рхности.  Зацепиться,
чтобы понять,  осознать,  исправить.  Но  зацепиться  не  получалось.  Мысль
ускользала, ускользала...  Майк  обвел  глазами  крохотную  каюту,  бездумно
задерживаясь  взглядом  на  двух  картинах  со   странными   пейзажами;   на
рассыпанных по столу, возле небольшого ларца, сверкающих перстнях, булавках,
цепочках; на маске, сиротливо брошенной тут же... Что-то было совсем близко,
еще чуть-чуть и...
   Мечи!
   Они висели на стене над  кроватью.  Огромные.  Тяжелые  даже  на  вид.  И
совершенно почему-то незаметные.
   Мечи.
   И мысли рассыпались, не успев построиться в цепочку. Так и не приведя  ни
к чему. Рассыпались. Разбежались. Уступили  место  восторженному  восхищению
мальчишки. Восхищению  перед  НАСТОЯЩИМ  оружием.  Вся  коллекция  академика
Спыхальского не шла ни в какое сравнение с этими двумя молчаливыми  клинками
в потертых ножнах. Потому что там был музей. А здесь - живые мечи.
   Живые? - смутное удивление, как  это  придумалось  такое?  А  потом  Майк
потянулся к оружию, снял ножны с крюка, осторожно взялся за темные  рукояти,
шершавые и холодные.
   - Ух ты, какие тяжеленные! - выдохнул он и потянул один из клинков.
   Ладони пронзило резкой болью. Аж в глазах потемнело на секунду. Оружие  с
глухим  стуком  упало  на  пушистый  ковер,  а  Майк  заплясал  по  комнате,
размахивая руками и стараясь не заорать от  страха  и  боли.  Впрочем,  боль
исчезла так же неожиданно и быстро как появилась.
   Минут через пять парень набрался  смелости,  поднял  мечи  и  повесил  их
обратно на стену.
   - Ну тебя к черту. - буркнул он, снова усаживаясь на койку,  непонятно  к
кому обращаясь. Может к Конунгу. Может к мечу. Может  к  мыслям  своим,  так
легко разлетевшимся, стоило Н'Гобо-менестрелю увидеть  настоящие  клинки.  А
потом потянуло в  сон.  Майк  скинул  кроссовки,  лениво  разделся,  сдернул
покрывало и увидел одеяло из настоящего, белого, длинного,  пушистого  меха.
Сколько могла стоить такая вещь он даже  представить  боялся.  Уж  никак  не
меньше,  чем  маленький  межпланетный  катер.   Однако   музыкант,   ничтоже
сумнящеся, залез под это ласковое и удивительно теплое одеяло,  натянув  его
до самого носа.
   "А  Конунг-то,  неженка.  -  злорадно  подумал  он,  уже  засыпая.  -   И
драгоценности опять же..." - не  додумав  последней  мысли  Майк  заснул.  И
ничего ему не снилось.

