бережье?
     - Думаю, это какие-то секретные изыскания, связанные с угледобычей.
     Мелоун подмигнул:
     - Можешь называть это как  хочешь.  Видишь  ли,  я  пользуюсь  полным
доверием старика и не могу сказать ничего определенного, покуда он сам  не
разрешит. Но кое-что все же могу  тебе  сообщить,  поскольку  это  было  в
газетах. Некто Беттертон, разбогатевший на каучуке,  несколько  лет  назад
оставил все свое состояние Челленджеру с условием, что эти средства  будут
использованы в интересах науки. Оказалось, что это  колоссальная  сумма  -
несколько миллионов. Тогда Челленджер приобрел земельный участок в  районе
Хенгист-Дауна в Суссексе. Это была бросовая земля на северной  оконечности
мелового края, значительную часть которой  он  обнес  колючей  проволокой.
Посередине участка была  глубокая  лощина.  Здесь  он  и  начал  раскопки.
Заявил, - тут Мелоун снова подмигнул, - что  в  Англии  есть  нефть  и  он
намерен это доказать.
     Построил небольшой комфортабельный поселок, заселил рабочими, положив
им хорошее жалованье, и те поклялись держать язык за зубами.  Как  и  весь
участок, лощина тоже обнесена колючей проволокой и охраняется  сторожевыми
собаками. Из-за этих зверюг несколько репортеров  чуть  было  не  лишились
жизни, не говоря уж о штанах. Дело это, небывалое по размаху, ведет  фирма
сэра Томаса Мордена, но и  ее  сотрудники  поклялись  молчать.  А  сейчас,
видно,  наступило  время,  когда  потребовалась  помощь   специалиста   по
артезианскому бурению.  Надеюсь,  теперь-то  ты  не  откажешься  от  этого
предложения? Не глупи, дело сулит массу новых впечатлений,  а  вдобавок  и
чек на кругленькую сумму, не говоря уж о перспективе поработать бок о  бок
с самым удивительным человеком из тех, кого  ты  когда-либо  встречал  или
сможешь повстречать в будущем.
     Доводы Мелоуна подействовали,  и  в  пятницу  утром  я  отправился  в
Энмор-Гарденс. Я так боялся опоздать, что оказался  у  двери  на  двадцать
минут раньше назначенного. Я томился в ожидании у дома, и вдруг взгляд мой
упал  на  роллс-ройс,  который  показался  мне  знакомым  -  у  него  была
характерная серебристая стрелка на дверце. Ну конечно же,  это  автомобиль
Джека Девоншира, младшего компаньона знаменитой фирмы Мордена. Я знал  его
как учтивейшего из смертных, и поэтому был  весьма  шокирован,  когда  он,
внезапно  появившись  в  дверях,  воздел  руки  к  небесам  и  с  чувством
воскликнул:
     - О, будь он проклят! Черт бы его побрал!
     - Что случилось, Джек? Вы, кажется, чем-то огорчены?
     - Привет, Пэрлисс! Вы что, тоже ввязались в это дело?
     - Пока нет, но у меня, похоже, есть шанс.
     - Ну, тогда вам не позавидуешь!
     - Да что с вами такое случилось? Вы, кажется, на грани срыва.
     - Пожалуй, что так. Судите сами: выходит дворецкий: Профессор  просил
меня сообщить вам, сэр, что он в настоящее время  крайне  занят  -  кушает
яйцо, - но если вы посетите его в более удобное  время,  весьма  вероятно,
что он примет вас. Так он и велел  мне  передать.  Могу  добавить,  что  я
приходил получить сорок две тысячи фунтов, которые он нам задолжал.
     Я присвистнул:
     - Вы не можете получить с него долг?!
     - О нет, платить он не отказывается. Надо отдать должное этой  старой
горилле: он не скряга. Но платит, когда хочет и как хочет,  ему  никто  не
указ. Ну что ж,  теперь  вы  попытайте  счастья,  посмотрим,  как  он  вам
понравится. - С этими словами Джек вскочил в свой лимузин и был таков.
     Время от времени поглядывая на  часы,  я  ждал,  когда  наступит  час
испытания.  Должен  сказать,  что  я  не  робкого  десятка   и   в   своем
Белсайз-Боксинг-клубе. устойчиво держу второе место  в  среднем  весе,  но
никогда я так не волновался перед деловым визитом. Физической  расправы  я
не боялся: даже если этот безумец войдет в раж и набросится  на  меня,  я,
конечно же, смогу за себя постоять; скорее, это было  сложное  чувство,  в
котором страх перед публичным скандалом перемешивался с опасением потерять
выгодный контракт. Однако не так страшен черт, как его малюют. Я захлопнул
часы и направился к двери.
