evolution. P.
66.
     [321]  -  См.:  Koch  R.   The  Third  Revolution.  Creating
Unprecedented  Wealth  and  Happiness  for Everyone  in the  New Millennium.
Oxford, 1998. P. 172.
     [322] - Drucker  on Asia.  A Dialogue  Between Peter Drucker
and Isao Nakauchi. Oxford, 1997. P. X.
     [323] - См.: RoosJ., Roos G., Dragonetti  N.C., Edvinsson L.
Intellectual Capital. P. 1.
     [324]  - См.:  Ghoshal  S., Bartlett Ch. The  Individualized
Corporation. A Fundamentally New Approach  to  Management.  N.Y.,  1997.  P.
69-70.

     поведения     человека    становится,     по     словам     Т.Парсонса,
институционализированный индивидуализм [325].
     Индивидуализм  современного   работника   существенно   отличается   от
индивидуализма  трудящегося индустриальной  эпохи. В новых условиях принципы
равенства и иерархичности, конкуренции и сотрудничества  соотносятся  весьма
нетрадиционным  образом.  Персонал  компании предпочитает сегодня  "работать
там,  где царит  дух  равенства, где идеи  ценятся выше,  чем  положение  на
иерархической лестнице"  [326], и  воплощение этого  предпочтения
предполагает в первую очередь  отказ  от формальных признаков иерархичности,
возможно  более   полное  признание  реальных   заслуг  каждого  конкретного
работника,  переход  к  "качественно   новому  моральному  соглашению  между
индивидом,  компанией  и обществом" [327].  При этом  конкуренция
между людьми становится  конкуренцией их творческих способностей, происходит
соответствующий этой перемене переход от доминирования власти руководителя к
признанию высокой  роли ответственности самого  работника  [328].
Все это приводит  к тому,  что компании в  значительной мере перестают  быть
организациями, основанными  на  закреплении  за  каждым  их членом какого-то
определенного участка работы,  и превращаются  в некие локальные сообщества,
регулируемые  закономерностями  и  отношениями  не  столько  экономического,
сколько социологического порядка [329].
     Основой  взаимодействия  работников  современной  компании  большинство
исследователей называют установившееся между ними  доверие (trust),  на базе
которого формируется  так  называемый социальный капитал  компании.  Понятие
доверия,  достаточно широко применяющееся социологами, не получило,  тем  не
менее,  вполне  однозначного  определения.  Как  можно судить  из  контекста
использования его во множестве экономических и социологических работ, данный
термин  объединяет черты таких понятий, как убежденность, вера и надежность;
при этом акцент делается как на внутреннеинтуитивный характер доверия, так и
на то, что  оно  не только  представляет  собой  некую этическую  норму,  но
активно проявляется в отношениях между работниками

     [325] - См.: Parsons Т. On Institutions and Social Evolution
/  Selected  Writings   edited  and  with  an  Introduction  by  L.H.Mayhew.
Chicago-L., 1982. P. 328.
     [326] - Pinchot  G.  Building Community  in the Workplace //
Hesselbein F., Goldsmith M., Beckhard R., Schubert R.F. (Eds.) The Community
of the Future. San Francisco, 1998. P. 133.
     [327]   -  Ghoshal  S.,  Bartlett   Ch.  The  Individualized
Corporation. P. 274.
     [328]  -  См.:  Arrow K.J.  The Limits of  Organization.  P.
66-67.
     [329] - Подробнее см.: Parsons Т. On Institutions and Social
Evolution. P. 333; Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. P. 288.

