им
нравилось смотреть на то,  как  ателинг  ведет  свою  армию.  Могли  ли  они
сказать, что все это лишь обман зрения, а на деле ее  ведет  призрак  короля
Эйледа? Его приверженцы не следовали за ним - их толкали. Ему и не  снилось,
что он может завоевать сторонников исключительно благодаря репутации отца.
   Он поднялся на три ступени и уже второй раз за этот день сдал меч  Йорика
королевским фейнам. За ним затопало по ступеням множество ног.
   В большом зале царил полумрак, и на первый  взгляд  он  показаться  почти
пустым, ибо собравшиеся в нем держались у стен. Хотя запах  давних  пиршеств
все еще витал в воздухе, в этот вечер все четыре очага оставались холодными.
Около них  стояли  трое  пожилых  витан  в  нарядах  глашатаев  -  счетчики,
приемлемые для  обоих  кандидатов.  Двое  мужчин,  вступивших  в  зал  перед
Радгаром,  подошли  к  ним,  одновременно   поклонились   и   разошлись   по
противоположным сторонам зала. Скорее всего  это  были  братья,  разделившие
семейные голоса.
   Почетным гостям выделили скамьи в дальнем конце помоста: эрлам, их женам,
матерям, бабушкам и нескольким детям лет десяти-одиннадцати.  В  левом  углу
помоста хмуро сутулился на своем троне Сюневульф в короне и все той же  алой
мантии. Королева Шарлотта сидела рядом  с  ним,  выпрямив  спину,  в  резном
кресле из бивня нарвала. За ними стоял угрюмый  Роферкрефт,  наблюдавший  за
тем, как его вооруженные миньоны поддерживают порядок собрания.
   Вульфвер стоял в правом углу, не обращая  внимания  на  низкий  стульчик,
любезно выделенный ему  его  отцом.  Скрестив  руки  на  груди,  он  свирепо
созерцал разворачивающуюся драму. Пока дела для него  оборачивались  гораздо
лучше, чем предсказывали Леофрик и Сеольмунд. Больше  четверти  -  возможно,
почти треть - фейнов собралась у правой стены зала.
   Все взгляды обратились  к  Радгару,  когда  он  подошел  к  витанам,  ибо
казалось, от его решения зависит судьба королевства. Уведи он свою  свиту  к
Вульфверу, и чаша весов качнулась бы в сторону  таниста;  в  крайнем  случае
шансы бы уравнялись. Это тоже только казалось: его  сторонники  шли  за  ним
только потому, что он обещал не принимать  ни  одну  из  сторон.  Не  доходя
несколько шагов до поджидавших его витан, он остановился и  сложил  руки  на
груди подобно Вульфверу. Однако вместо того чтобы нахмуриться, как  тот,  он
улыбнулся витанам. Его сторонники сгрудились у него  за  спиной,  и  в  зале
воцарилась удивленная тишина.
   Она продлилась недолго. Сначала заскрипели  стропила,  потом  стены.  Пол
дернулся у него под ногами раз,  другой,  еще  сильнее...  Он  пошатнулся  и
взмахнул руками, чтобы не упасть. Со всех сторон люди хватались за стены, за
мебель, друг за друга. Деревянное здание скрипело всеми своими суставами, но
все звуки потонули в оглушительном реве, и весь мир,  казалось,  пустился  в
пляс. Такого землетрясения он  еще  не  помнил.  С  крыши  посыпалась  пыль,
встречные столбы поднялись от очагов. Толчки продолжались мучительно  долго,
потом сила их начала слабеть, и они стихли.
   Он бросился вперед помочь подняться витанам - все трое  упали  на  спину.
Пыль улеглась, упавшие смущенно поднялись на ноги, но, похоже,  ни  Сюнехоф,
ни его обитатели не пострадали серьезно. Голосование продолжалось, поскольку
ни один уважающий себя  рыжеволосый  белец  не  позволит  себе  обращать  на
какой-то там подземный толчок внимания больше, чем, скажем,  на  неспокойное
море. Они строили свои дома крепко и надежно, и дома выдерживали, а с ними и
они сами.
   Он вернулся на прежнее место. Один из витан, шаркая, подошел к нему.
   - Эальдры! Вы должны пойти на одну или другую сторону. -  Он  говорил  не
совсем разборчиво, ибо во рту его недоставало с дюжину зубов.
   - Мы подчиняемся ателингу Радгару, - заявил Леофрик.
   - Эйлединг! - заорали воины за его спиной.
   Это застало старика врасплох,  и  он  сердито  уставился  на  них  из-под
кустистых седых бровей.
