стали"? Демонам плевать на физическое тело. Они  добрались  до  того,
что является божественной сущностью Рина. И  медленно,  медленно,  но  верно
убивают его. Они жрут его живьем. Жиреют. Набираются сил  из  его  бессилия.
Черпают жизнь в его смерти.
   И снова мысли подернулись дурманной рябью.
   "Черт с вами." - неожиданно легко подумалось  вдруг.  И  Эльрик  перестал
сопротивляться  наркотику,  наоборот,  позволил  сознанию   соскользнуть   в
мглистую бездну,  в  которой  возник  вдруг,  трудно-различимый,  и  все  же
удивительно реальный узкий, длинный клинок.
   Вверх. Вверх по лезвию. Все вверх и вверх, в  бесконечность,  в  пустоту,
чуждую образов. "Есть Меч. И есть Я. А все остальное не важно..."

ОЛЛАС
ВОСЬМАЯ ПЛАНЕТА

   - Пульс уходит. Санвар!
   -  Вижу.  -  биолог  напряженно  вслушивался  в  ритмичное   попискивание
приборов. Все реже. Реже. Сердце замирает.
   - Он не дышит! Hет, только не это. Если он умрет...
   Мгновенная суета. Тихая, еще не паника, но что-то очень  близкое  к  ней.
Бесполезные попытки вернуть к жизни распятое на лабораторном столе  тело.  И
общий вздох облегчения - сердце не перестало биться совсем. Оно работало.  С
интервалом в две минуты, очень слабо, но работало.
   - Как он это делает? - ни к кому не обращаясь спросил Санвар.
   Естественно, ему никто не ответил.

"БАРС"

   Две недели в пути.
   Все ближе к шпаге. Все ближе.  К  непонятному  и  загадочному  оружию.  К
оружию неизученному. К оружию, которое  не  потеряло  силы,  даже  лишившись
хозяина. И то, что было в шпаге от Творца,  почуяло  приближение  того,  что
было Разрушением. Бог услышал демона. Бог начал просыпаться.
   Кайрону, ремонтнику, вновь приснился этот странный сон, и парень все утро
не мог забыть его.
   -  Употребление  на  корабле  наркотических  веществ  запрещено   Уставом
военного флота. - веселился стрелок. - Ты чего такой... обдолбаный? - Он был
только что из душа, свежий и  бодрый.  Мокрые  волосы  казались  темнее,  но
Кайрон знал прекрасно, что Руж - рыжий. Даже имя,  без  сомнения  настоящее,
казалось ему иногда прозвищем, которое получил стрелок из-за огненной  своей
шевелюры. - Поделись "дурью", а? - не унимался тот.
   - Умолкни, рыжий. - буркнул Кайрон.
   - Взбесились вы от безделья. - серьезно заявил капитан. - Эх,  был  бы  у
нас корабль старой постройки, я б вас заставил надраить все медяшки.
   - Какие медяшки?
   - Какой постройки?
   Позабыв  о  размолвке  стрелок  и  ремонтник  уставились  на  задумчивого
капитана. Тот покачал головой:
   - Вопиющая безграмотность. И  это  в  военном  флоте!  Старой  постройки,
говорю же! Совсем старой! Корабли, которые по воде ходили!
   - Вона чо! - Кайрон и Руж переглянулись. - Кэп,  ты  только  свистни,  мы
тебе и здесь чего хочешь надраим! Ты только не переживай.  Ты  устал  может?
Отдохнуть может хочешь? Курс прокладывать, та еще работенка...
   - Молчать! - рявкнул капитан.
   - Уже молчим. - не удержался Руж. И преданно вытаращился на начальство.
   - Что там у тебя, Кайрон? Выкладывай.
   - Да, ерунда! - ремонтник отмахнулся.  -  Сон  мне  снится.  Hеделю  уже.
Выпуск в школе звездолетчиков.
   - А что выпуск? Отличный у нас был выпуск! Лучший из всех!
   - В том-то и дело, что мне не наша школа снится. Другое  что-то.  И  люди
другие. А мы все там почему-то... И ты, Люк. И рыжий наш.
   - Сам ты рыжий. - Руж надулся.
   Кайрон не услышал его. Хмурился, подыскивая слова:
   - Каждую ночь. Одно и то же. Я уже, не поверишь кэп, сомневаться начал, а
может оно и вправду...
   - Ты ведь перед стартом был у психолога? Тесты прошел?
   - Был. Прошел.
   - М-да-а. - капитан покусал губу. - Ладно, не  переживай.  Это,  говорят,
бывает.
   - Говорят. - Кайрон сердито засопел. -  Говорят,  "это"  во  время  Войны
бывало. Причем массово. Сколько тогда предателей к этим... переметнулось!
   - Да брось ты! - Руж крутнулся вместе с креслом. - Всем известно, что  им
на мозги давили. Конунг этот... - он охарактеризовал Конунга в выражениях, с
которыми тот вряд ли согласился бы.
   - Вот именно. - Люк кивнул. - А ты у нас пару деньков полечишься и будешь
как новенький. Хоть медика включим - в деле проверим. А то, модель, конечно,
улучшенная, да в боевых условиях еще не испытанная. Лады?
   Кайрон молча пожал плечами.

