. Вот. Возьми.  -  Она  достала  из  ничего  и
протянула эльфийке  маленькую  шкатулку.  -  Это  серьги.  Надень  их  и  ты
станешь... нет, не лучше, чем есть. Красивее тебя  нет  в  мире  женщин.  Но
иногда ты прячешь красоту. А временами и вовсе забываешь о  ней.  А  с  моим
подарком... хм, даже тот, кто ставит тебя в тупик своим  безразличием...  не
устоит перед тобой. И это будет правильно. Так, как должно быть.
   Эльрик никогда не видел, чтобы люди,  тем  более  женщины,  краснели  так
стремительно. Это Легенда-то? Смущается? И, главное, было бы чего смущаться!
Глядя на нее краем глаза, Эльрик твердо решил для себя,  что  никогда,  даже
под пыткой, не расскажет своей зеленоглазой спутнице, что  ее  по-настоящему
сильные чувства не были для него секретом. В конце концов, у  эльфов  совсем
иная мораль, чем у шефанго. Эти ненормальные способны  сделать  проблему  из
любой ерунды. Даже из естественной тяги друг к другу мужчины и женщины.
   - Гости, пришедшие в гости. - Вэйше подняла бровь. - Ничего не просят, не
хотят остаться. Отдохните до завтра. Финрой в отлучке. Нет-нет, Эльрик,  это
не мои коварные замыслы, поверь. Он придет завтра. И, может быть, вы сумеете
уговорить его ввязаться в ту глупую войну. А сейчас пойдемте, я покажу  вам,
где расположиться.
   Она поднималась-скользила по стеклянным ступеням хрупкой с виду лестницы.
Следом шла Легенда, а за ней Эльрик. Шефанго поглядывал то на  эльфийку,  то
на Вэйше, то на стены, где переливались в переменчивом свете солнечных лучей
непонятные, но красивые узоры. И едва не споткнулся о лежащий на  ступеньках
клинок, залюбовавшись женщинами. Да-да. Он просто так себе валялся, и Вэйше,
а вслед за ней и Легенда просто наступили на лезвие, словно не заметив меча.
   Эльрик так не мог.
   Он остановился. Пожал плечами и, резонно рассудив, что спросить все равно
не у кого, не Вэйше же принадлежит клинок, поднял оружие.
   Охнул от восторга - теплая шершавая  рукоять  словно  сама  скользнула  в
ладонь. Улеглась там, как кошка в хозяйском кресле, -  отложить  меч  просто
сил не было.
   Вэйше обернулась. И обе пары глаз - чернущие и ярко-синие расширились:
   - Так это твое?
   - Что? Гм... - Эльрик подумал о том, чтобы  положить  клинок  обратно  на
лестницу. Но понял, что куда угодно, только не на ступеньки,  где  ходят  по
нему ногами. - Нет, не мое. Оно здесь, у вас, валялось. В  смысле,  он.  Ну,
или она. Да вы же по нему только что прополз... прошли, я  хочу  сказать.  И
Легенда.
   Он стоял с чужим мечом в руках и чувствовал себя  дурак  дураком.  Может,
здесь так принято, по оружию ногами ходить. А может... А кракен  его  знает,
что еще может быть на вершине Цошэн.
   -  Я  его  не  заметила,  -  покачала  головой  эльфийка.  -   На   стены
засмотрелась.
   - И я его не видела, - кивнула Вэйше. Синеглазая. - Я его вообще  никогда
не вижу. Он твой.
   - Да нет же. - Эльрик сжал зубы, чтобы не оскалиться  сердито.  -  Мои  у
меня. - Он шевельнул плечами, сообразил, что перевязь  с  клинками  несет  в
другой руке, и показал Вэйше ножны с торчащими из них темными рукоятками.  -
Вот. А этот здесь лежал.
   - Все верно. Лежал, - кивнула она. - Не знаю где, но раз ты говоришь, что
на ступеньках, значит, так оно и есть. Он твой.
   - Вы что, издеваетесь? - тихо уточнил шефанго.