   - Вы должны принять одну или другую сторону.
   - Я не принимаю ни одну из сторон, и мои спутники настроены так же.
   - Это не разрешается.
   - Я не могу сделать выбор между двумя ведрами нечистот.
   - Тогда уйди, если не желаешь исполнить свой долг! - От ярости тот  почти
визжал.
   - Я не уйду.
   - Эальдор Сеольмунд! Эальдор Леофрик! Вы знаете, что это не по правилам.
   - Это нетрадиционно, - согласился Леофрик.
   Речь виты,  и  без  того  не  слишком  разборчивая,  сменилась  визгливым
бормотанием и брызганьем слюной.
   - Вы нарушаете обычаи и древние законы. Вы  должны  сделать  выбор  между
двумя кандидатами. Если вам не понравится результат, вы можете сами  бросить
вызов.  Раскол  фюрда  более  чем  на  две  части  чреват   беспорядками   и
кровопролитием.
   В этом была известная доля правды, но Радгар уже не мог сменить выбранную
тактику. Он оглянулся проверить, с ним ли  еще  его  шайка,  и  к  удивлению
своему увидел, что к ней прибавилось по меньшей мере с полсотни человек. Те,
кто ждал развязки у крыльца, вошли, и большая их часть присоединилась к  его
партии. Возможно, он неверно оценил их мотивы.
   - Мы не примем ни одну из сторон, эальдор, - твердо ответил он. -  Ступай
и считай тех, кто принял.
   Пока старик спешил назад обсудить плохие новости со  своими  помощниками,
Леофрик  поправил  свою  глазную  повязку.  Два   человека   покинули   ряды
сторонников  Сюневульфа  и  присоединились  к  раскольникам.  Эту   коварную
стратегию предложил и оформил  Сеольмунд,  чье  мышление  причудливостью  не
уступало его скрюченной  спине,  и  она  действовала  безотказно.  Еще  трое
колеблющихся примкнули к ним, потом четверо со стороны  Вульфвера.  За  ними
последовали другие, и  вдруг  в  воздухе  запахло  революцией.  Витаны  явно
встревожились; король клокотал от злости.
   Звук боевого  рога  подал  сигнал  к  концу  голосования;  входную  дверь
заперли. Судьи объявили, что менять выбор запрещается,  и  все,  кто  сменил
партию, должны вернуться на прежнее место.
   С таким же успехом они могли бы увещевать Квиснолль. Никто не подчинился,
и все больше фейнов упрямо покидали группы у стен и переходили в центр  зала
к Радгару и его партии. Радгар повернулся, чтобы переглянуться с Леофриком и
Эйлвином,  стараясь  ничем  не  выдать  охватившего  его  возбуждения.   Все
действовало даже лучше, чем они предсказывали! Он не мог знать, конечно, как
долго его сторонники будут поддерживать его, как далеко пойдут  за  ним,  но
теперь у него было почти столько же голосов, сколько  у  Вульфвера.  А  что,
если под конец их будет больше, чем у отца или сына? Или даже больше, чем  у
обоих вместе? Если Сюневульф затеял этот вызов, чтобы произвести впечатление
на витенагемут, он навредил сам себе.
   Леофрик предостерегающе нахмурился, он  повернулся  обратно,  и  все  его
торжество разбилось как  хрупкое  стекло.  Королёва  Шарлотта  поднялась  со
своего кресла из кости, и теперь шла через зал урезонивать своего  неверного
сына. Все взгляды в зале были прикованы теперь к ней,  и  новая  встреча  их
должна была проходить на глазах у всего фюрда. Это был еще один хитрый  трюк
Сюневульфа, и ненависть Радгара разгорелась еще сильнее. Ни разу  со  времен
первых его дней в Айронхолле он не терял контроля над собой. Он  верил,  что
дремавший в нем дракон весь прогорел и исчез навсегда,  но  теперь  понимал,
что тот может проснуться снова. Увы, это  была  уже  не  детская  потасовка,
когда злость была и мечом, и щитом; в поединке умов злость могла ослепить  и
завести в смертельный тупик. Он  плотнее  запахнулся  в  пропитанный  жидкой
грязью плащ и принялся ждать.
   Королева Шарлотта шла,  волоча  за  собой  шлейф  своего  темно-бордового
платья. На руках ее, на шее и в ушах блестели самоцветы, на  высоко  взбитых
волосах сияла серебряная корона. Она не казалась старой, хотя  достигла  уже
того возраста,  в  котором  частые  роды  превращают  большинство  женщин  в
беззубых, седых ведьм. Она протянула к нему руки. Когда он не принял их, она
нервно сцепила их перед  собой.  Напряженно  вглядываясь  в  его  лицо,  она
заговорила, обращаясь к нему одному, хотя  слышать  ее  могла  добрая  сотня
людей.
