та вырос с 8,9 до  15,2 млрд. долл. и составил за десятилетие в
целом  (включая  оценочный  показатель  за  1999  год)  115,2  млрд.   долл.
[434] На этом фоне в 80-е  и 90-е годы большая часть инвестиций в
тех странах,  где  западные предприниматели видели сколь-либо обнадеживающие
перспективы возврата  вложенных  средств,  стала направляться не столько  на
финансирование государственных расходов или импорта, сколько непосредственно
использоваться для повышения эффективности действующих компаний (в Латинской
Америке этот показатель  вырос  в  80-е  годы  с  14 до 32  процентов  всего
инвестиционного потока), покупки государственных ценных  бумаг (с 7,6  до 10
процентов за  тот  же период), а также притекать на  фондовый рынок  (рост с
незначительной  доли  до  10  процентов)  [435]. В  90-е годы эта
тенденция усилилась  и  заявила  о себе гораздо  более  резко; по  некоторым
оценкам, к 1995 году  более 75  процентов всех иностранных капиталовложений,
направляемых  в страны  "четвертого мира",  использовались  для покупки  уже
действовавших там  предприятий и компаний  или установления  над  ними более
жесткого контроля[436]. Основными "инвесторами" выс-

     [433] - Krugman P. Does Third World Growth Hurt  First World
Prosperity? //  Ohmae K.  (Ed.) The Evolving Global Economy. Making Sense of
the New World Order. Boston, 1995. P.123.
     [434] -
     См.: World Economic Outlook. A Survey by the Staff of the International
Monetary  Fund.  October  1997.  Wash.,  1997. P.  216-217;  World  Economic
Outlook. A Survey by the Staff of the International Monetary Fund. May 1998.
Wash., 1998. P. 195-196.
     [435]  -  См.: Cline W.R.  International Debt Reexamined. P.
436.
     [436] - См.: Moody К. Workers in a Lean World. P. 7.

     тупали  в  данном  случае  правительства  ведущих  западных  стран  или
международные агентства, а  инвестиции реально воспринимались как  помощь, в
возвратность которой мало кто верил[437].
     Эта картина во многом объясняет природу проблемы,  которая  в последние
два  десятилетия  все  более активно обсуждается  финансистами  и политиками
всего  мира. Речь  идет  о  внешнем  долге  развивающихся стран, и вопрос  о
задолженности  наиболее  бедных  государств  является  важным  ее  составным
элементом.  В результате  сокращения спроса на  сырье и  иные  виды ресурсов
возник  беспрецедентный дисбаланс в  торговле  Севера  и Юга;  индекс цен на
большинство сырьевых товаров снизился с 1974 по 1991  год почти  в 3,5 раза;
для    поддержания   приемлемых   уровней   импорта   промышленных   изделий
развивающиеся  страны  вынуждены  были умножить свои усилия  по  привлечению
кредитов западных  правительств,  частных банков и международных  финансовых
организаций[438]. Если в 1974  году общий объем их внешнего долга
составлял 135 млрд. долл., то к 1981  году  он достиг 751  млрд., а в начале
90-х  --  1,935 триллиона[439], после  чего  наступила  некоторая
стабилизация   (между  2,1  и  2,3  триллиона  долл.),  прерванная,  однако,
финансовым кризисом, начавшимся в 1997 году.  В течение  всего этого периода
самыми быстрыми  темпами  росли  обязательства наиболее обремененных долгами
бедных  стран: с 98  млрд. долл. в 1982 году до 304 млрд. долл. к 1992 году,
при этом снижались темпы роста их экономик -- с  2 до менее чем 1 процента в
год[440].  Отношение  объемов  внешних заимствований  к  валовому
национальному продукту  составляло в  1992  году  по сравнению с аналогичным
показателем  1980 года в  Эквадоре --  104 против 62 процентов, в Нигерии --
108  против 12 процентов, на Ямайке -- 153 против 78  процентов, в Судане --
217 против 101 процентов, в Заире -- 222 против 36 процентов, в Кот-д'Ивуаре
-- 223 против 127 процентов, в Замбии  -- 250 против 100 процентов, в Гайане
-- 768 против 147  процентов[441],  и т.  д. По состоянию на 1995
год, 14 стран  имели отношение долга к ВНП на  уровне выше 250 процентов; 10
из  них  --  африканские   страны,   расположенные  в  регионе  к   югу   от
Сахары[442].  Проблема  увеличения внешнего  долга  развивающихся
стран особенно остра по ряду причин.

