же сказал: у меня там шпион! Папа, папа! Он сказал,  проверьте.  Если
ты сможешь дожать дядю Родни по статьям двадцать пятой и двадцать  четвертой
до пределов, которые я тебе назвал, ты будешь знать, что все остальное  тоже
верно, разве не так?
   - Хитрец маленький! А что потом? Ты остановился на пятнадцатой статье.
   - Он сказал, остальные он даст завтра, и еще сказал, что до того  времени
хотел бы оговорить условия. Мне кажется, он хочет земель.
   - Не сомневаюсь, что хочет, - тихо сказал отец. - Да, это  может  быть  и
ловушка, но игра того стоит. Ступай. Не подходи,  пока  я  тебя  не  вызову.
Никому не говори об этом. Но сегодня  же  вечером  я  или  отрекусь  в  твою
пользу, или выдеру тебя так, что ты неделю сидеть не сможешь.  Как  скажешь,
это справедливо?
   Он улыбнулся так широко, что Радгар рассмеялся  и  сразу  же  пожалел  об
этом. До этой минуты он и думать забыл о боли.
   - Я сделаю тебя своим советником.

***

   Король подозвал к себе книхта и послал с  ним  записку.  Через  несколько
минут собрание покончило  с  формальностями  и  добралось  до  статьи  номер
двадцать пять, содержание которой обещало серьезную схватку.  Эрл  Эйфельнот
из Сюфекка встал и потребовал, чтобы Шивиаль отменил  все  пошлины  на  ввоз
соленой рыбы из Бельмарка на протяжении по меньшей мере десяти лет мира, что
полностью  совпадало  с  первоначальными  требованиями  короля  Эйледа,  Эрл
Светманн и остальные Кровавые одобрительно кричали и топали ногами.
   Посол заявил протест, но, посовещавшись со своими советниками, согласился
на полный отказ от пошлины на протяжении пяти лет  и  ограничился  половиной
пошлины на протяжении еще пяти - как он пояснил, в знак его доброй  воли,  с
целью ускорить ход переговоров и так далее. Именно эти цифры называл Радгар.
Папа разослал еще несколько записок.
   Его превосходительство перестал улыбаться, когда  услышал  требования  по
статье номер двадцать четыре. На этот раз он сделал попытку торговаться,  но
бельцы не отступили ни на шаг. Когда он  наконец  уступил,  настала  очередь
двадцать  третьей  статьи.  Несколько  раз  переговоры,  казалось,   вот-вот
сорвутся, и каждый раз слабину  давали  шивиальцы.  До  самого  конца  этого
долгого  жаркого  дня  незадачливый  посол  крутился  и   ерзал   в   центре
треугольника,  упрашивая,  угрожая,  потея  и  отступая  все  дальше,   пока
племянник без малейшего сожаления наблюдал за этим от стены.
   Радгар отказался от надежды завалиться со своей хворью в кровать.  Вместо
этого он остался смотреть на  результаты  своего  вмешательства,  подкрепляя
силы диетой из козьего молока, доставленного по его  просьбе  одним  из  его
нянек-мордоворотов. Даже приступы боли, время от  времени  стискивавшей  все
его внутренности,  имели  свою  положительную  сторону,  ибо  приводили  его
телохранителей в состояние паники. Он немножко подыгрывал, конечно, но самую
малость. Фактом оставалось то, что Вульфвер, Фрекфул и Хенгест едва не убили
королевского сына,  и  на  трезвую  голову  они  не  могли  не  понять,  что
одного-единственного слова их жертвы хватит, чтобы смешать  их  с  грязью  и
уничтожить. К полудню он чувствовал себя гораздо лучше.
   Раз к нему подошла со своей  свитой  из  жен  и  дочерей  эрлов  королева
Шарлотта.
   - Ты в порядке? - подозрительно спросила она.
   - Конечно, в порядке. Я ведь в порядке, верно, ребята?
   Да, да, поспешно закивали они. Радгар в полном порядке.
   - Вам ведь нравится приглядывать за мной?
   Они согласились, что нравится. Они признались, что для них большая  честь
охранять ателинга. Они даже  сошлись  на  том,  что  ни  на  что  другое  не
согласились бы с большей охотой.  Он  решил,  что  это  куда  приятнее,  чем
смотреть, как их порют. Впрочем, и этого варианта еще никто не отменял.
   Примерно через час, во время одного из коротких перерывов  на  совещания,
книхт с изрытым оспой лицом вызвал ателинга к отцу  -  тот  вышел  на  улицу
подышать свежим воздухом и стоял в тенистом углу у кухни. Он схватил сына  и
сжал в медвежьих объятиях. Застигнутый  врасплох,  Радгар  не  удержался  от
вскрика.