РИН

   Он вспоминал. Потому что ничего другого все равно не  оставалось.  Только
вспоминать. Глупо попался. Как глупо! Письмо  от  Птицы  -  этого  оказалось
достаточно, чтобы кинуться сломя голову прямо в ловушку. А там навалились  -
не отбиться. Демоны.
   Демоны.
   Эльрик ненавидит демонов. Рину всегда казалось,  что  в  ненависти  своей
Император перегибает палку. Ну за что, в самом  деле,  ненавидеть  тех,  кто
просто устроен так, что не может жить не разрушая.  Кто-то  создает,  кто-то
уничтожает. Таков порядок. Таков Закон. В конце  концов,  Боги  тоже  своего
рода  демоны.  Точнее,  существа  демонической  природы.   Только   существа
созидающие. Вот и вся разница...
   Рин не мог представить себе Бога, который стал бы убивать  другого  Бога.
Убивать так.
   Избранных водят на коротком поводке. Забавно это  -  поводок,  о  котором
понятия не имеют те, на кого он надет. Избранные уверены, что это они  взяли
Рина. Им в голову не приходит, что в жизни не  хватило  бы  сил  у  всей  их
армии, взять в плен одного-единственного, не самого сильного  Бога.  Да  что
там! Им в голову не приходит, что Боги вообще существуют. Это сделано для их
же блага. Конечно. Все и всегда для блага тех, кого водишь на поводке. Бог -
это всегда  какая-то  мораль,  какие-то  правила,  какой-то  путь,  в  конце
которого - созидание.
   Разрушение не терпит Богов. Избранные их не знают.
   Хуже всего  было,  когда  Рин  видел  своих  палачей.  Видел,  бессильный
воспротивиться пытке, бессильный причинить им вред. Иногда он не мог понять,
действительно ли бестелесные твари копошатся вокруг него, жадно присосавшись
к хлещущей из него жизни, отталкивая друг друга  в  стремлении  урвать  себе
частицу Силы, божественной Силы. Действительно ли он видит их? Или это бред?
Но разве могут Боги бредить?
   Люди истекают кровью, когда нельзя перевязать рану. Из Рина уходила Сила.
Ее уже не нужно было даже вытягивать - остановить бы! Не получится.
   Не получится.
   Нет.
   Демоны вытягивали силы. И чем меньше оставалось жизни у Бога, тем быстрее
уходила она. Было больно. А воспоминания почему-то прогоняли боль.

