ра.
     В доме  доктора,  кроме  него  жили  всего  два  человека:  почтенная
экономка по имени Марта Вудз и молодая служанка - Мери  Поллинт.  Кучер  и
мальчик, помогавший при операциях, ночевали у себя дома.  Вечерами  доктор
работал у себя в кабинете, который  располагался  в  боковом  крыле  дома,
рядом с  приемной.  Кабинет  этот  находился  довольно  далеко  от  комнат
прислуги. Для удобства пациентов  в  этой  стороне  дома  был  свой  вход,
поэтому доктор мог сам впускать посетителей, и об этом никто  не  знал.  И
действительно, нередко больным, которые  приходили  поздно,  открывал  сам
доктор: служанка и экономка обычно ложились рано.
     В ту ночь Марта Вудз зашла в кабинет доктора в  половине  десятого  и
застала его  за  письменным  столом.  Она  пожелала  ему  спокойной  ночи,
отправила служанку спать и до 22.45 занималась домашними делами. Когда она
отправилась к себе, часы пробили одиннадцать. Она провела в комнате  минут
пятнадцать -  двадцать,  когда  раздался  страшный  вопль.  Она  подождала
некоторое время, но все было  тихо.  Очень  обеспокоенная,  ибо  крик  был
громкий и резкий, она набросила халат и поспешила в кабинет доктора.
     - Кто там? - раздался резкий голос, когда она забарабанила в дверь.
     - Это я, сэр, миссис Вудз.
     - Умоляю, оставьте меня в покое! Отправляйтесь  к  себе!  -  закричал
голос, который - она была в этом уверена  -  принадлежал  ее  хозяину.  Но
сказано это было так грубо, и так непохоже на обычную манеру доктора,  что
она очень удивилась и обиделась.
     - Я подумала, вы звали меня, сэр,  -  попыталась  она  объяснить,  но
ответа не последовало. Миссис Вудз с обидой отправилась в свою комнату, по
дороге взглянула на часы. Было половина двенадцатого.
     В промежуток между одиннадцатью и двенадцатью  (она  не  могла  точно
назвать время) к доктору пришла пациентка. Она стучала в дверь, но  ответа
не  последовало.  Эта  поздняя  пациентка  была   миссис   Мэддинг,   жена
деревенского бакалейщика, больного тяжелой формой  тифа.  Накануне  доктор
Лана просил ее зайти вечером и сказать как  себя  чувствует  больной.  Она
увидела свет в кабинете, но, постучав в дверь, ведущую в эту часть дома, и
не дождавшись ответа, решила, что доктора вызвали к больному, поэтому  она
отправилась домой.
     От дома к дороге вела небольшая извилистая  аллея,  в  конце  которой
горел фонарь. Когда миссис Мэддинг вышла из ворот, она  заметила  мужчину,
шедшего по дорожке. Думая, что это доктор, возвращавшийся после  визита  к
больному, она решила подождать и очень удивилась, увидев  Артура  Мортона,
молодого сквайра. При свете фонаря она заметила, что он очень возбужден, а
в руке сжимает большой охотничий хлыст. Он направлялся  к  воротам,  когда
она обратилась к нему.
     - Доктора нет дома, сэр, - сказала она.
     - А вы откуда знаете? - грубо спросил он.
     - Я была у входа в приемную.
     - Но свет у него горит, - промолвил  молодой  сквайр,  вглядываясь  в
темноту. - Это ведь его кабинет, верно?
     - Да, сэр, но я уверена, доктора нет дома.
     - Ну, что ж, скоро вернется, - сказал  молодой  Мортон  и  направился
через ворота, а миссис Мэддинг поспешила домой.
     В три часа утра ее муж вновь сочувствовал себя плохо, и она была  так
встревожена,  что  решила  безотлагательно  вызвать  доктора.  Когда   она
проходила через ворота, то с удивлением заметила, как  кто-то  прятался  в
лавровых кустах. Это был, без сомнения,  мужчина  и  -  в  этом  она  была
совершенно уверена - не кто  иной,  как  Артур  Мортон.  Однако  ее  столь
занимали собственные дела, что она не обратила на это особого  внимания  и
поспешила дальше.
     Подойдя к дому, она с удивлением убедилась, что в  кабинете  все  еще
горит свет. Миссис Мэддинг принялась стучать в дверь, ведущую в  приемную.
