гии, а
информационный  сектор стал значимой частью национальной экономики каждой из
постиндустриальных  стран.  Умение  продуцировать новые знания  и  обладание
уникальной информацией  или специфическими способностями  впервые заявило  о
себе как об одном из главных условий повышения материального  благосостояния
широчайшего круга людей.
     Нельзя  не  отметить, что констатировать  данное изменение  было весьма
сложно. Происшедшая в 1974-1976 годах резкая смена тенденций  в оплате труда
квалифицированных  и  неквалифицированных   работников   была  зафиксирована
гораздо  позже [541]; на протяжении  самих  этих лет изменившуюся
динамику  доходов  пытались в  основном  объяснять  достаточно  традиционным
образом. Хорошо известно,  что  в США  фактически  весь послевоенный  период
характеризовался  снижением  неравномерности   распределения   материального
богатства  между высшими  и низшими слоями общества, что было предопределено
бурным  хозяйственным  ростом  и  активными  попытками правительства  решить
проблему бедности (только  с 1965  по  1972 год расходы на социальные  нужды
выросли с 75 до 185 млрд. долл.; если в  1960 году на  эти цели направлялось
7,7  процента ВНП,  то  в  1965  году данный  показатель увеличился до  10,5
процента [542], а в 1975-м -- до 18,7 процента [543]).
Поэтому тот факт, что в результате сначала нефтяного шока 1973 года, а затем
глубокого  и затяжного  экономического кризиса 1978-1981 годов имущественное
неравенство довольно резко возросло, в начале 80-х не вызвал быстрой реакции
социологов и глубокого теоретического осмысления.
     Однако  уже через несколько  лет  стало  понятно,  что  за  мимолетными
изменениями  скрывается  мощная  социальная  тенденция.  Первоначально  было
отмечено, что в условиях перехода к информационной экономике снижаются темпы
роста производительности, а вместе с ними и темпы повышения реальных доходов
боль-
     ----------------
     [541] - См., напр: Winslow  Ch.D., Bramer W.L.  Future Work.
P.  230; Danziger S., Gottschalk  P. America Unequal. N.Y.-Cambridge  (Ma.),
1995. P. 116-117;  Madrick  J.  The End of Affluence. P. 135; Fischer  C.S.,
Hout M., Jankowski  M.S.,  Lucas  S.R.,  Swidler A.,  Voss K.  Inequality by
Design. Cracking the Bell Curve Myth. Princeton (NJ), 1996. P. 116, и др.
     [542]  -  См.: Katz M.B.  In the Shadow of the Poorhouse. P.
266-267.
     [543] - См.: Pierson Ch. Beyond the Welfare State? P. 128.
     ----------------
     шинства работников. Как отмечают Б.Дэвис и Д.Вессель, между 1950 и 1973
годами средний доход типичной американской  семьи  вырос на  110  процентов;
между  тем  впоследствии  он  трижды  снижался  в  абсолютном  выражении  (в
1973-1975, 1980-1983 и 1988-1992 годах), и  в результате  между 1973 и  1996
годами его  рост  составил всего 15 процентов [544].  Но не менее
важным обстоятельством было  и то, что общее снижение темпов роста  реальных
доходов населения  в 70-е и 80-е годы не вызвало соответствующего замедления
роста  доли высокообразованной  части  населения  в  национальном  доходе  и
национальном  богатстве;  напротив,  изменившиеся   условия  стали  причиной
резкого относительного ухудшения положения лиц,  имеющих  полное и тем более
неполное  среднее  образование.  В  течение  80-х  годов  в  США  "почасовая
заработная  плата (с  поправкой  на инфляцию)  выросла  на 13 процентов  для
мужчин, имеющих высшее образование, и снизилась на 8  процентов для  мужчин,
имеющих незаконченное  высшее  образование, уменьшилась на 13  процентов для
мужчин, имеющих лишь  среднее образование, и упала на целых 18 процентов для
имеющих неполное  среднее  образование" [545]. В конце  80-х один
процент  наиболее состоятельных  граждан впервые стал контролировать большую
часть  национального  достояния США, чем низшие 40 процентов; наряду  с тем,
что  доля  населения,  живущего  ниже  уровня  бедности,  достигла  и  стала
превышать  15  процентов,  это   оказалось,  по  мнению  многих  социологов,
серьезным фактором  возможной  политической дестабилизации [546].
