для  западных  экономик  ростом,  не  превышающим   2
процентов в год [51]. В США это замедление было не столь заметно:
темпы  роста,  составлявшие в  1950-1973  годах  3,6  процента,  снизились в
1974-1990  годах до  2,4,  однако по  целому  ряду сопутствующих показателей
ситуация выглядела далеко не утешительной. По подсчетам Н.Спалбера,  "вплоть
до  1973 года темпы роста физического капитала в расчете на одного  рабочего
составляли в среднем два  процента в год, а в период с 1974 до 1990  года --
0,6 процента в год... До 1973 года годовые темпы роста ВНП на душу населения
составляли 2,1 процента, а после 1973 года -- 1,5 процента (т.е. при прежних
темпах роста доход на душу  населения удвоился бы за 43 года, а при нынешних
-- за 47 лет)"  [52]. Особенно драматичным оказалось, как и можно
было предвидеть, снижение темпов роста в традиционных отраслях: так,
     --------------
     [50] - См.: Hobsbav/m E. On History. L" 1998. Р. 98.
     [51] - См.: Pierson Ch. Beyond the Welfare State? P. 145.
     [52]  -  Spulber N. The  American Economy. The  Struggle for
Supremacy in the 21st Century. Cambridge, 1997. P. 225.
     --------------
     в 1973-1979 годах они составили в обрабатывающей промышленности США 1,8
процента против 2,87 в 1948-1973 годах, на транспорте -- соответственно 0,15
и  2,31,  в сельском  хозяйстве -- 0,11 и  4,64, в строительстве  --  2,02 и
-0,58, в  добывающей  промышленности  -- 5,56 и -4,02; в  целом  же по сфере
материального производства произошло падение  темпов с 3,21 до 0,71 процента
[53]. В результате  накануне наступления нынешней фазы подъема, в
1993 году, американская экономика производила  на 1,2 триллиона долл. меньше
товаров и услуг, чем в том случае, если бы она развивалась прежними темпами;
при  этом за  двадцать лет, прошедших с  1973  по 1993  год, суммарный объем
подобных  потерь составил  около 12 триллионов долл., то есть  почти 40 тыс.
долл. на каждого  гражданина Соединенных Штатов, независимо  от его возраста
[54].
     Вторая тенденция, тесно связанная с первой, также не обойдена вниманием
исследователей.  Это  резкое  снижение  производительности и  крен в сторону
экстенсивного  развития  экономики.  Во многих  работах  по  данной тематике
подчеркивается,  что  на  протяжении  предшествующих  ста  лет  темпы  роста
производительности в  американской  экономике  устойчиво повышались: если со
времен Гражданской войны  до  конца  XIX  столетия они  составляли  около  2
процентов в год,  то  с  начала  века  до  второй  мировой войны --  уже 2,3
процента, а после войны выросли  до  2,7 процента  в год  (некоторые  авторы
называют и  3,0 процента) [55]. Во  второй же половине 70-х  рост
производительности  в  экономике  США  не  превышал  0,63  процента  в  год;
детальные  исследования  показывают,  что  с  1973 года по  настоящее  время
средний темп роста не превышает  1  процента,  причем, как часто отмечается,
это происходит "по причинам, остающимся неясными" [56]. Однако  в
этом  аспекте  наиболее  существенным  представляется  скорее  не  сам  факт
снижения производительности, а признание (пусть и неявное)  невозможности ее
адекватной  оценки  в  целом  ряде  отраслей  производства.  Ц.Грилич  прямо
указывает, что  сегодня экономика  состоит  из  секторов,  подлежащих  и  не
подлежащих количественной оценке;  к  первым  он относит сельское хозяйство,
добывающую и обрабатывающую  промышленность, транспорт, связь и коммунальное
хозяйство, ко вторым -- строительство, торговлю, финансы, всю сферу услуг  и
деятельность правительственных уч-
     ------------
     [53]  - См.: Information Technology and  Service Society.  A
Twenty-First Century Lever. Wash., 1994. P. 33.
     [54] - См.: Madrick J. The End of Affluence. The  Causes and
Consequences of America's Economic Dilemma. N.Y., 1995. P. 4.
     [55] - См.: Ibid. P.  14;  см. также: Information Technology
and Service Society. P. 33.
