ЧАСТЬ VII
КУОРРЕЛ

1

   Куоррел парировал удар Клинка справа, частично увернулся и частично отбил
удар слева. Он почувствовал резкую боль в левом  плече,  но  не  успел  даже
осознать это, как перед ним выросли ворота, и он послал Рубаку в прыжок. ЧТО
ЗА КОНЬ!  -  Взять  живыми!  -  снова  выкрикнул  голос  за  спиной.  Рубака
приземлился мягко, как кошка. Только тут, испуганный шумом, почуявший  запах
крови, он прижал уши и во весь опор понесся по дороге так, словно  все  духи
Огня гнались за ним.
   Куоррелу необходимо было убрать Резон в ножны, пока он  не  выронил  его.
Ему необходимо было унять кровотечение, иначе он  не  смог  бы  вернуться  и
вступить в бой. Ему необходимо было развернуть коня, иначе бей закончился бы
прежде, чем он вернется. Он оглянулся как раз вовремя,  чтобы  увидеть,  как
Муха оступилась, а Парагон падает, выброшенный  из  седла.  Стихии,  что  за
катастрофа! Даже Парагон не сможет вскочить после такого падения  и  одолеть
девятерых Клинков. Ну поворачивай же, проклятая скотина! Но Рубака продолжал
нестись по дороге, не повинуясь ни поводьям, ни шпорам.
   Первым делом унять  кровотечение.  Правая  рука  была  нужна  ему,  чтобы
править конем. Левая вообще отказывалась слушаться. Духи, как  болит  плечо!
На время он предоставил Рубаке скакать, как  хочется,  и  попытался  прижать
плащ к ране, чтобы остановить кровь, однако первый же  рывок  коня  едва  не
сбросил его. Плащ зацепился за  что-то,  застежка  порвалась,  и  дальше  он
скакал уже без него. Ну и черт с ним. К черту все мысли о кровотечении - все
равно он умрет. Ему надо всего только вернуться в бой и  погибнуть  там.  Ни
один Клинок не бежал еще с поля боя. Ни один Клинок не спасался бегством  за
без малого четыре сотни лет.
   Перед ним на дороге вдруг вырос фургон; двое запряженных в  него  битюгов
казались такими же удивленными, как возница. Рубака  наконец  остановился  и
даже попятился, взбрыкнул несколько раз,  развернулся  и  поскакал  обратно.
Каким-то образом Куоррел удержался  в  седле,  хотя  по  всем  правилам  ему
полагалось упасть уже давно, и каждый толчок отдавался в плече жгучей болью.
Теперь они возвращались к месту боя. Вот только бой скорее всего закончился,
еще не начавшись. Парагон, наверное, оглушен падением, если вообще не сломал
себе шею.  Дракон  кричал,  чтобы  их  взяли  живыми,  но  Клинок  не  может
допустить; чтобы его подопечного взяли в плен, пока сам он жив.
   Он чудовищно опозорился. Всего пять дней назад он прошел Узы,  связавшись
с самим Парагоном -  вторым  Дюрандалем,  графом  Роландом,  Лорд-Канцлером,
величайшим фехтовальщиком столетия, а возможно, и вообще  величайшим,  самым
выдающимся сыном Айронхолла со времен первого Дюрандаля. С  тех  самых  пор,
когда он был еще Щенком, он даже не мечтал о  такой  чести  -  стать  личным
Клинком Парагона! Он до сих пор отчетливо  помнил  позеленевшие  от  зависти
лица - от Хируорда и  до  младших  Сопрано.  И  всего  через  пять  дней  он
допустил, чтобы его подопечного то ли убили, то ли взяли в  плен.  Скорее  в
бой! Он должен умереть. Он все равно не сможет жить с  таким  позором  -  ни
часу, ни лишней минуты.
   Его плащ все еще валялся  на  дороге,  и  грязь  вокруг  него  окрасилась
красным. Потом на дороге показалось пять всадников, ехавших  ему  навстречу.
