дение становится средой ее развития.
Этот момент мы считаем исключительно важным.
     Личная собственность характеризуется соединенностью работника и условий
его  труда.  Работник владеет орудиями  производства,  а земля  используется
коллективно и вообще не рассматрива-
     --------------------------------
     [212] - Arendt H. The Human Condition. P. 61> .
     [213]  -  Такова,  например,  логика  обоснования  К.Марксом
характера собственности в коммунистическом обществе. В  набросках ответа  на
письмо  В.Засулич  (1881)  он  пишет,  что  таковая  возникает  как   "...en
remplacant  la ... propriete capitaliste par une  forme superieure  du  type
arehaique de la propriete, c.a.d.  la propriete  communiste"  (Marx-- Engels
Gesamtausgabe.Abt.1.Bd.25-S.232).
     [214]  -  Описание истории  данного  процесса см.:  North D.
Structure and Change in Economic History. N.Y.-L., 1981. P. 86 и ел.
     ----------------------------------
     ется как собственность. Личная собственность выступает атрибутом  всего
периода  становления экономической эпохи, однако высшим ступеням ее развития
присуща  более  совершенная ее  форма. Личная собственность могла не  только
определять   относительную   независимость   человека   от   общества,   его
нетождественность  социуму, но и, напротив, подчеркивать  полное  отсутствие
личной свободы большинства  населения; достаточно вспомнить  о собственности
восточных деспотов на все богатства и всех живущих в границах их государств,
о собственности рабовладельцев на рабов, феодалов на  землю;  в то  же время
личной представляется  и собственность ветерана-легионера  на  его земельный
надел, ремесленника на мастерскую и так далее.
     Частная  собственность   характеризуется  отделенностью  работника   от
условий его труда,  тем самым она  делает  участие в общественном  хозяйстве
единственным  средством  удовлетворения   материальных   интересов  субъекта
производства.Частная  собственность   выступает   атрибутом  этапа  зрелости
экономического   общества;   именно   в   ней   запечатлены   его   основные
закономерности,  именно  она  отражает  проникновение  экономического   типа
отношений не только в сферу обмена, но и  в сферу производства. В отличие от
форм   личной   собственности,   множественность   которых   соответствовала
разнообразию путей становления  завершенной  экономической  системы, частная
собственность не  столь разнообразна. Феноменально,  но отделение работников
от  средств  производства, которое, казалось  бы,  должно было стать основой
самых жестоких форм подавления,  открыло дорогу к ранее  неизвестному уровню
политической, а позднее и социальной свободы.
     Частная собственность возникла там и тогда, где и  когда индивидуальная
производственная   деятельность  субъекта  хозяйствования  не  только  стала
доказывать  свою  общественную  значимость  посредством  свободных  товарных
трансакций, но и начала ориентироваться на присвоение всеобщего стоимостного
эквивалента.  Весьма характерно  мнение  Ю.Хабермаса, который,  рассматривая
противопоставление  сфер  социальной,  частной и  личной  жизни, в  качестве
аксиомы, не нуждающейся в доказательстве, утверждает, что "рыночную сферу мы
называем частной"; более того, он говорит об  определенном тождестве частной
и  экономической  деятельности[215]  ,  что,  с  учетом  немецкой
терминологии  в  его   оригинальных  текстах,   лишь  усиливает   мысль   об
ограниченности частной собственности пределами экономической эпохи.
     Все  это дает нам основание полагать, что фундаментом институциональной
структуры постэкономического общества служит
     ----------------------------------
     [215] - См.: HabermasJ. The Structural Transformation of the
Public Sphere. P. 55, 19.
     ----------------------------------
     новая  форма личной  собственности,  дающая человеку  возможность  быть
самостоятельным    участником    общественного    производства,    зависящим
исключительно от того, насколько создаваемые им блага  или  услуги  обладают
индивидуальной  полезностью  для  иных членов  общества.  Парадоксально,  но
контуры  такого  подхода содержатся  уже в рамках марксовой концепции, когда
автор  ее отмечает,  что  переход к новому  обществу  может быть осуществлен
путем замены  частной собственности собственностью индивидуальной  на основе
нового уровня  обобществления  производства[216] . Учитывая, что,
по   К.Марксу,   такой   тип   хозяйства  предполагает   науку  в   качестве
непосредственной производительной  силы, можно видеть, насколько примитивным
даже  с  точки зрения самого марксистского учения  оказывается тот взгляд на
проблему   преодоления  частной  собственности,  которого  придерживались  в
нынешнем столетии многие коммунистические идеологи.