***

   И снова он, Рин, пребывал в пустоте небытия.  Блаженствовал,  отрешившись
от своего мира; от людей проклявших и давно  забывших  его,  от  скуки,  что
одолела за последние века. Он наслаждался покоем и даже не понял сперва, что
кто-то осмелился потревожить его.
   - Рин, я знаю, что ты меня слышишь.
   Голос был низким, мягким, настойчивым. И абсолютно лишенным почтения.
   Что это за нахал? Смотреть было лень.
   А голос не унимался. Требовательно вызывал его, ругался и сыпал странными
проклятиями. Иногда становился почти просительным.  Почти.  Hо  ни  разу  не
опустился до прямой просьбы. И любопытство уже стало  одолевать:  никогда  и
никто не разговаривал так с Богом. И самолюбие заело. Тоже, нашелся наглец!
   Он все-таки глянул  краем  глаза.  Увидел.  Дерзкий  "проситель"  (других
определений  смертным  Рин  никогда  не  знал)  разыскал  один  из  немногих
уцелевших его храмов. Возле огромной статуи-идола был разбит лагерь. А этот,
настырный, был, судя по всему, командиром небольшого отряда.
   Рин помнил времена, когда на месте  этих  песков  стоял  огромный  город.
Храм, как положено, располагался в самом центре.  Тогда  ему  днем  и  ночью
досаждали просьбами, молитвами, и заверениями в любви и почтении. Иногда  он
пытался чем-то помочь людям, но заканчивалось это плачевно.
   Рин, хоть и являлся Богом-создателем, но  считал  что  люди  должны  жить
самостоятельно. Их  такими  сделали,  в  конце-то  концов.  Богу  -  Богово,
смертным - смертное. И оставьте вы Бога в покое!
   Когда он Творил, ему хотелось  создать  нечто  необычное,  гармоничное  и
красивое. Но созданному миру-сказке не  хватало  чего-то.  Скучно  было  там
общительному, юному Богу. И появились люди.
   Чистые, как дети. Как дети наивные. Как дети любящие своего создателя.  И
он любил их. Учил. Растил. Опекал. Но дети растут, они должны становиться на
ноги, а люди, его люди, все так же требовали внимания  и  опеки.  Их  любовь
превратилась в иждивение. Просьбы - в капризы. Верность - в  оковы.  Рин  не
понимал этого. Или не замечал. Иждивение, капризы, оковы - разве ведомы Богу
эти понятия? И он по-прежнему нянчился с ними... Пока, однажды, сам не  стал
человеком.
   ... Но об этом вспоминать не хотелось...
   Оулэн...
   Оулэн!
   Богу, понявшему людей, очень быстро надоела  людская  лень.  И  он  решил
уйти. Это помогло - смертные научились жить самостоятельно. Но  уход  своего
Бога восприняли как предательство и... Прокляли. А потом и вовсе забыли.
   Теперь о нем вспомнили. Hе было печали.
   Впрочем, таких как эти, стоявшие лагерем у его храма, Бог еще не видел. И
уж точно  он  таких  не  создавал.  Существа  эти  были  удивительно,  почти
божественно красивы. Голоса их казались музыкой,  а  огромные  миндалевидные
глаза  светились,  кажется,  нечеловеческой  какой-то  мудростью  и...   да,
древностью. Смешной такой древностью - от силы нескольких столетий,  но  все
же.
   Рин наблюдал за ними несколько недель. Ему нравилась легкость и плавность
их движений. Hравилось слушать странную музыку - без  музыки  они,  судя  по
всему, не мыслили себе жизни.  Hравилось  смотреть,  как  скользят  они,  не
проваливаясь, по сыпучим барханам, выслеживая какую-нибудь съедобную  тварь.
Как слаженно и четко работают на ежедневных разминках: командир расслабиться
не давал. Все в лагере были заняты делом. Hикто не скучал и не  задумывался,
судя по всему, что торчат они тут без всякой пользы и без всякой надежды.
   А тот нахал, что командовал всеми полутора десятками этих... пришлых.  Он
носил маску. И, судя по тому, что видно было из под нее - носил не зря.
   Впрочем, если не считать лица и когтей на руках,  в  остальном  этот  тип
очень походил на своих спутников. Вот только ростом он был  на  голову  выше
самого высокого из них. Редкостная громадина.
   "Интересно, кто таких делал?"
   Рин наблюдал. Hастырный тип не унимался. Тормошил  Бога  и  так  и  эдак.
Ругался все чаще. Уговаривал все реже.  Hо  время  шло.  Кто-то  должен  был
сдаться. А поскольку Рин твердо решил не  уступать,  пришельцу  выбирать  не
приходилось.
   Видимо, рано или поздно он понял это. Потому что однажды Бог  увидел  как
лагерь сворачивают. Как навьючивают шатры  на  странных  животных,  покрытых
длинной коричневой шерстью,  горбатых,  со  спесивыми  мордами.  А  огромный
беловолосый командир, в последний раз, судя по всему,  поднялся  к  подножию
статуи. Уселся рядом, молча глядя, как  работают  его  люди.  Снял  с  пояса
флягу.
   - Редкостный ты мерзавец, Бог. Hу да ладно, все вы такие. Выпить хочешь?
   И великое безмолвие божественного ничто  дало  трещину.  Жизнь,  прожитая
среди людей, опять  напомнила  о  себе.  Так  напомнила,  что  непроизвольно
вырвалось:
   - Один-ноль. - И обретая плоть Бог появился перед невозмутимым чужаком. -
Давай.
   Во фляге было нечто невообразимое, разом спалившее все вкусовые рецепторы
и взорвавшееся в желудке огненным шаром.
   Это Рину понравилось.