     [437]  - См. Cline  W. R.  International Debt Reexamined. P.
367-368
     [438]  -  См.   Weivaecker   E.U.,   von.   Earth  Politics.
L.-Atlantic Highlands (N.J.), 1994.
     P. 97.
     [439] - CM. Greider W. One World, Ready or Not. P. 282.
     [440] - См. Strange S. Mad Money. P. 113.
     [441]  - CM. Caufield C. Masters  of Illusion. P. 165; Cline
W.R. International Debt Reexamined P. 48-49.
     [442] - См. The Economist. 1998. February 21. P. 98.

     Во-первых, основной объем долга приходится на ограниченное число стран.
Пять государств  -- Бразилия, Мексика, Аргентина, Венесуэла  и Филиппины  --
были обременены  между 1981 и  1992 годами долгом, составлявшим от 68 до  71
процента   общей  суммы  задолженности.  Столь  тяжелое  бремя  усугублялось
необходимостью направлять  на уплату процентов существенную часть экспортных
поступлений  (37,9  процента  в Бразилии,  24,2  процента--в  Мексике,  34,7
процента  -- в Аргентине, 21,7 процента -- в  Венесуэле  и 16,4  процента на
Филиппинах в 1995 году[443]), что провоцировало инфляцию, в конце
80-х  достигавшую в  большинстве латиноамериканских  стран нескольких  сотен
процентов  в год[444].  Нестабильность  в  экономике имела  своим
результатом снижение  темпов  роста и, следовательно,  усугубление  долговой
зависимости. Только  между декабрем  1991-го и  июнем  1993  года  суммарный
внешний долг  латиноамериканских  стран  вырос более  чем на 10 процентов, а
различные стабилизационные программы и  сокращение государственных  расходов
оказались сопряжены в конце 80-х и  начале 90-х годов с  резким  сокращением
средней заработной платы  и перемещением за черту бедности множества  людей;
их  число  выросло  в  тот  период в  1,5  раза[445].  Неизбежным
следствием становилась  растущая социальная и политическая  нестабильность в
большинстве этих стран.
     Во-вторых, в 80-е и 90-е годы развивающиеся страны оказались фактически
неспособны обслуживать собственные долговые  обязательства.  В начале  этого
периода в результате новой политики рейгановской администрации, ограничившей
денежное   предложение  и  поднявшей  процентные  ставки,  стоимость   новых
заимствований   резко  возросла[446].   В   1982   году  во  всех
развивающихся  странах,   за   исключением   членов   ОПЕК,   доля  средств,
направляемых на обслуживание внешних  обязательств, составляла 23,9 процента
экспортных поступлений, а для наиболее  обремененных долгами стран достигала
50 процентов. Если вспомнить, что в 1932 году Германия объявила мораторий на
обслуживание внешнего долга в условиях, когда  соответствующий показатель не
достиг еще 13 процентов[447], становится  понятным, почему в 1982
году   Мексика   объявила   дефолт  по   внешнему  долгу.  Для   поддержания
относительной   платежеспособности   африканские   страны   вынуждены   были
привлекать новые кредиты со все возрастающей  интенсивностью; статистические
данные свидетельствуют, что в

     [443] - См.: The Economist. 1997. April 26. Р. 122.
     [444] -  См.:  Cline W.R. International  Debt Reexamined. P.
60, 57.
     [445] - См.: Chomsky N. World Orders, Old and New. L., 1997.
P. 129-130.
     [446]  -  Подробнее  см.:  Yergin  D.,   Stanislaw   J.  The
Commanding Heights. P. 235.
     [447] - См.: KuttnerR. The End ofLaissez-Faire. P. 247.

