на
лице побледнели, когда он увидел длинный, узкий нос с  высоко  вырезанными
ноздрями и глаза с красными веками,  неподвижно  устремленные  на  него  с
насмешкой игрока, прижавшего своего противника к стенке.
   - Шарки? - воскликнул Крэддок.
   Тонкие губы Шарки раздвинулись, и он разразился визгливым смехом.
   - Дурак! - заорал он и, наклонившись вперед,  вонзил  ножку  циркуля  в
плечо Крэддока. - Ах ты, ничтожество,  тупоумный  дуралей!  И  ты  вздумал
соперничать со мной!
   Не столько боль, сколько презрение, звучавшее в голосе Шарки, вызвало у
Крэддока взрыв дикого бешенства. Он яростно завопил и, прыгнув на  пирата,
стал бешено  колотить  его  руками  и  ногами.  Шестеро  молодцов  еле-еле
оттащили его и прижали к полу среди обломков разбитого стола; все это были
беглые каторжники, на каждом из них виднелось клеймо. Шарки  не  сводил  с
Крэддока презрительного взгляда. Крэддок отчаянно извивался,  на  губах  у
него выступила пена. Вдруг снаружи донеслись громкий  треск  и  испуганные
вскрики.
   - В чем дело? - спросил Шарки.
   - На шлюпку сбросили ядра и пробили дно. Люди барахтаются в воде.
   - Пусть там и остаются, - сказал пират. - Теперь, Крэддок,  ты  знаешь,
где ты находишься: ты на борту моего  корабля  "Счастливое  избавление"  и
полностью в моей власти. Я знавал тебя как отважного моряка,  мошенник  ты
этакий, еще до того, как ты стал сухопутным ханжой. Твои руки в те времена
были не чище моих. Так вот, либо ты немедленно подпишешь этот договор, как
уже сделал твой помощник, и присоединишься к нам, либо я тебя вышвырну  за
борт, где уже бултыхается вся твоя команда.
   - А где мой корабль? - спросил Крэддок.
   - Лежит на дне залива.
   - А мои люди?
   - Там же.
   - В таком случае бросайте и меня туда же.
   - Подрезать ему поджилки и сбросить за борт! - приказал Шарки.
   Множество грубых рук поволокли Крэддока на палубу, и старшина  Галлоуэй
уже вытащил свой кортик, чтобы искалечить пленника.  Неожиданно  из  каюты
быстрыми шагами вышел Шарки. Его лицо горело от возбуждения.
   - Мы можем расправиться с этим псом еще почище! - крикнул он. - Чтоб  я
захлебнулся в соленой воде, если  у  меня  не  возник  великолепный  план!
Заковать его и бросить в парусную. Потом зайди ко мне,  я  тебе  расскажу,
что я придумал.
   Итак, Крэддок, закованный в цепи, весь в синяках и ранах, как телесных,
так и душевных, был брошен в парусную. Он не  мог  двинуть  ни  ногой,  ни
рукой, но в жилах у него билась неукротимая кровь северянина; суровая душа
Крэддока стремилась к  достойному  концу,  который  мог  бы  хоть  отчасти
загладить грехи его прошлого. Всю ночь он  пролежал,  прижавшись  к  скосу
корабельного днища. По шумному плеску воды и скрипу  шпангоута  он  понял,
что корабль вышел в море и идет куда-то полным ходом.
   На рассвете кто-то в темноте прополз к нему по грудам парусов.
   - Вот ром и сухари, - услышал он  голос  своего  бывшего  помощника.  -
Капитан Крэддок, принося это, я рискую жизнью.
   - Это ты помог им подстроить мне западню? - воскликнул  Крэддок.  -  Ты
сурово за это ответишь!
   - Я сделал это под угрозой ножа, который приставили к моей спине.
   - Да простит тебе господь твою трусость, Джошуа Гирд. Как же ты попал к
ним в лапы?
   - Дело в том, капитан Крэддок, что в тот день, когда  вы  ушли  в  лес,
прибыл после кренгования пиратский корабль. Они взяли нас  на  абордаж,  у
нас была нехватка в команде, так как лучшие люди были в лесу с вами, и нас
быстро одолели. Некоторых наших зарубили, и  это  были  самые  счастливые.
Других замучали позже. Что до меня, то я спас себе  жизнь,  записавшись  в
пираты.
   - Неужели они потопили мой корабль?
   - Они его потопили, и только тогда Шарки и  его  люди,  наблюдавшие  за
нами  из  береговых  зарослей,  вернулись  на   "Счастливое   избавление".