Он попытался выхватить меч,  и  Рубака  воспользовался  этим,  чтобы  вообще
свернуть с дороги. Возмущенные голоса стихли позади, а  черный  жеребец  все
несся по лугу, перепрыгивая через лужи и  валуны.  Впрочем,  погоня  за  ним
продолжалась.
   Куоррел пригнулся к потной шее коня, чтобы его не сбило на землю ветвями.
Он закусил губу, чтобы не кричать от боли.
   - Кругом! Поворачивай! - крикнул он вместо этого. - Вот уже второй раз ты
позоришь меня, тварь проклятая! Мне надо в бой. Мне надо умереть с Резоном в
руке.
   В первый раз с момента прыжка через ворота Рубака навострил уши:  впереди
показалась речка. Обрывистые берега, пенящаяся вокруг острых камней вода...
   - Не  смей!  -  взвизгнул  Куоррел,  но  опомнившись,  подобрал  поводья,
привстал на стременах и сделал все, что мог,  чтобы  помочь  Рубаке.  Черный
жеребец снова взмыл в воздух.
   Они перемахнули реку дюйм-в-дюйм, без  запаса,  но  Куоррелу  показалось,
будто они приземлились на его плечо, и мир вокруг потемнел.
   Возможно, он совершил этот безрассудный прыжок, одурев от  потери  крови.
Он еще раз  попытался  повернуть  коня  назад,  но  Рубака  не  слушал  его.
Гвардейцы воздержались от прыжка и даже от того, чтобы переправиться  вброд,
а это означало, что сэр Куоррел, член Верного и Древнего Ордена, и прочая, и
прочая, бежал тогда, когда ему никак нельзя было  бежать.  Должно  быть,  он
стал первым за четыреста лет Клинком, удравшим с поля боя и бросившим своего
подопечного погибать. Смерть от потери крови где-нибудь  в  лесу  все  равно
была позором, если он не мог испустить дух рядом со своим подопечным.  Хотя,
и то было бы лучше...
   Проклятый жеребец нашел звериную тропу и поскакал по ней.
   Если бы он только знал наверняка, что Дюрандаль мертв!
   Тогда он смог бы спешиться, расседлать Рубаку и блаженно  истечь  кровью.
Однако Дракон кричал, чтобы их взяли живыми. Человеческое жертвоприношение -
им нужен был Парагон, чтобы накормить им Короля. Первый Клинок,  бежавший  с
поля боя, первый Клинок, допустивший, чтобы его подопечного съели. Если. они
захватили его живым, они могут и не убить его до самого момента заклинания -
завтрашнего рассвета. Попробовать спасти его?
   Он  пытался  умереть.  Если  бы  не  рана,  он  мог  бы  управлять   этой
бессловесной тварью; тогда он умер бы так, как положено. Он не виноват,  что
остался в живых! Но раз уж так  вышло,  не  разумнее  ли  попытаться  спасти
своего подопечного - если, конечно, тот еще жив?
   С кем?
   Успокоившись немного, Рубака, похоже, начал уставать. Он перешел на рысь,
отдававшуюся в плече Куоррела пучком раскаленных ножей. Тот  послал  ублюдка
обратно в легкий галоп.
   Кто? Кто поможет опозоренному, раненому, беглому, трусливому Клинку пойти
против Короля и его Гвардии?
   Люди Королевы, само собой.
   Дурь! Чушь! Абсурд! До них полкоролевства. Бред сумасшедшего.
   Ему ни за что не добраться до них. Его конь  уже  утомлен.  Он  продолжал
истекать кровью, и его наверняка задержат по дороге. Он  умрет  и  упадет  с
коня задолго до того, как одолеет хотя бы половину расстояния. А  если  -  и
доберется до цели, сможет ли он убедить их и привести с собой до завтрашнего
рассвета? Они ему не поверят.  А  если  и  поверят,  магистры  и  рыцари  не
позволят им ничего предпринять. Да и что они смогут поделать  с  Королевской
Гвардией?