   - Эльрик, - осторожно окликнула его Легенда.
   Он выдохнул, заставляя себя успокоиться.
   - Финрой принес меч, - сообщила Вэйше, словно не замечая,  что  гость  ее
сейчас может и вспомнить, с какими намерениями он шел к ней  в  дом.  -  Его
попросили сохранить, пока  не  придет  владелец.  Ну  а  владельцем,  как  и
положено, должен был оказаться тот, кто этот меч  взять  сумеет.  Ты  сумел.
Значит, он твой. Пойдемте, что стоять? Если тебе интересно,  Эльрик,  Финрой
расскажет, что знает. Но знает он немногое.
   Ничего не оставалось, кроме как пойти за ней. И  клинок  прихватить.  Все
равно расстаться с ним не получилось бы. Душа  переворачивалась  и  начинала
истошно голосить: бери, пока дают. Эльрик склонен был списывать  вопли  души
на бесчисленные поколения предков-пиратов. Однако списывай  не  списывай,  а
действительно, пока дают, надо брать.
   "А если не дают  -  отбирать",  -  услужливо  напомнила  о  себе  древняя
мудрость Ям Собаки.
   Люди говорили: "Дают  -  бери,  бьют  -  беги".  Но  кто  бы,  интересно,
осмелился побить шефанго?
   Вот и рождались в Империи истины одна другой нахальнее.
   - Здесь тебе будет удобно, - услышал он напевный голос Вэйше.  И  осознал
себя в просторной светлой комнате. Перевязь с мечами уже висела на  вычурном
стеклянном крюке, драгоценный клинок покоился в стеклянной же стойке.  Когда
успел? - Мебель, как ты привык, низкая. Вода - там, за той дверью.  Захочешь
есть - появится еда. Я бы с радостью задержалась здесь.  -  Она  улыбнулась,
заглянув ему в лицо. Сначала черными глазами. Потом - синими, И  синева  эта
что-то болезненно, но сладко ворохнула на самом дне души. -  Но  тебе  очень
скоро понадобятся все твои силы. Я склонна иногда дарить,  не  глядя.  И  не
тем, кому стоило бы. Так что отдыхай и ни о чем не заботься.
   - Спасибо. - Неожиданно для себя самого он поклонился ей, как кланяются в
Империи женщинам, чья красота изумляет.
   Вэйше один к одному скопировала благосклонный кивок, каким одаривает дама
восхищенного мужчину.
   - Ты и вправду считаешь меня красивой?
   - Ты красива.
   - Вот что мне всегда было непонятно, - пропела она. -  Твой  народ  ценит
красоту, вы готовы убивать за нее и умирать. Но при этом вы умеете найти  ее
почти во всем. Трудно так жить?
   - Наоборот. - Эльрик покачал головой. - Мир должен быть  красивым.  Иначе
зачем ему быть?
   Вэйше молча выскользнула  из  комнаты.  Хрупкая  дверь  закрылась  за  ее
спиной. Шефанго снова огляделся, приучая себя к мысли о том, что  все  здесь
настоящее. После нескольких месяцев походной жизни  даже  избушка  в  лагере
Сорхе и то показалась бы  роскошью.  А  тут...  Светлые  ковры,  пушистые  и
упругие, куда  там  знаменитым  кашхарским.  Обитые  шелком  стены.  Низкая,
широченная  лежанка  с  накинутым  покрывалом  из  легчайшего  даже  на  вид
голубоватого  меха.  Разбросаны  по  ковру  подушки.  На   низком   столике,
притаившемся в уголке, стоит выжидающе  дивной  работы  кальян.  И  висит  в
теплом воздухе едва уловимый запах тонких благовоний.
   - Нет в жизни большего счастья, чем снять сапоги, - пробурчал де Фокс.  -
Все  остальное  -  вторично  и  есть  лишь  приятное,  но  не   обязательное
дополнение.
   Это не было одной из истин Ям Собаки. Куда  там  Ямам  Собаки?  Это  было
истиной всех времен и всех народов. От диких  людей  до  выспренних  эльфов.