Однако  хотя  в   течение   весьма   продолжительного  времени  большинством
исследователей  и  отмечалось,  что   "усиление  неравенства,  начавшееся  в
середине 70-х  годов и ускорившееся в  1980-е, является  одной  из  наиболее
документально    подтвержденных    тенденций    в   современной   экономике"
[547],  они  не   связывали  это   непосредственным   образом  со
становлением  новой  социальной  структуры  постиндустриального  общества  и
обретением классом носителей знания доминирующих позиций.
     Такая точка  зрения  стала укрепляться  во второй  половине 80-х, когда
социальное  расслоение на  основе неравенства  образования стало значительно
более выраженным.  Особенно  важны,  на наш  взгляд, три проявившихся  в это
время обстоятельства.
     --------------
     [544] - См.: Davis В., Wessel D. Prosperity. N.Y., 1998.
     [545] - Fischer C.S.,  Hout  M., Jankowski M.S., Lucas S.R.,
Swidler A., Voss K. Inequality by Design. P. 116.
     [546] - См.: Handy Ch. The Hungry Spirit. P. 39-41.
     [547]  -  Kuttner  R. Everything for  Sale. The Virtues  and
Limits of Markets. N.Y., 1997. P. 86.
     --------------
     Во-первых,  граница,  всегда разделявшая  более  и  менее  образованные
классы  общества,  стала обретать некое новое качество.  Так, в период между
1974 и 1986 годами доходы лиц с высшим образованием росли гораздо быстрее по
отношению к остальным категориям занятых,  а заработки  вчерашних школьников
не  обнаруживали  никакой  динамики.  Но  с  1987 года  быстрый рост доходов
выпускников  колледжей  в США  приостановился  [548].  Этот  факт
показывает,  в  частности, что определенная  граница  стала пролегать уже не
между  лицами,  имеющими  высшее образование или  не  имеющими  его, а между
получившими  образование  (сколь  угодно  совершенное)  и  проявившими некие
специфические  способности,   то   есть  между  обладающими  образованием  и
обладающими   знаниями.  Приостановление   роста  доходов   лиц   с   высшим
образованием в конце 80-х имеет то же основание, что и аналогичная тенденция
в  отношении выпускников школ,  наблюдавшаяся с середины 70-х: как тогда они
стали  ординарной  рабочей  силой  перед лицом  выпускников  колледжей,  так
сегодня последние  сами  оказываются  "средними работниками"  по отношению к
имеющим  ученые степени,  звания, получившим высокий уровень послеву-зовской
подготовки  или  проявившим  себя  в  высокотехнологичных  компаниях.  Таким
образом,  впервые  зависимость  доходов от различий в  качестве  полученного
образования приобрела новый характер,  так как любой  уровень образованности
уже не  может  конкурировать  с  качественными  параметрами  способностей  и
возможностей человека.
     Во-вторых,   разделенность   общества   на   основе   способности   или
неспособности  людей  к  производству  нового  знания  оказалась  со  второй
половины   80-х   годов   вполне   аналогичной    классовой    разделенности
индустриальной  эпохи.  В  условиях,  когда  интеллектуальный  капитал  стал
основным  ресурсом  производства,   распределение  национального   дохода  и
валового общественного продукта осуществлялось в  пользу капитала и труда --
в  традиционном их  понимании.  Уже  в  80-е  годы  в  большинстве  развитых
постиндустриальных  стран  рост   объемов  валового  национального  продукта
происходил на фоне  стагнирующей заработной платы работников и резкого роста
(более  чем  вдвое)  доходов капитала [549]. С середины  прошлого
десятилетия   производительность  в   американских  компаниях   растет   при
стабильной  и  даже снижающейся оплате труда [550].  Этот феномен
имеет двоякое объяснение: с одной стороны,
     ----------------
     [548] - См.: Madrick J. The End of Affluence. P. 110.