     Мне открыл пожилой дворецкий с  каменным  лицом,  выражение  которого
(или, вернее, отсутствие такового) явственно говорило, что его  обладатель
привык к любым потрясениям и ничто на свете уже не может его удивить.
     - Вам назначено, сэр?
     - Конечно.
     Он заглянул в список, который держал в руке.
     - Ваше имя, сэр?. Все точно, мистер Пэрлисс Джоунс. Десять  тридцать.
Все в порядке. Мы должны соблюдать осторожность, мистер Джоунс,  поскольку
нас  одолевают  журналисты.  Профессор,  как  вы,  возможно,  осведомлены,
недолюбливает прессу. Пожалуйте сюда,  сэр.  Профессор  Челленджер  сейчас
примет вас.
     В следующее мгновение я уже был в обществе профессора. Мой  друг  Тэд
Мелоун в своем рассказе Затерянный мир. обрисовал этого  человека  гораздо
лучше, чем это мог бы  сделать  я,  и  потому  не  стану  затруднять  себя
описанием. Единственное, что бросилось мне  в  глаза,  -  это  исполинских
размеров туша за письменным столом красного дерева, длинная черная  борода
лопатой  и  два  громадных  серых   глаза,   вызывающе   глядящих   из-под
полуприкрытых век. Огромная голова была откинута назад,  борода  выдвинута
вперед, и всем своим видом, выражавшим высокомерное нетерпение, он  словно
говорил: Ну, какого черта  тебе  здесь  надо?.  Я  положил  на  стол  свою
карточку.
     - Ага, - сказал он, взяв карточку так, будто она скверно пахла. -  Ну
да, конечно. Вы и есть  так  называемый  эксперт,  мистер  Джоунс.  Мистер
Пэрлисс Джоунс. Скажите спасибо  вашему  крестному  отцу,  мистер  Джоунс,
поскольку именно это нелепое имя1 и привлекло поначалу мое внимание.
     - Профессор Челленджер, я пришел сюда для деловой беседы,  а  не  для
того, чтобы обсуждать с вами мое имя, - сказал я с достоинством.
     - Вы, милый мой, похоже, очень обидчивы. У вас нервы не в порядке.  С
вами надо быть начеку, мистер Джоунс. Прошу вас, садитесь и успокойтесь. Я
читал вашу брошюрку  о  мелиорации  Синайского  полуострова.  Вы  ее  сами
написали?
     - Конечно, сэр. Кажется, на обложке проставлено мое имя.
     - Вот именно! Вот именно! Но это не всегда одно и то же, не  так  ли?
Тем не менее я готов принять на веру ваше утверждение. Книга эта не лишена
определенных достоинств. За  скучным  тяжеловесным  слогом  обнаруживаются
неожиданные проблески мысли. Тут и там мелькают крупицы  здравого  смысла.
Вы женаты?
     - Нет, сэр. Не женат.
     - Ну, в таком случае есть надежда, что вы сумеете хранить тайну.
     - Если уж я дам слово, то непременно его сдержу.
     - Ну, хорошо. Мой юный друг Мелоун, - он  говорил  так,  словно  Тэду
было не больше десяти лет от роду, - хорошо отзывается о вас. Он  считает,
что вам можно доверять. Это очень важно, поскольку  я  в  настоящее  время
провожу один из величайших экспериментов, - можно даже сказать, величайший
эксперимент, - в мировой истории. И предлагаю вам участвовать в нем.
     - Почту за честь.
     - Это действительно большая честь. Признаюсь, я не привлек бы  никого
к  этому  делу,  если  бы  гигантский  размах  предприятия   не   требовал
специалистов высочайшего класса. Теперь, мистер Джоунс, заручившись  вашим
словом, перехожу к существу вопроса. Так вот,  я  считаю,  что  Земля,  на
которой мы живем, сама является живым организмом со своим кровообращением,
органами дыхания, а также нервной системой.
     Передо мной, несомненно, сидел сумасшедший.
     - Ваш мозг, насколько я могу судить, - продолжал он, - не в состоянии
воспринять мою идею. Но постепенно он свыкнется с ней. Вспомните хотя  бы,
насколько болотистая местность, поросшая  вереском,  напоминает  волосяной
покров гигантского животного. И такие параллели можно провести везде и  во
всем. Подумайте о периодических подъемах и опусканиях суши, которые  можно
сравнить с медленным дыханием животного.  Наконец,  обратите  внимание  на
бесконечное  ерзание  и  почесывание,  которые   наш   лилипутский   разум
воспринимает как землетрясения и бури.
