елой несся вперед. Часовые тянули из ножен мечи; кони их  пятились
от  стремительно  надвигавшегося  на  них  вороного  жеребца.  Куоррел  тоже
выхватил меч, но на него уже наваливались сразу двое, а до ворот  оставалось
всего несколько ярдов.
   - Духи, это же Парагон! - послышались голоса.
   - Взять их живыми!
   - Я знаю этого коня!
   - Задержите их!
   Куоррел отбил нацеленный на него меч, пытаясь одновременно  нанести  удар
второму нападающему и послать коня в прыжок. Рубака успел еще  укусить  одну
из лошадей, а потом стук его подков стих - он взвился в воздух. ВОТ КРАСОТА!
   - Взять живыми! - снова заорал Дракон. К черту  тогда  их  мечи.  Держась
след в след за Рубакой Дюрандаль подобрал поводья и пригнулся в седле.
   - Давай, Муха! - прошептал он. Хотя и знал, что ей это не по силам.  Даже
он не заставил бы ее перепрыгнуть через эти ворота.
   Она сделала все, что могла. Возможно, это ей даже удалось бы, если  бы  в
то мгновение, когда она прыгала, в нее не врезалась  одна  из  лошадей.  Она
зацепила за верхнюю перекладину и  упала.  Он  увидел  завертевшиеся  вокруг
облака и деревья, потом стремительно надвигающуюся землю - и больше ничего.

9

   Пение показалось ему знакомым. Запах свежесрезанной листвы  -  тоже.  Да,
это было заклинание для исцеления ран, которым пользовались и в Гвардии, и в
Айронхолле. И - ОГО! - присутствие духов ощущалось очень сильно. В последний
раз он ощущал его, когда сломал ногу, валяя  дурака  на  крыше  оружейной  с
Байлессом и Феликсом.
   Должно  быть,  произошел  несчастный  случай.  Он  лежал  на   соломенной
подстилке в центре октаграммы. Значит, заклинали  именно  его  раны...  это,
объясняло то, почему ему больно, хотя не объясняло того, почему ему больно в
стольких местах сразу. Кажется, он не дрался... если только его не рубили на
куски. Но уж наверняка он не свалился  с  крыши  снова?  Сквозь  застилавшую
глаза пелену виднелись  закопченные  доски  потолка  и  целая  армия  людей,
высившихся вокруг него словно деревья в лесу.  Слишком  много  людей.  Голые
каменные стены, дымоход, нижняя обшивка деревянной лестницы. Все плыло перед
глазами.
   Заклинание завершилось. Два круглых, румяных, совершенно одинаковых  лица
уставились на него, потом  у  него  перед  глазами  помахали  растопыренными
пальцами.
   - Ладно, это все, что мы можем  для  него  сделать  здесь.  Думаю,  через
день-другой он придет в себя. Сколько пальцев я показываю, милорд?
   Перед глазами Дюрандаля покачивалось восемь пальцев.  Впрочем,  казалось,
будто вопрос адресован вовсе  и  не  ему,  так  что  он  не  стал  прерывать
разговора.
   - Вы можете говорить? - спросили два лица.
   Дурацкий вопрос.
   Лица исчезли. Шестнадцать, если  не  больше,  человек  смотрели  на  него
сверху вниз с чудовищной высоты. Не  стоило  бы  ему  лежать  здесь  -  ведь
затопчут. Но подвинуться он был не в силах.
   - Пусть отдохнет час или два, -  произнес  раздраженный  голос.  -  Потом
попробуем еще. Не понимаю, что не так  с  этой  октаграммой.  Баланс  стихий
абсолютно   неверен,   абсолютно   необычен.   -    Голос    понизился    до
конфиденциального Шепота. - Может, и хорошо, что  Его  Величество  отказался
продолжать лечение здесь. Мне кажется,  вам  стоит  пригласить  заклинателя,
пусть попробует наладить октаграмму. Ладно, вы говорили, у вас  есть  другой
пациент?