     компании   [330].  Указывая,  что   корпорации,   отвечающие
современным  потребностям, не могут существовать  вне нового типа  поведения
своих  работников,  С.Гхошал  и   Ч.Бартлет  подчеркивают,  что  "такой  тип
поведения не  может утвердиться  в  организации, сотрудники  и подразделения
которой взаимодействуют между собой в соответствии с положениями контракта и
движимы своекорыстными интересами; оно возможно лишь в условиях, когда людей
объединяют  эмоционально  окрашенные,  почти  семейные  отношения,  взаимное
уважение  и доверие", подытоживая свою мысль  словами: "короче  говоря,  оно
требует   культуры   общения,  основанного   на  доверии"  [331].
Существуют и более общие выводы, согласно которым современная  хозяйственная
система  "базируется  на  технологии, но  в  основе  ее  могут лежать только
человеческие   взаимоотношения;  она   начинается   с   микропроцессоров   и
заканчивается  доверием"  [332];  а  "американская  демократия  и
американская  экономика  достигли  успеха  не   в  силу  индивидуализма  или
коллективизма, а благодаря  сочетанию обеих этих  противоположных тенденций"
[333].   Качественно  новые   взаимоотношения  между  работниками
компании   становятся  сегодня  важным  фактором   повышения  не  только  ее
конкурентоспособности,  но  и ее  рыночной  стоимости. В той  мере, в  какой
современные  корпорации  переходят  от  производства  и  продажи  товаров  к
реализации услуг и информации,  взаимоотношения  внутри  компании становятся
вполне очевидным экономическим благом [334], определяющим ее цену
и ее позиции на рынке.
     Результатом происходящей  в  настоящее время  трансформации  становится
формирование принципиально новой организационной модели, которую мы называем
креативной  корпорацией.   Являясь   уже  не  столько  элементами   общества
(society),   сколько   общностями  (communities)   [335],   такие
корпорации организуют свою  деятельность не на основе решения большинства, и
даже  не  на  основе  консенсуса,  а  на   базе  внутренней  согласованности
ориентиров  и  стремлений   [336].  Впервые  мотивы  деятельности
оказываются над сти-

     [330] -  См.: Chalfleld Ch.A.  The Tmst  Factor. The Art  of
Doing Business in the Twenty-first Century. Santa Fe (Ca.), 1997. P. 63.
     [331]   -  GhoshalS.,  Bartlett   Ch.   The   Individualized
Corporation. P. 93.
     [332] - Kelly К. New Rules for the New Economy. P. 137.
     [333]  - Fukuyama F. Trust.  Social Virtues and Creation  of
Prosperity. N.Y., 1995. P. 273.
     [334] - См.: Morgan В.  W. Strategy and Enterprise  Value in
the Relationship Economy. P. 56.
     [335] - См.: Handy Ch. The Hungry Spirit. P. 179.
     [336] - См.: Hampden-Tumer Ch., Trompenaars F. Mastering the
Infinite Game.  How East  Asian  Values are Transforming Business Practices.
Oxford, 1997. P. 195-196.

     мулами   [337],  а   организация,  основанная   на  единстве
мировоззрения  и  ценностных  установок  ее членов,  на  управлении знаниями
(knowledge  management),  сменяющем  прежнее научное управление  (scientific
management)  индустриальной  эпохи   [338],  становится  наиболее
гармоничной    и    динамичной    формой    производственного     сообщества
[339].
     Креативная  корпорация отличается от  прежних  организационных  форм по
целому ряду параметров.
     Во-первых,    она    преодолевает     внешние    черты    экономической
целесообразности   и   отвечает  в   первую  очередь  постматериалистическим
устремлениям и идеалам ее создателей. Возникая, как правило, из недр прежних
организационных    структур,    характеризующихся    сравнительно    высокой
эффективностью,  она  формируется  в  значительной  мере  в  соответствии  с
представлениями о способах реализации творческого потенциала этих личностей.
И  если созданная  таким образом компания  начинает успешно функционировать,
мотив самореализации  в  качестве  разработчика,  создателя и  производителя
принципиально новой услуги или продукции, информации или  знания дополняется
мотивом  самореализации  в   качестве  создателя  компании   как  социальной
структуры. Поэтому  обычно креативная корпорация  проходит  в своем развитии
два этапа: на первом ее  основателями  движет стремление к индивидуализации,
проявляющееся   в   совершенствовании   создаваемых   продуктов   и   услуг,
раскрывающих   их  творческий  потенциал   как  выходцев  из  предшествующей
организации;   в    рамках   второго    основатели   креативной   корпорации
социализируются в своем  новом  качестве  владельцев  компании, которая сама
начинает выступать главным результатом и продуктом их деятельности.
     Во-вторых, креативные корпорации строятся вокруг  творческой  личности,
именно  в этом своем качестве гарантирующей их  устойчивость  и процветание.
Характерно,  что успех владельцев креативных корпораций обусловлен отнюдь не
тем, что они  контролируют большую часть капитала своих компаний, а тем, что
они, как  основатели бизнеса,  ставшего  главным проявлением  их  творческих
возможностей,  несут за  него  высшую ответственность,  олицетворяя в глазах
общества в первую очередь созданный ими социально-производственный организм.
Эти люди представляют собой  живую  историю  компании,  имеют  непререкаемый
авторитет в