     [549]  -  См.: Ayres R.U. Turning Point. P. 119; Weizsaecker
E., von, Lovins  A.B., Lovins L. H. Factor  Four: Doubling Wealth -- Halving
Resource Use. P. 279.
     [550] - См.: Lind M. The Next American Nation. P. 200.
     ----------------
     в  условиях, когда  рост  в  высокотехнологичных  отраслях производства
поддерживает экономическое  развитие западных  стран в большей мере,  нежели
прогресс  какого-либо иного  сектора хозяйства, наиболее высокооплачиваемыми
работниками оказываются лица, занятые в информационном и сервисном секторах.
Они  получают  значительную  часть  своих  доходов   не  в  виде  устойчивой
заработной платы, а в качестве гонораров и  доли в прибыли своих компаний, а
нередко и непосредственно  в виде  дивидендов. В конце 80-х доля  заработной
платы в  совокупных доходах 1 процента наиболее  состоятельных семей США  не
превышала 40  процентов, хотя  в  среднем  для  страны  составляла  более 70
процентов.  Среди приблизительно миллиона человек,  входивших в  круг  самых
высокооплачиваемых  работников,  60   процентов  работали  в  администрациях
крупных   производственных  или  торговых  компаний  или  были  их  ведущими
консультантами;  около  30 процентов  практиковали  как  юристы  и  врачи, а
остальные  10 процентов приходились  на представителей творческих профессий,
включая  профессоров и  преподавателей  [551]  .  Таким  образом,
увеличение заработной платы  среднего и низшего  производственного персонала
практически не сказывается на  эффективности производства, так как  основную
роль  в  повышении  конкурентоспособности компаний и  умножении  их  прибыли
играют главным образом высшие менеджеры и  высококвалифицированные работники
иных  категорий.  С  другой  стороны,  описанный  здесь  процесс  становится
самоподдерживающимся, поскольку  рост  прямых  доходов  этой категории людей
оказывается    следствием    развития    высокотехнологичных    производств,
повышающего, в свою  очередь, курсовую стоимость ценных  бумаг, которые, как
правило,  и   принадлежат  главным  образом   их  менеджерам  и  основателям
соответствующих компаний. Известно, что в  США во второй половине 80-х более
37  процентов акций крупнейших  корпораций  находились  в собственности  0,5
процента  наиболее  состоятельных  граждан [552].  Таким образом,
значительная часть национального богатства оказывается сосредоточена в руках
верхушки  общества,  соединяющей признаки  традиционной  буржуазии и  нового
класса   интеллектуалов,  тогда  как   малообеспеченные   и,  как   правило,
малообразованные  граждане  не  только  наблюдают сокращение  своей  доли  в
национальном доходе,  но и вытесняются на периферию трудовых отношений: так,
если люди, получавшие в  1990 году заработную  плату ниже  среднего уровня и
потерявшие в 1990-1992  годах работу, впоследствии находили ее, то их доходы
оказывались в среднем на четверть ниже предшествующих [553].
     ------------------
     [551]  -  См.:  Frank  R.H., Cook  P.J. The  Winner-Take-All
Society. P. 88.
     [552] - См.: Korten  D.C. When Corporations Rule the  World.
P. 109.
     [553] - См.: Celente G. Trends 2000. P. 37.