   -  Ранение  мечом,  доктор.  Он  потерял  очень  много  крови.  Дюрандаль
почувствовал, как сильные руки  поднимают  его  вместе  с  тюфяком  и  несут
куда-то. Его раздражение по поводу столь бесцеремонного обращения  сменилось
интересом, когда мимо него по очереди проплыли  жернова,  колода  для  рубки
мяса, кувшины с водой - все по две штуки. Другая комната, такая же холодная.
Его положили на пол...
   - Не думаю, чтобы он  притворялся,  -  произнес  новый  голос,  -  но  не
спускайте с него  глаз  ни  на  минуту.  Только  вспомните,  кто  это.  Даже
полумертвый, он управится с любым из вас, увальней.
   Кто-то  укрыл  его  еще  одним  одеялом.  Заскрипел  стул.  Вскоре  пение
возобновилось, но где-то далеко.
   Туман рассеивался, свивался языками, снова рассеивался.  Он  находился  в
комнате замковой стражи в Фэлконкресте - лежал на полу,  не  так  близко  от
камина, как ему хотелось бы, и довольно далеко от входной  двери.  С  ним  в
комнате находилось четверо Клинков - двое  сидели,  двое  стояли.  Сторожили
его, конечно. Правда, пока он был не в состоянии пытаться вырваться  отсюда.
Левое запястье болело. Лицо болело - рот и левый  глаз.  Ребра  ныли.  Могло
быть и хуже; выходит, для своего возраста не такая уж он и развалина. Зрение
все еще оставалось нечетким, так что  лучше  было  лежать,  закрыв  глаза  и
прислушиваясь  к  заклинаниям,  доносящимся  из  кухни.  Может,  это   чинят
Куоррела? Одна голова хорошо, а две лучше. О побеге  можно  подумать,  когда
оба будут способны двигаться. Желательно, чтобы это произошло до завтрашнего
завтрака.
   Он мог бы даже соснуть, если постараться хорошенько...
   - Ну, этот-то совсем еще молодой, - буркнул недовольный голос. В  комнату
охраны вошел доктор. Пение прекратилось. -  Он  восстановит  всю  потерянную
кровь через пару часов. Побольше питья, побольше мяса,  и  через  неделю  он
снова сможет драться как тигр. А теперь мне нужно посмотреть Его  Величество
и...
   -  Его  Величество  не  желает,  чтобы  его  беспокоили.  -  Этот   голос
принадлежал Боумену. А где коммандер Дракон? И когда Боумен  успел  приехать
из Греймера?
   Доктор издал раздраженное фырканье, хотя  и  негромкое,  ибо  королевская
спальня располагалась прямо над ними. - На, сэр  Боумен,  прошла  уже  целая
неделя с тех пор, как его смотрел врач! Повязка на ноге...
   - Вы видели его вчера ночью, доктор.
   - Ну... совсем мельком. Не спорю, его вид обнадеживает, но...
   - А то, как он  вышвырнул  вас  из  комнаты,  напоминает  старые,  добрые
времена, не так ли? Так вот, сегодня он намерен  спуститься  и  пообедать  в
деревне. Тогда я полагаю, вы и можете пытаться лечить и заклинать его.
   - Пытаться?
   - Не обращайте внимания, это я так просто выражаюсь. Спасибо  за  помощь,
доктор, А теперь сэр Торкиль проследит, чтобы вы благополучно...
   - Да, только сначала я хотел бы взглянуть еще раз на лорда Роланда.
   Оглушенный или не совсем, Дюрандаль понимал,  что  не  сможет  изображать
кому при настоящем враче. Он открыл глаза и улыбнулся.
   - Спасибо, мне гораздо лучше. Мне будет позволено сесть?
   - Ого, быстро же он выздоровел! - пробормотал один из зрителей.
   - Он всегда был быстр, - отозвался другой, не менее язвительный голос.