   - Ты сильно прогневил своего короля, Радгар!
   - Мой король был убит, и этот человек помогал этому.
   - Молчать! Я не желаю слушать такой клеветы. Почему ты не  явился,  когда
тебя звали?
   - Потому что опасался за свою жизнь. - Он заметил,  что  язык  ее  слегка
заплетался, а дыхание отдавало вином. Замужество за Сюневульфом довело бы до
пьянства любую, но, возможно, его собственное поведение за эти два дня  тоже
способствовало этому.
   - Это безумие! - всхлипнула она. - Король желает тебе  только  добра.  Он
восхищается тобой и всегда восхищался. Вульфвер всегда разочаровывал его,  а
теперь у него  хватило  наглости  бросить  вызов.  Ты  сам  видишь,  что  он
проиграл, фюрд проголосовал  против  него.  Твой  дядя...  отчим,  я  хотела
сказать... Сюневульф хочет, чтобы теперь ты был его танистом.
   - О мама! Милая мама! Ты всегда веришь в то, во что хочешь верить,  разве
не так? Ты отказываешься видеть тени или думать о том, что может  таиться  в
них. Неудивительно, что жизнь всегда разочаровывает  тебя!  -  Ему  хотелось
встряхнуть ее. Ему необходимо было обнять ее. Он подавил оба этих желания. -
Ты просто дура, если веришь хоть одному слову этого человека.
   Она нахмурилась, словно мир вдруг сделался слишком сложным для понимания.
   - Я не  могу  не  любить  его,  Радгар,  -  прошептала  она.  Сердце  его
болезненно дернулось.
   - Нет. А я не могу не любить тебя, мама.
   - О Радгар! - Она снова протянула к нему руки, и снова он не вынул  своих
рук из складок замызганного плаща.
   - Но его я ненавижу. - Гнев клокотал в его горле как лава.
   - Сжалься над ним, Радгар! Сжалься! Ему ведь предстоит выбрать  чемпиона,
чтобы тот бился с его собственным сыном. Помоги  ему!  Он  говорит,  что  ты
лучший мечник в  Бельмарке.  Это  правда?  -  Она  не  могла  поверить,  что
произвела на свет такого монстра.
   - Возможно... - В отсутствие Овода... Где-то теперь бедняга Овод?
   - Все, о чем он просит, - это чтобы ты увечил Вульфвера как можно меньше.
В награду за это он назначит тебя своим танистом, а через год или два...  не
больше, чем  через  три  года,  он  оставит  трон  и  сделает  тебя  королем
Бельмарка. О Радгар, какое чудесное...
   Она  осеклась.  Горький  смех  вырвался  у  него  прежде,  чем  он  сумел
удержаться.
   - Сюневульф хочет, чтобы я дрался за него с Вульфвером? Дрался  с  ним  и
отпустил с разбитым носом? О нет! Ступай и скажи своему сожителю, мама,  что
если я встречусь с этим его уродливым отпрыском и в руке моей будет  меч,  я
разбросаю его потроха по всему полу. И если я когда-нибудь стану танистом, я
сделаю то же самое с ним в первый же час. Это будет разом исполнением  долга
и удовольствием. Передай эту весточку своему жирному дружку.
   Она отпрянула с побелевшим лицом.
   - Радгар! Ты забываешь, кто он!
   - Нет, мама. Этого я не  забуду  никогда.  Он  убивает  предательством  и
коварными заклятиями. Человек, убивший папу, подтвердил, что  это  Сюневульф
впустил его в дом той ночью. Он овладел тобой с помощью приворотного зелья и
пытался убить меня. Он дерьмо, мама, вонючий  навоз.  Ступай  к  своей  куче
дерьма и плюнь в него от моего имени.
   Его трясло, его почти тошнило от попыток совладать со своим гневом.  Рука
Леофрика предостерегающе стиснула  ему  плечо.  Королева  Шарлотта  в  ужасе
попятилась, потом повернулась  и,  подхватив  свой  шлейф,  ретировалась  на
помост. Несколько сотен присутствующих фейнов  видели,  как  потемнело  лицо
короля, когда он выслушал ее доклад шепотом.
   Все новые фейны перекочевывали от стен к Радгару. Потом какой-то  капитан
- человек, которого он совершенно не знал, даже в лицо - покинул  Сюневульфа
и перешел к нему вместе со всем своим веродом.
   - Объявляйте! - рявкнул Сюневульф трем растерянным витанам в центре зала.
