тронной
промышленности,  которая  в  1970 году  составляла не более  0,2 процента  в
структуре  индустриальной  занятости, в  конце 80-х достигла 21 процента,  а
доля   продукции  этой  отрасли  в   общем  объеме  экспорта   превысила  44
процента[161]. Восточноазиатские страны заняли также существенную
нишу на рынке полупроводниковых устройств: Тайвань стал пятым производителем
микропроцессоров  в  мире,  а  доход,  полученный  крупнейшими  тайваньскими
фирмами от их продажи, вырос  с практически  нулевой отметки в 1989 году  до
2,5  млрд. долл.  в 1993-м[162].  В  начале  90-х годов суммарный
экспорт  продукции  электронной  промышленности  из Южной Кореи,  Сингапура,
Тайваня  и Гонконга  превысил  45 млрд. долл. в год[163].  Однако
показатели роста экспорта, и мы еще неоднократно  вернемся к этой  проблеме,
не служат однозначным  свидетельством роста благосостояния населения той или
иной  страны,  в силу  чего  статистика,  показывающая, что  к  началу  90-х
Тайвань, Южная Корея, Гонконг и Сингапур обеспечили уровень ВНП, превышающий
10  тыс. долл.  на  человека в  год, и  сформировали  самые большие  в  мире
валютные резервы[164],  не  должна  автоматически переноситься на
оценку социального развития этих стран.
     Экономический  рост  является  устойчивым и  самоподдерживающимся в том
случае, если он формирует широкие слои экономически активного,  независимого
населения,  достигающего  высокого уровня жизни.  Между  тем в Юго-Восточной
Азии  в  течение  всего  периода  ускоренной  индустриализации  имела  место
совершенно иная ситуация. Высокая норма сбережений, составлявшая в 1991-1992
годах на Тайване 24, в Гонконге -- 30, в Малайзии, Таиланде и Южной Корее --
по 35, в Индонезии -- 37,  а  в Сингапуре достигавшая 47 процентов  валового
национального продукта[165],  означала,  в  том числе, и то,  что
успехи производства

     [159] - См.: Yergin D., Stanislaw J. The Commanding Heights.
P. 170.
     [160] - См.: Islam L, Chowdhury A. Asia-Pacific Economies. A
Survey. P. 162.
     [161] - CM.: Robinson R., Goodman D.S.G. (Eds.) The New Rich
in Asia. P. 57-58.
     [162] - CM.: Yip G.S. Asian Advantage. P. 119.
     [163] - См.: Hobday M. Innovation in East Asia. P. 18-19.
     [164] - См.: Robinson R., Goodman D.S.G. (Eds.) The New Rich
in Asia. P. 207.
     [165] - См.: Ibid. P. 205, 161, 47, 135, 183, 77, 17.

     основывались  на крайне  дешевой рабочей силе.  Характерно  также,  что
Южная и Восточная Азия оставались двумя регионами мира (не считая Японии), в
которых между  1965  и 1993 годами  доля сбережений в  валовом  национальном
продукте  имела тенденцию  к  заметному росту  (с  12 до  21 и  с  22 до  35
процентов соответственно) [166].
     Источником  пополнения  рядов   фабричных  рабочих  становились  бывшие
крестьяне, и  до тех пор, пока численность занятых в индустриальном  секторе
могла безостановочно расти, реальных условий для  повышения заработной платы
фактически не существовало.  Так, в Сингапуре между 1966 и  1990 годами доля
занятых  в  промышленности в общей численности активного населения выросла с
27 до 51  процента[167], в  Южной Корее с  начала 60-х  по начало
90-х годов этот показатель  повысился с 22 до 48 процентов, на  Тайване -- с
17 процентов в 1952 году до 40 в 1993-м[168]. При этом росла доля
женщин в общей численности работающих, широко применялась практика почасовой
оплаты, а также повышалась продолжительность рабочего дня. В Южной  Корее  и
на  Тайване в первой половине 90-х годов средняя  продолжительность рабочего
времени в индустриальном секторе достигала  почти 2,5 тыс. часов в год, хотя
в большинстве европейских стран она была законодательно ограничена  1,5 тыс.
часов[169]. Как на ранних этапах  индустриального развития, так и
в   середине   90-х   годов    страны   региона   серьезно   отставали    от
постиндустриальных держав по размерам  оплаты труда промышленных работников:
если в Германии на заводах BMW рабочий получает заработную плату до 30 долл.
в час,  а  в  США  --  от  10  долл. в  текстильной промышленности  до 24  в
металлургии,  то  в  Корее  и Сингапуре  высококвалифицированный  специалист
оплачивается из расчета не более 7 долл., в Малайзии -- 1,5 долл., а в Китае
и Индии -- 25 центов[170]. На протяжении всего периода ускоренной
индустриализации, с середины 70-х по конец 80-х годов,  в Таиланде, Малайзии
и Индонезии фактически не