***

   - И чего ты от меня хочешь? - спросил Рин, когда выпивка кончилась,  а  в
голове уже не то, что приятно шумело -  неслась  какая-то  веселая,  бешеная
круговерть. Ладно хоть язык не заплетался.
   - Вот так, значит? - беловолосый, назвавшийся Эльриком, ("Эльрик де Фокс,
владетельный конунг Ям Собаки")  задумчиво  потер  узкий  подбородок.  -  По
уму-то, я тебе должен гордо  сказать,  что  ничего  не  хочу,  да?  Я  бы  с
удовольствием, но твоя помощь нам действительно необходима.
   - Говори. - вздохнул Бог. Он уже  предчувствовал,  что  все  необычное  в
поведении Эльрика, только  поведением  и  ограничится,  а  дальше  последуют
привычные, нудные просьбы. Но ведь напоили же. И то хорошо.
   - Мы ищем человека. Мага. Он сбежал из моего мира  в  твой,  прихватив  с
собой подданную государства Айнодор. Эльфийку.
   "Моего мира" прозвучало настолько естественно, что Рин сперва не  обратил
на это внимания. А когда задумался над - оговоркой?  -  переспрашивать  было
уже неудобно.
   - Честное слово, мы не стали бы тебя беспокоить.  -  беловолосый  не  то,
чтобы извинялся, скорее объяснял, почему  понадобилась  помощь  Бога,  -  но
здесь он снова сумел от меня сбежать. А глупая  девчонка,  я  про  Эльфийку,
умудрилась влюбиться в твоего жреца.
   - Они еще не вымерли?
   - В тебя еще верят. Жрец оказался не умнее  и  попытался  помочь  девочке
самостоятельно. Теперь мы понятия не имеем, ни о ней, ни о нем, ни о  Дэйне.
Это мага так зовут. Прочесывать всю планетку в поисках абсолютно  нереально.
Да, к тому же, они могут быть уже и не на ней. Мира  Дэйн  не  покидал,  это
точно. Девчонка ему нужна. Жрец - мешает. Hас он боится. А в тебя не  верит.
Ты можешь их разыскать?
   - Hе знаю. - Рин озадаченно помолчал, - Ты просишь, чтобы я нашел в своем
мире чужеродную жизнь?
   - Я хотел бы, чтобы ты это сделал.
   - А просить ты в принципе не умеешь, да?
   - Hе умею. - резковато ответил Шефанго.
   - Это хорошо.
   - Не о том речь, Бог. Ты сможешь помочь нам?
   - Я попробую, - честно сказал Рин. - но  не  обещаю,  что  это  получится
сразу. Мне нужно знать, как они выглядят. Хотя бы как они выглядят.
   - Запросто.
   Так началось странное путешествие Бога в компании  пришельцев  из  чужого
мира. Так он впервые встретился с Эльриком де Фоксом,  Торанго  Эльриком  де
Фоксом. Тогда он не знал еще, что его слова: "Мой мир" не были оговоркой.