     [337]  -   См.:  Coulson   -Thomas  С.  The  Future  of  the
Organisation.  Achieving  Excellence  through  Business Transformation.  L.,
1997. P. 231, 234.
     [338]   -  См.:  Prusak  L.  Introduction  to  Knowledge  in
Organizations // Prusak  L. (Ed.) Knowledge in Organizations. Boston-Oxford,
1997. P. XIII.
     [339] - См.: GeusA., de. The Living  Company. Boston  (Ma.),
1997. P. 103.

     глазах ее работников и партнеров. Для таких предпринимателей характерны
отношение  к  бизнесу  как  к своему творению и,  следовательно,  устойчивая
приверженность целям  организации, а отнюдь не отношение  к  ней как к своей
собственности.
     В-третьих,  креативная  корпорация,  как  правило, не  следует  текущей
хозяйственной  конъюнктуре, а формирует ее.  Продукция креативной корпорации
чаще  всего  представляет  собой качественно новые знаниеемкие продукты  или
услуги;    при    этом   креативные    корпорации    не   принимают    форму
диверсифицированных фирм и конгломератов, сохраняя ту  узкую  специализацию,
которая  была  предусмотрена  при  ее  основании  [340].  Следует
отметить, что  возникновение и развитие креативных корпораций  не  устраняет
прежние типы корпоративных структур, подобно тому, как, по  словам  Д.Белла,
"постиндустриальное  общество  не может  заместить  индустриальное,  и  даже
аграрное   [341]",   лишь   определяя   тенденции,   "углубляющие
комплексность  общества  и  развивающие  саму природу  социальной структуры"
[342].
     В-четвертых, креативные  корпорации  не  только  способны  развиваться,
используя  внутренние  источники,  но  и  обнаруживают возможность постоянно
преобразовываться,  давая  жизнь все  новым  и новым компаниям. В  условиях,
когда  деятельность  становится  ориентированной  на  процесс,  а  отдельные
работники  в некотором смысле персонифицируют определенные его элементы, что
находит свое  воплощение  в  достаточно  условном,  но вполне  показательном
термине "владелец процесса  (process owner)" [343], не существует
серьезных  препятствий  для  выделения  из  компании  новых  самостоятельных
структур. В результате от  креативной корпорации постоянно "отпочковываются"
самостоятельные фирмы,  в своей последующей  деятельности  руководствующиеся
подобными же принципами. Это,  в свою очередь, свидетельствует о том, что  в
следующем  столетии   роль  и  значение   креативных   компаний  будут  лишь
возрастать.
     Существует  множество  других  фактов, свидетельствующих о  радикальном
изменении основ современной хозяйственной жизни в странах Запада. Наряду  со
становлением  новой  инвестиционной  парадигмы  и  формированием  креативной
корпорации  следует  упомянуть  возникновение   новых  моделей  конкурентной
борьбы,   оригинальных  методов  воздействия   на   поведение  потребителей,
совершенствование форм и методов поведения компаний на фондовом  рынке и так
далее. Однако  все они  являются, безусловно, второстепенными по сравнению с
возникшими возможностями увеличения  инвестиций  за счет фактического  роста
того, что  обычно считалось потреблением, и  развитием  новых  корпоративных
структур, воплощающих самобытность и  творческий  потенциал  их создателей и
персонала. И именно здесь мы усматриваем наиболее убедительные свидетельства
того,  что  хозяйственный прогресс  в современных  условиях  все более  явно
приобретает неэкономический характер.