     Широко  распространено  мнение  о  том,  что  самые  острые  социальные
противоречия могут  быть преодолены  путем  широкого  перераспределения прав
собственности.  Одним из средств  такового  считается участие широких  слоев
населения в  приватизации и рост доли  мелких держателей  акций  в  капитале
крупных корпораций.
     В  последние  десятилетия  такие  процессы  действительно  идут  весьма
активно. Если в  начале  60-х годов крупным собственникам принадлежало более
87 процентов  акций американских компаний,  а доля фондов, находившихся  под
контролем как  частных компаний, так и государства, составляла лишь немногим
более  7  процентов[217]  ,  то в  начале  80-х  это  соотношение
установилось на  уровне  66  процентов  против  28,  а в 1992  году  крупные
инвесторы владели лишь 50 процентами акций, тогда  как различные фонды -- 44
процентами.   Еще  более   интенсивно   данный   процесс   развертывался   в
Великобритании, где соответствующие  цифры  для  1939,  1963  и  1994  годов
составляли 80, 54  и 20  процентов[218]  .  Если  в  1984 году  в
Соединенных Штатах число взаимных фондов  не превышало 1250,  то в 1994 году
оно достигло 4,5 тыс., а управляемые ими  активы возросли за тот же период с
400 млрд.  до 2 триллионов долл.[219] ;  во второй половине  80-х
половина  частных  лиц, имевших в своей собственности акции, оперировали ими
через
     --------------------------------
     [216] - См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, 2-е изд. Т. 23.
С. 773.
     [217] - См.: Blast J.R., Kruse D.L. The New Owners: The Mass
Emergence  of Employee  Ownership in Public Companies and What  It Means  to
American Business. N.Y., 1991. P. 54.
     [218]  -  См.:  PlenderJ.   A  Stake  in  the   Future.  The
Stakeholding Solution. L., 1997. P. 132.
     [219]  -  См.:  Pakulski J., Waters  M. The Death  of Class.
L.-Thousand Oaks, 1996. P. 76.
     --------------------------------
     посредство взаимных фондов. Развитие пенсионных  фондов было  не  менее
впечатляющим:  их активы выросли с  548  млрд.  долл.  в  1970  году  до 1,7
триллиона  в  1989-м и  также  приблизились в последние годы  к  цифре  в  2
триллиона долл[220] .
     О достаточно скромном масштабе  приватизационных мероприятий и программ
участия  работников  в  капитале  их компаний говорят  следующие  примеры. В
Великобритании  число держателей мелких пакетов акций  возросло между 1983 и
1991  годами  с  2  млн.  человек,  что  составляло  5  процентов  взрослого
населения[221] , до 11 млн., или 27 процентов[222] . В
результате в руках работников сосредоточилось не более 10 процентов акций их
компаний, а разброс цифр по отдельным предприятиям составлял  от 6,5 до 31,9
процента[223] .  Однако вскоре большинство  продали свои акции, и
удельный  вес  мелких   собственников   в  совокупном  акционерном  капитале
сократился на 40-70 процентов. Всего лишь 200 тыс. новых собственников пошли
на то, чтобы вложить часть  своих сбережений в акции других предприятий, тем
самым  положительно  оценив свое  участие в приватизации[224] . В
США  в  70-е  и  80-е  годы была предпринята  программа участия  служащих  в
прибыли, получившая  название  ESOP  (Employee  Stock  Ownership  Plan).  Ее
реализация, однако, также не изменила общей ситуации. Если в 1975 году схемы
ESOP применялись в 1601 фирме с 248 тыс. занятых,  то в  1989 году -- в 10,2
тыс. фирм с 11,5 млн. занятых.  Работникам были переданы пакеты ценных бумаг
предприятий  --  в среднем по 7  тыс. долл. на человека.  В целом по  США  в
рамках этой программы во владение работников перешли акции на сумму около 60
млрд. долл.[225]  ,  что  не превышает 2  процентов от  стоимости
активов промышленных и сервисных компаний, контролируемых взаимными фондами.