   Доктор улыбнулся и опустился на колени пощупать у него пульс,  посмотреть
зрачки и проделать все другие положенные в таком случае процедуры.
   - Делайте все, что сможете, но не торопитесь. Вы очень сильно расшиблись,
милорд. Вы помните?
   - Я упал с лошади.
   - Еще как упали. Сколько пальцев?
   - Полагаю, что  три,  хотя  вижу  четыре  с  половиной.  Толстяк  вежливо
хихикнул шутке его светлости.
   - Зрение слегка неясно? Полежите денек, и посмотрим, как вы  будете  себя
чувствовать завтра.
   Один или оба из них будут завтра чувствовать себя покойниками. Совершенно
очевидно, доктор - голос его был ему знаком, но имя вылетело из головы -  не
состоял в заговоре. Его жизнь могла висеть на волоске уже в эту самую минуту
- в зависимости от тех инструкций, что получил сэр Торкиль.
   Словно прочитав его мысли, Боумен тоже подал голос откуда-то сверху:
   - Лорд Роланд подтвердит вам, доктор, что его  сегодняшнее  пребывание  в
Фэлконкресте носит совершенно секретный характер.
   - Да, конечно, - произнес Дюрандаль. - Его Величество  желает,  чтобы  об
этом не было известно никому. Это могло бы создать определенные сложности.
   - Именно, - согласился Боумен.
   Врач  поднялся  на  ноги,  рассыпаясь  в  заверениях,  что  он  прекрасно
понимает, что он никогда не противоречил тому, что  говорил  коммандер,  что
как придворный врач он всегда следует предписаниям -  ля-ля...  Сэр  Торкиль
поспешно увел его. В комнате сделалось  светлее,  а  потом  снова  темнее  -
открылась и закрылась дверь. Порыв холодного воздуха раздул огонь в камине.
   Последовавшая  тишина  становилась  угрожающей.  Над   головой   скрипели
половицы, в камине трещали поленья. Где-то в стороне ветер хлопал ставнем.
   - Чертов дурак, - буркнул Боумен.
   Опираясь  на  левую  руку,  Дюрандаль  медленно  сел.  Комната  угрожающе
завертелась было, но потом  остановилась.  Он  увидел  столы,  стулья,  пару
шкафов, но все кровати, уставлявшие комнату в прошлый его  приезд,  исчезли,
если не считать тюфяка, на котором он сидел. Разумеется, из  замка  выселили
всех, кроме тех, кто состоял в  заговоре.  Здесь  жили  теперь  Король,  его
Клинки, и еще, может быть, Кромман. Вряд ли кто еще.
   Он недоверчиво обвел взглядом круг из шести лиц - шестеро молодых  мужчин
смотрели на него так, словно не могли дождаться следующего пункта программы:
похорон. Пламень! И это Клинки! Парни из Айронхолла, как он сам, братья. Ему
никогда еще не приходилось видеть защитников Короля со стороны, как  сейчас,
и ощущение было жутковатое. Эти юнцы могли быть страшными врагами. В  первый
раз с самого детства он оказался без меча - и попал в ров ко львам.
   Главным здесь был Боумен. Когда и зачем его  перевели  из  Греймера?  Его
присутствие оказалось неприятным сюрпризом, ибо он был не  в  пример  хитрее
Дракона. От мечника, который передвигается словно  в  конвульсиях  и  сыплет
шуточками, сохраняя вид профессионального гробовщика,  можно  ожидать  любых
неожиданностей. Дюрандаль всегда ставил Боумена гораздо выше Дракона. Боумен
молчал, ожидая, пока он заговорит первым.
   Если бы голова перестала кружиться, он мог бы  попытаться  обмануть  его:
выдумать  повод  для  приезда  в  Фэлконкрест,  справиться  о  здоровье  Его
Величества... Ничего не получится: они просто ждали возвращения инквизитора.