     [56] - Davis В., WesselD. Prosperity. P. 9.
     График 5-1 Валовой  внутренний продукт  на  человеко-час (тыс. долл.  в
ценах 1982 года, США, 1948-1990)
     график
     Источник:  Griliches  Z. Productivity,  R&D, and the Data Constraint //
NeffD.,  Siesfeld G.A., Cefola J. (Eds.) The Economic  Impact of  Knowledge.
Boston- Oxford, 1998. P. ----216.
     --------------
     реждений.    Предлагая    подобную   классификацию,   автор    наглядно
демонстрирует,  что до  начала  70-х  годов  динамика  производительности  в
экономике  в  целом и в  каждом из этих  секторов  в  отдельности фактически
совпадала, тогда  как позже  наметились совершенно противоположные тенденции
(см. график  5-1), которые,  по его мнению,  и обеспечили  замедление общего
темпа  роста  производительности  [57].  Эту  оценку  мы  считаем
исключительно  важной,  так  как  она  подводит нас  к  следующей  проблеме,
разработанной  недостаточно   глубоко,  но   тем   не  менее  представляющей
значительный интерес -- как чисто теоретический, так и прикладной.
     Речь  идет  о   третьей   тенденции,  сопутствующей   постэкономической
трансформации и заключающейся в том, что традиционные показатели, отражавшие
динамику  индустриальных  экономик, все более явно обнаруживают сегодня свою
неадекватность. Становится очевидным,  что валовые  показатели,  и в  первую
очередь ВНП, далеко не в полной мере отражают подлинные характе-
     ----------------
     [57]  -  См.: GrilichesZ. Productivity, R&D,  and  the  Data
Constraint //NeefD.,  Siesfeld G.A., Cefola J. (Eds.) The Economic Impact of
Knowledge. Boston-Oxford, 1998. P. 216.
     ----------------
     ристики  развития современной  экономики [58].  Уже с  конца
60-х годов ряд  исследователей начал поиск  путей  построения альтернативных
индикаторов, которые позволяли бы учитывать  в экономической  статистике два
новых фундаментальных фактора, оценка которых имеет  исключительное значение
для   постиндустриального  хозяйства:  влияние   роста  и  совершенствования
человеческого  капитала  и  "удовлетворенности  жизнью"  в  целом,  а  также
состояние окружающей среды и природных ресурсов. Первые  попытки такого рода
были  предприняты  в  конце  60-х   и  начале  70-х  годов,  когда  Комиссия
американской  Академии  точных и гуманитарных наук  под руководством Д.Белла
приступила к работе по подготовке  так называемой Системы социальных счетов,
а профессора  Дж.Тобин и  У.Нордхаус  из Йельского  университета  предложили
показатель,  названный ими  "индикатором экономического  благосостояния"  --
Measure  of  Economic  Welfare (MEW),  по сути дела  производный от  успешно
использовавшегося  в  то  время  в японской  статистике  параметра  "чистого
национального благосостояния" -- Net National Welfare (NNW) [59],
хотя и отличавшийся от него по четырем направлениям. Как подчеркивает в этой
связи Дж.Кобб: "Прежде всего, первый не указывает такие неизбежные издержки,
как стоимость ежедневного проезда на работу из пригорода  в город, налоги на
содержание   полиции,  санитарной  службы,   ремонт   дорог  и   обеспечение
обороноспособности страны. Во-вторых, этот  показатель определяет  стоимость
основных  услуг, отдыха,  работы  вне  рынка. В-третьих,  он  признает,  что
дополнительный  доход  горожан  не  всегда   дает  экономическую  выгоду,  и
предполагает вычитание  стоимости  "неудобств городской жизни". В-четвертых,
авторы    подчеркивают     необходимость     устойчивости     экологического
благосостояния.  Для этого  часть  производимого каждый год продукта  должна
реинвестироваться в  целях развития промышленного  производства, обеспечивая
таким  образом  потребности  растущего  населения. Чтобы получить подлинный,
т.е.  устойчивый, показатель  экономического благосостояния (MEW), эту часть
продукта, не  подлежащую  потреблению в  настоящее  время,  следует вычесть"
[60].