Ответа  не  было.  Она  стучала  несколько  раз,  но  безрезультатно.   Ей
показалось странным, что доктор мог лечь спать или выйти из дома,  оставив
такой яркий свет. Миссис Мэддинг пришло в  голову,  что,  может  быть,  он
просто уснул в кресле. Она принялась барабанить в окно кабинета,  но  тоже
без результата. Обнаружив между занавеской  и  оконной  рамой  щелку,  она
заглянула внутрь.
     Большая лампа на столе освещала всю комнату. Стол был завален книгами
и  инструментами.  Никого  не  было  видно,  и  она  не  заметила   ничего
необычного, за исключением того, что в тени стола на ковре лежала  грязная
белая перчатка. Затем внезапно, по мере того, как  ее  глаза  привыкали  к
свету, она увидела ботинок. Тогда она с ужасом поняла: то, что она вначале
приняла за перчатку, было рукой человека, распростертого на полу.
     Понимая, что произошло нечто ужасное,  она  принялась  изо  всех  сил
звонить в парадную дверь и подняла на  ноги  экономку,  миссис  Вудз.  Обе
женщины отправились в кабинет доктора, предварительно  послав  служанку  в
полицию.
     Наискось от окна, возле стола, нашли мертвого доктора Лана. Он  лежал
распростертый на спине. Налицо были признаки насильственной  смерти:  один
глаз  подбит,  на  лице  и  шее  видны  следы  кровоподтеков.  Черты  лица
исказились и казались крупнее обычного. Это  заставило  предположить,  что
смерть наступила от удушья. На докторе была одежда, в которой он  принимал
больных,  на  ногах  -  матерчатые  тапочки,  подошвы  которых   оказались
совершенно чистыми. На  ковре,  особенно  со  стороны  двери,  были  следы
грязных башмаков, вероятно, оставленных убийцей.  Очевидно,  кто-то  вошел
через  дверь,  ведущую  в  приемную,  убил  доктора  и   вышел   из   дома
незамеченным. Убийцей был мужчина, это было ясно по  размеру  обуви  и  по
характеру повреждений на теле покойного. Но дальше полиция зашла в тупик.
     Не было обнаружено никаких следов кражи; даже  золотые  часы  доктора
лежали в кармане. В кабинете стоял тяжелый сейф, где доктор держал деньги.
Он оказался запертым, по внутри не было ни пенса.  Миссис  Вудз  полагала,
что там обычно лежала крупная  сумма,  однако  в  тот  самый  день  доктор
оплатил наличными большой счет за зерно. Полагали, что именно  поэтому,  а
не из-за грабителей, сейф и оказался пуст.  В  комнате  не  хватало  одной
вещи, и это отсутствие наводило на  некоторые  размышления.  Портрет  мисс
Мортон, который всегда стоял на столике сбоку, был вынут из рамки и исчез.
Миссис Вудз видела его вечером, когда заходила  к  хозяину,  а  теперь  он
исчез. На полу нашли зеленую повязку на глаз, которую экономка  раньше  не
видела. Но такая повязка могла храниться и у  доктора,  следовательно,  не
было ничего, что указывало бы на связь с преступлением.
     Все подозрения сводились к одному, и Артур  Мортон,  молодой  сквайр,
был немедленно арестован. Против него  были  только  косвенные  улики,  но
довольно серьезные. Он был очень предан своей сестре, и многие утверждали,
что после разрыва между ней и  доктором  Лана,  он  неоднократно  грозился
отомстить ее бывшему возлюбленному.
     Было  установлено,  что  его  видели  около  одиннадцати   вечера   с
охотничьим хлыстом в руке. Он направлялся по аллее к дому доктора. Полиция
сделала вывод, что он ворвался в кабинет доктора, и  именно  в  это  время
миссис Вудз услышала крик - кричали то ли от страха, то ли от гнева. Когда
появилась миссис Вудз, доктор Лана, видимо, решил  переговорить  со  своим
посетителем и поэтому велел экономке идти  к  себе.  Разговор  продолжался
долго, он становился все более и более напряженным и  кончился  дракой,  в
результате которой доктор Лана лишился жизни. Вскрытие, однако,  показало,
что у доктора было больное сердце - об этом никто даже не подозревал, пока
он был жив. Врачи полагали, что смерть в этом случае могла бы произойти  и
от ран, которые для здорового человека не  были  смертельны.  Затем  Артур
Мортон вынул из рамки фотографию сестры и отправился домой. Но  по  дороге
он заметил миссис Мэддинг  и  спрятался  в  кустах.  Такова  была  версия,
выдвинутая обвинением, и улики выглядели достаточно вескими.