Эльрик мог бы гордиться собой. Он нашел эту истину сам.

Тресса де Фокс

   Чистая одежда. Мягкие подушки. Кальян. И целый день впереди, чтобы ничего
не делать. Можно просто лежать. И грустить. Но клинок я все-таки держала под
рукой, не могла чувствовать себя в безопасности рядом с сумасшедшей хозяйкой
дома. А она рядом. Здесь, на вершине  Цошэн,  она  повсюду  рядом,  куда  ни
прячься.
   Если она говорит правду, от нее вообще  нигде  не  спрячешься.  Не  верю.
Никому я здесь не верю. И что толку от оружия, когда имеешь  дело  с  дамами
вроде Вэйше? Ладно хоть страшно мне не было. Устала  я  бояться.  Зато  было
грустно.
   Можно грустить, когда лежишь с комфортом на пушистом ковре, таращишься  в
прозрачный потолок, разглядываешь поредевшие облака и никуда не  торопишься.
Вот в чем дело. Сад лишал воли к действию. Наверное, так оно и  должно  было
быть, ведь даже в наших сказках Валхдэй - чертоги Двуликой - часто  называют
Вал-рейх.  На  человеческий  язык  одним  словом  и  не  переведешь.   "Залы
завершения" - пустой звук. Но смысл  объяснить  можно.  Валрейх  -  конечная
цель, вершина. И дальше некуда. Незачем просто. В чем-то Вэйше права:  жизнь
- это Любовь, и жить стоит только ради нее.
   Может быть, ради нее я до сих пор и живу? Зачем еще было идти на гору эту
проклятую? Чтобы Финроя к Сорхе привести. И награду потребовать. А Эфу какие
кракены на Цошэн понесли? Сдается мне, по здравом размышлении,  что  те  же.
Мотивы те же, хотя цель конечная иной была. И если взглянуть на все с  точки
зрения Легенды, с эльфийкой нельзя не согласиться: Йорик  во  всем  виноват.
Его была идея, а мы все стали исполнителями.
   Только у Легенды не правильный взгляд. Слишком уж предвзятый. Йорик-то не
для себя старался. Для себя, если уж на то пошло, как раз я трудилась. Ох  и
запутано  все...  Не  разобраться.  Да  и  надо  ли?..  Стоп.  Кое   в   чем
действительно надо.
   Вэйше  сказала,  что  не  властна  возвращать  жизнь.  В  это   я   верю.
Действительно, не помню ни одной сказки,  в  которой  Двуликая  оживляла  бы
покойников. Добравшись до ее чертогов, можно было встретиться с умершим там.
Встретиться и остаться. Валрейх. Залы завершения. Да. И точно так  же  можно
было встретиться  в  Валрейхе  с  живым  возлюбленным.  Ну,  всякое  бывало.
Перегибы случались. Мамы с папами противились.  Мам  с  папами  тоже  понять
можно, ежели дочка - наследница, а возлюбленный - менестрель, у  которого  в
кармане вошь  на  аркане,  а  из  титулов  только  "король  пропойц..."  или
пропийцев? В общем, всех понять можно. Иные такие менестрели уходили  искать
Валхдэйлэ. И те, кто не забрасывал поисков или не погибал в пути,  рано  или
поздно приходили к Двуликой. Богиня Любви и Смерти, она с легкостью способна
убить тело, забрав душу в свои чертоги. А там -  новое  воплощение,  молодые
счастливы, жизнь продолжается. И какая жизнь!  Как  в  сказке.  Может,  даже
лучше.
   Да. И праздник возвращается. Почему Вэйше не предложила Легенде остаться?