Оказывается, что в последнем рейсе его грот-рей  треснул  и  его  скрепили
брусом, и Шарки как увидел, что наш рей  невредим,  так  сразу  заподозрил
что-то неладное. А под конец он решил заманить нас  в  ту  самую  ловушку,
которую вы готовили ему.
   Крэддок горько застонал.
   - И как это я не заметил,  что  грот-рей  у  него  скреплен  брусом?  -
пробормотал он. - А куда мы идем?
   - Мы идем на северо-запад.
   - На северо-запад! Так, значит, мы возвращаемся к Ямайке!
   - Со скоростью восемь узлов.
   - Вы не слыхали, что они собираются со мной сделать?
   - Нет, не слыхал. Если бы только вы подписали договор...
   - Ни слова больше, Джошуа Гирд! Хватит!  Я  слишком  часто  пренебрегал
спасением своей души.
   - Как хотите! Я сделал все, что смог. Прощайте!
   Всю ночь и весь следующий  день  барк  "Счастливое  избавление"  летел,
гонимый восточными пассатами, а Стивен Крэддок лежал в темной  парусной  и
терпеливо возился со  своими  наручниками.  В  конце  концов  ему  удалось
содрать один из наручников, хотя он и повредил несколько пальцев,  но  как
он ни старался, он не смог освободиться от второго. Лодыжки его  ног  были
скованы еще крепче.
   Часами он слушал плеск воды и знал, что на барке  подняли  все  паруса,
чтобы воспользоваться пассатным ветром. В таком случае барк, вероятно, уже
приближается к Ямайке. Что же задумал Шарки? Что он собирается  сделать  с
пленником? Крэддок стиснул зубы и поклялся, что если в свое время он  стал
злодеем по собственному желанию, то теперь его ни за что не заставят снова
вступить на путь зла силой.
   На следующее утро Крэддок догадался, что часть парусов на судне  убрали
и что под легким бризом, дувшим  с  носа,  оно  медленно  поворачивает  на
другой галс. Крен судна и звуки на палубе рассказывали опытному моряку обо
всем, что происходит. Частые смены галсов  говорили  о  том,  что  корабль
маневрирует вблизи берега, направляется к какому-то определенному месту. В
таком случае он уже достиг Ямайки. Но что ему там делать?
   Внезапно на палубе раздался  взрыв  приветственных  криков,  затем  над
головой  Крэддока  прогремел  пушечный  выстрел,  издалека  через   водное
пространство  донесся  ответный  гул  орудий.  Крэддок   присел   и   стал
прислушиваться. Неужели корабль начал сражение? Но пушка  выпалила  только
один раз, и хотя ответных выстрелов  было  много,  ни  разу  не  раздалось
характерного звука попадания.
   Если это не бой, то это, должно быть, салют! Но кто же встретит салютом
Шарки? Пирата? Так поступить может только другой пиратский корабль.
   В полном недоумении Крэддок снова улегся и принялся за второй наручник,
который все еще сжимал его правое запястье.
   Вдруг  снаружи  послышался  шум  шагов,  и  едва  он   успел   обмотать
болтающиеся звенья цепи вокруг свободной  руки,  как  дверь  отворилась  и
вошли двое пиратов.
   - Эй, плотник, где молоток? - спросил один из них, - в котором  Крэддок
узнал огромного квартирмейстера. - Сбей оковы у него с ног. А браслеты  на
руках оставь - так будет вернее.
   Орудуя молотком и зубилом, плотник снял оковы с ног.
   - Что вы хотите со мной делать? - спросил Крэддок.
   - Поднимешься на палубу, там увидишь.
   Матрос схватил его за руку и грубо  потащил  к  трапу.  Крэддок  поднял
голову: над ним сиял квадрат синего  неба,  рассеченный  бизань-гафелем  с
развевающимися  флагами.  При  виде  этих  флагов   у   Стивена   Крэддока
перехватило дыхание. Флагов было два, и один из  них  -  флаг  Британии  -
висел над флагом "Веселого Роджера": символ добропорядочности над символом
злодейства.
   Крэддок стоял в полном недоумении, но сильный толчок в спину погнал его
вверх по трапу. Ступив на палубу, он увидел, что над красным вымпелом тоже
полощется флаг Британии, а все снасти унизаны гирляндами.
   Значит, кто-то  вырвал  корабль  из  рук  пиратов?  Но  это  совсем  уж
невероятно, ибо пираты  облепили  левый  борт  и  восторженно  размахивали
высоко  поднятыми  в  воздух  шляпами.  Самым   заметным   из   всех   был
ренегат-помощник.  Он  стоял   на   самом   краю   полубака   и   неистово
жестикулировал. Крэддок глянул через борт, увидел, кого они  приветствуют,
и мгновенно осознал всю серьезность положения.