   Черта с два они не справятся! Дюжина лучших мечников в мире?
   Время разить и время отбивать удар, говорил Парагон.
   Он потрепал коня по взмыленной шее.
   - Домой, Рубака, - прошептал он. - Вези меня домой.

2

   Дюрандалю казалось, будто он  уже  достиг  своего  рода  бессмертия:  так
бесконечно долго тянулось это утро. Его охранники ни  разговаривали  сами  в
его присутствии, ни позволяли разговаривать ему.  Лишним  свидетельством  их
душевного разлада было то, что они даже не играли в кости, обычное  средство
Клинков убивать время. Он слышал,  как  меняли  часовых,  как  гвардейцев  с
первого этажа отпускали в деревню перекусить. Он слышал, как  привезли  обед
для Короля; королевская  прислуга  не  могла  знать,  что  умирающий  монарх
галопом носится по холмам.
   К  его  изумлению,  в  замке  обнаружился  еще  один  заново   рожденный.
Бледнолицый молодой мужчина в  ливрее,  которая  была  ему  мала,  вышел  из
королевской спальни,  пугливо  покосился  на  пленных  и  скатился  вниз  по
лестнице. Прошло несколько минут, прежде чем до  Дюрандаля  дошло,  что  это
Скоффлоу, вечно древний королевский слуга, который  перестал  быть  древним.
Внизу в кухне заскрипел насос,  потом  Скорффлоу  поднялся  вверх,  держа  в
каждой руке по ведерку. Не глядя на  Дюрандаля,  он  поставил  их  на  огонь
греться, наполнил еще два ведра и отнес их в  спальню.  Позже  он  спустился
вниз за дровами, но в молодом виде  он  оказался  не  разговорчивее,  чем  в
старости, только заметнее стало его полоумие.
   Только за полдень внизу  послышался  стук  копыт,  и  часовые  облегченно
заулыбались. Король благополучно вернулся.
   Воспоминание: на вторую его ночь  в  Айронхолле,  когда  он  был  еще  не
Дюрандалем,  а  безымянным  Щенком,  одиноким,  до  смерти  напуганным  этой
странной новой жизнью,  события  приняли  еще  менее  приятный  оборот.  Ему
сказали, что он должен принять  участие  в  ритуале,  не  только  вместе  со
зловещим Великим Магистром, но и с  Первым  Кандидатом  Монпурсом,  которого
остальная школа почти боготворила, а также  с  Наследным  Принцем  Амброзом,
который прибыл в Айронхолл, чтобы принять Первого в качестве личного Клинка.
Принцу было около тридцати, дело происходило за три года до смерти его отца.
Это был молодой великан, свирепый, прекрасный, со светло-янтарными  глазами,
с золотыми волосами и бородой. Он наполнил Айронхолл своей энергией, заразив
кандидатов диким энтузиазмом ожидания той славы, которая ждет их всех, когда
он взойдет на трон. Он не заметил Щенка, да и сам Щенок  так  боялся  забыть
положенные ему строки ритуала, что почти не замечал принца.
   Лестница заскрипела под чьей-то тяжелой поступью.  Первым  вошел  Дракон,
всклокоченный и настороженный. Он окинул пленников  взглядом  и  остановился
рядом со Спинакером, положив руку на рукоять меча.
   Дюрандаль встал, определившись со стратегией своего поведения. Что бы там
ни было, Амброз оставался его сеньором.  Открытое  неповиновение  ничего  не
даст ему, а как беспрекословная покорность не обманет никого, кто знает  его
так хорошо, как Король. Значит, надо искать золотую середину: он должен быть
почтителен с монархом, но возражать против его действий. Ничего нового.