     [166] - См.: Kosai  Y., Takeuchi F. Japan's Influence on the
East Asian  Economies  //  Rowen  H.S.  (Ed.) Behind East  Asian Growth: The
Political and Social Foundations of Prosperity. L.-N.Y., 1998. P. 312.
     [167]  -  См.:  Krugman  P. The Myth  of  Asia's  Miracle //
Foreign Affairs. 1994. No 6. P. 70.
     [168] - См.: Islam I., Chowdhury A.  Asia-Pacific Economies.
A Survey. P. 31.
     [169] - См.: Madison A. Growth  Acceleration and Slowdown in
Historical  and Comparative  Perspective //  Myers R.H. (Ed.)  The Wealth of
Nations   in   the  Twentieth   Century:   The  Policies  and  Institutional
Determinants of Economic Development. Stanford (Ca.), 1996. P. 35.
     [170]  - См.: BoyettJ.H., Boyett J.T. Behind Workplace 2000.
Essential Strategies for  the  New American Corporation.  N.Y., 1996. P. XV;
Garten J. The Big Ten. The Big Emerging Markets and How They Will Change Our
Lives.  N.Y.,  1997. P. 45;  NaisbittJ.  Megatrends  Asia.  The  Eight Asian
Megatrends that are Changing the World. L., 1996. P. 110.

     фиксировался рост  реальных  доходов населения[171]. В Южной
Корее в  конце  80-х  средняя  почасовая  заработная  плата в промышленности
составляла 80 процентов соответствующего показателя в Гонконге, 75 процентов
тайваньского,   15   процентов  японского  и  всего  11  процентов  (!)   --
американского[172].  Характерно, что  по  состоянию  на 1995  год
Сингапур  имел  самый  высокий  в мире  показатель  ВНП  на  душу населения,
существенно  превосходивший  немецкий  уровень: согласно  данным  налогового
департамента, в стране с  населением  несколько более двух миллионов человек
проживало 386  миллионеров и  еще  около  1200  человек были близки к  этому
статусу[173]; однако,  как  видим,  это  отнюдь  не  иллюстрирует
уровня жизни большинства граждан.
     Одна  из  причин  такого  положения дел коренится  в  желании азиатских
лидеров  ускоренно  вывести  свои  страны  из  доиндустриальной  эпохи.  Для
увеличения   части   национального  дохода,   направляемой  на   инвестиции,
применялись самые разнообразные методы.  Первым, как  мы  уже отметили, было
сдерживание  заработной  платы.  Вторым  становилась  управляемая  инфляция,
которая, с  одной  стороны,  делала  товары  более  конкурентоспособными  на
внешних рынках, а с другой -- снижала покупательную способность населения. В
Индонезии,  например,  с  1990 по  1995 год номинальный  размер  минимальной
заработной  платы рос на  10 процентов  в год, но  ее долларовый  эквивалент
оставался практически неизменным, составляя 30 центов в час[174].
Третьим  способом активизации  накоплений  стала  государственная  политика,
направленная  на  поощрение,  причем  весьма  специфическое,  инвестиций.  В
предыдущей  главе  мы отмечали,  как  японским  корпорациям  давалось  право
конвертировать иены  в доллары по  курсу ниже рыночного в тех случаях, когда
они закупали за границей новые технологии. Нечто похожее практиковалось и во
всех других азиатских  странах. Корейское правительство осознанно  проводило
политику  дотирования  своих  крупнейших  предприятий,  несмотря  на  низкую
эффективность  их  деятельности:  к  примеру, в начале  80-х годов  более 70
процентов  всех  кредитных  ресурсов  направлялось  в  несколько  крупнейших
промышленно-финансовых   корпораций   (chaebol),   отличавшихся   при   этом
минимальной  рентабельностью (так, в  1988 году при объеме продаж в 32 млрд.
долл. прибыль корпорации "Самсунг" составила 439 млн. долл. [175]
[для

     [171] - См.: Phongpaichit P., Baker Ch.  Thailand's Boom and
Bust. P. 31-32; McLeod R.H., Gamaut R. East Asia in Crisis. P. 56-58.
     [172] - См.: Bello  W., Rosenfeld S. Dragons in Distress. P.
24.
     [173] - См.: Hiscock G. Asia's Wealth Club. P. 107.
     [174] - См.: Yip G.S. Asian Advantage. P.241.
     [175] - См.: Bello W., Rosenfeld S. Dragons in Distress.  P.
66.