     ------------------
     Третье из  обсуждаемых  нами обстоятельств заключается в том, что с тех
пор   как   основой  подготовки  человека   к   сколько-нибудь   эффективной
деятельности  в  современном  обществе   стал  процесс  овладения  знаниями,
обозначилась явная тенденция  к замыканию  новой  высшей социальной страты в
себе  самой.  С  1970  по  1990  год средняя  стоимость обучения  в  частных
университетах в  США  возросла на  474  процента при том,  что средний  рост
потребительских цен не  превысил  248 процентов [554]. Характерно
также и  то,  что максимальный  спрос предъявляется  сегодня не  столько  на
квалифицированный  преподавательский   состав,  сколько   на  рабочую  силу,
способную   творчески   ставить  и   решать   задачи:  в  результате  доходы
преподавателей   и   профессоров,   в   частности,   по   математическим   и
информационным  дисциплинам,  растут  сегодня в  три-четыре  раза  медленнее
стандартной зарплаты  их выпускников, создающих  собственные предприятия или
работающих по  контракту.  Ввиду роста  стоимости образования  высшая страта
замыкается  сегодня подобно вчерашним предпринимателям. Подобно тому,  как в
начале  века  две  трети  высших  руководителей  компаний  были выходцами из
состоятельных  семей,  в  1991  году   около   половины   студентов  ведущих
университетов  были  детьми  родителей,  чей доход превышал  100  тыс. долл.
[555] Согласно подсчетам  американских  экономистов, если в  1980
году только 30 процентов молодых людей, в чьих семьях доход превышал 67 тыс.
долл., заканчивали четырехлетний колледж, то  сегодня это уже  80  процентов
[556].  Последствия  этой   тенденции  выходят  далеко  за  рамки
простого роста возможностей выходцев из высокообеспеченных  слоев  общества;
на  этой  основе происходит радикальное изменение в системе ценностей нового
высшего класса. Как известно,  надутилитарный тип мотивации распространен не
столько  у тех,  кто  добился значительных материальных  успехов  в  течение
жизни;  напротив,  как  отмечает  Р.Инглегарт,  "по   самой  природе  вещей,
постматериалистами становятся чаще всего те, кто с рождения пользуется всеми
материальными  благами, именно это  в  значительной степени  и  объясняет их
приход к постматериализму" [557]; люди  же, с юности стремившиеся
добиться  экономического  успеха,   впоследствии   гораздо   реже  усваивают
творческие модели поведения и  становятся  носителями постматериалистических
идеалов.  С  этой точки зрения, есть  основания полагать,  что  в  ближайшие
десятилетия  постматериалистические   ценности   будут   все   более  широко
усваиваться, а поскольку, "будучи однажды выбранными, ценности меняются
     --------------------
     [554]  - См.:  Frank  R.H., Cook P.  J.  The Winner-Take-All
Society. P. 165.
     [555]  - См.: Lasch  Ch. The  Revolt of the Elites  and  the
Betrayal of Democracy. P. 177.
     [556] - См.: The Economist. 1997. February 8. P. 57.
     [557] - Inglehart R. Culture  Shift  in  Advanced Industrial
Society. P. 171.
     --------------------
     очень  редко"  [558],  можно  прогнозировать   быстрый  рост
нематериалистически  мотивированного  социального  слоя,  в   который  будет
постепенно перерождаться прежний высший класс индустриального мира.
     Внутренняя  структура  формирующегося   нового  господствующего  класса
гораздо  более  однородна, чем когда  бы то ни  было  ранее.  Причем  именно
приверженность  постматериалистическим  ценностям в наибольшей  мере, на наш
взгляд,  будет   консолидировать  его   представителей  и  в  той   же  мере
противопоставлять этот  новый  класс  классу  угнетаемому,  или,  правильнее
сказать, отчужденному, в котором не разделяются подобные установки.
     Новый  доминирующий класс обладает при  этом всеми  признаками, которые
достаточны для его определения именно как класса, а не социальной страты или
группы. Во-первых, его представители контролируют ресурс, который становится
важнейшим  фактором современного  производства, -- информацию и знания -- и,
более того, фактически способны осуществлять производственный процесс, т. е.