     Расчеты  Дж.Тобина  и  У.Нордхауса  свидетельствуют  о  том,  что, хотя
динамика ВНП и MEW на протяжении тридцати лет (с 1935
     ----------------
     [58] - Подробнее см.: Ayres  R.U.  Turning  Point. An End to
the  Growth  Paradigm.  L.,  1998. P.  106;  Daly  H.E. Beyond  Growth.  The
Economics of Sustainable Development. Boston, 1996. P. 28.
     [59] - См.: Henderson H. Paradigms in Progress. Life  Beyond
Economics. San Francisco, 1995. P. 148.
     [60]  -  Cobb J.B., Jr. Sustainability.  Economics, Ecology,
and Justice. Maryknoll (N.Y.), 1992. P.59-60.
     ----------------
     по 1965 год) и однонаправлена, разрыв в темпах роста данных показателей
оказывается весьма значительным. Так, если с 1935 по 1945 год показатель ВНП
вырос в США почти на 90  процентов, то рост MEW  не  превысил 13  процентов;
аналогичные    цифры    для   1947-1965    годов   составили    48   и   7,5
процента[61].  Последующие оценки показали, кроме того, что после
1973  года  индекс MEW  впервые обнаружил тенденцию к падению (отмечавшуюся,
однако,  лишь до 1981 года).  Между тем  Г.Дэли  и Дж.Кобб усомнились в этих
расчетах,  поскольку, по их  мнению, они по-прежнему основываются на валовых
показателях  (например, учитывают расходы на  здравоохранение и  образование
вместо того, чтобы опираться на реальное улучшение здоровья и образованности
нации, то  есть смешивают затраты  на формирование  человеческого капитала с
полученным  эффектом),   а  также  не  учитывают  вызываемого  хозяйственной
деятельностью разрушения  окружающей  среды.  С  учетом  своей  критики, они
предложили  "индекс  устойчивого  экономического  благосостояния" (Index  of
Sustainable Economic Welfare) [62], динамика которого качественно
отличается от динамики ВНП (см. график 5-2). Приводя все эти сведения, мы не
ставим своей целью  поддержать одно из научных направлений, сформировавшихся
в оценке адекватности того или иного показателя  экономической динамики;  мы
всего   лишь  обращаем   внимание   на  факт   разнонаправленного   движения
традиционных экономических индикаторов и  показателей, более приспособленных
для  оценки постиндустриальной  реальности; кроме того, нам  важно отметить,
что в современной экономике возникают  все новые участки  и секторы,  рост и
развитие которых не могут быть отражены ни  в традиционных, ни даже во вновь
вводимых  в оборот показателях.  Момент же, к  которому относится  появление
этого  растущего несоответствия, все  авторы, вне зависимости  от занимаемой
ими позиции, относят к периоду между 1973 и 1979 годами[63].
     Четвертая тенденция имеет особое  значение и будет подробно рассмотрена
в  последней  части  книги.  Речь  идет  о  резком   углублении  социального
неравенства,  начавшемся во второй половине 70-х годов. Вначале  большинство
исследователей  объясняло это  тем,  что  повышение нефтяных  цен  в  разной
степени затронуло
     ----------------
     [61] - См.: Ayres R.U. Turning Point. P. 109.
     [62] - См.: Daly  H.E., Cobb J.B., Jr. For  the Common Good.
Boston, 1989; Cobb C., Halstead Т., Rowe J. Redefining Progress: The Genuine
Progress Indicator, Summary of Data and Methodology. San Francisco, 1995.
     [63] - См.: KuttnerR. Everything for Sale:  The  Virtues and
Limits of Market. N.Y., 1997. P. 86; Wewaecker E.U., von, LovinsA.B., Lovins
L.H. Factor Four: Doubling  Wealth -Halving Resource Use. The New Report  to
the Club of Rome. L., 1997. P. 279.