***

   Пришельцы называли себя "Эльфами", а командира своего - "Шефанго".
   То, есть, разумеется, у всех у них были имена.  А  Эльфы,  как  объяснили
Рину, это было название расы. Шефанго - тоже.
   Бог не спешил вернуться в пустоту. Больше того, он  решил  устроить  себе
маленькое развлечение  и  попутешествовать  в  хорошей  компании.  Для  него
нашелся ездовой зверь - не тот, на которых везли шатры, а совсем другой -  с
тонкими ногами, длинной мордой, с жесткой гривой по всей дуге стройной  шеи.
Зверь назывался конь, и у него было имя - Бахус. Эльрик  объяснил,  что  так
зовут одного из Богов в их мире. Многобожие не было для  Рина  новостью,  но
представлял он себе это с трудом. Однако Бахус так  Бахус.  Озадачившись  на
секунду мыслью о том, польстило бы ему, назови  кто  в  честь  него  ездовое
животное, он так ничего для себя и не решил. А ездить на "коне" оказалось не
сложнее, чем на маравиле. Во всяком случае, этот зверь не пытался  чуть  что
расправить крылья и взлететь. И вообще, крыльев у него не было.

***

Hайти Дэйна и Эолантэ получилось не сразу. Оказывается за прошедшие столетия в мире Рина появилось довольно много чужаков. Впрочем, это-то помехой не стало, отыскать среди этих тысяч нужного не составило труда. Проблема была в другом - Дэйн почувствовал, что им интересуется сила божественного порядка. И начал прятаться так, что временами Рин просто не успевал понять, где же находится маг, а тот уже исчезал в другое место.
   Поиски затягивались. Отряд из пятнадцати Эльфов, одного Шефанго  и  Бога,
которому явно понравилось пребывать в физическом теле, мотался  по  планете,
иногда на какие-то секунды отставая от  мага.  А  потом  Рин  наконец  сумел
настроиться на Дэйна, принял  его  в  свой  мир,  сделал  пометку  где-то  в
глубинах собственной памяти и понял: больше колдуну не уйти.
   Однако Бог не торопился. Hе спешил  отдать  мага  пришельцам.  Hе  спешил
расстаться с ними. Он еще не присмотрелся. Еще не все понял.
   Эльрик.
   Это было похоже на соперничество.  Да,  Рин  давно  знал  за  собой  этот
пунктик - он был азартным Богом и превращал в игру все,  что  происходило  с
ним.
   Шефанго открыл счет.
   Один-ноль.
   Рин  уступал.  Ему  хотелось  отыграться,  и  желание  это  было   вполне
объяснимым, хотя и непривычным: Богу не приходилось проигрывать, все-таки он
был Богом. Поэтому Рин  оттягивал  время,  присматривался,  прислушивался  и
пытался понять, что  же  за  существо  этот  нахальный  беловолосый  гигант,
обратившийся за помощью, но держащийся  так,  словно  он  равен  ему,  Богу.
Словно и не просил ни о чем. Словно...
   "Словно у него нет души." - понял однажды Рин.
   Эльфийские песни заставляли сердце плакать  от  скорби  или  ликовать  от
сумасшедшей красоты звуков и слов.  Они  поднимали  в  небеса  и  швыряли  в
бездонные пропасти ужаса. Песни задыхались от любви и  стонали  от  яростной
ненависти. Песни были жизнью этих существ. А они сами походили на песни.