создавать  новые информацию  и знания, без непосредственного участия  других
членов  общества.  Таким   образом,  независимость  этого  класса  от  всего
остального социума может по  мере  усиления  роли информационного сектора не
только не снижаться, но, напротив, продолжать укрепляться.  Во-вторых, уже в
современных  условиях  представители  этого  класса   заняли   весьма  четко
определяемое положение в производственной иерархии: они реально контролируют
почти  весь  конечный  продукт  современного  материального  производства  и
процесс  создания  высоких технологий. Конкуренция  индустриального  типа  и
производство, которое  может обойтись без новых  технологических достижений,
сохраняются сегодня почти исключительно  в сфере примитивных массовых услуг,
куда  и стекается низкоквалифицированная рабочая сила, не будучи в состоянии
конкурировать с образованными работниками в других отраслях; таким  образом,
все  жизненно  необходимые  для   прогресса   общества  сферы   деятельности
контролируются представителями нового класса.  В-третьих,  в силу  того, что
этот класс  предоставляет в распоряжение общества  ресурс, характеризующийся
высокой  редкостью  и избирательностью,  именно  его  представители получают
возможность   перераспределять   в   свою  пользу   все   возрастающую  долю
общественного  богатства.  В-четвертых,  нельзя  не  отметить и  того,  что,
конституируясь в качестве  доминирующего класса, новая господствующая группа
современного  общества стремительно формирует и  противостоящую ей общность,
обычно обозначаемую как
     ----------------
     [558]  -  Boyett   J.H.,   Conn   H.P.  Maximum  Performance
Management. P. 32.
     ----------------
     underclass, на признаках которой мы более подробно остановимся ниже.
     Усилия, предпринимаемые в течение последних десятилетий правительствами
ведущих  западных стран, показывают,  что проблема неравенства, порожденного
прежде  всего  отличиями  в  образовании  и способностях  людей современного
общества,  не может  быть  эффективно  решена  посредством перераспределения
ресурсов   и  средств,  как  это  всегда  предполагалось  ранее.  Результаты
социальной политики  60-х и 90-х годов  диаметрально  противоположны, хотя и
тогда,  и теперь  преследуются одни и те же цели -- разве что  с возросшей к
концу столетия активностью. Таким образом,  проблема бедности, которая,  как
казалось многим американским политикам и социологам, могла быть окончательно
снята к середине 70-х  годов [559], сегодня не только  не решена,
но и явно обострилась, а перспективы борьбы с этим социальным злом стали как
никогда туманны.
     * * *
     Итак,  проблема  углубления  неравенства  в  международном  масштабе  и
вопросы  неравномерности  распределения  национального  достояния  в  рамках
развитых  стран имеют много общего  и должны рассматриваться  как проявления
единой   по   своей   природе   тенденции,   характерной   для   современной
постэкономической революции. Оценивая  их в  таком контексте,  мы приходим к
постановке основной задачи нашего исследования.
     Как  оценка  современного  кризиса в  мировом  масштабе,  так и  анализ
процессов,   происходящих   в   каждой   развитой  стране   в   отдельности,
свидетельствуют, на наш взгляд, о том, что с переходом к обществу,  основным
производственным ресурсом  которого  становятся информация  и  знания, резко
меняются  приоритеты  и   критерии   социального  развития.   Индустриальное
производство и  его  результаты  не могут более служить  свидетельством мощи
отдельных  государств  на  мировой арене  в  той  же  мере,  в какой  доходы
работников  индустриального сектора в пределах каждой  из развитых  стран не
могут обеспечить им не только социального роста, но даже сохранения  прежней
доли в национальном богатстве. Основой конкурентного потенциала любой страны
оказываются теперь  те  новые знания,  которые она способна  продуцировать и
применить  для  нужд  других  секторов производства,  а  не  масштабы  благ,
создаваемых непосредственно в этих странах; точно так же
     ----------------
     [559] - См.: Davis В., Wessel D. Prosperity. P. 71.
     ----------------
     никакие   иные  способности  человека,  кроме   его   умения  создавать
уникальный   продукт,   отличный   от   всех   прочих,    изобретать   новые
производственные и социальные технологии,  не могут и  не  смогут в  будущем
обеспечить ему  резкое  повышение имущественного  и  социального статуса.  В
новых условиях, и это вытекает  из всего сказанного выше, развитие  общества
становится зависимым от  развития составляющих его личностей; там,  где  нет
такой   зависимости,   поступательное   развитие   общества   обеспечивается
исключительно вмешательством государства, и