     ----------------
     ГРАФИКИ
     богатых  и   бедных  граждан;  затем   в   качестве  основной   причины
рассматривалось   замедление    экономического   роста   (и    это    вполне
удовлетворительно объясняло, например,  то обстоятельство, что в 60-е годы и
начале  70-х реальные доходы на  душу населения росли на 2,4 процента в год,
тогда   как   во   второй  половине  70-х  и   в  80-е   --   всего  на  1,4
процента[64]);  позднее  акцент  был  перенесен  на  проблемы,  с
которыми  столкнулось  государство  в  финансировании  социальных  программ,
направленных  на  искоренение  бедности.  Однако   независимо  от  характера
объяснений один принципиальный факт остается неизменным: в начале 70-х годов
прекратилось  снижение  доли граждан, находящихся за чертой бедности. Если в
1939  году около  половины населения США  составляли семьи  с  доходом  ниже
современного  уровня бедности  (пересчитанного в  сопоставимых ценах),  то в
середине  70-х их количество  сократилось до 11,6  процента,  а к  1992 году
вновь  возросло до 14,5  процента[65]. Более того.  Именно  после
1973 года материальное положение многих работников, в первую очередь занятых
в   массовом   промышленном   производстве   и   сфере  услуг,   существенно
ухудшилось[66]. Согласно подсчетам  экспертов,  между 1977 и 1992
годами  наименее  обеспеченные  10  процентов населения  потеряли  около  20
процентов своих доходов (в то  время как наиболее  состоятельные 5 процентов
увеличили свои  доходы  почти на 60  процентов)  [67]; характерно
также,  что  сегодня  средний  работник  в сфере материального  производства
только для  того, чтобы обеспечить  себе  уровень жизни, соответствующий  (с
учетом  инфляции)  1973   году,  должен   трудиться  на  6  недель   в  году
больше[68].  В результате,  если за  23 года, с 1950 по 1973 год,
средний  доход  типичной американской семьи вырос на 110 процентов, то затем
он  трижды  снижался  в  абсолютном  выражении  (в  1973-1975,  1980-1983  и
1988-1992 годах), а в  целом за следующие 23  года, с  1973 по 1996 год, его
рост  составил  всего  15  процентов[69].  На  этом  фоне  доходы
высокооплачиваемых лиц быстро росли  как  в силу чисто экономических причин,
так  и  вследствие  трансформации  структуры общественного  производства,  в
котором основное место занимали высокотехнологичные отрасли, требовавшие
     --------------
     [64] - См.: Spulber N. The American hconomy. r. 225.
     [65] - См.: Hermstein  R.J., Murray Ch. The  Bell  Curve. P.
128.
     [66] - CM.: Mishel L., Bernstein J., Schmitt J. The State of
Working America 1998-99. Ithaca (N.Y.)-L, 1999. P. 49.
     [67] - См.: Piven F.F.,  Cloward R.A.  Regulating the  Poor.
The Functions of Public Welfare. Updated Edition. N.Y" 1993. P. 363.
     [68]  -  См.:  Schor  J.B.  The  Overworked   American.  The
Unexpected Decline of Leisure. N.Y., 1992 P. 81.
     [69] - CM.: Davis В., Wessel D. Prosperity. P. 67.
     --------------
     высокой образованности работников, тогда как  доходы занятых в массовом
производстве  стагнировали  или  даже снижались. Это хорошо видно на примере
80-х  годов,  в  течение   которых   производительность   в   обрабатывающей
промышленности США выросла на  35  процентов, но  роста  реальной заработной
платы  не  последовало[70]; в  Германии  в  это же  время  индекс
заработной платы оставался на прежнем уровне, тогда как прибыль промышленных
компаний  выросла   вдвое[71].  Индекс   неравенства,  отражающий
отношение доходов высокооплачиваемых работников к доходам низкооплачиваемых,
достиг  своего минимального за последние  80 лет значения именно в 1972-1976
годах,  за  период  же  1973-1990  годов  его  рост  составил  от  30  до 45
процентов[72].  Таким   образом,  на  протяжении  всего   периода
активного   становления  основ   постиндустриального  и   постэкономического
общества в  западных странах систематически росло имущественное и социальное
неравенство.