     70-е и 80-е годы средний темп роста внешних обязательств стран Северной
Африки достигал 17,1 процента в год, Западной Африки  -- 18,0, а Центральной
Африки  --  19,1  процента  в год[448].  В начале  90-х  годов  в
Гондурасе   средства,   направляемые   на   выплату   процентов  иностранным
кредиторам, превышали бюджетные расходы на образование и здравоохранение;  в
Замбии платежи по кредитам МВФ были в девять раз большими, нежели затраты на
начальное  образование[449]. В 1997-м и 1998 году западные страны
начали осуществлять программу списания большей части долгов  беднейших стран
и   последующей   их   реструктуризации;   предполагается,   например,   что
задолженность Мозамбика должна быть  сокращена на  85-90 процентов,  Уганды,
Мали, Гайаны, Мавритании и Кот-д'Ивуара -- не менее  чем на три четверти,  с
последующим оформлением новых обязательств в виде  облигаций  и иных  ценных
бумаг[450].  Однако  такой   подход  применим   лишь   к   весьма
ограниченному кругу стран, так  как в тех случаях,  когда  мы сталкиваемся с
большими по  абсолютному  значению суммами долга,  а  кредиторами  выступают
крупные  частные  коммерческие  банки, главной проблемой  становится  именно
возможность их реструктуризации.
     Это  третья  причина обострения  проблемы  внешних  долгов.  Она  стала
особенно  актуальной  начиная с 80-х годов  и  остается такой по  сей  день.
Западные  страны  и  крупные  международные  банки  почувствовали  во второй
половине  70-х  годов  возрастающий спрос на  кредитные  ресурсы со  стороны
латиноамериканских стран, испытывавших острый бюджетный  кризис, порожденный
внутренними причинами  -- как хозяйственными, так и политическими; в течение
нескольких  лет  инвесторы  полагали,  что высокие цены  на  нефть и  другие
экспортные       товары      позволяют      им      сохранять       гарантии
платежеспособности[451]. После отрезвляющего  дефолта  Мексики  в
1982   году   развитые   страны   стали   активно   конструировать   проекты
реструктуризации долгов, которые, с одной стороны, обеспечили бы поддержание
ликвидности  рынка и, с другой, не  нанесли  бы непоправимого ущерба крупным
международным банкам. Первый  из таких проектов, названный "планом  Бейкера"
по  имени  его  автора,  продемонстрировал  невозможность  решить   проблему
"кавалерийским   наскоком".  План  предусматривал  перевод   части  долга  в
долгосрочные облигации стран-должников, откуп

     [448]  - См.: Deegan  H. Third Worlds. The  Politics  of the
Middle East and Africa. L.-N Y 1996. P.181.
     [449] - См.: Lappe P.M., Collms  J.,  Rosset  P., Esparza L.
The World Hunger. P. 145.
     [450] - См.: The Economist. 1998. February 21. P. 97.
     [451] - См.: Madison  A. Growth Acceleration and Slowdown in
Historical and Comparative Perspective. P. 31, 33.

     просроченных кредитов ниже их номинальной стоимости, а также передачу в
собственность   кредиторам   акций  ряда  неприватизированных   промышленных
предприятий. Фактически впервые при осуществлении этого плана предполагалось
реструктурировать большее количество ссуд по линии частных банков, нежели по
линии правительств или международных финансовых организаций[452].
При  этом считалось,  что банки-кредиторы должны  продолжить  предоставление
ссуд  развивающимся странам и довести объем новых кредитов до 20 млрд. долл.
в   течение   1986-1988    годов.   Между   тем   банки,   согласившись   на
реструктуризацию,  не стремились  выполнить  свои  обещания  (новые вливания
составили  лишь  12,8  млрд. долл.),  а сами должники по-прежнему  не  могли
обслуживать свои обязательства, в первую очередь вследствие резкого снижения
мировых  цен  на   нефть   в  1986-1987  годах.  Потребовалась  новая  волна
реструктуризации, которая была провозглашена министром финансов США H.Бренди
10 марта 1989  года и вошла  в историю под  названием "плана Бренди". В  его
основе был  добровольный  отказ  членов  клуба  кредиторов  от  части  своих
претензий и переоформление оставшейся  части долга в  30-летние казначейские
облигации.  К  моменту  объявления  плана рыночная  цена  долгов большинства
латиноамериканских стран колебалась между 20 и  45 процентами их номинальной
стоимости.  Предполагалось,  что его реализация  позволит  снизить  долговое
бремя 39  стран  с  340  до  70  млрд.  долл., что  должно  было стать самым
радикальным  сокращением   международных  обязательств  в  мировой  истории.
Предполагались    также    дополнительное   кредитование   для   поддержания
национальных   валют,   а  также   ряд  мер,  направленных  на  стабилизацию
финансового  положения этих стран  в  случае,  если цены  на нефть  и другие
стратегические  ресурсы понизятся более чем в  полтора раза в ближайшие пять
лет.  В ходе  осуществления этого плана было списано  от 22  до 60 процентов
долговых обязательств, результатом чего в период 1989-1993  годов  стал рост
рыночных цен долговых обязательств на 60 процентов для Уругвая, 65 процентов
для  Филиппин, 109 процентов  для  Венесуэлы  и Бразилии,  128 процентов для
Мексики, 370 процентов для  Коста-Рики и  408 процентов для Аргентины;  сами
эти  цены  достигли для  Мексики, Филиппин, Коста-Рики и Уругвая от 80 до 82
центов за  доллар  номинальной  стоимости,  для  Венесуэлы -- 71  цент,  для
Аргентины -- 66 центов. Темпы инфляции во всех этих странах сократились в 20
и более раз[453]. Вместе с тем реструктуризация

