был  электрический  стул  в  американской
тюрьме.
     - Мою безопасность гарантирует то, что свидетель - вы, и если со мной
что-нибудь случится, то этого  субъекта  привлекут  к  ответственности  за
человекоубийство.
     - Это слабое утешение  для  мировой  науки,  сэр,  ведь  вы  оставите
незавершенной работу, которую, кроме вас,  никто  сделать  не  сможет.  По
крайней мере, позвольте пойти первым мне,  и  тогда,  если  опыт  окажется
совершенно безвредным, можете последовать и вы.
     Сама  по  себе  опасность,  разумеется,  никогда  бы  не   остановила
Челленджера, но мысль  о  том,  что  его  научная  работа  может  остаться
незавершенной, сильно его озадачила. Он  заколебался,  и  прежде,  чем  он
успел принять решение, я ринулся вперед и шлепнулся на стул. Я видел,  как
изобретатель взялся за ручку. И услышал какой-то  щелчок.  Затем  на  долю
секунды появилось странное ощущение путаницы  и  смятения,  перед  глазами
поплыл туман. Когда он развеялся, передо мной все еще  стоял  изобретатель
со  своей  гнусной   улыбкой,   а   побледневший   Челленджер   пристально
всматривался в меня из-за его плеча. Щеки профессора, обычно  румяные  как
яблоко, утратили свой цвет.
     - Ну, давайте же! - сказал я.
     - Уже все позади. Вы реагировали восхитительно, -  ответил  Немор.  -
Вставайте, пожалуйста, и  теперь  профессор  Челленджер,  надо  надеяться,
готов, в свою очередь, приступить к эксперименту.
     Мне  никогда  не  доводилось  видеть  моего  старого  друга  в  такой
растерянности.  Казалось,  его  железные  нервы  на   какое-то   мгновение
совершенно сдали. Он схватил меня под локоть дрожащей рукой.
     - Боже мой, Мелоун, это правда, - сказал он. - Вы исчезли. В этом нет
никакого сомнения. Сначала был туман, а потом пустота.
     - Сколько же я отсутствовал?
     - Минуты две или три.  Признаюсь,  я  был  в  ужасе.  Я  уже  не  мог
вообразить, что вы вернетесь. Затем он щелкнул этим  тумблером,  если  это
тумблер, переведя его на другое деление, и вот вы снова на стуле,  правда,
слегка сбитый с толку, но тем не менее живой и невредимый. Я возблагодарил
Бога, увидев вас!
     Большим красным платком он вытер пот с влажного лба.
     - Итак, сэр? - спросил изобретатель. - Или, быть может, вам  изменило
мужество?
     Челленджер  явно  сделал  над  собой  усилие.  Затем,  оттолкнув  мою
протестующую руку, он уселся на стул. Ручка управления щелкнула и  застыла
на третьем делении. Челленджера не стало.
     Я, несомненно, пришел бы в ужас, если бы не совершенное  хладнокровие
оператора.
     - Прелюбопытный процесс, не правда ли? - заметил он.  -  Принимая  во
внимание, сколь поразительна личность профессора,  странно  подумать,  что
сейчас он - всего лишь молекулярное облако, висящее где-то в этой комнате.
Разумеется, он теперь всецело находится в моей власти. Пожелай я  оставить
его в таком подвешенном состоянии, ничто на свете не помешает мне.
     - Я быстро найду способ, как помешать вам.
     И вновь его улыбка превратилась в хищный оскал.
     - Не воображаете ли вы, что подобная мысль в самом деле была  у  меня
на уме? Боже упаси! Ведь только  представить  себе:  окончательный  распад
профессора Челленджера! - исчез, растворился в  пространстве,  не  оставив
никаких следов. Ужасно! Просто ужасно! В то же время он  не  был  со  мной
настолько учтив, как следовало  бы.  Не  кажется  ли  вам,  что  небольшой
урок...
     - Нет, не кажется.
     - Хорошо, назовем это назидательной демонстрацией. Это будет, скажем,
нечто такое, что даст материал для курьезной  заметки  в  вашу  газету.  К
примеру, я  открыл,  что  волосы  на  теле,  поскольку  они  находятся  на
совершенно особой вибрационной частоте  по  отношению  ко  всей  остальной
живой органической ткани, могут по желанию быть включены в  воссоздающуюся
структуру или же удалены из  нее.  Мне  было  бы  интересно  взглянуть  на
медведя без его щетины. Получайте!
