Во-первых,  подобная точка зрения серьезно переоценивает нынешнее  состояние
процесса глобализации; ее приверженцы  не хотят замечать, что взаимодействие
между  отдельными  регионами  или  крупными   международными  компаниями  не
охватывает все части мира  в одинаковой степени. Такое положение вещей может
быть прослежено  по  многим  направлениям;  в  последние  годы  как торговые
потоки,  так  и   движение  иностранных  инвестиций   (как   прямых,  так  и
портфельных), не говоря уже  о масштабных  финансовых  и валютных сделках на
основных международных биржах, во  все большей степени замыкаются  в  рамках
развитых стран. По сути дела, возникает ограниченная "глобальная" экономика,
в  рамках  которой западные страны максимально возможным образом унифицируют
законодательство,  обеспечивают  своим  компаниям  равные   условия  ведения
бизнеса, снижают негативное влияние таможенных барьеров и других ограничений
на международные товарные и финансовые трансакции. Во-вторых,  лишь немногие
специалисты  обращаются  к  исследованию  того,  в  какой  степени  нынешние
процессы  глобализации  влияют  на  социальную  стабильность   внутри  самих
развитых стран. Так, Д.Родрик отмечает  по меньшей  мере три группы явлений,
которые  можно  считать   следствиями   "глобализации":  к  ним  он  относит
нарастающие  противоречия   между  людьми,  имеющими   возможность  свободно
передвигаться   по   миру  и   лишенными  ее;  трудности,   возникающие   из
неунифицированности  национальных   законодательств;   обострение   проблем,
возникающих  перед правительствами  развитых  стран  в  области  социального
обеспечения[64]. На  наш  взгляд,  это  далеко не  полный  список
проблем,  порождаемых  процессом "глобализации"  в  ее  нынешнем виде.  Так,
существенным  становится  то  обстоятельство,  что  ничем  не   ограниченное
движение  капиталов,  товаров  и  населения  между  странами мира  неизбежно
усугубит противоречия, порожденные в пределах постиндустриальной цивилизации
формированием интеллектуального класса.  В этих  условиях  развитый  мир  не
сможет  контролировать  отток интеллектуальных  и  материальных  ресурсов  с
периферии  в центр и  вынужден  будет умножать свои  усилия  по  поддержанию
стабильности  в  малоразвитых  регионах,  вместо  того,  чтобы  использовать
имеющиеся   ресурсы  для  разрешения   своих  внутр