   В комнату ввалился Амброз; на вид ему было меньше тридцати. в  нем  вновь
появилось даже что-то от прежнего полубога, однако колдовство не лишило  его
жира, так что теперь здоровяк превратился в гротескную пародию на того,  кем
он был когда-то. У него явно не было  возможности  обновить  свой  гардероб.
Даже если забыть про конский пот, грязь и следы листвы на  одежде,  выглядел
он на редкость  неряшливо.  Одежда  то  облегала  его  слишком  плотно,  то,
напротив, болталась в самых неподходящих местах. Он остановился и  посмотрел
на Дюрандаля, уперев руки в широкие бедра. Судя по всему, то, что он увидел,
его позабавило.
   Дюрандаль поклонился.
   - Клянусь Стихиями, да ты совсем старик! - рассмеялся толстяк, и его смех
был до боли в сердце похож на настоящий королевский смех, которого никто  не
слыхал уже почти два года. Это лишило фразу  всей  язвительности.  Он  снова
обрел свое обаяние.
   - Ваше Величество выглядит гораздо лучше. Маленькие кабаньи глазки словно
буравили его, пытаясь прочесть его самые потаенные мысли.
   - И ты рад видеть это, лорд Роланд? - Я счастлив обнаружить вас в  добром
здравии, сир.
   - Но тебе не нравится лекарство? Да здравствует Король! -  Его  маленький
рот сложился в недобрую улыбку. - Ну же, милорд, повтори эти слова!
   Ему не потребовалось много времени на то, чтобы  уничтожить  Дюрандаля  и
загнать  его  туда,  отступления  откуда  уже  не  было.  Король  умер,   да
здравствует Королева? Это было бы  форменным  самоубийством.  Клинки  и  так
угрожающе хмурились. Поднявшись по лестнице,  к  ним  присоединился  Боумен.
Дюрандаль промолчал,  ожидая  грома  и  молний.  Однако  Король  пребывал  в
благодушном настроении и усмехнулся так, словно и ожидал подобной реакции.
   - Заходи, поговорим. - Он  тронулся  с  места,  и  Клинки  единой  массой
двинулись за ним. - Да не вы! Дракон колебался.
   - Вожак! - предостерегающе буркнул Боумен.
   - Этот тип опасен, сир! - заявил коммандер.
   - Опасен? Этот старик? Держи! -  Король  вынул  свой  кинжал  и  рукоятью
вперед бросил его коммандеру, который кошачьим движением руки поймал  его  в
воздухе. - Вот так! Никакого оружия. Или вы считаете, что я не  справлюсь  с
ним: теперь?
   Он был на голову выше Дюрандаля, вдвое тяжелее, на тридцать  лет  моложе.
Усмехаясь, он прошел в спальню, а за ним старой гончей поплелся  его  бывший
канцлер. Дюрандаль закрыл дверь, хотя не сомневался в том, что Боумен  будет
подслушивать их разговор сквозь щели в стенном шкафу.
   - Долго, однако же, ты добирался!  -  Король  сорвал  плащ,  отметая  все
попытки Скоффлоу помочь ему.
   - Не за этим ли вы послали  мне  грамоту  с  назначением,  сир?  Чтобы  я
примчался сюда?
   Прочь полетела пропотевшая рубаха, по полу застучали оторванные пуговицы.
   - Я решил, что  может  и  подействовать.  Ты  всегда  начинал  кричать  и
капризничать, когда я пытался дать тебе  Клинка.  Но  на  этот  раз  ты  его
принял. Что ж, это спасло тебя от Бастиона, не так ли? Слышал бы ты  мастера
Кроммана! Черт возьми, Скоффлоу, ты когда-нибудь научишься греть ванну?
   Король усаживался в медную ванну,  слишком  маленькую  для  его  огромной
туши. Вода лилась через край, стекая в щели между половицами.
   - Недолго же ты хранил его, сэр!  Мой  Клинок  попросту  пропал  впустую.