     С другой стороны, и у защиты  были  достаточно  серьезные  аргументы.
Мортон слыл подвижным и легко возбудимым человеком, как и сестра,  но  его
уважали и любили все в округе, и казалось,  что  его  открытая  и  честная
натура  не  способна  на  такие  поступки.  Сам  он  объяснял  происшедшее
следующим образом. Он хотел переговорить  с  доктором  Лана  о  неотложных
семейных делах (заметим, что он отказался  упоминать  имя  своей  сестры).
Обвиняемый не отрицал, что этот разговор, возможно, был бы неприятным.  По
дороге он встретил пациентку доктора Лана и узнал, что доктора  нет  дома.
Он ждал его возвращения до трех утра. Но так как доктора все не было,  ему
пришлось отказаться от своего намерения и вернуться  домой.  Что  касается
обстоятельств смерти доктора, то ему  об  этом  известно  не  больше,  чем
констеблю, который его арестовал. Раньше он был близким другом убитого, но
по некоторым обстоятельствам, о которых он предпочитает не  говорить,  его
чувства изменились.
     Несколько фактов  говорили  в  пользу  его  невиновности.  Так,  было
установлено, что в  половине  двенадцатого  доктор  Лана  еще  был  жив  и
находился в своем кабинете. Миссис Вудз была готова поклясться, что именно
в это время она слышала голос доктора. Друзья обвиняемого утверждали, что,
возможно, в это время доктор Лана был уже не один. Крик,  который  привлек
внимание  экономки,  странное  поведение  ее  хозяина,  его   нетерпеливое
желание, чтобы его оставили в покое, - казалось,  все  указывало  на  это.
Если так, то представлялось  вполне  вероятным,  что  смерть  наступила  в
промежуток между той минутой, когда экономка услышала крик и тем временем,
когда миссис Мэддинг пришла к дому  доктора  в  первый  раз  и  не  смогла
достучаться до него.  Но  если  именно  в  это  время  он  умер,  то  было
совершенно ясно, что мистер  Мортон  никак  не  причастен  к  его  смерти,
поскольку миссис Мэддинг встретила молодого сквайра позже.
     Если эта гипотеза верна и какой-то человек был  с  доктором  Лана  до
того времени, как миссис Мэддинг встретила мистера Артура Мортона, то  кто
же был этот некто и какие мотивы были  у  него  желать  зла  доктору?  Все
признавали, что, если бы друзья обвиняемого  могли  пролить  свет  на  это
дело, они бы  во  многом  помогли  установлению  его  невиновности.  Но  с
течением  времени  обыватели  стали  поговаривать,  что  не  было  никаких
доказательств того, что кто-то вообще был в доме доктора,  кроме  молодого
сквайра. Хотя, с другой стороны, многочисленные  свидетельства  указывали,
что мотивом его прихода были отнюдь не  добрые  побуждения.  В  то  время,
когда появилась миссис Мэддинг, доктор, возможно, вышел из  дома.  Он  мог
вернуться  позже  и  встретиться  с  дожидавшимся  его  Артуром  Мортоном.
Некоторые из  сторонников  обвиняемого  придавали  большое  значение  тому
факту, что фотографию его сестры Фрэнсис, исчезнувшую из комнаты  доктора,
не обнаружили среди вещей мистера Мортона. Этот аргумент, однако, не очень
принимали во внимание, поскольку у обвиняемого было достаточно времени  до
ареста, чтобы сжечь фотографию или  уничтожить  ее  другим  способом.  Что
касается единственных реальных улик в этом деле  -  речь  идет  о  грязных
следах на полу, - то они были настолько расплывчатыми на  мягком  ковре  и
стали такими нечеткими, что сделать какие-то  серьезные  выводы  оказалось
просто невозмож но. По виду  их  вполне  мог  оставить  обвиняемый;  далее
доказывалось, что его башмаки после ночи тоже были грязными. Однако в  тот
вечер лил  сильный  дождь,  и  башмаки  всех  жителей  деревни,  возможно,
находились в подобном плачевном состоянии.
     Такова неприкрашенная правда об этой череде уникальных  романтических
событий, что привлекли внимание всего Ланкашира. Неизвестное происхождение
доктора, его странная, необычная  личность;  высокое  положение  человека,
который обвинялся в убийстве; любовная история, предшествующая убийству, -
все  это  сплелось  в  один  клубок  и  превратило  дело  в  одну  из  тех
драматических историй, которые приковывают внимание всей  нации.  По  всем
трем графствам только и говорили, что о деле "Черного  доктора"  из  Бишоп
Кроссинга. Чтобы объяснить известные факты, выдвигалось множество  версий.