   - Что-то не так?
   - Язык прикусил. - Тут он не соврал.
   К счастью, король был слишком возбужден, чтобы допытаться до  правды.  Он
усадил сына и хлопнул его по плечу.
   - Все получается! Все, что ты говорил, - правда! С ума  сойти!  Кто  тебе
сказал?
   Радгар огляделся по сторонам, но поблизости не было никого,  кто  мог  бы
подслушать,  если  не  считать  его  преданных  телохранителей,  да   и   те
благоразумно держались поодаль. На всякий случай он перешел на шивиальский.
   - Телохранитель посла, сэр Гесте. Папа нахмурился.
   - Клинок? Я не знал, что  он  привез  с  собой...  Ты  говоришь,  Клинок,
предающий своего подопечного?
   - Отставной Клинок - заклятие с него  снято.  На  дядю  Родни  ему  почти
наплевать. Или на короля Амброза. Он говорит, что в  деле  награды  доверяет
тебе. Он... Что-то не так?
   - Ничего, ничего. Просто странно, что... Я с радостью награжу  его.  Тебе
лучше держаться от него подальше. Ему может грозить  опасность  -  шивиальцы
наверняка начали уже искать предателя в  своих  рядах.  Надо  поговорить  об
условиях,  чтобы  он  рассказал  нам  оставшуюся  часть  секретов.  Как  мне
связаться с ним?
   - Он сказал, что будет в таверне "Черная лошадь" через  час  после  того,
как посол вернется к себе на корабль. - Радгар хихикнул.  -  Я  сказал,  что
пришлю за ним Хенгеста. Он согласился, что такое лицо ни с кем не спутаешь.
   Короля это позабавило вовсе не так сильно, как ожидал Радгар: смешно ведь
- послать Жеребца в "Черную лошадь"! Отец жестом подозвал Вульфвера.
   - Я намерен просить твоего отца закрыть муут на сегодня.  Я  хочу,  чтобы
после этого Хенгест пришел ко мне с докладом.  А  пока  продолжайте  охрану.
Кровавые уже видят, к чему все идет. Если неприятности и будут, то сегодня.
   - Ладно, - буркнул Вульфвер. - Что?
   - Господин, я хотел сказать! Есть, господин!
   - Ты на службе, фейн, - ледяным тоном произнес папа. - Это значит,  ты  и
твои люди должны оставаться трезвыми, пока я не скажу, что можно иначе. Один
из вас должен бодрствовать, и  никаких  женщин!  Второго  предупреждения  не
будет.
   Выражение неприкрытой боли забавно исказило туповатое лицо Вульфвера.
   - Есть, господин. Рад служить, господин. - Он выждал, пока король  уйдет.
- Вот теперь я с радостью убил бы тебя, щенок. Без питья, без девок? Клянусь
стихиями, вот бы тебе башку свернуть!
   - Обращайся ко мне "ваше королевское высочество", - сказал Радгар.

7

   Этой ночью происходило множество событий,  относительно  которых  ателинг
так и остался в неведении, хотя и Догадывался: тайные  встречи,  на  которых
стороны торговались, строили  заговоры,  искали  предателей.  Одно  вопиющее
нарушение прямого королевского приказа имело место прямо за  дверью  каморки
Радгара, и, хотя  он  опасался  этого,  его  юный  возраст  все  же  не  дал
распутству фейнов нанести дальнейший ущерб  его  здоровью.  Собственно,  это
только дало ему лишний рычаг власти над ними. Нет, он ни за что не  позволит
девицам выставлять дураком его, когда он вырастет! Он накрыл голову подушкой
и заснул, не дожидаясь, пока возня за дверью стихнет.
   Он проснулся на рассвете,  ощущая  себя  почти  прежним.  Витенагемут  не
собирался до полудня, а несколько эрлов явились  и  того  позже.  Настроение
было угрюмое. Лорд Кэндльфрен явно  собирался  отвергнуть  ряд  унизительных
уступок, сделанных им накануне, а бельцы уже почуяли запах  крови.  Головная
боль, которой мучилась  значительная  часть  участников  собрания,  тоже  не
способствовала в достижении компромисса или разумности суждений.