   С левого борта, примерно  на  расстоянии  мили,  белели  дома  и  форты
Порт-Ройяля. Над всеми крышами развевались флаги. Впереди виднелся  проход
между скалами, ведущий в гавань Кингстона. Там,  на  расстоянии  не  более
четверти мили, двигался, борясь с  легким  ветерком,  небольшой  шлюп.  На
верхушке мачты  шлюпа  развевался  британский  флаг,  и  все  снасти  были
разукрашены. Палубу его густо заполнили какие-то люди. Они махали  шляпами
и выкрикивали приветствия. На общем темном  фоне  выделялись  пятна  алого
цвета, и это означало, что на шлюпе находились и гарнизонные офицеры.
   В один миг Крэддок понял, в чем  дело.  Шарки,  дьявольски  коварный  и
наглый пират, разыгрывал ту роль, которая предназначалась  Крэддоку,  если
бы он вернулся в Кингстон победителем. Это в честь его, Крэддока,  гремели
салюты  и  развевались  флаги.  К  "Счастливому  избавлению"  шел  шлюп  с
губернатором,  комендантом  и  всем  начальством  острова   затем,   чтобы
приветствовать его, Крэддока. Через каких-нибудь десять минут шлюп будет в
пределах досягаемости пушек "Счастливого  избавления",  и  Шарки  выиграет
такую крупную ставку, какая до сих пор не снилась ни одному пирату.
   - Вывести его  вперед!  -  крикнул  Шарки,  когда  Крэддок  появился  в
сопровождении старшины и плотника. - Амбразуры пока держите закрытыми,  но
подкатите все орудия левого борта и будьте готовы дать залп  всем  бортом.
Еще два кабельтовых, и они наши.
   - Они как будто поворачивают, - сказал боцман. - Мне думается, они  нас
распознали.
   - Это мы быстро исправим, - сказал Шарки, уставившись  на  Крэддока.  -
Эй, ты, стань здесь... вот здесь, где ты будешь виден, и они тебя  узнают.
Ухватись одной рукой за ванты и помахай им шляпой.  Быстрее,  не  то  твои
мозги испачкают тебе одежду. Нэд, воткни-ка в него свой нож на один  дюйм.
Ну как, помашешь шляпой? Попробуй еще разочек, Нэд... Эй, пристрелить его!
Задержать его!
   Но уже было поздно. Понадеявшись на наручники, квартирмейстер  выпустил
на секунду руку Крэддока. В ту же секунду тот вырвался  из  рук  плотника.
Под градом пистолетных выстрелов Крэддок перепрыгнул через борт и  поплыл.
В него попали и раз и другой; но требуется немало пистолетных пуль,  чтобы
убить отважного и сильного человека, который твердо решил довести до конца
задуманное дело и лишь  потом  умереть.  Крэддок  превосходно  плавал,  и,
несмотря на кровавый след, который он оставлял за собой, расстояние  между
ним и пиратским кораблем быстро увеличивалось.
   - Мушкет! Дайте мне мушкет! - кричал Шарки, свирепо ругаясь.
   Он  был  прославленным  стрелком,  и  его  железные  нервы  никогда  не
подводили его в критическую минуту. Черноволосая голова, то взлетавшая  на
гребне волны, то низвергавшаяся вниз, уже находилась на полпути  к  шлюпу.
Шарки долго прицеливался, прежде чем спустить курок.  При  звуке  выстрела
пловец выпрямился, взмахнул рукой, подавая шлюпу знак  предостережения,  и
голос его загремел на весь залив. Шлюп поспешно повернул назад, и бортовой
залп пирата уже не достиг цели.
   Угрюмо улыбаясь в смертельной агонии, Стивен Крэддок  медленно  шел  ко
дну, где его ждало золотое песчаное ложе.



   Артур Конан Дойль.
   Ошибка капитана Шарки

   -----------------------------------------------------------------------
   Симферополь, "Таврия", 1989.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 20 October 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Шарки, чудовище Шарки, снова вышел в море. После двухлетнего пребывания
у Коромандельского побережья  его  черный  корабль  смерти  под  названием
"Счастливое избавление" снова бороздил Карибское море в поисках добычи,  а
рыболовные и  торговые  суда,  завидя  залатанный  грот-марсель,  медленно
поднимающийся над лиловой  гладью  тропического  моря,  бросались  бежать,
спасаясь от пирата.