***

   Легкая, изящная капля леталки опустилась на стоянку возле парка.
   Конунг выпрыгнул из нее. Помог выйти Викки. Майк подал  руку  Джине.  Еще
раз настороженно глянул на капитана:
   - Мы с тобой.
   - Век бы вас не видеть. - искренне сказал Эльрик.
   Утром ему пришлось выдержать настоящий бой. Ошалевшая от событий  парочка
музыкантов, позабыв о субординации, яростно доказывала легендарному Конунгу,
что они просто обязаны быть  в  курсе  дела.  Что  он  не  может,  не  смеет
отделываться от них  как  раз  тогда,  когда  начинается  самое  интересное.
Император уже обругал себя за то, что вчера вечером, дабы не случилось у его
гостей стресса, он внушил им твердую уверенность в том, что  все  идет  так,
как должно. Теперь они абсолютно не боялись, и не  испытывали  ни  малейшего
трепета.
   "Все менестрели либо нудные, либо наглые." - печально  вспомнил  де  Фокс
выведенную им когда-то в  незапамятные  времена  великую  истину.  H'Гобо  и
Сьеррита были наглыми менестрелями. Hу хоть не нудными. И то хорошо.
   Викки,  которая,  благодарение  Богам,  действительно  забыла   вчерашний
разговор, смотрела на него огромными глазами и помалкивала.
   Эльрик не верил в Судьбу, но иногда ему приходилось  сталкиваться  с  ней
лицом к лицу, и тогда, несмотря на твердую убежденность в  том,  что  Судьбы
нет, Император вынужден был драться с ней.
   Или бежать.
   Судьбу, которой нет,  можно  обмануть.  Можно  победить.  Можно...  можно
проиграть ей, но такого с ним еще не случалось. А сейчас, в этом, и без того
не слишком привлекательном мире, она настигла его. Закогтила, пытаясь надеть
узду и шоры. Эльрик действительно понятия не имел, что  теперь  делать.  Да,
разумеется, в первую очередь - помочь Рину. А потом? Уйти? Конечно, он так и
поступит. Ему не привыкать. Но...
   Викки.
   Девочка, которая погибла, спасая его. Девочка, которую он убил.  Девочка,
которая любила его.  Hепобедимый  воин,  воспетый  в  легендах,  беловолосое
чудовище, не останавливающееся ни перед чем. Про него многие  так  говорили:
"Его не остановить." Hо ведь это же не повод влюбляться!
   Влюблялись. Любили. Долго. Безнадежно. Кто-то  тихо  и  печально.  Кто-то
отчаянно, яростно, страстно, пытаясь навязать если не чувство,  то  хотя  бы
себя. Что толку в  такой  любви?  Множество  женщин  было  и  будет.  Только
одна-единственная останется вечно недоступной. А все остальные... Пыль.
   Но Викки...
   Рин был прав, сам того не зная. Или не прав, это уж как посмотреть.
   "Ты вообще ни за что не отвечаешь." Так оно и  было.  Но  случалось,  что
Император осознавал ответственность.
   Именно это когда-то заставило его  раз  и  навсегда  поставить  крест  на
собственной любви.
   Кина.
   Он не имел на нее права, но должен был защищать и оберегать эту  женщину.
И, сам над собой посмеиваясь, Эльрик признавался себе, что счастлив хотя  бы
просто видеть ее каждый день. Просто видеть.
   Это ответственность. И любовь. Любовь,  которой  нет,  так  же,  как  нет
Судьбы.
   Чувствовать себя обязанным кому-то - совсем  другое  дело.  Это  долг,  а
долги надо возвращать. Иногда с процентами. Тот давний долг - жизнь,  взятая
в обмен на жизнь - он так и не был выплачен.  Ни  на  Марсе.  Ни  сейчас.  И
Эльрик не знал, что делать. Он знал лишь, чего делать не  должен.  Не  имеет
права. Он не должен был уходить, оставив все как есть.
   Он собирался уйти именно так.
   Еще вчера ночью была надежда на то, что девочка испугается его. Чудовище.
Шефанго. Но она словно проснулась... Или наоборот,  погрузилась  в  какой-то
страшный сон.
   Вспомнила?
   Узнала?
   А сейчас, яркий  солнечный  свет.  Птицы.  И  зелень  цветущих  деревьев.
Ослепительное, всепоглощающее чувство  окутывало  Викки  почти  непрозрачной
вуалью. Эльрик физически ощущал это. И боялся. И где-то в глубине  своей  не
слишком светлой души ненавидел. Ненависть эта пугала его  ненамного  меньше,
чем странная, страшная, прошедшая сквозь века любовь. Чуждая ему любовь.

***

   - Пошли, что ли. - скорбно ссутулившись, Эльрик отправился  к  Лабиринту.
Hо долго сутулиться у него не  получалось.  И  очень  скоро  он  выпрямился,
стройный, легкий, гибкий.
   - Красив. - печально пробормотала откуда-то сзади Джина.
   - Страшный он. - ревниво возразил  Майк.  Джина  дернула  его  за  густые
кудряшки, но спорить не стала.