Так что пусть уж говорят сами. Он ждал.
   Прежде, чем кто-либо успел раскрыть рот, дверь  кухни  распахнулась  и  в
комнату, шатаясь, ввалился молодой  человек.  Выглядел  он  так,  будто  его
вышвырнула из кабака пьяная компания. Его камзол и бриджи от груди до  колен
были заляпаны засохшей кровью. Он споткнулся о стул и на  мгновение  застыл,
раскинув руки, с искаженным от ужаса  бледным  лицом,  потом  с  болезненным
вскриком растянулся на полу. Он так и остался  лежать  бесформенным  комком,
всхлипывая от боли. Это был второй пострадавший, рану  которого  только  что
заклинали. Но это был не Куоррел.
   Следом за ним вошли еще два Клинка.
   - Куда девать этого подонка, сэр? - спросил  один  из  них,  закрывая  за
собой дверь. Похоже, вся  злоба,  минутой  назад  нацеленная  на  Дюрандаля,
перенеслась на паренька. Он поднялся на колени и всхлипнул.
   - Почему вы не дали мне умереть?
   - Потому что так ты лучше сохранишься до тех пор, пока Толстяк не захочет
тебя! - буркнул другой, занося ногу, чтобы пнуть его в спину.
   - Хватит, Спинакер! - рявкнул Боумен прежде, чем  тот  успел  осуществить
свое намерение.
   - Я только отбиваю бифштекс, сэр!
   - Сказано, хватит! Пошел наверх, Лион. И  вы.  -  Он  перевел  взгляд  на
Дюрандаля. - Там вы будете в большей безопасности.
   Безопасности от кого? Что ж, один вопрос ясен: Амброз не в  замке,  иначе
никто не посмел бы называть его Толстяком.
   Оставался второй вопрос: где Куоррел?
   Дюрандаль устроил небольшое представление, поднявшись сначала на  колени,
потом на ноги,  хотя  все  это  не  потребовало  от  него  особых  актерских
способностей. Впрочем, у юного сэра Лиона на это ушло еще больше времени,  и
распрямиться до конца он так и не смог, прижимая руки  к  животу.  Его  явно
продолжала терзать жуткая боль. Зрители  не  пытались  помочь  ни  тому,  ни
другому. Бок о бок они поплелись к лестнице.
   Этот плащ на спинке стула...
   Плащ Куоррела. Дюрандаль сам помогал ему выбрать этот плащ и потратил  на
него несусветную сумму, ибо Куоррел выказал как изысканный  вкус  в  одежде,
так и довольно причудливое представление о том, как должен выглядеть  личный
Клинок Лорд-Канцлера. Надо признать, результат вышел довольно  впечатляющий.
Однако теперь этот дорогой плащ с собольей опушкой  превратился  в  грязную,
окровавленную тряпку, так что и на второй вопрос был получен ответ. Никто бы
не посмел обращаться с подопечным Клинка так, как обращались  с  Дюрандалем,
если только Клинок этот не окончательно и бесповоротно мертв.

10

   В отличие от комнаты охраны, в спальне с тех пор, как Дюрандаль видел  ее
в прошлый раз, сделалось теснее. Хотя Клинки спят редко,  им  все  же  нужно
немного места, которое они могут назвать своим:  разложить  пожитки,  побыть
одному, привести женщину. Наслаждаться одиночеством в замке Фэлконкрест  мог
только Король, но у каждого Клинка имелся  собственный  матрас.  Шестнадцать
таких матрасов были разложены по-военному, аккуратными рядами,  занимая  все
помещение.  Сэр  Лион  доковылял  до  одного  из   них,   судя   по   всему,
принадлежавшего ему, осторожно опустился на него и отвернулся к стене.
   Дюрандаль выбрал тюфяк  поближе  к  огню  и  вопросительно  посмотрел  на
Боумена, поднявшегося следом за ними и  теперь  стоявшего,  прислонившись  к
косяку. Несмотря на бороду и привычно скорбное выражение лица,  вид  у  того
был совершенно мальчишечий.