Подобный  масштаб имели  эти формы и в других развитых странах; в Германии к
началу  90-х годов не более 1,5 процента рабочих владели долей в акционерном
капитале   своих  компаний,  и   доля  эта,   как   правило,   была   весьма
ограниченной[226] .
     Такой  процесс  "диссимиляции"  собственности не изменяет  традиционных
отношений   по   меньшей   мере   по   двум   причинам.   Во-первых,   новые
институциональные инвесторы действуют
     --------------------------------
     [220] - См.  Kuhn J. W., Shriver D. W., Jr.  Beyond Success:
Corporations and Their Critics in the 1990s N.Y.-Oxford, 1991. P. 150.
     [221]  -  См. Bishop M.,  Kay  J.  Does  Privatization Work?
Lessons from the UK. L, 1988. P. 33.
     [222] - См. Plender J. A Stake in the Future. P. 195.
     [223] - См. Bishop  M., Kay J. Does  Privatization Work?  P.
33.
     [224] - См. PlenderJ. A Stake in the Future. P. 196.
     [225]  -  См.  Rosen  C.  Employee  Ownership:  Performance,
Prospects, and Promise // Rosen C., Young K.M. (Eds.) Understanding Employee
Ownership. N.Y., 1991. P. 3.
     [226] -  См.  Durso  G.,Rothblatt R.  Stock Ownership  Plans
Abroad // Rosen  C., Young K.M. (Eds.)  Understanding Employee Ownership. P.
182.
     ----------------------------------
     именно как частные собственники крупнейших компаний,  оказывая  влияние
на их  политику  и  стратегию, обеспечивая развитие  корпорации  и привлекая
необходимые для  этого ресурсы. Во-вторых,  что  гораздо  более существенно,
представители  среднего  класса,  вкладывая  средства  во  взаимные фонды  и
финансовые компании, как правило,  даже не знают направлений  их дальнейшего
инвестирования[227]   .  В  этом   отношении   такие  организации
выступают лишь  средством сбережения накоплений, каким  прежде  были  банки;
частные  лица  по-прежнему не  распоряжаются акциями и фондами  промышленных
компаний,  лишь   способствуя  своими  средствами  дальнейшей  экспансии  их
производства и прибылей.  Поэтому трудно не согласиться с Р.Хейльбронером  в
том, что экономика,  основанная на широком распределении собственности среди
различных  слоев  общества, вряд  ли  станет определять  лицо  хозяйственных
систем XXI века[228] . В то же время нельзя не признать, что идеи
рассредоточения  собственности и капитала  не  только не становятся  сегодня
менее    популярными,    но     и     находят    все    новых    и     новых
сторонников[229] .
     Важнейшим   же  процессом,  модифицирующим  отношения  собственности  и
формирующим  основы  для  вытеснения частной собственности  личной, является
переход к информационной экономике, когда "самым главным конкурентоспособным
ресурсом  страны  становятся  высокая квалификация и  совокупные  знания  ее
работников"[230] . В  этой связи следует обратить внимание на три
взаимосвязанных обстоятельства.
     Во-первых, современные  интеллектуальные  работники,  потенциал которых
заключен  даже   не  в  их   знаниях,  а   в  способности  их  усваивать   и
расширять[231]  ,  уже  не  являются   теми  зависимыми  наемными
работниками, какими они были в условиях индустриального общества. Обнаружив,
что они располагают уникальными способностями, которые могут быть эффективно
применены   в   современном   производстве,    такие   работники   не   дают
предпринимателям возможности подчинять их своей воле. Как отмечает П.Дракер,
сегодня "ни одна из сторон [ни работники, ни предприниматели] не является ни
"зависимой",   ни   "независимой";  они   взаимозависимы"[232]  .
Социологи отмечают растущее значение
     ----------------------------------
     [227]  - Подробнее  см.: Brockway G.P. The  End of  Economic
Man. N.Y.-L., 1995. P. 145.