   Когда рив объявил дебаты по следующему пункту, эрл Светманн первым  встал
и попросил слова. Зрители  удивленно  зашептались,  ибо  накануне  никто  из
Кровавых почти не участвовал в дебатах. Впрочем, с точки зрения  шивиальцев,
это ничего не изменило. Фейн с детским лицом торговался, как  скупой  кузнец
на рынке, не слушая  никаких  доводов  и  не  оставив  посланникам  никакого
выбора, кроме как принять его условия или не получить ничего. В конце концов
они сдались и уступили. Светманн презрительно улыбнулся и сел на место.
   При обсуждении следующего пункта встал другой  представитель  Кровавых  и
проделал то же самое. Радгар заметил, что его бельский дядя - тот, что сидел
на троне - открыто ухмыляется, тогда как лицо шивиальского дяди -  сидевшего
почти на полу - выражает  ужас  и  сменило  цвет  с  обычного  пунцового  на
мертвенно-белый. Битва жирных дядек!
   Разбираясь в закулисных перипетиях чуть  лучше,  чем  остальные  зрители,
Радгар очень скоро догадался, что  король  Эйлед,  должно  быть,  вступил  в
заговор со  Светманном  и  его  сторонниками,  предоставив  им  удовольствие
терзать неприятеля. Но если Кровавые  приняли  эту  не  лишенную  приятности
задачу на себя, они наверняка согласились поддержать полученный в результате
этого мирный договор. Пока он выходил настолько выгодным для Бельмарка,  что
устраивал даже их.
   Довольно долго казалось, что шивиальцы  будут  сопротивляться.  Процедура
сделалась до невозможности занудной. Одна скучная речь следовала за  другой.
Уступки, на которые разрешили идти послу, были  абсолютным  пределом,  и  он
никак не ожидал, что ему придется отступать до конца по  каждой  статье.  От
дипломатической карьеры  лорда  Кэндльфрена  не  осталось  камня  на  камне.
Несколько раз муут делал перерыв, чтобы дать ему возможность посовещаться со
своими советниками. Радгар задремывал, размышляя,  помешают  ли  его  синяки
прогуляться верхом на Исгицеле. Папа сидел молча и внимательно слушал.
   Час за часом, пункт за пунктом шивиальцы сдавали свои позиции. Последнюю,
отчаянную  попытку  сопротивления  они   предприняли   по   первой   статье,
требовавшей прекращения враждебных  действий  и  возвращения  военнопленных.
Многие из пленных бельцев томились в шивиальских тюрьмах  или  трудились  на
шивиальских рудниках. Бельмарк требовал, чтобы всех их немедленно  отправили
на родину, вне зависимости от того, что они сделали или в чем обвинялись,  и
одновременно категорически отказывался вернуть шивиальцев. Большую часть  их
давно уже продали в рабство в дальних странах,  а  те,  что  оставались  под
рукой, были офраллены, так что толку от них их семьям все равно не  было  бы
никакого. Казалось, ничего не может быть несправедливее  подобного  подхода,
но если уж папа настаивал на своих требованиях,  значит,  противная  сторона
имела полномочия согласиться на них.
   Когда свет в зале  начинал  уже  меркнуть,  осунувшийся  лорд  Кэндльфрен
встал.
   - Возможно, мы  могли  бы  принять  что-то  вроде  названных  условий,  -
пробормотал он едва слышно, - в случае,  если  бы  нам  удалось  согласовать
удовлетворительный текст Преамбулы.
   Кое-кто из зрителей разразился радостными криками,  но  почти  сразу  они
стихли, и в зале воцарилась недоуменная  тишина.  Дядя  Сюневульф  приказал,
чтобы оба предлагаемых, взаимоисключающих  варианта  Преамбулы  зачитали  на
обоих языках. Радгар уже знал, что это невинное на вид вступление к договору
содержит то, что папа называл самым смертоносным жалом: признание вины.  Был
ли брак леди Шарлотты и короля Эйледа действителен по  шивиальским  законам?
Если да, значит, покойный  король  Тайссон,  и  он  один,  должен  считаться
зачинщиком войны. Если нет,  Бельмарку  полагалось  вернуть  даму  родным  и
выдать ее похитителя. Каковы установки лорда Кэндльфрена на этот счет?
   Похоже, они были довольно  жесткими,  поскольку  весь  следующий  час  он
сражался, как загнанный в угол барсук, - и  все  ради  того,  чтобы  его  же
племянника Радгара объявили  незаконнорожденным  ублюдком.  Дюжина  бельских
ораторов возражала ему, говоря, что дама пошла на этот брак добровольно.  По
мере того как солнце клонилось к закату, всем становилось ясно,  что  данные
послу инструкции не  оставляют  ему  пространства  для  маневра.  Лица  эрла
Светманна и его дружков заметно просветлели.