   - Что у нас завтра на завтрак? - поинтересовался непрошеный гость.
   Боумен бросил быстрый взгляд на Лиона.
   - Тот, кто скакал на вашем жеребце - Мартин отправился за ним.
   - Ты хочешь сказать, ему удалось уйти? Заместитель командующего  Гвардией
вскинул бровь.
   - Мы слыхали, несколько дней назад вы связались с Клинком?  -  Ясно,  что
этот Клинок и был его спутником. - Его зовут Куоррел. Славный паренек.
   - Что ж, понятно.
   Что ж, понятно, что он мертв. Бегство - не та вещь,  которую  может  себе
позволить Клинок.
   - Как?
   Боумен неуклюже пожал плечами.
   - Пламень! - взорвался Дюрандаль. - Что случилось?
   - Торкиль достал его мечом, когда тот прыгнул. Конь ускакал вместе с ним.
Должно быть, он истек кровью сразу после этого  -  за  ним  тянулся  след  в
добрый фут шириной. Не беспокойтесь, мы его найдем.
   О том, что они сделают с ним, когда найдут,  можно  было  не  спрашивать.
Главной и первоочередной задачей Гвардии стало теперь  находить  по  свежему
трупу каждое утро. Дюрандаль испытал приступ тошноты. ОХ, КУОРРЕЛ!
   - Где Кромман?
   - В Грендоне.
   - А Король?
   - Отправился покататься верхом. Он теперь любит размяться. А еще в холмах
живет фермерская дочка, которая напала на золотую жилу.
   С минуту Дюрандаль смотрел в огонь, пытаясь рассуждать, В  голову  ничего
не шло, если не считать того, что - по его мнению - порядочный человек вроде
Боумена не мог не находиться в чудовищном напряжении. Он попробовал нащупать
слабое место.
   - И что ты думаешь обо всем этом?
   Единственным ответом ему была кривая, жалобная улыбка. То, что  думал  об
этом Боумен, ничего не значило. Им управляли Узы, заставлявшие  его  спасать
жизнь Короля, а  жизнь  Короля  подвергалась  теперь  смертельной  опасности
каждый день на рассвете. У Клинков не было другого выбора, если  не  считать
того, который безуспешно пытался осуществить Лион.
   Дюрандаль  вопросительно  посмотрел  в  сторону  продолжавшего  сдавленно
всхлипывать парня.
   - Полагаю, это ваша работа, милорд.
   - Моя?!
   - Когда он увидел, кого  мы  принесли.  Это  было  последней  каплей.  Он
бросился на свой меч - просто у него не хватило  мужества  сделать  это  как
надо.
   СМЕРТЬ И ПЛАМЕНЬ!
   - И он первый, кто поступил так? Боумен неохотно мотнул головой.
   - Добровольцы на завтрак? Кровь и пламень!  Если  бы  среди  вас  нашлось
больше мужчин, чтобы поступить так, этому злу наступил бы конец.
   Боумен покраснел и выпрямился.
   - Легко сказать, милорд. Не все такие, как вы. Допустим, Король  позволит
вам выбирать. За какой конец ложки вы ухватитесь?
   Этот простой вопрос застал Дюрандаля врасплох.  О  такой  возможности  он
даже не задумывался. Он облизнул пересохшие губы.
   - Я считаю, что бессмертие на таких условиях - это  величайшее  зло,  сэр
Боумен. Если бы мне дали выбор,  я  надеюсь,  у  меня  хватило  бы  смелости
отказаться. Если бы меня силой вынудили принять  бессмертие,  я  надеюсь,  у
меня хватило бы смелости убить себя при  первой  же  возможности,  чтобы  не
распространять эту гадость  дальше.  Впрочем,  один  мой  хороший  друг  был
обманом вынужден принять  его,  и  в  результате  превратился  в  совершенно
другого человека. Так что не знаю, смогу ли это сделать.