     Щелчок тумблера, и секундой позже Челленджер вновь восседал на стуле.
Но что за Челленджер! Какой-то остриженный лев! Хотя я изрядно рассердился
дурной шутке, каковую позволил себе в отношении  профессора  изобретатель,
все же я едва удержался от хохота.
     Его огромная голова была лысой, как у младенца, а подбородок гладким,
как у девушки. Лишенная  своей  великолепной  бороды,  нижняя  часть  лица
сильно смахивала на окорок,  и  профессор  был  похож  теперь  на  старого
гладиатора,  поколоченного  и  обрюзгшего,  массивная  бульдожья   челюсть
которого нависала над двойным подбородком.
     Вероятно,  на  наших  лицах  было  какое-то  особое  выражение  -  не
сомневаюсь, во всяком случае, что дьявольская ухмылка мистера Немора стала
при этом зрелище еще шире, - но, как  бы  то  ни  было,  рука  Челленджера
устремилась к лицу и голове, и он осознал произошедшую перемену. В  ту  же
минуту он вскочил со стула, схватил изобретателя за  горло  и  швырнул  на
пол. Зная невероятную силу Челленджера, я подумал, что час Немора пробил.
     - Ради Бога, осторожнее! Ведь если  вы  убьете  его,  мы  никогда  не
сможем поправить дела! - вскричал я.
     Мои слова возымели действие. Даже в минуты безумного гнева Челленджер
всегда был открыт доводам разума. Он вскочил на  ноги,  потащив  за  собой
дрожащего изобретателя.
     - Даю пять минут, - задыхаясь от ярости, выговорил он. -  Если  через
пять минут я не  стану  таким,  как  прежде,  то  вытрясу  душу  из  вашей
пакостной оболочки!
     С Челленджером, когда он впадал в  ярость,  спорить  было  отнюдь  не
безопасно. Самый храбрый человек и тот дрогнул бы; что уж там  говорить  о
мистере Неморе, который явно  не  отличался  особый  смелостью.  Напротив,
прыщи и бородавки на его лице неожиданно стали виднее прежнего, потому как
оно переменило обычный для себя цвет замазки на белый цвет рыбьего  брюха.
Руки и ноги у него дрожали, он еле-еле мог ворочать языком.
     - И правда, профессор, - залепетал он,  держась  рукой  за  горло,  -
такое насилие совсем ни к чему. Безобидная шутка, мне  подумалось,  вполне
может  быть  уместна  в  кругу   друзей.   Моим   желанием   было   только
продемонстрировать вам возможности своей машины. Мне показалось,  что  вам
хотелось увидеть полную демонстрацию. Ни о каком оскорблении  достоинства,
уверяю вас, профессор, не могло быть речи!
     Вместо ответа Челленджер забрался обратно на стул.
     - Не спускайте  с  него  глаз,  Мелоун.  Не  разрешайте  ему  никаких
вольностей!
     - Я прослежу за этим, сэр.
     - А теперь, милейший, уладьте дело, не то вам  придется  ответить  за
содеянное.
     Напуганный изобретатель приблизился к машине. Восстановительная  сила
ее была пущена на  полную  мощность,  и  через  минуту  старый  лев  вновь
предстал перед нами, украшенный своей спутанной гривой. Обеими  руками  он
любовно разгладил бороду, затем провел по макушке, как бы желая  убедиться
в своей полной реставрации. После чего он  торжественно  сошел  со  своего
насеста.
     - Вы позволили себе бесцеремонность, сэр, которая  едва  не  возымела
для вас весьма серьезные последствия. Однако я принимаю  ваше  объяснение,
что вы сделали это исключительно в целях демонстрации. А теперь я  намерен
задать  вам  несколько  конкретных  вопросов  по   поводу   свойств   этой
удивительной энергии, об открытии которой вы заявили.
     - Я готов ответить на любой из ваших  вопросов,  кроме  того,  какова
природа и источник данной энергии. Это моя тайна.
     - Так вы действительно утверждаете, что никому в мире, кроме вас, она
не известна?
     - Ни у кого нет о ней ни малейшего понятия.
     - А у вас не было помощников?
     - Нет, сэр. Я работаю один.
     -  Вот  как!  Невероятно  интересно.   Вы   рассеяли   мои   сомнения
относительно факта существования этой энергии, но я еще не постиг, в  чем,
собственно, ее практическое значение.