***

   Конунг шел не спеша, курил  на  ходу  короткую  свою  трубочку,  небрежно
игнорировал вопросы Н'Гобо и словно не замечал ни  Викки,  ни  Сьерриты.  Он
никуда не торопился, но казалось - а может и  не  казалось  -  что  цветущие
кусты  огораживающие  парковые   дорожки   проносятся   мимо,   сливаясь   в
темно-зеленую полосу. И люди не попадались навстречу. А если  и  попадались,
Н'Гобо не видел их. И, скорее всего, люди не видели музыкантов и Эльрика.
   - Слушай, как ты это делаешь?! - снова начал менестрель.
   И снова не получил ответа.
   Парень мрачно уставился в спину Конунга, не чувствуя уже ни благоговения,
ни, даже восторга перед живой  легендой.  Легенде  не  положено  быть  столь
высокомерной.  Будь  ты  хоть  трижды  легендарен,  ты   не   имеешь   права
пренебрегать теми, кто волей случая оказался с  тобой  в  одной  упряжке.  И
Викки...
   Больше всего почему-то бесило именно то, что Эльрик игнорировал Викки. Он
просто  не  замечал  как  она  смотрит  на  него.  Как  молчит  с   какой-то
беспомощной, отчаянной надеждой на то, что скажет он  ей  хоть  слово.  Майк
понять не мог, что же  случилось?  Что  случилось  с  Викки?  Словно  кто-то
подменил ее! Словно за одну ночь, да что там за  ночь,  за  несколько  часов
веселая, чуть наивная, весьма самоуверенная девчонка превратилась в  героиню
их с Джиной баллад о любви, как правило безответной.
   А еще он не понимал, что случилось с ним. И почему не просто  удивляет  -
бесит - случившаяся с Викки перемена. Почему хочется  всадить  тот  стальной
нож в широкую, прямую спину Конунга, чтобы хоть так он заметил их!  Вспомнил
об их существовании. О Викки... Или... Нет, о Викки лучше не  надо.  Незачем
ему о ней вспоминать.
   А в Лабиринте они оказались как-то вдруг. Только  что  шли  под  высокими
деревьями. И сразу, неожиданно, зеркальные коридоры,  отражения,  обманчивая
глубина.
   - Помолчите-ка. - Конунг коснулся рукой одного из зеркал. Постоял,  молча
глядя в глаза самому себе. А потом отражение исчезло и Викки увидела  ту  же
комнату, где помещались лишь стол, кресло и  кровать.  И  того  же  смуглого
красавца, на сей раз сидящего в кресле.
   - Ух ты! - не удержался Майк.
   - Эльрик! - красавец вскочил, выронив тонкую сигарету.
   - Hу, Эльрик. И что? - капитан был холоден и суров.
   - Викки. Привет. - черноглазый церемонно поклонился. -  Мы,  кажется,  не
успели  познакомиться,  меня  зовут  Рин.  Сударыня,  -  он  отвесил  поклон
Сьеррите,  -  счастлив  вас  видеть,  хоть  и  не  имел  удовольствия   быть
представленным...
   - Слушай ты,  трепло.  -  Конунг  нервно  скривился.  -  Я  не  собираюсь
удерживать связь вечно. Давай ближе к делу. Где ты?
   - Я даже не на Лезвии. Кстати, может ты нас все-таки представишь?  Понял.
Не представишь. Я, если можно так выразиться, между слоями стали.
   - А с Дороги? - непонятно спросил Конунг.
   - Hикак. - Не  отрывая  блестящих  глаз  от  повеселевшей  Сьерриты,  Рин
поправил на груди фривольный бант, украшенный драгоценными камнями. -  Нужна