   - Думаю, у вас хватит смелости, милорд.
   - Спасибо.
   Боумен хрипло рассмеялся, но серые глаза  его  оставались  холодными  как
сталь.
   - Не стоит благодарности, милорд, это  моя  работа  -  определять  врагов
Короля. Я знаю, на чьей вы стороне. Оставайтесь в этой комнате, лорд Роланд,
и ведите себя хорошо. Никаких разговоров, никаких попыток бежать. Ясно? Если
понадобится, я свяжу вас и заткну рот кляпом.
   - Я тебя очень хорошо понял. Один только вопрос.
   - Ну?
   - Скажи, поданные на стол Клинки тоже входят в Литанию Героев?
   Заместитель командира сердито оскалился и скатился вниз по лестнице. Было
слышно, как он выкликает внизу имена.
   Дюрандаль встал, хромая, подошел к распростертому на  тюфяке  пареньку  и
опустился рядом с ним на колено.
   - Сэр Лион?
   Паренек поднял взгляд. Глаза его покраснели, губы побелели до синевы.
   Дюрандаль сжал его плечо.
   - У тебя больше отваги и чести, чем  у  всех  остальных,  вместе  взятых,
сынок. Не бойся, мы найдем способ остановить это.
   - Сэр... - прошептал паренек. - Милорд... Они вам не доверяют!
   - Не бери в голову, - сказал Дюрандаль. - О себе я как-нибудь позабочусь.
Не падай духом! - Он вернулся к камину. До сих пор ему  еще  не  приходилось
поздравлять неудачливых самоубийц.
   Спустя минуту Спинакер и  двое  других  поднялись  по  лестнице  охранять
заключенных. Единственный выход с этажа был по лестнице, и внизу, в  комнате
охраны, еще оставалось полно народа. Когда Дюрандаль попробовал  заговорить,
ему снова пригрозили веревкой и кляпом.
   По расчетам Дюрандаля, его не  должны  были  съесть  по  меньшей  мере  в
течение двух дней: сначала Куоррел, потом Лион и только потом  лорд  Роланд.
Во всяком случае, именно эту судьбу он предпочел бы перспективе  быть  силой
приобщенным к заговору и съесть кусок собственного Клинка. Согласится  ли  с
этим планами Кромман, оставалось пока неизвестно.
   Странно, что они до сих пор не нашли тело Куоррела. В том, что он  мертв,
не оставалось никаких сомнений. В противном случае он бы приполз обратно  на
место боя, таща за собой  свои  внутренности.  Ускакал,  чтобы  организовать
спасательную операцию? На это не было ни  малейшей  надежды.  Даже  если  бы
Клинок и мог поступить так, замок охранялся лучшими мечниками  в  мире.  Они
могли бы неделями удерживать его от любой силы, кроме Королевского Ведомства
Разрушений, а в таком случае спастись из замка не удалось бы  никому.  Часть
Гвардии, оставшаяся в Грендоне, ничего не знала о происходящем, но никто  не
поверил бы Куоррелу. Да и потом, они все равно связаны Узами с Королем.
   Дюрандаль вытянулся на первом попавшемся тюфяке, чтобы ждать  дальнейшего
развития событий, но как бы он ни пытался строить планы на свое на  редкость
малообещающее будущее, мысли его против воли возвращались к  Куоррелу.  Этот
юный Клинок метеором промелькнул в его жизни, исчезнув прежде, чем он  успел
как следует узнать его. Неужели и он был таким когда-то: порывистым, сияющим
как бриллиант, не думающим о цене, не взвешивающим альтернатив?  Он  уже  не
помнил.
   Столько надежд - и все впустую.
   Тяжела оказалась  доля  его  Клинков.  Волкоклык  продержался  два  года,
Куоррел - всего пять дней.