Роферкрефт бросил команду королевским  фейнам,  и  те,  быстро  выстроившись
цепью вдоль левой стены, остановили дальнейший отток  из  стана  сторонников
короля.
   Судьи поспешно посовещались. Теперь в центре насчитывалось заметно больше
голосов, чем у таниста, а возможно, столько же, сколько  у  Сюневульфа.  Еще
два верода принесли бы Радгару больше  половины  голосов  фюрда,  но  он  не
считался кандидатом. Витаны поспешили к королю и низко  поклонились  в  знак
того, что он победил. Его сторонники разразились радостными криками, которые
быстро потонули в ропоте других партий.
   - Да будет у всех твоих побед такой же кислый вкус! - буркнул Леофрик.
   Сеольмунд хихикнул.
   - Интересно, что подумают обо всем этом эрлы?
   Боевой рог призвал всех  к  тишине,  чтобы  объявить  решение.  Квиснолль
капризно  тряхнул  зал.  Стоявшие  порознь   партии   смешались   и   начали
придвигаться к помосту, но королевские фейны оттеснили их  назад,  освободив
открытое  пространство:  предстоял  поединок.  Большая  часть  дам   встали,
поклонились  трону  и  направились  в  дальний  конец  зала,  где  ненадолго
отворилась, пропуская их, одна створка дверей. Им не удалось увести с  собой
сыновей, и уж конечно, не покинул зал никто из мужчин. Осталась и королева.
   Вульфвер стянул с себя плащ, перевязь, кафтан.  Обнаженный  по  пояс,  он
сошел с помоста и сделал несколько пробных взмахов  своим  двуручным  мечом.
Его угрюмое лицо исказилось в беспощадной ухмылке убийцы,  почуявшего  запах
крови.
   - Выбирай своего человека, папаша! Кто помрет за тебя?
   Сидевший на противоположном краю помоста Сюневульф не обратил на  издевку
никакого внимания. Он подал руку Шарлотте и повел ее вдоль  края  помоста  к
его середине, потом повернулся, чтобы обратиться к фюрду.
   - Фейны, мы благодарим вас. - Он мог бы  поучить  улыбаться  щуку.  -  Мы
приложим все старания, дабы  и  впредь  оправдывать  ваше  доверие.  И  наша
дорогая госпожа также благодарит вас.  А  теперь,  увы,  наш  скорбный  долг
выбрать чемпиона, дабы тот отмстил оскорбления, нанесенные нашей чести. - Он
держался неплохо. Все, кто не знал  его  скользких  повадок,  нашли  бы  его
убедительным оратором. Маленький толстопузый монстрик.
   - Продолжай, папаша!  -  заорал  Вульфвер.  -  Ищи  человека,  согласного
помереть за тебя. Я жду.
   - Увы, - вздохнул Сюневульф. - Этот преступник - наша плоть  и  кровь,  и
это глубоко ранит нас, так что мы можем надеяться лишь, что  он  не  слишком
дорого поплатится за свою дерзость. Как бы  то  ни  было,  такова  плата  за
амбиции, и те, кто ищет дорогого выигрыша, должны быть готовы дорого платить
за проигрыш. Короли и эрлы не знали бы покоя, будь кара слишком мягкой. - Он
снова изобразил на лице улыбку. - И мы не изменим традиции, согласно которой
королевский чемпион будет  осыпан  богатствами,  достаточными,  чтобы  скопы
сотню лет слагали о них баллады.
   - Или его вдова получит мужа умнее! - Верод Вульфвера  отозвался  на  эту
его шутку радостным гоготом.
   - Совершенно верно, - согласился Сюневульф. -  Но  прежде  нам  предстоит
исполнить более приятную обязанность. - Он щелкнул пальцами, и вперед  гордо
выступил расфуфыренный книхт. В руках он держал красную шелковую подушку, на
которой лежал сияющий меч. Он опустился на  одно  колено  на  краю  помоста,
демонстрируя меч вероду.
   - Почтенные  гости,  -  объявил  король.  -  Эрлы,  эальдры,  фейны.  Нам
доставляет несказанное наслаждение  приветствовать  на  родине  вернувшегося
после долгих лет отсутствия нашего дорогого племянника и  пасынка,  Рад-гара
Эйлединга...  -  Он  подождал,  пока  стихнут  одобрительные  и  возмущенные
возгласы. Потом подождал еще. И еще. Маленькие глазки его шмыгали из стороны
в сторону, словно он запоминал, кто шумит громче всех.  Потом  он  заговорил
снова, и постепенно шум стих настолько, чтобы его можно было  расслышать.  -
...и отца нашего, Фюрлафа. Гарда его из чистого  серебра  и  украшена  Семью
Слезами, знаменитыми голубыми жемчужинами, дошедшими до нас из  незапамятных
времен. Эти драгоценные камни украшали множество корон и скипетров, а  также
плоть великих королев. Скопы могут часами петь их историю. Радгар, сын  мой,
ступай же сюда и прими от нас этот бесценный дар.