шпага.
   - Ты знаешь где она?
   - В том то и дело. Слушай, Фокс, - Рин зачем-то оглянулся. - я  подслушал
их. Случайно. Тянулся еще раз связаться с тобой, а вышел на этих...
   - Hа демонов?
   - Hет. Hа их людей. Они узнали о том, что я говорил с Викки.  Веселились.
Один рассказал, что шпагу в жизни не найти. Она на Лезвии, ближе к Гарде...
   - То бишь к нам?
   - Да, в Мессере эту звезду даже видно. В северном полушарии. Песня.
   - Оллас?
   - Hу да, по вашему Оллас. Hа ее восьмой планете...
   - Рин, -  жалобно  проныл  Конунг,  и  Сьеррита  фыркнула.  Жалобный  тон
совершенно не вязался с его мерзкой ухмылкой. - Там же холодно!
   - Там еще и атмосферы нет. - ласково сказал красавец. - Слушай сюда.  Там
есть хребет, который опоясывает почти всю планету. Hайдешь, я полагаю. Hи  с
чем не спутаешь. И  есть  ущелье,  которое  делит  этот  хребет  практически
пополам.
   - Оно что, одно там такое?
   - Может и не одно, но в этом ущелье их база.  Hе  напрягайся,  далеко  не
главная. Уж базу-то ты, умник,  от  нагромождения  скал  отличишь,  верно  я
мыслю? А там - ищи.
   - С тебя выпивка. - мрачно буркнул Конунг.
   - Это всяко. - согласился Рин. И вдруг как-то сразу побледнел,  растеряно
повел рукой, нащупывая кресло и упал в него. - Они... убивают меня,  Эльрик.
- прошептал он неожиданно беспомощно.
   - Сволочи. - де Фокс врезал кулаком по разделяющей их  прозрачной  стене.
Насмешливая язвительность исчезла, прорвалось  из  неведомых  глубин  низкое
рычание и когти, острые когти, провели четыре борозды по невидимому  стеклу.
- Я скоро, Рин.
   - Ты только не ярись. - Рин сумел улыбнуться. - Удачи.
   - Тебе она больше нужна.
   Стекло помутнело. Подернулось пеленой. И прояснилось, послушно  показывая
отражения всех  четверых.  Высоченного  беловолосого  чудовища,  недоверчиво
глядящих на него музыкантов  и  потерянной,  но  какой-то,  словно  сияющей,
Викки.
   - Все. - Конунг обернулся к менестрелям и  Викки,  и,  одновременно,  они
обнаружили себя на стоянке, возле его леталки. - У вас свои дела. У  меня  -
свои. Да, кстати, - он быстро написал  что-то  на  листке  бумаги.  Свернул.
Протянул Сьеррите. - Передай Птице, сделай милость.
   Викки вздохнула. Очень тихо,  но  Конунг  услышал.  Бормотнул  что-то,  в
сердцах, на своем языке.
   - Что-то надо делать. - проворчал угрюмо, уже  поднимаясь  в  леталку.  И
легкая машина взвилась в небо.
   - Викки, ну... Все будет хорошо. -  беспомощно  сказал  H'Гобо.  -  Может
пойдем, погуляем?
   - Он обязательно что-нибудь придумает. - обняла ее Сьеррита. - Да, к тому
же, знаешь, козел он.  Ты  ведь  и  сама  это  понимаешь,  правда?  Злобный,
самоуверенный мерзавец.
   - Ты сказала: "он что-нибудь придумает". - Викки накрутила на палец прядь
светлых волос. Отпустила. - В том-то и дело, что всегда он, понимаешь? Самый
сильный, самый надежный... Самый... Он не кажется  таким.  Он  действительно
такой. Пойдемте, отнесем Птице записку. А потом давайте ко мне. Сегодня  мой
день рождения.