     - А как насчет вулканов?
     - Да-да-да. Они соответствуют тепловым точкам нашего тела.
     Мысли путались у меня в голове - я судорожно пытался найти  аргументы
против этих чудовищных фантазий.
     - А температура?! - закричал я. - Ведь  неопровержимо  доказано,  что
она стремительно повышается по мере продвижения в  глубь  Земли,  а  центр
Земли - это расплавленная субстанция!
     Он отмел мои доводы:
     - Возможно, вы знаете, сэр - ведь среднее образование теперь доступно
каждому, - что Земля несколько сплющена у полюсов. Это означает, что полюс
ближе к центру, чем любая другая точка земной поверхности, и таким образом
в гораздо большей  степени  подвержен  воздействию  тепла,  о  котором  вы
говорите.  Если  следовать  вашей  логике,  то  на  полюсах  должен   быть
тропический климат!
     - Эта идея совершенно нова для меня.
     - Еще бы. Выдвигать новые идеи,  которые  поначалу  удивляют  простых
смертных, - это привилегия оригинально мыслящей личности. А  теперь,  сэр,
взгляните: что это такое? - он поднял со стола небольшой предмет.
     - Полагаю, морской еж.
     - Именно! - воскликнул он с несколько преувеличенным  восторгом,  как
если бы  услышал  разумные  слова  из  уст  ребенка.  -  Это  морской  еж,
обыкновенный Echinus. Природа воспроизводит себя в  разных  видах,  размер
здесь не так важен. Этот еж - модель, прототип Земли. Вы видите, у него не
идеально круглая форма, он слегка приплюснут у полюсов. Давайте представим
себе Землю в виде огромного морского ежа. Что вы на это скажете?
     Я мог бы сказать, что все это чушь, но постеснялся и  стал  подбирать
довод, опровергающий его конкретные положения.
     - Живое существо нуждается в пище, -  сказал  я,  -  а  чем  питается
гигантский организм Земли?
     - Замечательный вопрос! Замечательный! - заявил профессор с  изрядной
долей снисходительности. -  Вы  быстро  схватываете  очевидное,  но  более
сложные вещи доходят до  вас  с  трудом.  Чем  питается  земной  организм?
Обратимся к нашему маленькому другу - ежу. Вода,  в  которой  он  обитает,
проходит через поры его крохотного тельца и обеспечивает питание.
     - Так вы полагаете, что вода...
     - Нет, сэр, не вода. Эфир.  Земля  пасется  на  орбитальных  полях  в
космическом пространстве, и по мере ее вращения эфир проникает  внутрь  ее
организма, обеспечивая  тем  самым  его  жизнедеятельность.  Целая  стайка
других планет-ежей делает то же самое: Венера, Марс и  остальные,  -  и  у
каждой свое пастбище.
     Этот человек был совершенно безумен, но спорить с ним  не  следовало.
Он принял мое молчание как знак согласия и улыбнулся с  самым  добродушным
видом.
     - Похоже, мы делаем успехи, - заметил он. - Впереди уже  виден  свет.
Поначалу он, конечно, несколько ослепляет, но скоро мы к  нему  привыкнем.
Прошу вас уделить мне еще несколько минут, и мы покончим с этим  существом
у меня в руке. Допустим, что по твердой оболочке его  тела  ползают  некие
крохотные  насекомые.  Как  вы  думаете,  будет  ли   еж   знать   об   их
существовании?
     - Думаю, что нет.
     - Теперь  вам,  надеюсь,  ясно,  что  Земля  не  имеет  ни  малейшего
представления о том, как человечество эксплуатирует ее. Она не подозревает
ни о развитии растительного мира, ни об эволюции  живых  существ,  которые
расплодились на ней за время ее путешествий вокруг солнца, словно  ракушки
на днище старого корабля. Таково нынешнее положение  вещей,  которое  я  и
предлагаю изменить.
     Я остолбенел.
     - Как это изменить?!
     - Я хочу, чтобы Земля узнала, что существует  по  меньшей  мере  один
человек - Джордж Эдуард Челленджер, -  который  просит  внимания,  -  нет,
который требует к себе внимания. Для нее это наверняка будет  первый  опыт
такого рода.
     - А как, интересно, вам это удастся?