     сравнения  отметим, что  по  итогам 1998  года  "Форд  мотор"  получила
прибыль  в 22 млрд. долл. при объеме продаж в 144,4 млрд., а соответствующие
показатели для АТТ и "Экссон" составили 5,23 и 53,3  и  6,44  и 103,0  млрд.
долл.] [176]).  На Тайване в  конце 70-х и в  течение  80-х годов
кредиты на развитие экспортных  производств выдавались под проценты, которые
были вдвое ниже межбанковской ставки и почти в четыре раза ниже средней цены
кредитов,  сложившейся на рынке[177]. Подобных примеров  известно
огромное множество. Четвертым методом активизации инвестиций стало поощрение
сбережений.  В  этом  случае политика  кредитно-финансовых  учреждений  (как
правило,  входивших в большие картельные группы)  строилась  таким  образом,
чтобы  их  клиенты  размещали на  депозитные  счета или вкладывали в  фонды,
действующие  на рынке корпоративных  ценных бумаг, как можно больше средств,
значительная часть которых использовалась для финансирования проектов тех же
промышленных  групп.  В результате  доля  валового  национального  продукта,
направлявшаяся на инвестиционные нужды, в 80-е  и первой половине 90-х годов
составляла в Таиланде и Сингапуре более 40 процентов, в Индонезии,  Малайзии
и  Китае  около  35,  а  в Южной Корее и  Гонконге  не  опускалась  ниже  30
процентов[178]. При этом во всем регионе во  второй половине 80-х
и первой  половине 90-х  данные показатели  не только  не  сокращались,  но,
напротив, постоянно росли.
     Все сказанное свидетельствует о том, что государства Юго-Восточной Азии
развивались  вплоть  до  кризиса   1997   года  исключительно  экстенсивными
методами,       представляя      собой       образцовые       индустриальные
экономики[179]. Если  сравнить долю  фактора производительности в
общей  динамике роста  ВНП в различных  странах в  50-е -- 70-е  годы, можно
увидеть, что на Тайване при  средних темпах роста в 9,4 процента посредством
повышения производительности обеспечивалось лишь 2,6 процента прироста ВНП в
год,  в  Южной Корее  при  темпах  роста ВНП  в  10,3 процента -- всего  1,2
процента,  в  Сингапуре при ежегодном росте  в 8,7 процента  -- только  0,2,
тогда   как  во  Франции  эти  показатели  составляли  5,0  и  3,0  процента
соответственно[180].    Как    отмечает    П.Крагман,    "молодые
индустриальные  страны Азии,  так  же  как  Советский  Союз в  1950-е  годы,
добились быстрого роста главным  образом за  счет  поразительной мобилизации
ресурсов... Их разви-

     [176] - См.: Business Week. 1999. March 1. Р. 72.
     [177]  - См.: Bella W., Rosenfeld S. Dragons in Distress. P.
242.
     [178] - См.: Islam I., ChowdhuryA. Asia-Pacific Economies. A
Survey. P. 9.
     [179] - Подробнее см.: Ibid. P. 58-60.
     [180]  - См.:  Cohen D.  The  Wealth of the  World  and  the
Poverty of Nations. Cambridge (Ma.)-L., 1998. P. 24.