   Король Эйлед встал со своего места. Со времени своей  вчерашней  речи  он
еще ни разу не подавал голоса.
   - Ваше превосходительство, - сказал папа. Он говорил негромко, но в  зале
сразу воцарилась тишина. - Совершенно ясно, что по этому вопросу мы  никогда
не сойдемся. С точки зрения чести, это очень важная позиция, практическое же
ее значение ничтожно. Зачем же  нам  продолжать  кровопролитие  и  страдания
из-за события, имевшего место  поколение  назад?  Мы  договорились  по  всем
остальным  вопросам.  Ваше  превосходительство,  я  предлагаю   нам   вообще
отказаться от Преамбулы.  Скажите  "да"  -  и  мы  можем  в  эту  же  минуту
остановить войну.
   Посол Кэндльфрен не стал советоваться со  своими  спутниками.  Он  просто
сел, сгорбившись, и некоторое время думал молча. Потом  устало  поднялся  на
ноги.
   - Я неоднократно объяснял уже, что данные  мне  инструкции  не  оставляют
иного пути, как требовать включения в Преамбулу того факта, о котором я...
   - Так забудьте о своих инструкциях! - взревел король Эйлед. -  Ибо  я  не
собираюсь обсуждать позор для моих жены и сына.  Я  могу  взять  назад  свое
требование о признании вины, но не более того. Берите то,  что  я  предлагаю
вам сейчас, или я объявлю этот витенагемут распущенным, а вам дам  время  до
полудня завтрашнего дня на то, чтобы покинуть пределы моего королевства!
   На долгую минуту все в зале затаили дыхание. Потом дядя Родни со  вздохом
кивнул. Даже когда король шагнул вперед, чтобы пожать ему  руку,  а  Станхоф
взорвался ликованием, голова посла оставалась понуро  опущенной,  словно  он
ожидал лишиться ее по возвращении домой. Ну и пусть, главное - войне  пришел
конец. Пришло время мира.
   Даже в Твигепорте, этом осином гнезде  горячих  голов,  как  называл  его
папа, мирный договор встретили ликованием. Это был не просто мир,  это  была
победа, и самые кровавые из Кровавых не могли пожаловаться  на  ее  условия.
Пиршество в Станхофе в  тот  вечер  не  могло  не  превзойти  пышностью  все
остальные. Шивиальская делегация пировала за главным столом вместе с папой и
эрлами, не оставив места их женам, поэтому  маме  и  прочим  дамам  пришлось
сидеть за другим. К неописуемому огорчению Радгара, его посадили к ним,  что
было не просто скучно, но унизительно. Всего через год он станет книхтом,  и
тогда у него будет меч, а не какой-то дурацкий кинжал.
   Впрочем, слушать речи  оказалось  интересно  -  не  обычную  воинственную
похвальбу, но подлинные рассказы о былых битвах и победах.  Один  рассказчик
сменял другого, не оставляя скопам времени  для  песен,  но  только  до  той
минуты, пока один из них не  завел  "Hlaford  Fyrlandum",  древнюю  строевую
песнь про старого Каттера. Все остальные разом  подхватили  ее,  и  в  конце
концов папе пришлось встать и поклониться. Несколько эрлов  подняли  его  на
плечи и понесли вокруг зала. Шум  стоял  такой,  что  показался  бы  слишком
громким даже вулканам. Радгар едва не лопался от  гордости.  Пользовался  ли
кто-нибудь из королей Бельмарка такой популярностью? Но лучшее, оказывается,
было еще впереди. Светманн и еще один молодой эрл подошли  к  нему,  подняли
его и понесли вокруг зала за папой как следующего Каттеринга. Толпа  кричала
до хрипоты. Все почести принадлежали, конечно, папе, а не ему, и все же  это
было так здорово, что он с трудом сдерживал слезы.
   Он видел, как даже Вульфвер, Хенгест и Фрекфул смеются, поют и машут ему.
Они были не  трезвее  остальных,  поскольку  папа  объявил,  что  их  службе
телохранителей пришел конец. Никто и ничего уже не выиграл  бы  от  насилия.
Единственный, кого он нигде не видел, был  сэр  Гесте.  Если  измену  Клинка
обнаружили, он, возможно, лежал уже на дне фьорда.