Астандо-то живехонек, если я  все  правильно  поняла.  Ладно  Йорик,  с  ним
неясно, то ли жив он, то ли умер. Душа к телу привязана, сотто на  страже  -
ни то ни  се,  в  общем.  Но  у  эльфийки  у  моей  совсем  другая  беда.  И
возлюбленного ее вполне можно вытащить сюда.  То  есть  если  он  и  вправду
любит. А если не любит - одарить. Это ж запросто. Или Вэйше этого сделать не
может? Силенок не хватает. Потому и не заикается даже. Врет? Надо  полагать,
врет. Настоящая Двуликая властна во всех мирах, где есть любовь. Называют ее
по-разному, однако чтят одинаково. А эта, значит,  только  здесь.  Ну,  тоже
резонно. Если вспомнить предположения Йорика о том, что Остров  -  отдельный
мир.  Игрушечный  мир.  Игрушечные  боги.  Игрушечная  война.  И   Вэйше   -
игрушечная. Я бы за такие игрушки головы отрывала... М-да. Опять занесло.

***

   Легенда  без  стука  распахнула  дверь.  И  застыла  на  пороге,   увидев
свернувшуюся на подушках девушку.
   - Эфа?
   Шефанго молча помотала головой. Потянулась лениво:
   - Тресса.
   - Эльрик?
   - Что-то вроде. Улучшенный вариант. Что случилось?
   Эльфийка молчала. Смотрела озадаченно. Что-то себе думала. Потом вошла  в
комнату:
   -  Нужно  какое-то  время,  чтобы  привыкнуть.  Ты...   у   тебя   память
сохраняется, да?
   - У меня все сохраняется, - сообщила Тресса тоном  уставшего  ментора,  -
личность одна. Просто она становится то мужчиной, то женщиной. Я  помню  все
вплоть до самых интимных подробностей.  Так  что  случилось-то?  Или  мне  в
Эльрика перекинуться?
   - Каких подробностей?
   - Легенда, не бери в голову. Ты, по-моему,  не  в  себе.  Так  мне  стать
мужчиной, или просто расскажешь?
   Эльфийка села на широкое ложе. Обхватила  руками  колени.  И  глянула  на
Трессу.
   - Она оказала, что Астандо может появиться здесь.
   - Угу. - Шефанго кивнула. - И все будет так, как вы захотите, да?
   - Да. Все, как в сказках о Двуликой. Раз  я  добралась  сюда,  она  может
исполнить мою мечту. Остаться здесь  -  то  же  самое,  что  попасть  домой.
Двуликая властна над всеми мирами...
   - Где есть любовь. Так оставайся.
   - Да, - вздохнула Легенда. - Чего уж проще? Я чуть было  не  согласилась.
Сразу. Но...
   Тресса смотрела с неподдельным интересом. Ждала продолжения.
   - Она говорит правду, - задумчиво произнесла эльфийка. - Уж  поверь  мне,
Вэйше не лгала нам. Она действительно воплощение Двуликой,  богиня  Любви  и
Смерти. И она в силах исполнить то, что обещает. Только я почему-то не  могу
так.
   - Почему?
   - Боюсь, это окажется иллюзией. Нет, я не думаю, что она зачарует меня  и
Астандо будет просто мороком. Вэйше может призвать его душу и дать ей  здесь
новое тело. Только... здесь - это здесь.
   - А вернуть тебя домой она не может?
   - Я спрашивала. Нет. Не  может.  Этот  проклятый  Остров  -  как  зашитый
наглухо карман. Не карман даже. Помнишь, ты... в  смысле,  Эльрик  сравнивал
магический полог с походной чернильницей. Ну так здесь  то  же  самое.  Боги
способны уходить и приходить, а люди, пока они живы, вынуждены оставаться.
   - А умереть?
   - Не могу. Не хочу. Даже  ради  Астандо.  Я  слишком  люблю  жить,  чтобы
умирать добровольно. Может быть, это и не правильно.
   - Это правильно, - покачала головой шефанго. -  Только  так  и  надо.  Ты
отказалась?
   - Я обещала подумать. Соблазн велик.
   - Значит, отказалась.
   - Как у тебя все просто!
   - Это ты уже говорила. Да. Я существо незамысловатое.  Зато  мне  и  жить
легче.