     - Ага, вот тут-то мы и  подошли  к  самому  главному.  Давайте  вновь
обратимся к интересному маленькому созданию, которое я держу в  руке.  Под
этой защитной коркой все сплошь  нервы  и  чувствительные  центры.  Вполне
очевидно, что если паразитирующее на нем существо пожелает привлечь к себе
внимание, то ему достаточно будет проделать отверстие  в  этом  панцире  и
таким образом возбудить сенсорный аппарат.
     - Безусловно.
     - Возьмем другой пример: допустим, блоха или комар ползает по  нашему
телу, но мы не замечаем этого до тех пор, пока насекомое  не  вонзит  свой
хоботок в кожу, которая и есть наша защитная оболочка. Это, кстати, служит
нам неприятным напоминанием о том, что мы не одни.  Теперь,  надеюсь,  вам
ясна моя мысль. Опять во тьме забрезжил свет.
     - О Боже! Так вы предлагаете вонзить жало в земную кору?
     С удовлетворенным видом он закрыл глаза.
     - Перед вами, - сказал он, - первый человек, который  пробуравит  эту
огрубевшую шкуру. Можно даже сказать об этом, как  о  свершившемся  факте:
который пробуравил ее.
     - Вы... сделали это?
     - При весьма  эффективном  содействии  Мордена  и  Ко;  думаю,  можно
сказать: да, я сделал это. Несколько лет неустанной  работы,  которая,  не
прекращаясь ни днем, ни  ночью,  велась  при  помощи  всевозможных  буров,
сверл, землечерпалок и взрывов и в конце концов привела нас к цели.
     - Вы хотите сказать, что пробили кору?
     - Если ваше замечание означает удивление, то это еще ничего. Но  если
оно означает недоверие...
     - Что вы! Избави Бог, сэр!
     - Вам придется принять мои слова на веру. Мы пробили кору. Если  быть
точным, то ее толщина составила четырнадцать  тысяч  четыреста  сорок  два
ярда, или, грубо  говоря,  восемь  миль.  Возможно,  вам  будет  интересно
узнать, что в ходе работ мы  наткнулись  на  угольные  пласты,  которые  в
конечном итоге  возместят  нам  расходы.  Нашей  главной  трудностью  были
подземые источники в нижнемеловых слоях и гастингские песчаники, но мы  их
преодолели. Теперь нам предстоит заключительный этап, и он пройдет  у  нас
под  знаком  мистера  Пэрлисса  Джоунса.  Вы,  сэр,  в  роли  комара,  ваш
артезианский бур -  как  жалящий  хоботок.  Интеллект  сделал  свое  дело:
мыслитель уходит со сцены. Теперь выход инженера, несравненного  -  с  его
металлическим жалом. Я достаточно ясно выражаюсь?
     - Но вы сказали, восемь миль! - вскричал я. - Сэр, отдаете ли вы себе
отчет, что пять тысяч футов - это почти предел для артезианского  бурения?
Правда, мне известна одна скважина глубиной шесть тысяч двести футов  -  в
Верхней Силезии, но она считается чудом техники!
     - Вы меня не поняли, мистер Пэрлисс. То ли я неясно выражаюсь, то  ли
у  вас  голова  дырявая  -  трудно  сказать.  Я  вполне  представляю  себе
возможности артезианского бурения и вряд ли стал бы  тратить  миллионы  на
мой исполинский туннель, если мне нужно было  бы  пробурить  шестидюймовую
скважину. Единственное, что потребуется  от  вас,  -  это  иметь  наготове
острый  бур  длиной  не   более   ста   футов,   приводимый   в   действие
электромотором.  Вполне   подойдет   обыкновенный   ударно-канатный   бур,
поднимаемый вверх с помощью противовеса.
     - Но почему электромотором?
     - Я, мистер Джоунс, даю распоряжения, а не объясняю. Прежде,  чем  мы
закончим эксперимент, может случиться, - подчеркиваю, может  случиться,  -
что  ваша  жизнь  будет  зависеть  от  того,  насколько  надежно  налажено
управление буром на расстоянии  при  помощи  электричества.  Надеюсь,  это
несложно сделать?
     - Конечно, нет.
     - Тогда готовьтесь. Дело  пока  не  требует  вашего  присутствия,  но
необходимые приготовления можно сделать  уже  сейчас.  Мне  больше  нечего
добавить.
     - Но мне необходимо знать, - возразил  я,  -  какую  почву  предстоит
бурить. Песок, глина, известняк - каждая порода требует особого обращения.