Но можно  с  уверенностью  сказать,  что  среди  них  не  было  ни  одной,
предсказавшей тот неожиданный  поворот  событий,  который  вызвал  столько
толков в первый день суда и достиг своего апогея во второй. Сейчас,  когда
я пишу  эти  строки,  передо  мной  лежат  подшивки  "Ланкастер  Уикли"  с
подробными отчетами.  Однако  я  вынужден  ограничить  себя  лишь  кратким
обзором  событий  первого  дня  заседаний  суда  до  того  момента,  когда
выступила мисс Фрэнсис, и ее показания  пролили  свет  на  это  запутанное
дело.
     Мистер   Порлок   Карр,   главный   обвинитель,   с   присущей    ему
скрупулезностью  выстроил  все  известные  факты.  По   мере   того,   как
заканчивался первый день слушания дела, становилось  ясно,  какая  трудная
задача лежала перед мистером  Хамфри,  защитником  обвиняемого.  К  присяге
привели несколько свидетелей. Они поклялись, что слышали,  как  обвиняемый
весьма несдержанно отзывался о  докторе.  Они  упоминали  и  о  ярости,  с
которой молодой человек говорил о "плохом" отношении доктора к его сестре.
     Миссис Мэддинг повторила свои свидетельские показания, рассказав, как
поздно вечером встретила обвиняемого неподалеку от  дома  доктора.  Другой
свидетель показал, что обвиняемый знал о привычке доктора вечерами  сидеть
в одиночестве в своем кабинете, расположенном в дальнем крыле дома. Именно
поэтому, считал свидетель,  обвиняемый  выбрал  поздний  час:  ведь  тогда
жертва была целиком в его власти. Слуга из  дома  сквайра  признался,  что
слышал, как около трех часов утра вернулся  его  хозяин.  Это  подтвердило
показания миссис Мэддинг, которая считала,  что  видела  в  кустах  именно
мистера Мортона во время своего второго посещения дома  доктора.  Подробно
разбирался вопрос о грязных  башмаках  и  о  сходстве  отпечатков  следов.
Чувствовалось,  что  обвинение  достаточно  потрудилось  и,  несмотря   на
случайность улик, само дело выглядело таким  законченным  и  убедительным,
что судьба под судимого, казалось, была окончательно решена  -  разве  что
защите удалось  бы  открыть  что-то  неожиданное.  Было  три  часа,  когда
кончились выступления представителей обвинения. В половине  пятого,  когда
суд вновь собрался  после  перерыва,  произошло  нечто  непредвиденное.  Я
цитирую рассказ об этом  событии  по  журналу,  о  котором  уже  упоминал,
опустив описание здания муниципалитета.
     "Когда  в  переполненном  здании  суда  защита  вызвала  в   качестве
свидетеля мисс Фрэнсис Мортон, сестру обвиняемого, это произвело настоящую
сенсацию. Наши  читатели  помнят,  что  молодая  леди  была  помолвлена  с
доктором Лана, а внезапный разрыв помолвки вызвал гнев ее брата и привел к
преступлению. Мисс Мортон, однако, никоим образом не была замешана в  этом
деле, и ее имя не фигурировало ни на следствии, ни на судебном процессе, и
поэтому ее появление в качестве главного свидетеля было неожиданным.
     Мисс Фрэнсис Мортон, высокая красивая брюнетка, давала свои показания
тихо, но отчетливо. Было заметно, что она очень волнуется. Она упомянула о
своей помолвке с доктором и о ее разрыве. Это произошло, как она  сказала,
по личным мотивам,  связанным  с  семьей  доктора.  Она  вызвала  всеобщее
удивление,  заявив,  что  всегда  считала  возмущение  брата   нелепым   и
несдержанным. На вопрос судьи она  ответила  прямо,  что  не  таит  против
доктора Лана никакой обиды, и, с ее точки зрения, он вел себя  безупречно.
Ее брат, не зная  всех  фактов,  встал  на  другую  точку  зрения,  и  она
вынуждена признать, что, несмотря  на  все  ее  мольбы,  он  действительно
угрожал доктору,  а  в  тот  вечер,  когда  произошла  трагедия,  грозился
"расквитаться с ним". Она сделала все возможное, чтобы успокоить  его,  но
он очень упрям, когда дело касается его чувств или убеждений.