Подай мыло, парень! Насколько я полагаю, ты считаешь, что он займет место  в
Литании, раз он погиб, сражаясь ПРОТИВ своего Короля? Кстати, еще  не  нашли
его тело. Что ж, он еще послужит мне, когда  его  найдут!  -  Свиные  глазки
смотрели на Дюрандаля в ожидании реакции на эту гнусность.
   - Сир, как давно вы знали, что  Кромману  известен  ритуал?  -  Дюрандаль
ставил на хорошее настроение Короля, ибо задавать ему вопросы обыкновенно не
позволялось.
   Сегодня он был слишком доволен собой, чтобы заметить это.
   - Я-то  сразу  догадался  об  этом,  странно,  что  ты  этого  не  понял.
Заговоренная  память  обязательна  для  инквизиторов,  -  Амброз   замолчал,
натираясь мочалкой. - Конечно, в те дни бессмертие не интересовало меня.  Он
заговорил на эту тему... где-то лет десять назад, кажется.  Парламент  тогда
охрип, ругаясь из-за налогов. Золото могло бы нам пригодиться.
   - Это избавило бы меня от необходимости выслушивать уйму занудных  речей.
Гортанный смешок.
   - Да, но тебе не понравилась бы плата за это! Я отказался платить.  Цена,
назначенная Кромманом, всегда  оставалась  одной  и  той  же:  твоя  голова,
старина. - Моложавый Король сделал попытку втиснуть в ванну розовую ногу, но
не преуспел в этом. - Вот, вымой! - Он бросил мочалку Скоффлоу  и  откинулся
назад, пролив вниз, в комнату охраны, новый водопад. - Так вот, я на это  не
купился. Как ты оценишь это, милорд? Десять лет! Но все же под конец Кромман
загнал меня в угол. Когда ты был здесь в последний раз, я умирал, так?
   - Так.
   - Так. Он не в силах был думать о развале страны. У этой  моей  полоумной
дочки нет последователей, кроме бельских варваров, а их Шивиаль  никогда  не
потерпит. Не знаю, зачем я послушался тебя тогда и послал ее жить  на  голые
скалы к этим дикарям. После  моей  смерти  началась  бы  гражданская  война.
Кромман понимал это. Он не хотел, чтобы страна страдала.
   Амброз с неожиданной ловкостью поднял свою тушу из воды, затопив еще  раз
пол, а заодно и Скоффлоу, который не ожидал его движения. Слуга бросился  за
полотенцами.
   -  Мастер  Кромман  всегда  был  предан  Вашему  Величеству,  -   признал
Дюрандаль, не желая спорить с допущенным Королем искажением истины.
   - Что есть, то есть. Он рассказал  Клинкам,  как  они  могут  спасти  мою
жизнь, прямо здесь, в Фэлконкресте. Нам  повезло,  что  октаграмма  все  еще
здесь, а в доме ни одной  этой  чертовой  нюхачки.  -  Король  воззрился  на
аудиторию, чтобы убедиться в том, что ему поверили.
   - И кто был первой жертвой? Амброз раздвинул рот в белозубой улыбке.
   - Убийца. Разбойник с большой дороги, грабивший и убивавший путников. Его
повесили в Стейртауне сразу после Долгой Ночи. Коммандер  со  своими  людьми
съездили туда ночью и срезали его с виселицы.  Это  тревожит  твою  совесть,
лорд Роланд?
   Дюрандаль покачал головой - если  это  правда,  то  нет.  Но  как  насчет
дурачка Нэда? Почему Клинки сходят с ума и убивают себя?
   - Я полагаю, первым это испробовал на себе Кромман?
   - Ну конечно! Когда они увидели, что это  сделало  с  ним,  они  отрезали
кусок и мне. Я знаю, что произошло сразу за этим. Да не эту рубаху, дурак!
   Значит, Кромман и в самом деле один из заново родившихся!  В  тот  вечер,
когда он явился за канцлерской цепью,  он  показался  ему  бойчее  обычного.