     [452] - См.: Strange S. Casino Capitalism. Manchester, 1997.
Р. 169.
     [453]  -  Подробнее  см.:  Cline   W.R.  International  Debt
Reexamined. P. 208-209, 211-213, 218-222, 248-249.

     долгов развивающихся стран была относительно болезненной с точки зрения
коммерческих  банков  стран  Запада: в  1982  году  ссуды  девяти крупнейших
американских  банков заемщикам,  подпадавшим под  "план Бейкера", составляли
около  200 процентов их суммарной капитализации; при этом в условиях высокой
инфляции  даже соблюдение ранее установленных процентных ставок было чревато
убытками[454].  Хотя  ВНП  этих  стран  не  превышал 4  процентов
суммарного   ВНП  стран-членов  ОЭСР,  размер  их  долга  был  сопоставим  с
официальными  валютными  резервами  последних[455].  Поэтому  две
волны  списания долгов стали тяжелым испытанием для развитых стран и сделали
их политику в области нового кредитования более осторожной.
     Четвертая причина обострения проблемы внешних долгов заключалась в том,
что  все  эти реформы  не  изменили  кардинальным  образом положение  в  тех
регионах, которые мы относим к  "четвертому миру" в собственном смысле этого
слова.  Фактически   они  установили   более  предсказуемый  порядок  выплат
процентов и основных сумм сохранившегося  долга в пользу развитых стран, но,
по сути  дела,  не снизили  отношения  этих  платежей к новым инвестиционным
вливаниям  в  развивающиеся экономики. В начале  90-х  годов  рост отношения
процентных платежей к экспортным  поступлениям возобновился[456];
в связи с этим  для решения проблем наиболее бедных  стран (в первую очередь
африканских) потребовались дополнительные усилия,  оформленные в 1996 году в
виде  Торонтского и Тринидадского  протоколов. Следствием  "плана  Брейди" и
двух этих инициатив стало то, что отношение процентных платежей к экспортным
поступлениям   для   африканских   стран   сократилось   с   37    до   22,4
процента[457]. Однако эти  видимые успехи не так впечатляющи, как
может показаться; они не затрагивают  основных причин долговой проблемы и не
открывают возможности самоподдерживающегося развития развивающихся стран. На
фоне  списания долгов остаются  весьма  актуальными  два  вопроса:  с  одной
стороны, в связи  с падением цен на нефть и другие ресурсы объемы экспорта в
стоимостном   выражении  продолжают   снижаться,  сводя  на  нет  результаты
отмеченных  усилий и усложняя обслуживание  долга[458];  с другой
стороны,  отсутствует  внутренний  механизм  модернизации наиболее  отсталых
экономик[459].

     [454] - См.: Kuttner R. The End of Laissez-Faire. P. 242.
     [455]  -  См.: Krugman P. LDC Debt Policy  //  Feldstein  M.
(Ed.) American Economic Policy in the 1980s. Chicago-L., 1994. P. 704.
     [456] - См.: Moody К. Workers in a Lean World. P. 60.
     [457]  - См.: Cline W.R.  International Debt  Reexamined. P.
389.
     [458] - См.: Ibid. P. 368.
     [459] -  См.: Rostov W. W. The Stages of Economic Growth.  A
Non-Communist Manifesto. 3rd ed. Cambridge, 1995. P. XXII-XXIV.