   - Конечно, - скептически пробормотала Легенда. - Можешь объяснить мне,  о
чем говорили Вэйше там, внизу? Когда встретила нас?
   - А о чем она говорила?
   - О тебе. Об... Эльрике.
   - У нас принято говорить: ты-Эльрик или ты-Тресса, это если,  скажем,  ты
мне - Эльрику будешь обо мне - Трессе рассказывать.
   - Что? Ах да, понятно. Так о чем говорила Вэйше?
   - Это я у тебя только что спросила.
   - Эфа...  тьфу!  -  Легенда  поморщилась  и  с  полминуты  сидела  молча,
раздраженно постукивая  пальцами  по  колену.  -  Запутаюсь  я  с  тобой,  -
недовольно сказала она. - И все-таки что  значит  "тот,  другой,  который  в
тебе"?
   - А... Ты вот о чем? Не знаю. Честно, не знаю. По-моему, она сумасшедшая.
   - Богиня? Боги сумасшедшими не бывают. Даже такие. Хотя, конечно, у нее в
сам  образ  заложена  некая...   нестабильность.   Ты...   ты-Эльрик   любил
когда-нибудь?
   - Любил? Нет. Я хочу сказать, если я  -  Эльрик,  та  никогда.  Не  успел
просто. Детских влюбленностей - выше мачты, но чтобы парус  сорвало,  такого
не было. Легенда, мне тринадцать лет было, когда я здесь оказалась.
   Глаза у эльфийки стали задумчивыми-задумчивыми.
   - Так у... у тебя-Эльрика... то есть, говоришь, просто не успел?
   - Влюбиться не успел - Шефанго сделала явственный акцент на первом слове.
- Даже не влюбиться, а полюбить. А женщины, конечно, были.  В  тринадцать-то
лет большой уж мальчик, не находишь.
   - Не нахожу. - Легенда скрестила ноги и уперлась подбородком в кулаки.  -
Значит, не проверить, правду она сказала или нет.
   - Вэйше? О чем?
   - О том, что тебе любить не дано. Тебе-Эльрику. Ну, помнишь, тот, другой,
которого она одарила столь щедро, что тебе уже просто не хватило?
   - Помню, Ни словечка не поняла, честное слово. Я-Эльрик мог  бы  полюбить
тебя. Правда. Ты очень красивая, а для нас  зачастую  это  становится  самым
главным. Но... ты такая стерва, Легенда!
   Эльфийка ошалело моргала, не в силах  ни  возразить,  ни  возмутиться.  А
Тресса пожала плечами:
   - Ну, ты ведь правда стерва. Жесткая, властолюбивая. Наглая, как... м-да,
ты и слов-то таких не знаешь. Ты настолько наглая, что даже откровенной быть
не боишься. Нет, может, это смелость, конечно. Можно и так  назвать.  Только
как ни назови, а любить тебя - это самому себе погребальный дарк строить.
   - Спасибо.
   - Пожалуйста. Я тоже стерва. И тоже наглая. Эльриком  будучи,  я  б  тебе
такого в жизни не сказала.
   - Эльриком будучи, ты похуже штуки откалывала. Откалывал.  А,  не  важно!
Значит, ты не поняла, о чем говорила Вэйше?
   - Нет. Да и зачем? Тебе это надо?
   - Мне нужно знать, с кем я рядом. Кто дерется со мной вместе,  понимаешь?
И какие-то неясности... кто знает, во что они могут вылиться?
   - Ни во что. - Тресса махнула рукой. - Достаточно того,  что  я  шефанго.
Все другие странности могут отдыхать.
   - Да? А меч?
   - Этот? - Девушка положила ладонь на витую рукоять нового своего  оружия.
- Он мне нравится. Но почему ты думаешь, что меч имеет  отношение  к  "тому,
другому"? В конце концов, было же пророчество о "воине  из  народа  воинов".
Может,  меч  любой  шефанго  мог  взять.  Или  ты,  если  бы  на  стены   не
засматривалась. Или еще кто-нибудь. Понахальнее.