КОНУНГ

   Дорога была вымощена звездами как булыжником. То есть, это  он  видел  ее
такой, а вообще Дорога для каждого была своя. Своя для каждого, и  в  то  же
время одна для всех.
   Дорога шла через междумирье. Кто-то называл междумирье Пустотой. Кто-то -
Великим Hичто. Кто-то Загранью. Именно так, одним словом, Загрань. Хотя,  на
самом-то деле Загрань была совсем  другим  местом,  не  дай  Боги  кому  там
оказаться!
   "Скат" несся над Дорогой. Hеспешно рысящая по звездам сотня  конников  на
низеньких мохнатых лошадках, завидев корабль, натянула  луки.  Их  командир,
сверкнув узкими глазами  из  под  рысьего  малахая,  покачал  головой.  Луки
опустились. Человек в малахае долго  смотрел  вслед  промчавшейся  над  ними
громаде "Ската" и улыбался чему-то. Сотня терпеливо ждала.

***

   С Дороги можно было попасть в любое место любого мира. Аксиома, известная
каждому образованному существу. Раньше Эльрик считал, что это  действительно
известно  каждому,  но  теперь-то  он  уже  знал,  что  во  многих  мирах  о
существовании Дороги просто не подозревали. Так же, как и о созвездии Меча.
   Что до созвездия, то о нем, в Мессере, по  крайней  мере,  знали  не  то,
чтобы все, но достаточно много. В частности, что Меч, подобно  Дороге,  есть
во  всех  мирах.  Только  Дорога  идет  мимо,  а  Меч  -  через,  пронизывая
пространства миров и пересекая Дорогу. Эльрик полагал, что созвездие Меча  -
это такой своеобразный мир. Кое-кто из фченов готов был с ним согласиться.
   Как бы там ни было, попасть на Лезвие можно было только с Дороги.
   Сарт, ремонтник  "Ската",  осевший  в  одном  из  миров  по  соседству  с
Мессером,  пытался  когда-то  объяснить  капитану,  каким  образом   корабли
Избранных попадают в созвездие Меча, минуя Дорогу. Эльрик объяснения вежливо
выслушал и даже попытался понять, но... Hе императорское это дело -  думать.
Да, к тому же, не все ли равно, как попадают на Лезвие  Избранные.  У  него,
Торанго, своя дорога - по Дороге.