     [228] - См.: Heilbroner R. 21st Century Capitalism. N.Y.-L.,
1993. P. 154.
     [229]   -  См.:  Koch  R.  The  Third  Revolution.  Creating
Unprecedented Wealth  and  Happiness  for Everyone  in the  New  Millennium.
Oxford, 1998. P. 185.
     [230] - Reich R.B. Who Is Us? // Ohmae K. (Ed.) The Evolving
Global Economy. Making Sense of the New World Order. Boston, 1995. P. 148.
     [231] - Подробнее  см.: Tyson K.W.M. Competition in the 21st
Century. Delray Beach (FL), 1997. P.13.
     [232] -  DruckerP.F. Post-Capitalist Society. N.Y., 1995. P.
66.
     ----------------------------------
     этой  собственности  работников  для  их  способности  к  инновациям  и
нововведениям; говорится о том, что работники, имеющие специфические навыки,
воплощающиеся  в возможности от начала и до конца осуществлять  тот или иной
производственный   процесс    (case-workers)[233]    ,   обладают
"собственностью на процесс производства (process-ownership)"[234]
и  даже на процесс  деятельности  (ownership of the  work)[235] .
Утверждая возможность рассмотрения труда (job) как объекта собственности (as
a property right)[236] , социология возвращается к давно забытому
тезису  о возможности продажи труда,  а не рабочей силы, тезису,  который  в
современную эпоху наполняется новым, ранее неизвестным содержанием.
     Во-вторых,   в   ходе  информационной  революции   возникает   реальная
возможность распространения  собственности работника на материальные условия
производства. Новые  технологии резко снижают как издержки производства, так
и стоимость самих информационных продуктов и условий  их создания. Если цена
международного телефонного разговора снизилась  за последние двадцать  лет в
24 раза[237] , а копирование одного мегабайта данных из Интернета
обходится  в среднем в 250 раз  дешевле,  чем  воспроизведение  аналогичного
объема  информации  фотокопировальными устройствами,  то  удельная стоимость
одного  мегабайта  памяти жесткого диска  компьютера  снизилась за последние
тринадцать  лет  более  чем  в 2 тыс.  раз[238]  ,  а издержки на
производство  одной операции сократились  с  1975  по  1995  год  в  23 тыс.
раз[239] . По итогам  1997  года  23  процента  всех  американцев
старше    18    лет     имели    подключенный     к    Интернету    домашний
компьютер[240] . Около трети американских семей имеют портативные
компьютеры, половина из которых подключена к модемной  связи; между тем  это
количество составляет не более 7 процентов общего числа применяемых в стране
компьютеров, и, по прогнозам
     экспертов,  этот   показатель  вырастет  почти  в  три   раза   к  2000
году[241] . Все это дает
     --------------------------------
     [233]  -  См.:  Hammer  M.,   Champy  J.  Reengineering  the
Corporation. A Manifesto for Business Revolution. N.Y., 1993. P. 93.
     [234]  -   Hammer   M.   Beyond   Reengineering.   How   the
Process-Centered Organization  is Changing  Our  Work and  Our  Lives. N.Y.,
1996. P. 92.
     [235]  -  См.: Handy Ch. The  Future of  Work. A Guide  to a
Changing Society. Oxford, 1995. P. 83.
     [236]  -  См.:  DruckerP.F.   The   Changing  World  of  the
Executive. Oxford, 1995. P. 178.
     [237] - См.: Yergin D., Stanislaw J. The Commanding Heights.
The  Battle  Between Government  and the  Marketplace That  Is  Remaking the
Modern World. N.Y., 1998. P. 369.
     [238] - См. Gates B. The Road Ahead. P. 36.
     [239] - См. JudyR.W., D'Amico C. Workforce 2000. P. 14.
     [240] - См. Wall Street Journal Europe. 1999. January 7.  P.
1.
     [241]  -  См. Moschella  D.C. Waves  of  Power. Dynamics  of
Global Technology Leadership 1964-2010. N.Y., 1997. P. 125, 233-234.