   Прослышав, что им опять грозит страшный бич океана, занимавшиеся  своим
делом суда, от китобойцев Нантакета до кораблей из Чарльстона, перевозящих
табак, от испанских грузовых судов  из  Кадикса  до  кораблей  Вест-Индии,
трюмы которых набиты сахаром, становились похожими на птиц,  разлетающихся
в стороны, когда на поле упадет тень  ястреба,  или  обитателей  джунглей,
прячущихся в страхе, когда в ночной тьме раздается хриплый рев тигра.
   Одни жались к берегам, готовые в  любой  момент  укрыться  в  ближайшем
порту, а другие плавали далеко за пределами известных торговых  путей,  но
всем им дышалось легко и свободно только тогда,  когда  пассажиры  и  груз
находились под защитой пушек какого-нибудь форта.
   По всем островам ходили слухи о найденных  в  море  обгорелых  останках
кораблей, о вспышках, внезапно озарявших  ночной  мрак,  и  об  иссушенных
солнцем трупах, распростертых на багамских песчаных косах.  Все  это  были
обычные признаки того, что Шарки вновь ведет свою кровавую игру.
   Эти прекрасные воды  и  заросшие  пальмами  острова  с  желтой  кромкой
песчаных берегов уже не  одно  столетие  являлись  излюбленным  прибежищем
пирата. Сначала им был дворянин, искатель  приключений,  человек  чести  и
голубой  крови,  он  сражался,  вдохновляемый  патриотизмом,  хотя  всегда
изъявлял готовность взять свою долю награбленной испанцами добычи.
   Веком  позднее  эта  романтическая  фигура  исчезает,   уступая   место
пиратам-разбойникам,  отъявленным  грабителям;  однако   они   подчинялись
определенному, ими же выработанному уставу, слушались своих  прославленных
капитанов и  порой  совместно  проводили  крупные,  хорошо  организованные
операции.
   Но и они исчезли вместе  со  своими  флотилиями,  наводившими  ужас  на
города, а им на смену пришел самый страшный из пиратов  -  пират-одиночка,
пират-изгнанник,  кровожадный  Измаил  морей,   объявивший   войну   всему
человечеству. То было подлое племя,  порожденное  восемнадцатым  веком,  и
самым отвратительным из них был капитан Шарки; никто не  мог  равняться  с
ним ни по дерзости, ни по своим порокам и низости.
   В начале  мая  1720  года  барк  "Счастливое  избавление"  дрейфовал  с
зарифленными парусами в пяти  милях  к  западу  от  Наветренного  пролива,
поджидая, когда  попутный  ветер  пригонит  к  нему  какое-нибудь  богатое
безоружное судно.
   Он стоял там уже три дня - черное, зловещее пятно  в  центре  огромного
сапфирового круга воды. Далеко к юго-востоку на  горизонте  вырисовывались
невысокие голубые горы Эспаньолы.
   Час за часом проводил Шарки в  бесплодном  ожидании,  и  им  овладевало
дикое раздражение - его  надменный  дух  прямо-таки  воспламенялся,  когда
встречал противодействие, пусть даже оказанное  самой  судьбой.  Заливаясь
гнусным, гогочущим смехом, он сказал в ту  ночь  своему  старшине-рулевому
Нэду Галлоуэю, что за столь долгое и томительное ожидание команда  первого
же захваченного им судна расплатится сполна.
   Просторная каюта пиратского корабля была полна дорогих, но  испорченных
вещей и представляла удивительную смесь роскоши  и  беспорядка.  Панельная
обшивка  из  резного  и  полированного  сандалового  дерева  была  покрыта
грязными  пятнами  и  продырявлена  пулями  во  время  какого-то   буйного
пиршества.
   На парчовых диванах валялись груды пышного бархата и кружев, а  изделия
из редких металлов и ценные картины заполняли каждую нишу и каждый уголок,
ибо все, что привлекло внимание пирата на  разграбленных  им  бесчисленных
судах, было свалено в его каюте. Пол был устлан дорогим мягким ковром,  но
и тот был испещрен пятнами от вина и прожжен табачным пеплом.
   Большая медная лампа, подвешенная  к  потолку,  освещала  ярким  желтым
светом эту необыкновенную каюту и двух мужчин, сидящих за столом. На столе
стояло вино, мужчины были без курток и, сидя в одних рубашках, резались  в
пикет. Оба курили длинные трубки, и тонкий синий дымок клубился в  воздухе
и уплывал через полуоткрытый люк в потолке, сквозь который виднелся  кусок
темно-фиолетового неба, усеянного крупными серебряными звездами.