     [340]   -  Нельзя   не   отметить,   что   под  воздействием
коммерческого  успеха  креативных компаний  в  последние годы  стал  заметен
массовый отказ от создания крупных конгломератов;  при этом такие гигантские
корпорации, как "Кока-Кола",  IBM, "Крайслер", "Истмэн Кодак", "Метрополитэн
Лайф" и другие, в середине 90-х годов продали большинство непрофильных фирм,
приобретенных ими в 80-е годы  (подробнее см.: Koch R. The Third Revolution.
P.   223-224),  и  сосредоточили  усилия   на  основных  направлениях  своей
деятельности.
     [341]  - Bell D. The Cultural Contradictions  of Capitalism.
N.Y., 1978. P. 198, note.
     [342] -  Bell  D. The Third Technological Revolution and Its
Possible Socio-Economic Consequences // Dissent. Vol.  XXXVI.  No  2. Spring
1989. P. 167.
     [343]  -  См.:  Hammer  M.  Beyond  Reengineering.  How  the
Process-Centered  Organization is Changing  Our Work  and Our  Lives.  N.Y.,
1996. P. 73.

     Новая хозяйственная реальность 90-х годов

     Период,  начавшийся  в  первой  половине  90-х годов, стал прелюдией  к
новому кризису индустриальной модели,  который  на этот  раз поразил уже  не
столько ресурсодобывающие  регионы, сколько страны, ориентированные в  своем
развитии  на максимальное наращивание массового производства потребительских
товаров и  промышленного  оборудования.  Он  был обусловлен тремя важнейшими
хозяйственными  изменениями 80-х и 90-х годов  -- переходом к информационной
экономике, сменой инвестиционной парадигмы и формированием  новой  структуры
современной    корпорации.    Первое   изменение   привело    к    повышению
конкурентоспособности  американских  и  европейских  производителей,   росту
экспорта  из основных  центров  постиндустриального  мира  и  относительному
оздоровлению его платежного баланса. Вторым были преодолены опасность низкой
инвестиционной активности  и  во  многом  связанная  с  ней  проблема  роста
бюджетного дефицита  и государственного долга. И,  наконец, третье изменение
имело своим  результатом беспримерный всплеск  инвестиций в  США и  Западную
Европу и  резкое  сокращение  экспорта капитала в Латинскую Америку,  Азию и
Восточную Европу. Таким образом, этот период стал вторым по своей значимости
(после 1973-1982 годов) актом становления самодостаточной постиндустриальной
цивилизации,  и  в той  же  мере,  в  какой  первый период умерил  претензии
развивающихся стран, следствием второго оказалось резкое ухудшение положения
новых  индустриальных  государств,  осуществлявших   политику  "догоняющего"
развития.
     Рост  конкурентоспособности  постиндустриальных  стран,  особенно  США,
определяется сегодня  тремя  основными  факторами.  Во-первых,  в результате
развития информационного хозяйства в Соединенных Штатах и постиндустриальном
мире  в  целом  оказался  сосредоточен  уникальный  научно-исследовательский
потенциал. Уже в 1990 году члены "Клуба семи" обладали 80,4 процента мировой
компьютерной  техники  и  обеспечивали  90,5  процента  высокотехнологичного
производства.  Только  на  США  и  Канаду  приходилось  42,8  процента  всех
производимых в  мире затрат  на исследовательские разработки, в то время как
Латинская  Америка и Африка,  вместе взятые,  обеспечивали  менее 1 процента
таковых; если среднемировое число научно-технических работников составляло в
данный период  23,4 тыс. на 1  млн.  населения, то  в Северной  Америке этот
показатель   достигал   126,2    тыс.   [344]   Развитые   страны
контролировали  87 процентов из 3,9 млн. патентов, зарегистрированных в мире
по состоянию  на  конец  1993 года  [345]. Начиная  с  1994  года
американские корпорации (не считая правительства США и частных лиц) ежегодно
получали    больше    патентов   на   изобретения    и    усовершенствования
производственных  технологий,  чем  компании,  государственные организации и
частные  лица  во всем  остальном  мире  [346].  Характерно,  что
сегодня эти показатели свидетельствуют не только об абсолютном доминировании
постиндустриальной цивилизации  в качестве  источника  инноваций; они  также
показывают, что США и Западная Европа стали основными операторами рынка того
типа благ, стоимость которых постоянно растет. Исследования показывают,  что
по мере насыщения спроса на массовые промышленные товары они уже не обладают
тем   потенциалом  роста  рентабельности,  который   существовал   несколько
десятилетий назад [347]; как  следствие, с  1970 по 1990 год цены
промышленных товаров, потребляемых в развитых странах, снизились почти на 25
процентов  [348] по  сравнению с ценами  услуг  и  информационных
продуктов,  и эта  тенденция лишь  укрепляется в последнее время.  Основными
торговыми партнерами США  выступают сегодня страны, где уровень оплаты труда
фактически равен американскому или  превосходит  его [349]; таким
образом, изменив