   Ноги Радгара словно приросли к полу. Что  это  еще  за  новое  коварство?
Теперь, когда король одержал победу в вызове, ослушаться его воли  считалось
незаконным. Где он видел этот меч раньше?
   - Не иди! - шептал ему на ухо Леофрик. - Это еще одна ловушка!
   - Тебе надо идти! - шептал одновременно Сеольмунд его локтю. - Иначе тебя
сочтут трусом.
   Никто и никогда не говорил, что политика - легкое занятие.

2

   Хильфвер успевал едва-едва. Горячая вода подступила к  самой  октаграмме,
огонь лизал кроны деревьев над его головой, а воздух был настолько  пропитан
дымом и испарениями, что дышать было почти невозможно. И все же он продолжал
выкрикивать слова  заклинания  и  скакать  на  своей  деревяшке  причудливым
силуэтом на фоне огня.
   - Стой! - прохрипел Овод. - Прекрати! Что ты делаешь?  -  Заклинатель  не
услышал его, а может, не обратил на его крик внимания.
   Овод брел по  горячей  воде,  временами  доходившей  ему  до  груди.  Его
продвижение замедлялось скрытыми под водой кустами и  плавающими  обломками,
включая то, что осталось от некогда стоявшей здесь избушки. Непрекращающееся
кровотечение из раздавленной руки отнимало у него остаток  сил.  Он  не  мог
идти быстрее к безумцу на том берегу, и все же его инстинкт кричал ему,  что
он не должен позволить Хильфверу довести заклинание до конца.
   Земля ушла из-под ног,  и  кратер  содрогнулся  от  свирепого  подземного
удара. Отравленное озеро всколыхнулось. Старый безумный Хильфвер  на  берегу
рухнул ничком. Огонь, охвативший лес, взревел еще громче; пылающие стволы  с
треском рушились на землю. Овод пошатнулся и попытался удержать  равновесие,
загребая здоровой рукой, а вокруг него с  шипением  падали  в  воду  горящие
сучья.
   Постепенно земля успокоилась, и  рев  огня  заглушил  грохот  камнепадов.
Отчаянным усилием старый заклинатель поднялся и продолжил с того  места,  на
котором прервало его землетрясение. Он был совершенно нагим, и  горящий  лес
освещал его  увечья:  стариковское  тело  с  одной  стороны  и  живой  труп,
обугленная головешка без руки и с жалким обрубком ноги - с другой.
   - Стой! Стой! - сквозь слезы Овод увидел  что-то,  съежившееся  в  центре
октаграммы.
   Теперь Хильфвер услышал его. Он удивленно оглянулся и увидел бредущего  к
нему по воде Овода. Он не остановился, но запел свои заклинания еще быстрее,
прыгая с одного острия октаграммы на другое на своей деревяшке.
   Наконец-то  дно  пошло  вверх.  Овод  перешел  на  бег,  вскарабкался  на
последний откос, скользя и спотыкаясь. Он взмахнул шпагой.
   - Стой или умри!
   Хильфвер остановился, устало опершись на свой  посох.  Грудь  его  тяжело
вздымалась, хотя казалось, будто дышит только его человеческая половина.  Он
захлебнулся мучительным  кашлем.  Из  единственного  глаза  градом  катились
слезы, но сохранившаяся часть лица сияла торжеством.
   - Готово!
   Напитанный дымом воздух над  октаграммой  начал  светиться  перламутровым
светом, да и сама засыпанная  пеплом  восьмиконечная  звезда  засияла  ярче,
словно нарисованная огнем. Предмет в центре оказался орлом. Он был  живой  и
свирепо косил глазом на Овода, хотя лапы его были привязаны  к  полену.  Как
этому калеке удалось поймать орла? Огненного дракона  Эйледа  описывали  как
быка, но тот, что убил Гюфблейса напоминал огромную птицу...
   - Ты вызываешь фюрдрака! - Что же он за человек, если способен на такое?
   Заклинатель разразился визгливым смехом.
   - Преступления Сюневульфа требуют отмщения. Но  теперь  ему  от  меня  не
уйти. Отойди и не мешай.
   - Если ты высвободишь дракона, как ты обуздаешь его? Этого нельзя делать!
О