   Нэд Галлоуэй, человек громадного роста, был непутевым отпрыском, гнилым
сучком на цветущем древе пуританского рода  из  Новой  Англии.  Гигантскую
фигуру и мощные конечности он унаследовал от своих богобоязненных предков,
а дикий, кровожадный нрав был его личной собственностью. Заросший  бородой
до самых висков, со свирепыми синими  глазами,  спутанной  львиной  гривой
жестких темных волос и огромными золотыми серьгами  в  ушах,  в  Карибском
море он был кумиром  женщин  в  каждом  портовом  притоне  от  Тортуги  до
Маракаибо. Красная шапка, синяя  шелковая  рубашка,  коричневые  бархатные
штаны, перехваченные яркими лентами у  колен,  и  высокие  морские  сапоги
составляли наряд этого пиратского Геркулеса.
   Совсем иным был капитан Джон Шарки. Его худая, длинная, гладко выбритая
физиономия своей бледностью напоминала лицо  покойника,  и  знойное  южное
солнце придало ей лишь пергаментный оттенок. У него были похожие на паклю,
уже основательно поредевшие волосы и крутой узкий лоб. Острый  тонкий  нос
выдавался вперед, а близко посаженные мутно-голубые  глаза  были  окружены
красным ободком, как у белого бультерьера, и от  этих  глаз  даже  сильные
духом люди отводили взгляд со страхом и отвращением. Его костлявые руки  с
длинными, тонкими  пальцами  находились  в  непрестанном  движении,  точно
щупальца насекомого,  играя  то  картами,  то  золотыми  луидорами,  груда
которых лежала перед ним. Одежда его была из  какой-то  темной  ткани,  но
люди, которым случалось смотреть на это страшное лицо,  едва  ли  обращали
внимание на костюм капитана.
   Внезапно игра была прервана; рывком отворив дверь,  в  каюту  вломились
двое грубых с виду мужчин: боцман Израэл Мартин и канонир Рэд Фоли.  В  то
же мгновение Шарки уже стоял на ногах, зажав в каждой руке по пистолету, а
в глазах его сверкал зловещий огонь.
   - Чтоб вам сдохнуть, негодяи! - заорал он. - Я вижу, что, если время от
времени не отправлять одного из вас на  тот  свет,  вы  забываете,  кто  я
такой. Как вы смели ворваться в мою каюту, - что это вам, кабак?
   - Брось, капитан Шарки, - сказал Мартин, и  его  кирпично-красное  лицо
еще больше потемнело. - Вся эта брань навязла у нас в ушах, довольно уж мы
ее наслышались.
   - Хватит с нас, - поддержал его канонир Рэд Фоли. -  Раз  на  пиратском
судне нет помощников, боцман, канонир и квартирмейстер - те же офицеры.
   - Я этого не отрицаю, - выругавшись, проворчал Шарки.
   - Ты нас всячески обзываешь в присутствии  матросов,  и  сейчас  мы  не
знаем, стоит ли нам рисковать своей шкурой, защищая твою каюту от тех, кто
собрался там на баке.
   Шарки почувствовал, что запахло бунтом. Он положил пистолеты на стол  и
откинулся на спинку кресла, сверкнув своими желтыми клыками.
   - Дело дрянь, - проговорил он. - Дело дрянь, если двое  смелых  парней,
которые опустошили вместе со мной не одну бутылку  вина  и  перерезали  не
одну глотку, затевают ссору из-за сущего  пустяка.  Я  знаю,  вы  отважные
ребята и пошли бы со мной против самого дьявола, если бы я  вас  попросил.
Эй, слуга, принеси кружки, утопим в вине все наши раздоры.
   - Не время пить, капитан Шарки, - возразил Мартин. - Люди собрались  на
совет вокруг грот-мачты и  вот-вот  явятся  сюда.  Они  что-то  замышляют,
капитан Шарки, и мы пришли тебя предупредить.
   Шарки вскочил на  ноги  и  схватил  шпагу,  которая  висела  на  стене,
поблескивая медной рукояткой.
   - Чтоб им сдохнуть, мерзавцам! - крикнул он. - Они  сразу  образумятся,
как только я проткну одного из этих молодчиков, а то и сразу пару.
   Он рванулся к двери, но ему преградили путь.
   - Их сорок человек, и во главе их шкипер Суитлокс, - сказал Мартин, - и
как только ты появишься на палубе, они наверняка разорвут тебя  в  клочья.
Сюда в каюту они вряд ли посмеют войти, побоятся наших пистолето