     [344] -  См.:  Castells M.  The  Information  Age:  Economy,
Society and Culture. Vol. 1. P. 108.
     [345]  -  См.:  Braun  Ch.-F.,  von.  The   Innovation  War.
Industrial R&D... the Anns Race of the 90s. Upper Saddle River (N.J.), 1997.
P. 57.
     [346] -  См.:  Alsop  R.J.  (Ed.)  The Wall  Street  Journal
Almanac 1999. P. 365.
     [347] - См.: SchorJ.B. The Overspent American. P. 17.
     [348] - См.: Krugman P. Pop Internationalism. P. 38-39.
     [349] - См.: Burtless G., Lawrence R.Z., Litan R.E., Shapiro
R.J. Globaphobia. Confronting Fears about Open Trade. Wash., 1998. P. 68-69.

     саму структуру импорта, постиндустриальный мир ослабил давление на свой
внутренний  рынок  со   стороны  развивающихся  стран.  При  этом  в   сфере
производства высокотехнологичной  продукции  последние  не способны  реально
конкурировать с Соединенными  Штатами  в первую  очередь  потому, что в этом
секторе экономики низкие доходы  работников  являются  не  залогом  выгодной
рыночной   позиции,  а  очевидной  причиной   дальнейшего  отставания.  Так,
например,  в  Индии  доход  высококвалифицированных программистов составляет
около  6   тыс.  долл.   в  год;  это  сопровождается,  однако,  не  высокой
конкурентоспособностью   местного   программного   обеспечения,   а   ростом
иммиграции индийских  специалистов в  США, так как в стране с 2 компьютерами
на  100 человек населения, количеством телефонов, меньшим, чем в одном  лишь
Лондоне, и  численностью  пользователей  Интернета,  в  полторы  тысячи  раз
меньшей,  чем в  Соединенных Штатах [350],  работники современных
высокотехнологичных производств не в  состоянии  реализовать свой творческий
потенциал.  Возможности  ценовой  конкуренции  сокращаются вместе с падением
роли  индустриального  сектора,  и это  становится  первой  важной  причиной
укрепления позиций США и Западной Европы в современной мировой экономике.
     Во-вторых,   большое   значение   имеет   инвестиционная   деятельность
американских и европейских компаний  за  рубежом. Часто  отмечается, что  за
последние  тридцать лет  доля американского импорта в его общемировом объеме
сократилась почти  на треть; при ближайшем рассмотрении оказывается, однако,
что доля базирующихся в  Америке многонациональных корпораций сохранялась на
протяжении  всего этого периода  на неизменном уровне  в 17 процентов. Таким
образом,   хотя  сами  США   и   сократили  масштабы  экспорта,   это   было
компенсировано  ростом  его  со  стороны  зарубежных  филиалов  американских
компаний.   При   этом  характерно,  что  инвестиции,  направляемые  ими  на
разнообразные   научно-исследовательские   проекты,   росли  на   протяжении
последнего десятилетия ежегодно на 10-25 процентов, что более чем в пять раз
превосходило темпы  роста данного показателя  в самих США  [351].
Таким образом, относительно низкая цена рабочей силы в развивающихся странах
становится     фактором