     Наконец, пятое,  на что  следует  обратить  внимание,  --  это развитие
аналогичной тенденции в международном  масштабе. В послевоенный период одной
из   самых   очевидных  характеристик   мировой  экономики  было  сокращение
хозяйственного разрыва между Севером и Югом. Несмотря на высокие темпы роста
в развитых странах[73], новые индустриальные государства  шли  по
пути   ускоренного   хозяйственного  развития,   стремясь   к   показателям,
достигнутым  в США  и  Европе. С 1955-го по середину 80-х  годов  доля США в
мировом    промышленном    производстве    сократилась    с    58   до    33
процентов[74], доля же всего западного  мира  снизилась за период
1953-1980 годов с 74,6 до 57,8  процента[75]. Однако на фоне этих
тенденций  отчетливо  видны  два  разных по  своим  характеристикам  отрезка
времени,  причем их разделяет  именно  середина 70-х годов. Если  в период с
1950 по 1973 год, когда экономическое развитие западных держав было наиболее
бурным, разрыв  между  их долей в мировом промышленном производстве  и долей
остального  мира  сокращался  все  возрастающими  темпами,  достигавшими 1,8
процента в год, то в последующее десятилетие, несмотря на резкое  замедление
прогресса в самих индустриально развитых странах, этот процесс развертывался
со скоростью, не пре-
     ----------------
     [70] - См.: Greider  W.  One World,  Ready or Not. The Manic
Logic of Global Capitalism. N.Y., 1997. P.74,197.
     [71]  -  См.:  Afheldt H.  Wohlstand fuer niemand? Muenchen,
1994. S. 30-31.
     [72] - См.: Ayres R. U. Turning Point. P. 117.
     [73]  -  Подробнее см.: Moody  К. Workers in  a Lean  World.
Unions in the International Economy. L.-N.Y., 1997. P. 56.
     [74] - См.: McRae H. The World in 2020. P. 7.
     [75] - См.: Huntington S.P. The  Clash  of Civilizations and
the Remaking of World Order. N.Y., 1996. P.86.
     ----------------
     вышавшей 1,4 процента в год[76], а сегодня можно  обнаружить
даже  полную   смену  тенденции.  На  наш  взгляд,  это  свидетельствует   о
качественно     более     высоком     потенциале    хозяйственной    системы
постиндустриальных  стран  по  сравнению  с  индустриальными;  именно  здесь
коренится источник нового глобального противоречия между  ведущими державами
и  остальным миром. Стремительно  обостряясь  в  последние  десятилетия, оно
угрожает целостности  установившегося  мирового  порядка  и  будет  подробно
рассмотрено в третьей части нашей работы.
     Таким образом, в середине 70-х годов человечество столкнулось с гораздо
более глобальным  и  комплексным  кризисом, чем когда бы  то ни было  ранее.
Выделив пять основных тенденций, которые были вполне различимы на протяжении
большей части  XX  века  и  претерпели в  ходе развертывания  этого  кризиса
радикальные изменения, мы хотели бы обратить особое внимание на то,  что все
они  тесно взаимосвязаны и по  сути  дела отражают одно и  то же явление  --
снижение   доминирующей   роли   индустриального   сектора   в  общественном
производстве.
     При этом первые  три из  рассмотренных тенденций, хотя и могут казаться
наиболее значимым свидетельством кризиса западной модели хозяйства, на самом
деле,  как  ни  парадоксально,  вовсе  не  говорят  о  серьезных  проблемах,
возникающих на  пути  дальнейшей эволюции этой  модели.  Анализируя снижение
темпов  экономического  роста,  падающую  производительность  и возрастающий
разрыв   между  динамикой   валового  национального  продукта  и   движением
альтернативных  показателей  общественного  благосостояния,  следует  прежде
всего  иметь в виду,  что  мы  сталкиваемся  здесь скорее с  принципиальными
трудностями  адекватного теоретического описания  новой  ситуации,  нежели с
реальным хозяйственным кризисом.  Как бы ни подчеркивали  эксперты опасность
замедления  темпов  роста, нельзя не  видеть, что стоимостные показатели,  в
которых   исчисляется  этот  рост,  сегодня  все  более  отрываются  от  той
объективной  данности,  которую  представляет  собой современная  экономика.
Невозможность  адекватного  исчисления  стоимости информационных  продуктов,
индивидуализированных  благ,  определения  ценности  самих  производственных
компаний  и  заключенного  в  них  человеческого  и   социального  капитала;
отсутствие    видимой    связи    между    устойчиво    снижающейся    ценой
высокотехнологичной продукции и такими  качественными  изменениями в  разных
поколениях этой про-
     ----------------
     [76]  - См.:  Abramowitz.  М.,  David  P.A. Convergence  and
Deferred Catch-up:  Productivity  Leadership  and  the  Waning  of  American