     тие, как и развитие СССР в период высоких темпов роста, стимулировалось
в  первую  очередь  небывалым увеличением затрат  труда  и  капитала,  а  не
повышением эффективности производства" [181]. Результат  подобной
политики  выражается  в  росте  макроэкономических  показателей,  который не
воплощается в соответствующем повышении уровня жизни населения и обеспечении
социального благополучия[182]. Известно,  что на  протяжении 80-х
годов  показатель  ВНП  на  душу населения в  Таиланде, Малайзии и Индонезии
снизился  соответственно на  7, 23 и 34 процента по сравнению с  аналогичным
показателем,  рассчитанным  для  стран  "Большой семерки"  [183].
Поэтому  экономический рост, если  бы  он был  основан  только на внутренних
источниках, неизбежно замедлился и прекратился бы. Однако нельзя не иметь  в
виду,   что   важнейшим  фактором  поддержания  хозяйственных  систем  стран
Юго-Восточной Азии оставались масштабные инвестиции извне.
     Приток  иностранного  капитала  начался в середине  70-х  годов, причем
основным  инвестором, как и  следовало  ожидать, оказалась  Япония.  В  этот
период кризис в основных постиндустриальных странах и обострившаяся ситуация
на  рынке энергоносителей заставили  японских предпринимателей  искать новые
возможности снижения  производственных  издержек, и  одну из  них  открывало
перенесение некоторых массовых производств в  Южную Корею,  на Тайвань  и  в
Гонконг.   Японские   компании   инвестировали   капитал   в   развертывание
производственных  мощностей, поставляли патенты  и комплектующие, а  готовая
продукция  экспортировалась  на  рынки западных  стран.  История  крупнейших
азиатских  корпораций,  таких,  как  "Хюндаи",  "Дэу"  и  т.д.,  началась  с
заключения соглашений с японскими компаниями, получения патентов  и экспорта
продукции  на внешний рынок.  Зависимость подобных корпораций от  инвестиций
извне  оставалась  очень  высокой:  хорошо известно, что  в 80-е годы объемы
продаж компьютеров, собранных в Южной Корее, выросли почти  в 20 раз; однако
произведенные в этой стране комплектующие  составляли не более 15  процентов
их стоимости, почти 95 процентов  всех моделей производились по лицензии,  а
программное     обеспечение      оставалось      иностранным      на     100
процентов[184]. Эффективность такой политики

     [181]  -  См.: Krugman P. The Myth of Asia's Miracle. P. 70;
подробнее см.: Krugman P. Pop  Internationalism. P.  175-176. Krugman P. The
Return of Depression Economics. P. 30-33.
     [182]  - См.: Arrighi G. The Long  Twentieth Century. Money,
Power, and the Origins of Our Times. L.-N.Y., 1994. P. 334.
     [183] - См.: Palat R.A. (Ed.) Pacific-Asia and the Future of
the World System. Westport (Ct.), 1993. P. 77-78.
     [184] - См.: Bella W., Rosenfeld S. Dragons  in Distress. P.
152-153, 155.

     оказалась столь высокой, что если в  1964  году японское  правительство
санкционировало  лишь  54  инвестиционных   проекта,  связанных   с   новыми
индустриальными странами Азии,  то в середине 70-х это были уже 1171 проект,
причем около  80  процентов  из  них  осуществлялись  в  Южной  Корее  и  на
Тайване[185].  Импорт технологий, патентов и  высокотехнологичных
продуктов  остается и сегодня одним из  основных источников  роста азиатских
экономик.  Масштабы  возникающей  зависимости  не  могут  быть  переоценены;
достаточно сказать, что импорт десяти новых индустриальных стран Азии в 1995
году  составил  748  млрд.  долл., что на 12 млрд. долл. превосходит  импорт
Европейского  сообщества   как  единого  целого[186].   Ниже   мы
проанализируем вопрос об источниках средств, позволявших  осуществлять такую
политику.
     Между  тем  70-е  годы  оставались периодом  абсолютного  доминирования
Японии в регионе.  Лишь феноменальные  успехи,  достигнутые странами  ЮВА во
второй  половине  70-х  и  начале  80-х годов,  пробудили  интерес  западных
инвесторов к  этой  части  планеты.  С середины 80-х поток  капиталовложений
принял  лавинообразный   характер.   Заметим,   что   инвесторы   стремились
максимально  использовать  преимущества, связанные с дешевой рабочей силой и
привлекательными условиями производства, в силу чего самыми быстрыми темпами
росли капиталовложения в наименее развитые азиатские страны. Так, между 1981
и 1993 годами прямые иностранные инвестиции  в экономику Сингапура выросли в
3 раза[187], Южной Кореи -- в  4,5  раза[188]; но  эти
цифры блекнут, когда  мы обращаем внимание на Таиланд, Индонезию и Малайзию.
Только между 1987 и 1992 годами объем прямых капиталовложений в малайзийскую
экономику вырос  почти в 9  раз[189],  в тайскую --  от 12  до 15
раз[190], в индонезийскую -- в 16 раз, увеличив за пятнадцать лет
(с 1980  по  1995  год) долю иностранных инвестиций  с 0,2 до 2,64  процента
ВНП[191]. На протяжении 1996 года Индонезия,  Малайзия и  Таиланд
занимали  третье,  четвертое  и  шестое  место  в  мире  по  объемам  прямых
иностранных капитало-