     Хорошо известно также, что платежи со стороны развивающихся стран стали
сегодня большими, нежели новые инвестиции  в их экономику. Так, в  1994 году
сумма  текущих  заимствований  развивающихся стран,  достигшая  167,8  млрд.
долл., впервые оказалась меньше  возвращенных кредитов и процентов по ним --
169,5  млрд.  долл.,  в  результате  чего  Запад получил  чистый  финансовый
трансферт на сумму более 1,7 млрд. долл. [460]. В 1995 году сумма
одних  только процентов  по кредитам (85  млрд. долл.) оказалась  фактически
равной всему объему полученных этими  странами прямых иностранных инвестиций
(90  млрд. долл.) и  значительно  превысила масштабы иностранной  помощи (64
млрд.  долл.).  Если  же  учитывать  выплату 128  млрд.  долл. основных сумм
кредитов,    то    общая    величина    превышает    объем    инвестиций   и
помощи[461].  В то  же время  существуют еще  более  впечатляющие
оценки[462].  Однако  не   менее  важная  причина  сохраняющегося
тяжелейшего  положения  связана  с внутренней  политикой самих развивающихся
стран,  усиливающей  социальное  неравенство  и  делающей  инвестиции в  них
исключительно рискованными. Расчеты показывают, что только между 1983 и 1987
годами, то есть в период, последовавший за первым долговым кризисом, бегство
капиталов  из  стран, экспортирующих нефть, составило 60 млрд. долл.,  а  из
развивающихся стран,  импортирующих нефть, -- 74,8 млрд. долл. В  результате
пять шестых чистого прироста  внешнего долга было использовано для замещения
национального      капитала,     постоянно     покидающего     развивающиеся
страны[463].  Но и эти факты лишь отчасти  отражают  глубину  той
основной проблемы, встающей сегодня перед развивающимися странами, к анализу
которой мы теперь переходим.
     Речь идет о все  более очевидной в последние  десятилетия неспособности
правительств    стран   "четвертого   мира"    проводить    сбалансированную
экономическую  политику  в  интересах  своих  народов, а  также  о  том, что
международные  займы  и  помощь  со   стороны  развитых  стран  способствуют
сохранению в этих регионах мира низкоэффективных хозяйственных и реакционных
политических систем.  Примеры тому  бесчисленны. Известно,  например, что  в
70-е и в первой половине 80-х годов Мексика получала гигантские

     [460] - См.: Caufield С. Masters of Illusion. P. 335.
     [461] -  См.:  Lappe P.M., Collins J., Rosset P., Esparw  L.
The World Hunger. P. 145-146.
     [462]  -  Так, утверждается, что с 1982 по 1990 год  "чистый
финансовый  трансферт  из  стран   Юга  на  Север...  составил,  по  оценкам
экспертов, 418  млрд.  долл.,  что  эквивалентно...  шести  планам Маршалла"
(Paterson M. Global Warming and Global Politics. L.-N.Y., 1996. P. 173), а в
1991  году  страны-должники  выплатили в виде  процентов  на  24 млрд. долл.
больше,  чем  они получили  в виде новых кредитов и  помощи (см.: Chomsky N.
World Orders, Old and New. P. 130-131).
     [463] - См.:  Cline W.R. International  Debt Reexamined.  P.
110-111.

     кредиты  со   стороны  развитых  стран   и   международных   финансовых
организаций. Долг  предприятий  государственного  сектора  вырос с 3,8 млрд.
долл.  в  1970  году  до  72  млрд.  долл.  в 1983-м. 75 процентов  расходов
национальной  энергетической компании  финансировались за счет международных
кредитов  и   правительственных  дотаций;   при  этом  президент  Л.Портильо
распорядился построить для освещения своей новой резиденции  электростанцию,
способную  вырабатывать электроэнергию, достаточную  для  обеспечения целого
города  средних размеров. Незадолго до  долгового кризиса  1982 года,  когда
страна  оказалась  в  тяжелом положении  из-за  снижавшихся  цен  на  нефть,
руководство  национальной  нефтехимической  компании  "Пемекс"  укрывало  на
оффшорных  счетах до 4  млрд. долл. (!) в год[464]. В Африке, где
между 1978  и  1993  годами  по линии ООН на  мероприятия  по предотвращению