     --------------------------------
     современному  творческому работнику  возможность  приобретать  в личную
собственность все необходимые ему орудия  производства.  "Чем пользуются те,
кто приумножает информационные ценности? -- спрашивает Т.Сакайя и  отвечает:
-- Конструктору  нужны  стол, карандаш, угольники и  другие  инструменты для
графического воплощения своих  идей. Фотографам и корреспондентам необходимы
камеры. Большинству  программистов  достаточно  для  работы  лишь  небольших
компьютеров. Все  эти  инструменты  не  так  уж  дороги  и по карману любому
человеку", в результате чего  "в современном обществе тенденция к  отделению
капитала    от    работника    сменяется    противоположной    --    к    их
слиянию"[242].
     Следствием   становится  быстрое   развитие   мелкого   производства  в
высокотехнологичной сфере и ренессанс индивидуальной занятости. В  последние
годы    выдвинутая   в    начале   80-х   О.Тоффлером   идея   "электронного
коттеджа"[243] получает  зримое подтверждение: если в 1990 году в
Соединенных Штатах  3  млн. работников были связаны со  своим рабочим местом
главным   образом   телекоммуникационными   сетями,  то  в   1995  году   их
насчитывалось уже  10 млн., причем, как  ожидается, это число вырастет до 25
млн.  к  2000  году[244].  Предсказанное   в  начале  90-х  годов
Дж.Нэсбитом создание в  США к 1995 году около 20,7 млн. семейных предприятий
на  дому[245] оказалось решительно превзойденным; согласно данным
статистики,  в  1996 году 30 млн.  чел. были  индивидуально заняты  в  своих
собственных   фирмах[246].  Между  1990  и  1994   годами  мелкие
высокотехнологичные  компании  обеспечили нетто-прирост 5 млн. рабочих мест,
тогда как экономика в целом  достигла аналогичного показателя лишь на уровне
4,2 млн.[247]; таким образом,  данная группа компаний захватила в
этой области однозначное  лидерство.  Еще более  выпукло характеризуют  этот
процесс данные  по  компьютерной индустрии, куда включено  производство  как
самих компьютеров,  так  и программного обеспечения к ним.  В  1995  году 65
процентов  работников было занято преимущественно в мелких  и индивидуальных
фирмах,  производивших  программное  обеспечение,  и  лишь 35 --  в  крупных
компаниях,    производивших   технические   средства[248].    Как
следствие, позиции ведущих
     ----------------------------------
     [242]  - Sakaiya Т.  The  Knowledge-Value Revolution. P. 66,
68, 68-69, 270.
     [243] - См.: TofflerA. The Third Wave. P. 204-205.
     [244] -
     См.: Celente G. Trends 2000. P. 157.
     [245]  -  См.: NaisbittJ., Aburdene P. Megatrends 2000.  Ten
New Directions for the 1990's. N.Y., 1990. P.331.
     [246] -  См.:  Davidson J.D.,  Lord William  Rees-Mogg.  The
Sovereign Individual. N.Y., 1997. P.154.
     [247] - См.: Dent H.S., Jr. The Roaring 2000s. P. 53.
     [248] -  См.:  Judy  R.  W., D'Amico  C. Workforce  2000. P.
17-18.
     ----------------------------------
     национальных  производителей уже не являются столь  мощными;  доля  500
крупнейших компаний в  ВНП  США, составлявшая  в  1979 году 60 процентов,  в
начале  90-х сократилась  до  менее  чем 40  процентов[249]  ,  а
экспорт  в 1996  году  на 50 процентов был  представлен  продукцией  фирм, в
которых занято 19 и менее  работников,  и лишь на  7 -- продукцией компаний,
применяющих труд более 500 человек[250] .
     В-третьих,  возможность самостоятельной деятельности и высокий  уровень
независимости от собственников  средств производства формируют новую степень
свободы  современного  работника. Еще в  начале 90-х годов  социологи  стали
отмечать, что "контроль над средствами  производства жестко ограничен тем, в
какой  мере  они  являются  информационными,  а  не  физическими  по  своему
характеру.  Там,  где роль интеллекта очень  высока,  контроль над  орудиями
труда   оказывается  рассредоточенным  среди  работников"[251]  .