     [185]  - См.: On-Kwok  L., So A. Y.  Hong Kong and the Newly
Industrializing   Economies:  From   Americanization   to  Asianization   //
Posliglione G.A., Tang J.T.H.  (Eds.)  Hong Kong's  Reunion  with China. The
Global Dimensions. Armonk (N.Y.)-L., 1997. P. 107-109.
     [186]  -  См.:  Plender  J.  A  Stake  in  the  Future.  The
Stakeholding Solution. L., 1997.
     P. 224.
     [187]  - Рассчитано  по: Islam I., ChowdhuryA.  Asia-Pacific
Economies. A Survey.
     P. 204.
     [188] - См.: Yip G.S. Asian Advantage. P. 65.
     [189] - См.: Islam I., ChowdhuryA. Asia-Pacific Economies. A
Survey. P. 230.
     [190] - См.: McLeod R.H., Gamaut R. East Asia in  Crisis. P.
50.
     [191] -  См.:  Yip G.S.  Asian Advantage.  P. 225; подробнее
см.: The Economist. 1997. July 26. Survey "Indonesia". P. 13.

     вложений   (17,9;   16,0   и   13,3   млрд.    долл.    соответственно)
[192]. При этом наблюдалась весьма симптоматичная тенденция.
     Несмотря  на то, что инвестиции в новые развивающиеся экономики в целом
оказывались весьма эффективными,  европейские и американские предприниматели
предпочитали  действовать  весьма  избирательно. Достаточно сказать,  что  в
начале 90-х годов американские и европейские  компании лидировали по объемам
инвестиций только в Сингапуре, где Япония оставалась на 4-м месте после США,
Великобритании и Нидерландов, и Гонконге, где она занимала третью позицию. В
середине 90-х США сместили Японию с первой строчки также и в списке основных
инвесторов  в  Южную  Корею.  Между   тем  в  менее  развитых  странах,  где
капиталовложения вполне справедливо  рассматривались как  более рискованные,
лидерами оставались  Япония,  а  также  сами страны  ЮВА. Так,  в 1993  году
Япония,  Тайвань,  Сингапур  и  Гонконг  обеспечивали 59,7  процента  прямых
иностранных инвестиций в Таиланд, тогда  как доля США не поднималась выше 20
процентов; аналогичные данные  по Малайзии для  1994 года составляют 62,2  и
11,6 процента,  по Вьетнаму  по состоянию  на конец 1995  года -- 68,1 и 5,9
процента. В общем  объеме  прямых иностранных  инвестиций,  осуществлявшихся
американскими  корпорациями,  Юго-Восточная   Азия   занимала   не  более  9
процентов,    тогда    как     на     Европу     приходилось    более     70
процентов[193].  Более  того;  если  между  1994  и  1996  годами
тайваньские  и  сингапурские  инвестиции  в страны  региона  росли  темпами,
достигавшими 30 процентов в год, то американские  капиталовложения  зачастую
фактически   стагнировали,   а   иногда   (например,   в   Индонезии)   даже
сокращались[194], снизившись до величины, в 13  раз меньшей,  чем
японские, и в 5 раз -- чем южнокорейские[195].
     В    90-е    годы   инвестиции    в    Юго-Восточную   Азию   приобрели
гипертрофированный  характер,  причем  во  многих  случаях  их  трудно  было
разделить  на  прямые  и  портфельные,   направляемые  в  регион  отдельными
компаниями, банками или в виде межгосударственных кредитов, что обусловлено,
как подчеркивает Дж.Со-

     [192]  - Подчеркивающая  этот  факт И.Грейбель отмечает, что
уже через  год Индонезии  потребовалась экстренная  международная финансовая
помощь  на  сумму  в  43, а  Таиланду  -- в  17 млрд. долл. (см.:  Grabel I.
Rejecting  Exceptionalism. Reinterpreting  the  Asian  Financial  Crises  //
Michie J.,  Smith J.G. (Eds.) Global  Instability. The Political Economy  of
World Economic Governance. L.-N.Y., 1999. P. 37).
     [193] - См.: Godement F. The Downsizing of Asia. P. 63.
     [194] - См.: Islam I., ChowdhuryA. Asia-Pacific Economies. A
Survey. P. 203-205, 230-232, 259-260; Yip G. S. Asian Advantage. P.65,  225;
Murray G. Vietnam: Dawn of a New Market. P. 41.