     - Ну, скажем, желе, - ответил Челленджер. - Да, давайте пока считать,
что придется бурить желе. А теперь, мистер  Джоунс,  у  меня  есть  другие
дела, поэтому желаю вам всего хорошего. Можете набросать проект  контракта
с расчетом ваших расходов и представить управляющему работами.
     Я поклонился и  повернулся,  чтобы  уйти,  но,  не  дойдя  до  двери,
остановился: одолело любопытство.  Профессор  уже  яростно  писал  что-то,
скрипя по бумаге гусиным пером, и недовольно поднял на меня глаза.
     - Ну, сэр, что вам еще? Я думал, вы уже ушли.
     - Позвольте все-таки  спросить,  сэр,  каково  практическое  значение
столь необычного эксперимента?
     - Довольно, сэр, убирайтесь! - раздраженно закричал он. - Будьте выше
низменной меркантильности  и  примитивного  торгашества.  Избавляйтесь  от
ваших убогих представлений о бизнесе. Науке нужны знания. Даже  если  путь
познания сам ведет нас к цели, мы все равно должны прилагать усилия  к  ее
достижению. Понять раз и навсегда, кто мы, где мы, почему живем,  -  разве
это  само  по  себе  не  величайшее  стремление  человечества?  Все,  сэр,
проваливайте!
     Его массивная черная голова вновь склонилась над бумагами и слилась с
бородой. Гусиное перо заскрипело еще пронзительнее. Я оставил  его,  этого
удивительного  человека,  ломая  голову  над  странным  делом,  в  которое
оказался вовлечен с его легкой руки.
     Вернувшись в контору, я застал там Тэда Мелоуна; широко ухмыляясь, он
поджидал меня, чтобы узнать о результатах визита.
     - Ну как, - воскликнул  он,  -  ты  не  пострадал?  Не  было  попытки
нападения или оскорбления действием?  Должно  быть,  ты  вел  себя  с  ним
чрезвычайно тактично. Так что ты думаешь о старике?
     - Это самый раздражительный, высокомерный, нетерпимый,  самонадеянный
человек из всех, кого я знал, но...
     - Вот именно! - вскричал Мелоун. - Все мы  спотыкаемся  на  этом  но.
Конечно, он именно таков, как ты говоришь, и даже хуже, но согласись,  что
к столь великому человеку неприложимы наши мерки и от него можно вытерпеть
больше, чем от простого смертного. Не так ли?
     - Ну, я не настолько близко с ним  знаком,  чтобы  судить  наверняка.
Однако признаю, что, если все его слова - правда, а не бред  сумасшедшего,
страдающего манией величия, тогда он, безусловно, выдающаяся личность.  Но
неужели это правда?
     - Конечно же, правда. Челленджер не станет зря говорить. Но насколько
ты в курсе дела? Он уже рассказал тебе о Хенгист-Дауне?
     - Да, но не вполне внятно.
     - Можешь мне поверить, дело  это  грандиозное  и  по  замыслу,  и  по
исполнению. Он ненавидит газетчиков, но мне доверяет - знает, что  лишнего
не скажу. Оттого-то я и допущен к его секретам, или,  точнее,  посвящен  в
некоторые из  них.  Он  стреляный  воробей,  поэтому  никогда  не  знаешь,
насколько он откровенен. Но как бы то ни было,  я  достаточно  осведомлен,
чтобы  заверить  тебя,  что  Хенгист-Даун  -  это  реальное  дело,  причем
находящееся на стадии завершения.  Мой  тебе  совет:  не  торопи  события,
просто держи свою технику наготове. Очень скоро тебе придет уведомление  -
или от него, или от меня.
     Получилось так, что с известием явился сам Мелоун.  Несколько  недель
спустя он ни свет ни заря пришел ко мне в контору с важным сообщением.
     - Я только что от Челленджера, - сказал он.
     - Ты совсем как рыба-лоцман у акулы.
     - Я гордился бы любым положением при нем. Это  воистину  удивительный
человек. Он блестяще осуществил свой  проект.  Теперь  дело  за  тобой,  и
только потом он даст сигнал к поднятию занавеса.
     - Не поверю, пока не увижу собственными глазами. Тем не менее у  меня
все готово и даже погружено в машину. Грузовик может отправиться  в  любую
минуту.
     - Тогда не стоит терять времени.  Я  рекомендовал  тебя  как  сгусток
энергии и олицетворение пунктуальности, так что уж не подводи меня.  А  мы
тем временем вместе поедем на поезде, и по дороге  я  расскажу  тебе,  что
предстоит сделать.
     Было чудесное весеннее утро - 22 мая, чтобы