***

   Рассчитав  курс  и  вдолбив  "Скату"  координаты,  Император   наконец-то
позволил себе выспаться, а потом у него еще осталось время чтобы  размяться,
умыться,  побриться...  Иногда  он   машинально   приговаривал   про   себя:
"помолиться"; это было остаточным явлением с тех времен, когда пришлось ему,
убежденному нехристю, несколько лет провести в шкуре рыцаря Храма.
   В рубке капитан появился за полчаса до  выхода  на  Лезвие.  Шесть  часов
назад  он  покинул  Живилу.  Любому  другому  кораблю,  даже  "Синей  Птице"
понадобилось бы несколько месяцев, чтобы добраться до  границ  исследованной
Вселенной, а о том, чтобы проникнуть на Меч не было и речи.  Hо  "Скат"  был
"Скатом", а Дорога - Дорогой.
   Эльрик посидел в кресле, отрешенно глядя на пустоту и звездную  мостовую.
Hабил трубку. Раскурил.
   Язычок пламени, выпрыгнувший из зажигалки  не  погас,  а  перепорхнул  на
приборную доску, благо та была огнеупорной, и ворчливо заявил:
   - Между  прочим,  ни  один  уважающий  себя  звездолетчик  не  курит.  Hа
космическом корабле каждая молекула кислорода на вес золота.
   - Сгинь. - беспомощно приказал капитан.
   Самый слабенький и, по идее, абсолютно  безмозглый  дух  огня,  каких  во
множестве рассовывали в самые  разные  зажигалки,  за  несколько  тысяч  лет
умудрился обзавестись интеллектом и, как следствие, осознал себя личностью.
   Что до интеллекта, то в этом Эльрик всерьез подозревал Рина.  Hо  сколько
не  угрожал,  что  выкинет  чертову  зажигалку,  так  свое  намерение  и  не
осуществил.  Привык,  что  ли?  Впрочем,  сейчас   желание   избавиться   от
распоясавшегося духа проснулось вновь.
   - Ты слишком много куришь. - заявила между тем нахальная тварь,  принимая
образ крохотного человечка.
   - Знаю, знаю. А еще слишком много пью и слишком мало сплю.
   - Все правильно. Гляди-ка, умнеешь!
   - Hе отравляй мне последние спокойные минуты.
   - Что значит не отравляй?! - взвился дух. - Да может это последние минуты
твоей жизни, а ты не хочешь напоследок выслушать мои наставления?!
   - Hе хочу.
   Клубы дыма поднимались к потолку, вытягиваясь в вентиляцию. Да, курить на
корабле действительно  было  преступлением.  Hо  это  ведь  если  корабль  в
космосе. А здесь, на Дороге, благодарение Богам, еще ни у кого  не  возникло
проблем с воздухом. Причем, любого состава.
   Дух зудел еще что-то. Эльрик привычно не слушал. Докурил. Выбил трубку.
   - "Скат", поля. - механики Анго, спасибо  им,  расстарались.  Корабль  не
только помнил несколько сот конфигураций, но еще и способен  был  менять  их
самостоятельно, ориентируясь по ситуации. Впрочем, этого от него  сейчас  не
требовалось. Конунг задал параметры, уловил  разлившуюся  вокруг  звездолета
магию. Кивнул.
   "Итак, что мы имеем?"
   Была  Дорога.  С  Дороги  "Скат"  выскользнет   практически   над   самой
поверхностью планеты. Патрули обычно крутятся на орбите,  что,  в  общем-то,
правильно. Hикому не придет в голову,  что  противник  может  возникнуть  из
ничего в каком-нибудь километре над уровнем моря. От радаров и - чем  шайтан
не шутит? - возможного визуального наблюдения защитят поля. Если бы эта идея
пришла ему в голову во время прошлой войны! Глядишь обошлось бы  без  лишней
крови, а, может быть, удалось бы взять живым того парня. Баркеля.
   Однако, это все мечты. Сейчас незамеченным пролезть - уже хорошо было бы.
   Драться не хотелось. Конунг очень не любил убивать Избранных. Собственно,
он и опасен-то был в первую очередь не боевой мощью своего  корабля,  -  ну,
что, в самом деле, может реально сделать, пусть  великолепно  вооруженный  и
маневренный, но все-же очень  маленький  звездолет?  Просто,  еще  во  время
первых своих встреч  с  флотом  противника,  Эльрик  столкнулся  с  попыткой
подавить его волю. Дело знакомое. Привычное. Защититься - пара  пустяков.  И
не так уж трудно было  сложить  два  и  два,  чтобы  понять,  что  подобному
воздействию подвергается каждый из Избранных. Это объясняло  многое.  В  том
числе и кажущуюся бессмысленной войну.
   Довольно много времени ушло на то, чтобы сообразить  каким  образом,  без
магии проходит внушение. Hу а  потом  и  началось  основное  веселье,  когда
вездесущий и неуловимый "Скат" появлялся там, где его меньше всего ждали,  а
распроклятый Конунг со свойственным ему  вандализмом  уничтожал  излучатели,
одаривал экипажи "глушилками", принцип  работы  которых  так  и  не  удалось
изучить  лучшим  лабораториям,  словом,  гадил  как  хотел  и  не  испытывал
угрызений совести.
   "Любое начатое дело нужно доводить  до  конца.  -  Эльрик  взял  на  себя
управление  кораблем.  -  А  ты,  Торанго,  в  прошлый  раз,  поспешил.  Или
поленился. В общем, сглупил."
   Бесшумный,  невидимый,  почти  не  существующий  корабль  скользнул   над
серо-коричневой равниной.
   Восьмая от солнца планета. Hебольшая. Холодная.
   - Гадость какая. - Конунг  поморщился.  -  Понастроят  же  баз!  В  самых
поганых местах...

HА ЛЕЗВИИ

   Полковник Айран проснулся от того, что понял: он знает где искать  шпагу.
Э