     До этого места показания  молодой  леди,  казалось,  говорили  скорее
против обвиняемого, чем в его пользу. Вопрос адвоката, однако, осветил это
дело с другой стороны и  показал  совершенно  неожиданную  линию,  которой
решила придерживаться защита.
     М-р Хамфри: Вы верите, что ваш брат мог совершить это преступление?
     Судья: Я протестую, мистер Хамфри. Мы собрались сюда обсуждать факты,
а не мнения.
     М-р Хамфри: Вы утверждаете, что ваш брат не виновен в смерти Лана?
     Мисс Мортон: Да, я это знаю.
     М-р Хамфри: Откуда вам это известно?
     Мисс Мортон: Потому, что доктор Лана жив.
     Публика заволновалась, и допрос свидетеля пришлось на время прервать.
     М-р Хамфри: Почему вы утверждаете, что доктор Лана жив?
     Мисс Мортон: Потому, что я получила от него письмо, написанное  после
его так называемой смерти.
     М-р Хамфри: Это письмо у вас с собой?
     Мисс Мортон: Да, но я бы предпочла не показывать его.
     М-р Хамфри: А конверт цел?
     Мисс Мортон: Да, вот он.
     М-р Хамфри: Какой штемпель на конверте?
     Мисс Мортон: Ливерпуль.
     М-р Хамфри: А дата?
     Мисс Мортон: 22 июня.
     М-р Хамфри: Значит, следующий день после так  называемой  смерти.  Вы
готовы поклясться, что это его почерк, мисс Мортон?
     Мисс Мортон: Конечно.
     М-р Хамфри: Я вызвал шесть других  свидетелей,  ваша  честь,  которые
подтвердят, что это почерк доктора Лана.
     Судья: В таком случае, пригласите их завтра.
     М-р Порлок Карр (главный обвинитель): Тем временем,  ваша  честь,  мы
требуем  представить  этот  документ  нам,  чтобы   можно   было   собрать
доказательства того, что мы имеем дело с  подделкой  почерка  джентльмена,
которого все с уверенностью считают покойным. Нет необходимости  указывать
уважаемому суду, что эта столь  неожиданно  возникшая  версия  может  быть
очевидной уловкой друзей обвиняемого, дабы сбить следствие с толку.  Я  бы
привлек ваше внимание и к тому факту, что молодая леди, по ее собственному
признанию, вероятно,  уже  имела  это  письмо  во  время  предварительного
судебного разбирательства в полиции. И  сейчас  она  хочет  заставить  нас
поверить, что предоставила делу идти своим чередом, хотя у нее  в  кармане
было  доказательство,  способ  ное  в  одну  минуту  положить  конец  всем
обвинениям.
     М-р Хамфри: Мисс Мортон, можете ли вы объяснить это?
     Мисс Мортон: Доктор Лана хотел, чтобы его секрет оставался в тайне.
     М-р Порлок Карр: Тогда зачем вы раскрыли его?
     Мисс Мортон: Чтобы спасти моего брата.
     По залу прокатился шепот, явно выражающий симпатию, но  судья  быстро
навел тишину.
     Судья: Как мне представляется, линия защиты теперь зависит  от  того,
сможете ли вы, мистер Хамфри, сказать нам достаточно  ясно,  кто  же  этот
человек, чей труп все друзья и пациенты признали телом доктора Лана.
     Присяжный: А кто-нибудь выражал на этот счет сомнения?
     М-р Порлок Карр: Насколько мне известно, нет.
     М-р Хамфри: Мы надеемся внести необходимую ясность.
     Судья: Итак, заседание суда откладывается до завтра.
     Такой новый поворот  дела  возбудил  всеобщий  интерес.  Пресса  пока
воздерживалась от комментариев, т.к. судебный  процесс  еще  не  кончился.
Повсюду обсуждали, насколько правдивы слова мисс Мортон, и не  пустила  ли
она в ход уловку, чтобы спасти брата. Было ясно, что  если,  по  какому-то
чрезвычайному стечению обстоятельств доктор  Лана  жив,  он  должен  нести
ответственность  за  смерть  того  неизвестного,  так  похожего  на  него,
которого нашли у него в кабинете. В письме, которое мисс Мортон отказалась
показать, возможно, содержалось  признание.  Вероятно,  сама  мисс  Мортон
находилась в ужасном положении: спасти брата от виселицы она могла  только
принеся в жертву возлюб