     - Как я уже объяснял, это только модель. Но, разумеется, очень  легко
построить установку большего размаха. Как вы понимаете,  в  данном  случае
дезинтегратор действовал лишь по вертикали. Определенные токи над объектом
и  определенные  под  ним  создают  некоторые   вибрации,   которые   либо
дезинтегрируют, либо  восстанавливают  материальные  объекты.  Но  процесс
может идти и по горизонтали. В этом случае  эффект  действия  его  был  бы
аналогичен, но он  покрыл  бы  земное  пространство  пропорционально  силе
своего тока.
     - Приведите пример.
     - Предположим, что один полюс находится на одном катере, а  другой  -
на  другом.  Тогда  военный  корабль,  попавший   в   поле   между   ними,
просто-напросто исчезнет, распавшись  на  молекулы.  Точно  та  же  участь
постигнет и любое войсковое соединение.
     - И вы уже продали этот секрет  с  монопольным  правом  собственности
одной из европейских держав?
     - Да, сэр, продал. И как только они заплатят мне деньги, они  получат
в свое распоряжение такую силу, которой ни одна нация до сего  времени  не
обладала. Даже сейчас вы не  в  состоянии  представить  всех  возможностей
моего изобретения, если оно попадет в умелые руки,  то  есть  в  руки,  не
боящиеся  пользоваться  оружием,  которое  они  держат.  Эти   возможности
неизмеримы и беспредельны, - злорадная улыбка  пробежала  по  дьявольскому
лицу этого человека. - Представьте себе какой-нибудь квартал, например,  в
Лондоне, где установлены подобные машины. Вообразите эффект такого  потока
энергии в пределах, легко определяемых по воле  оператора.  Что  ж,  -  он
разразился отвратительным хохотом, - я уже вижу целую долину Темзы начисто
выметенной. И ни единого мужчины, ребенка или женщины не осталось  бы  ото
всех кишащих здесь миллионов человеческих существ!
     Ужас  объял  меня  при  этих  словах,  но  еще  более  ужаснуло  меня
воодушевление, с которым они были сказаны. Однако на моего  спутника  они,
по-видимому, оказали совсем иное действие. К моему  изумлению,  Челленджер
расплылся в добродушной улыбке и дружески протянул изобретателю руку.
     - Итак, мистер Немор, следует вас поздравить,  -  заявил  он.  -  Нет
сомнения, что вы завладели  замечательной  собственностью:  могучей  силой
природы и обуздали ее, и теперь человек  может  использовать  ее  в  своих
целях. Весьма, конечно, прискорбно, что применение  это  неизбежно  должно
быть разрушительным, но наука не знает различий  подобного  рода,  а  лишь
следует знанию, куда бы оно ни вело. Помимо принципа,  лежащего  в  основе
действия машины, у вас, я полагаю, нет возражений относительно того, чтобы
я ознакомился с ее конструкцией?
     - Ни в коей мере. Машина всего лишь тело. А вот душой ее,  оживляющим
ее принципом вы, профессор,  разглядывая  это  тело,  завладеть  никак  не
сможете.
     - Безусловно. Но даже и ее механизм представляется творением великого
мастера, большого, я бы позволил себе заметить,  знатока  своего  дела.  -
Некоторое время Челленджер расхаживал вокруг машины, трогал и щупал руками
отдельные ее части. После чего он вновь поместил свое громоздкое  туловище
на стул с электроизоляцией.
     - Не угодно ли вам совершить еще одну  экскурсию  в  пространство?  -
удивился изобретатель.
     - Позже, пожалуй, позже. Между прочим, тут у  вас,  -  вы,  наверное,
знаете об этом, - имеется небольшая утечка электричества. Я,  сидя  здесь,
отчетливо ощущаю, как через меня проходит слабый ток.
     - Не может этого быть. Стул тщательно изолирован.
     - Но уверяю вас, я чувствую контакт с  электричеством,  -  Челленджер
спустился с насеста наземь.
     Изобретатель поспешил занять его место.
     - Я ничего не чувствую, - заявил он.
     - А разве нет дрожи внизу позвоночника?
     - Нет, сэр, я ничего не чувствую.
     Тут последовал резкий щелчок, и Немор исчез. В изумлении я  воззрился
на Челленджера:
     - Силы небесные! Вы трогали машину, профессор!
     Он милостиво улыбнулся мне с видом легкого недоумения.