   Когда все устали от "Hlaford  Fyrlandum",  когда  и  короля,  и  ателинга
вернули на свои законные места, молодежь фюрда принялась распевать песню  из
тех, которых мама не терпела. Она и так терпела это  пиршество  дольше,  чем
обычно, так что теперь объявила, что  готова  удалиться.  Некоторые  из  дам
поддержали ее. Она пригвоздила Радгара к  месту  предостерегающим  взглядом,
ибо он имел  обыкновение  скрываться  под  столами,  но  на  деле  он  устал
настолько, что готов был безропотно подчиниться. Чего еще  можно  желать  от
одного дня после того, как тебя пронесли на плечах по залу?  Поэтому  первые
дамы Бельмарка - или большая их часть - поднялись и сделали книксен королю и
своим мужьям в знак того, что покидают зал.
   - Надеюсь, - вполголоса  заметила  мама,  неодобрительно  оглядевшись  по
сторонам, - что мы сможем найти кого-нибудь относительно трезвого  или  даже
двоих, чтобы нас проводили. Большую часть эрлов уже мало беспокоило то,  что
случится с их женами в следующие несколько  часов,  хотя  папа  заметил  эту
проблему и подозвал книхта, чтобы тот передал кому-то поручение.
   - Что ж, вам не придется долго искать. - Дядя  Сюневульф  не  без  усилия
поднялся с трона. - У меня ужасно болит  голова,  и  я  не  в  силах  больше
переносить этот шум. Окажете мне честь, госпожа?
   - Это вы оказываете мне честь, ателинг, - отвечала мама.
   Ха! Что может сделать он, если какой-нибудь пьяный фейн привяжется к ним?
Собьет его наземь своим пузом? Мама  никогда  особенно  не  жаловала  своего
деверя, хотя никогда и не выказывала своего к нему отношения на  людях.  Она
приняла его руку с благодарной улыбкой. Радгар следом за ними вышел из зала,
в свежесть ветреной ночи и относительную тишину, хотя шум пиршества слышался
и в переулках. Когда они добрались до королевской  резиденции,  он  невольно
хихикнул, увидев, что, хотя  отец  отменил  свою  охрану,  вечно  осторожный
Леофрик этого не сделал. Он дежурил  лично  в  компании  двух  фейнов,  явно
изрядно опечаленных тем, что пропустили празднества.
   - Ты выказываешь заслуживающую похвалы верность долгу,  маршал,  -  почти
без ехидства заметил танист, хотя они с Леофриком редко  отзывались  друг  о
друге добрыми словами.
   - Работа хороша только тогда, когда исполняешь  ее  как  надо,  -  угрюмо
ответил одноглазый фейн. - Договор еще не подписан и не скреплен печатями.
   Оказавшись в доме, Радгар сразу же вежливо пожелал спокойной  ночи  дяде.
Едва не засыпая  на  ходу,  он  поплелся  по  лестнице  следом  за  мамой  и
мужественно перенес ее объятия и поцелуи  перед  дверью  в  ее  опочивальню.
Только потом он смог  сбежать  в  свои  хоромы  под  самой  крышей,  слишком
усталый, чтобы замечать ужасающую духоту. Не снимая ни штанов,  ни  камзола,
он стряхнул с ног башмаки и повалился на свой тюфяк,  ожидая,  что  уснет  в
считанные секунды.
   Однако сон не шел к нему. Слишком много  всего  случилось  за  день.  Ему
нужно было еще свыкнуться с мыслью о мире,  и  он  плохо  представлял  себе,
какие перемены  это  принесет  в  его  жизнь.  Под  окнами  проходили  толпы
ликующего народа. Вскоре сквозь  щели  в  полу  до  него  донеслись  женские
голоса, но в этом не было ничего  удивительного,  поскольку  прямо  под  ним
размещались мамины горничные. Позже к ним присоединились  басовитые  мужские
голоса, но и этого тоже можно было ожидать.  Фейны  помоложе  всегда  найдут
себе занятие поинтереснее, чем бражничать, петь  и  ссориться  всю  ночь  до
утра.

8

   Из бездонного сна его выдернули чьи-то далекие крики. Он сердито промычал
что-то и повернулся на другой бок. Шум стих... Вот и хорошо! Откуда же тогда
у него ощущение, будто что-то не так? Он отчаянно не хотел разлеплять  веки,
но в конце концов чихнул. Дым, подумал он. Из щелей в полу шел дым.
   Дым? Он сел и закашлялся. Духи! Он находился на верхнем этаже деревянного
дома, и комната была полна едкого  дыма.  Ночь  была  темной,  он  не  видел
ничего, кроме смутного очертания двух крошечных окон, и пролезть  через  них
не смог бы даже он. Он слышал далекие голоса, но