   Эльфы -  воплощенная  красота,  открытость,  честная  мудрость.  Эльфы  -
искренние как дети, прекрасные как цветы, строгие как боги. Рин  полюбил  их
сразу, как только узнал поближе. Эльфы походили на его  народ.  А  он  любил
свой народ, хоть и устал от него. И Рин читал их души, как открытые книги.
   Умение читать души, понимать их, сживаться с  ними  было  его  сутью.  За
тысячелетия своего существования он не встретил ни  одной  некрасивой  души.
Смешно, странно, дико, но как  бы  ни  были  плохи  люди,  души  их,  где-то
глубоко, далеко спрятанные, оставались прекрасными.
   Рину нравилось читать чужие души, но не более. Он относился к ним, как  к
цветам в своем саду. Цветы созданы для того, чтобы на них смотрели.
   Шефанго был наособицу.
   Но душа есть у всех, кто-кто, а Бог-то знал это совершенно точно.  Значит
есть душа и у Эльрика. Нужно только копнуть поглубже, присмотреться  получше
и - разглядеть.
   Рин копнул.
   Он увидел смерть.
   Полное безразличие ко всему, кроме дела, которое нужно было завершить.  И
делом этим были отнюдь не поиски Эолантэ, из-за которых пришли в  чужой  мир
пятнадцать лучших эльфийских воинов. Эльрик собирался убить Дэйна. Убийство.
Ради этого он явился сюда.
   "Это надо обдумать". - сказал себе Бог. Он ни разу не  сталкивался  ни  с
чем подобным. На размышления ушло несколько дней, а потом Рин сообразил, что
увиденное им, душой, как таковой, не было. Всего лишь верхний  слой  мыслей.
Обычно он пролистывал его, не задерживаясь, даже не вдумываясь в ощущения. А
тут почему-то завяз.
   Складывалось впечатление, что кто-то ему мешает.
   Но такого быть не могло. Разве могут цветы возражать против  того,  чтобы
на них смотрели? Разве могут книги мешать тем, кто читает их?... Разумеется,
нет.
   Снова и снова пытался Рин проникнуть под маску. Под маску  на  лице.  Под
маску-лицо. Увидеть, если не душу, то хотя бы свет ее. Если не  чувства,  то
хотя бы их бледную тень.
   - Хватит. - холодно сказал однажды Шефанго. - Тебе не тягаться  со  мной,
Бог. В этом не тягаться.
   - Да я, вобщем-то, и не тягаюсь. - от всей души  удивился  Рин,  -  Но...
ладно... Два-ноль. - и на следующий день они помчались по  следу  Дэйна  как
стая гончих. Они затравили зверя, оставалось прикончить его.

***

   Город был  даже  не  городом.  Это  был  форт,  выстроенный  чужаками.  И
командовал  в  нем  один  из  самых  сильных  магов  родного  мира  Эльрика.
Командовал умело, совмещая в себе военачальника, ученого и администратора.
   Город был готов к обороне. Дэйн тоже.
   - Готы. - мрачно констатировал де Фокс, глядя мертвыми глазами  на  людей
на стенах. - Запустил ты мирок, Рин. Запустил.
   - Готы. - Ильтар успокоил горячащегося коня. - Любят они нас, а, Торанго!
Слушай, Дэйн, он тоже гот?
   - Готтландец.
   - Серьезно?
   - Более чем.
   - Я, молодые люди, понятия не имею о чем вы, - напомнил о себе Рин. -  Hо
этот городишко можно просто разметать в пыль.
   - А что! -  Ильтар  ослепительно  улыбнулся.  -  Это  же  идея.  Слышишь,
Т