Дюрандаль обратил на это внимание, но решил, что это у того от радости.
   Все остальное - ложь. Ничего этого  не  могло  случиться,  пока  двор  не
переехал в Греймер, что наверняка было личным  решением  Амброза.  Дракон  -
бесстрастный трудяга, преданный,  как  любой  Клинок,  но  начисто  лишенный
воображения. Он ни за что не подчинился бы приказу Кроммана, пока его  лично
не подтвердил бы Король. На смертном ложе  Амброз  IV  продал  свою  душу  и
согласился уплатить запрошенную секретарем цену.  Теперь  он  лгал,  отрицая
это.
   - Ну и что дальше, Ваше Величество? У вас новый канцлер.
   - Не этот чулок, тупица! Да, новый, - Король подмигнул. -  Но  ненадолго,
а? В настоящий момент мастер Кромман  находится  в  Грендоне,  разбираясь  с
Белыми Сестрами. Как только мы избавимся от них, мы  сможем  перенести  двор
обратно в Греймер, не возбуждая ничьих подозрений. А там он  нам  больше  не
нужен,  верно?  Клинки  знают  ритуал.   Единственный   возможный   источник
неприятностей - это Парламент, а Парламент не потерпит Кроммана. Вот тебя  -
другое дело. Тебе верит даже Палата Общин.
   Выходит, Король ведет двойную игру. Дюрандаль  понимал,  что  это  должно
быть ему приятно, но почему-то не ощущал ничего, кроме дурноты.
   - Боюсь, я все же не понимаю, зачем вы послали мне ту грамоту, сир.
   Король только фыркнул, но свиные глазки его опасно вспыхнули. Он опасался
подслушивания. Именно поэтому он не написал Дюрандалю обычного письма  -  он
все предвидел. Приняв  омолаживающее  колдовство,  он  оказался  целиком  во
власти Кроммана. Когда Клинки  увидели,  в  какого  монстра  превратился  их
подопечный, они испугались, что это станет известно и что  восставший  народ
разорвет его на клочки. Должно быть, Кромман умело играл на этих страхах,  и
Король оказался в  Фэлконкресте  пленником  собственной  Гвардии.  Это  было
совершенно очевидно.
   Как тогда старый лис  ухитрился  послать  грамоту?  Все  просто:  грамоты
написаны  на  стандартных  бланках,  и  каждому  Клинку  известно,  как  они
выглядят. Поэтому августейший мошенник заполнил ее и невинно сунул одному из
младших - возможно, даже юному сэру Лиону. Тот не посмел бы оспорить приказ:
ведь в Айронхолле ждет столько Старших. "Забудь это, просто брось в почтовый
мешок, ладно?" Так она ускользнула и от Кроммана, и  от  Гвардии,  Просто  и
остроумно!
   Но сработало это не совсем так, как ожидалось. Вместо того чтобы  скакать
во весь опор в Фэлконкрест за  объяснениями,  Дюрандаль  принял  грамоту  за
чистую монету. Впрочем, теперь он все равно здесь.  Единственная  разница  -
мертвый паренек, коченеющий где-то в кустах.
   - Другой камзол! - рявкнул Король. -  Бессмертный  Король  и  бессмертный
канцлер. Да, и ты тоже, милорд. Люди не любят неопределенности и перемен.  Я
был королем - и неплохим королем! -  так  давно,  что  почти  никто  уже  не
помнит, с каких пор. - Он внимательно посмотрел на Дюрандаля.  -  Да  ты  не
переживай. Один кусок - и ты передумаешь. Я сам пригляжу за  тем,  чтобы  ты
проглотил его - хочешь ты этого или нет. - Он расхохотался. -  Завтра  мы  с
тобой пофехтуем, сэр Дюрандаль! Что ты скажешь на это, а?

3

   Раненого человека, залитого кровью, едущего через Шивиаль  хмурым  зимним
днем, давно должны были бы остановить, а то и, отняв коня,