   - Неубедительно. - Легенда,  задумавшись,  покусала  губу.  -  Но  других
объяснений действительно нет. Есть хочешь?
   - Как ни странно, да.
   - Почему странно?
   - Потому что я не могу есть,  когда  боюсь,  или  когда  ожидаю  чего-то,
или... или, например, перед боем.
   - Так у тебя и вправду "с перепугу аппетит пропадает"?
   - А, - Тресса ухмыльнулась, показав на секунду клыки, -  правда.  У  тебя
это одним из пунктов обвинения в демонизме было.
   - А сейчас ты ничего не боишься, не ждешь и не готовишься к бою?
   - В том-то и дело. А ведь надо бы.  Завтра  появится  Финрой.  Все  самое
интересное еще даже не начиналось.
   - У нас верят, -  медленно  произнесла  Легенда,  без  удивления  обозрев
возникший между ними дастархан, - что  в  садах  Двуликой  никто  никуда  не
спешит. И ничего не ждет. Делает то, что  считает  нужным.  Живет  так,  как
хочет жить. Творит то, к чему тянется душа.  Спокойно.  Неторопливо.  Потому
что эти сады - венец всех стремлений.
   - У нас в это тоже верят. А я хочу есть. Значит, все правда.  Ты  любишь,
когда много черного или красного перца?
   - Я не люблю...
   - Поздно. Да попробуй. Джэршэитская кухня тебе понравится.  Как  раз  под
стать характеру.

***

   День прошел. И  ночь  прищурилась  глазами-звездами  над  грустным  садом
Вэйше. Юный месяц повис  над  прозрачной  крышей.  Эльрик  лежал  на  тахте,
закинув руки за голову, и с некоторым сожалением думал, что  стать  женщиной
было во всех отношениях правильным ходом. Трессе Легенда доверяла больше.  И
относилась покровительственно. А такое отношение надежнее, чем  недоверчивый
страх.
   Эльфы. С ними  и  с  обычными-то  тяжело.  А  уж  с  эльфами,  наполовину
очеловечившимися, и вовсе невозможно.
   О чем там говорила  Вэйше?  "Тот,  другой..."  Музыкальный  бред,  сродни
виртуозной  импровизации,  когда  в  россыпи  звуков  угадывается  намек  на
мелодию. Но только намек. Да и тот  не  больше  чем  иллюзия.  Математически
выверенной гармонии, ясной чистоты и закономерности в такой музыке не найти.
   Пела флейта. Звенел чуть слышно звездный свет,  разбиваясь  на  лучики  о
стеклянные грани крыши и стен.
   Эльрик спал.
   Новый меч лежал рядом. Спокойный. Холодный. РавнодушныйА  во  сне  увидел
шефанго себя. Как в зеркале. Но в зеркале постаревшем. И  бессмертный  может
быть старым, только смертным не дано понять этой старости.
   Как отполированные рубины - алые глаза. Жестче складки у  губ.  Угловатые
выступы скул. Свое лицо. Но чужое. Знакомое. Неузнаваемое.
   И ленивая безмятежность. Безмятежность  ему,  юному,  рвущемуся  к  цели,
готовому умереть, но не сдаться, неведомая. Непонятная.
   Чужой рассеянный взгляд вдруг сфокусировался на нем. Бывает так  во  сне?
Во сне еще не так бывает. Жуткое чувство, словно разглядывают сквозь прицел.
   А потом изогнулись раздраженно тонкие губы,
   - Вот настырный-то, а, - на пределе слышимости пророкотал низкий голос. -
Сгинь с глаз моих.
   И кончилось все. Только голова болела с минуту.
   Бывает так во сне?
   Может быть. Чего только во сне не бывает?
   Встал он по обыкновению рано. Под душем  грустно  размышлял  о  прелестях
цивилизации, обретенных на столь короткое время. Уходить  от  этакого  блага
добровольно - мыслимое ли дело? А ведь собирается именно уходить.
   Тонкая струна нетерпеливого  ожидания,  заглушенная  вчера  усталостью  и
грустной завершенностью сада В