     - Вот так так! Вероятно, я нечаянно дотронулся до ручки управления, -
сказал он. - Да, вот именно так и  происходят  несчастные  случаи,  а  все
из-за того, что эта модель слишком грубо сделана. Такой рычаг следовало бы
снабдить предохранителем.
     - Он стоит на цифре три. Эта отметка указывает на дезинтеграцию.
     - Да, я это видел, когда опыт проводили над вами.
     - Но я был так взволнован, когда он вернул вас  назад,  что  даже  не
посмотрел, на какой отметке стоит возвращение. А вы заметили?
     - Я бы мог заметить, мой юный друг, но я не обременяю свой ум мелкими
деталями. Здесь много делений, и мы  не  знаем  их  назначения.  Мы  можем
только  ухудшить  дело,  если  станем  экспериментировать   с   неведомым.
Наверное, лучше оставить все, как есть.
     - И вы намерены...
     - Безусловно. Так оно лучше. Небезынтересная личность мистера Теодора
Немора растворилась в пространстве, его машина теперь бесполезна, а  некое
иностранное правительство осталось без знания, посредством коего оно могло
бы причинить много вреда. Мы с вами неплохо поработали нынешним утром, мой
юный друг. Ваша газетенка,  несомненно,  напечатает  теперь  занимательный
репортаж о необъяснимом и  таинственном  исчезновении  одного  латвийского
изобретателя  как  раз  во  время  визита  ее  собственного   специального
корреспондента  к  нему  на  квартиру.  Не  скрою,  я   получил   истинное
удовольствие от проделанного эксперимента. Такие светлые минуты  приходят,
чтобы озарить скучную рутину повседневной деятельности  необычным  светом.
Но в жизни, мой юный  друг,  есть  не  только  удовольствия,  но  также  и
обязанности. И сейчас я возвращаюсь  к  своему  итальянцу  Мазотти  и  его
нелепым взглядам на развитие личинок тропического термита.
     Я оглянулся. Мне почудилось, что легкий  маслянистый  туман  все  еще
окутывает стул.
     - Но все-таки... - начал было я.
     -   Первой   обязанностью   законопослушного   гражданина    является
предотвращение убийства, - изрек профессор Челленджер. - Я так и поступил.
Довольно, Мелоун, довольно! Тема исчерпана и не стоит  обсуждений.  Она  и
так уже слишком надолго отвлекла мои мысли от дел более важных.


     Артур Конан-Дойль.
     Когда земля вскрикнула

     Если мне не изменяет память, мой друг  Эдуард  Мелоун,  журналист  из
Газетт, как-то упоминал о профессоре Челленджере, - кажется, ему  довелось
участвовать вместе с ним  в  каких-то  удивительных  приключениях.  Однако
обычно я так поглощен работой и моя фирма настолько завалена заказами, что
в голове у меня удерживаются  лишь  факты,  не  выходящие  за  рамки  моих
профессиональных интересов. Вот и  о  Челленджере  я  имел  самое  смутное
представление - помнится, слышал о нем как о гениальном сумасброде,  нрава
вспыльчивого и  необузданного.  Поэтому  я  был  крайне  удивлен,  получив
однажды от него деловое письмо следующего содержания:

          14-бис,  Энмор-Гарденс,  Кенсингтон.  Сэр!  Мне   нобходимо
     воспользоваться услугами специалиста по  артезианскому  бурению.
     Не скрою, сам я невысокого мнения о специалистах узкого  профиля
     и предпочитаю  людей,  обладающих,  подобно  мне,  универсальным
     интеллектом, - у них более разумный и широкий  взгляд  на  вещи,
     нежели у тех, кто специализируется в какой-то отдельной  области
     (что, увы, часто  является  не  более  чем  ремеслом)  и  потому
     наделен весьма ограниченным кругозором. Тем не менее  я  намерен
     вас испытать. Мне  довелось  просматривать  список  авторитетных
     специалистов по артезианскому бурению, и мое внимание  привлекло
     ваше имя - несколько странное, чуть было  не  сказал  .нелепое.;
     наведя справки, я выяснил, что мой юный друг, м-р Эдуард Мелоун,
     знаком с вами. Ввиду этого имею честь  сообщить,  что  буду  рад
     побеседовать с вами, и если вы мне подойдете - а мои  требования
     довольно высоки, - я, вероятно,  сочту  возможным  доверить  вам
     одно  весьма  важное  дело.  Большего  пока  сказать  не   могу,
     поскольку дело это сугубо конфиденциальное и обсудить его  можно
     только в приватной беседе. В связи с этим прошу вас отменить все
     другие дела и  прибыть  по  вышеуказанному  адресу  в  следующую
     пятницу в 10.30 утра. Перед дверью имеется скребок для  обуви  и
     коврик - миссис Челленджер крайне щепетильна в  этом  отношении.
     Остаюсь, сэр, как всегда, Джордж Эдуард Челленджер.

     Я отдал письмо своему старшему клерку, и тот от моего  имени  сообщил
профессору, что, мол, м-р Пэрлисс Джоунс рад принять приглашение. Это было
вполне корректное деловое письмо, и начиналось оно с обычной  фразы:  Ваше
письмо от (без даты) получено. Это вызвало новое послание профессора:

          Сэр, - писал он, и почерк его напоминал  забор  из  колючей
     проволоки, - я вижу, вы выражаете неудовольствие в связи с  тем,
     что мое письмо не датировано. Позвольте обратить  ваше  внимание
     на тот факт, что в качестве некоторой компенсации за  чудовищные
     налоги наше правительство имеет  обыкновение  ставить  маленькую
     круглую печать, или штамп, на внешней стороне  конверта,  где  и
     указана дата отправления. Если этот  штамп  отсутствует  или  же
     неразборчив,   то   вам   следует    адресовать    свой    упрек
     соответствующей  почтовой  конторе.  А   вас   я   попросил   бы
     сосредоточиться на вопросах, имеющих непосредственное  отношение
     к делу, ради  которого  я  обратился  к  вам,  и  не  заниматься
     комментариями по поводу формы, в которой написаны мои письма.

     Я понял, что имею дело с  сумасшедшим,  поэтому  счел  благоразумным,
прежде чем браться за это дело, навестить моего друга Мелоуна; мы  знакомы
еще с тех давних пор, когда оба играли в раггер за Ричмонд.  Я  нашел  его
все тем же весельчаком-ирландцем; его очень позабавила моя первая стычка с
Челленджером.
     - Это пустяки, старина, - сказал он. - Стоит провести в его  обществе
хотя бы пять минут - и покажется, что с тебя заживо содрали  кожу.  Уж  по
части оскорблений ему нет равных!
     - Так почему же все это терпят?
     - Вовсе нет. Если сосчитать все  судебные  процессы  по  обвинению  в
клевете, все скандалы и оскорбления действием полицейского суда...
     - Оскорбления действием?!
     - Да, Бог ты мой, ему ничего не стоит спустить человека  с  лестницы,
если тот хоть в чем-то с ним не согласен. Это примитивный пещерный человек
в пиджачной паре. Я  представляю  его  себе  с  дубиной  в  одной  руке  и
кремневым топором в другой. Если некоторые рождаются не в  свое  столетие,
то он появился на свет не в свое тысячелетие. Ему бы жить в раннем неолите
или около того.
     - И при всем при том он профессор!
     - В том-то и чудо! Это самый могучий интеллект в Европе,  к  тому  же
подкрепленный такой  активностью,  которая  позволяет  ему  воплотить  все
замыслы. Коллеги постоянно вставляют ему палки в  колеса,  поскольку  люто
ненавидят его, но это все равно, что сотне траулеров пытаться удержать  на
месте трансатлантический лайнер. Он просто не обращает на них  внимания  и
спокойно идет своим курсом.
     - Ясно одно, - сказал я. - Я не желаю иметь с ним  ничего  общего  и,
пожалуй, отменю встречу.
     - Ни в коем случае. Ты будешь  точен  до  минуты,  да-да,  именно  до
минуты, иначе тебе здорово достанется.
     - Это с какой же стати?
     - Изволь, объясню. Прежде всего не принимай близко к сердцу то, что я
наговорил тебе о старике. Всякий, кому  удается  сойтись  с  ним  поближе,
привязывается к нему всей душой. У старого  медведя,  в  сущности,  доброе
сердце. Помню, как он сотни миль нес на руках заболевшего оспой индейского
младенца - из глухих дебрей до самой Мадейры. Он  велик  во  всем.  И  все
будет в порядке, если вы с ним сработаетесь.
     - Надеюсь, что не предоставлю ему такой возможности.
     - Смотри, прогадаешь. Ты слышал что-нибудь о таинственных раскопках в
районе Хенгист-Дауна на южном по