ся  за
борт и утонуть или разбиться о скалы, ибо, возможно,  он  и  впрямь  мог  бы
помочь Эйледу подобраться ближе к трону - если, конечно,  система  и  впрямь
работала так, как он понял. Для бельца это будет весьма опасная игра, но  он
и так  был  прожженным  игроком,  хищником  из  джунглей  -  смертоносный  и
неодолимый, хитрый и прекрасный. Не знающий ни страха, ни упрека, он стал бы
опасным противником для всех  стран  Эйрании,  доведись  ему  стать  королем
Бельмарка. Если Джерард поможет ему добыть корону, он  предаст  все:  честь,
семью, присягу,  принесенную  своему  королю.  Эйлед  отрицал,  что  намерен
офраллить его - возможно, это правда, ибо такое  заклятие  сделает  Джерарда
абсолютно бесполезным  для  этой  Цели.  Однако  имеются  и  другие  способы
добиться верности или хотя  бы  сотрудничества.  Каленое  железо,  например.
Любой, кроме самого отъявленного труса,  бросился  бы  за  борт  и  достойно
встретил там свою смерть.
   В таком случае он  оказался  трусом,  ибо  все  еще  находился  на  борту
"Стреггоса", когда тот вместе с тремя своими спутниками вошел в  тихие  воды
Свифейфена. Там корабль снова развернул парус и убрал весла. С восторженными
воплями, выдававшими сдерживавшийся до этой минуты страх, моряки пооткрывали
свои рундуки и разоделись во все цвета радуги. Смеясь и подшучивая друг  над
другом, они натягивали кожаные бриджи и стальные каски - обычную свою боевую
одежду. Но  на  этот  раз  они  щеголяли  золотыми  браслетами  и  кольцами,
пуговицами и брошами с драгоценными камнями. Рукояти  их  мечей  и  кинжалов
переливались самоцветами; впрочем, оружие это было слишком  парадным,  чтобы
пользоваться им в бою. Когда Эйлед вновь  взялся  за  рулевое  весло,  чтобы
править к берегу, он был одет, как празднующий победу принц  -  в  куртку  с
золотым шитьем, украшенные несчетным количеством самоцветов пояс и перевязь,
шлем с золотой отделкой.
   "Стреггос" обогнул  очередной  мыс  и  вошел  в  залив,  серебряные  воды
которого  были  гладкими  как  зеркало,  в  котором  отражались   Квиснолль,
сползавшие по его склонам ледники и темные вершины на заднем плане. Оставляя
за собой расходящийся след, четыре корабля направились к  полукольцу  пляжа,
где встречались земля и море и за которым раскинулось поселение - не  жалкое
пиратское логово, как ожидал Джерард, а сияющий город.

5

   - Проблема  с  возвращением  домой,  -  заметил  Эйлед,  когда  "Греггос"
подходил к кромке воды, - заключается в том, что все мужчины  рвутся  домой,
чтобы попросить детей погулять некоторое время на улице. Я буду  занят.  Жди
на пляже, и если кто-нибудь спросит  тебя,  отвечай,  что  ты  мой  пленник.
Говори: "Ic eom tides haeftniedling". Я пришлю кого-нибудь  отвести  тебя  в
дом заклинаний. - В глазах его при виде охватившей Джерарда тревоги заиграли
зеленые искорки. - Для исцеления.
   Вот так Джерард остался стоять на берегу в повязках  и  одежде  с  чужого
плеча, пытаясь свыкнуться с положением раба. У него не было ни имущества, ни
прав. Его собственную одежду выкинули за борт; его шпагу и сумку с  бумагами
отобрали, а тело его принадлежало Эйледу, который при желании мог отобрать с
помощью заклинаний и его душу.
   Впрочем, один оборванный пленный мало интересовал толпу, которая бежала к
морю встречать вернувшихся героев.  Их  восторг  и  возбуждение,  когда  они
услышали подробности фейринга Эйледа,  доказывали,  что  это  и  впрямь  был
великий триумф. Впрочем, несмотря на слова Эйледа, его моряки не спешили  по
домам. Пленников согнали на берег, добычу выгрузили,  а  когда  потом  сняли
настил палубы, под ним среди балласта обнаружились и  другие  трофеи:  мешки
монет, золотые слитки - должно быть, тот выкуп,  что  заплатили  исилондские
города за то, чтобы их не жгли и не грабили, а также  выручка  за  проданные
товары с захваченных исилондских судов. Одним духам было  известно,  сколько
стоили ожидавшие своей участи рабы, но и  того  богатства,  что  свалили  на
темном песке, хватило бы, чтобы купить в Шивиале целое княжество. И ведь это
была всего лишь месячная добыча двух сотен мужчин и их талантливого  вожака!
Несомненно, пиратство весьма прибыльное занятие. Для тех, кто остался жив.
   - Джерард? - говоривший  оказался  невысоким,  полным  и  -  что  еще?  -
рыжеволосым мужчиной в  дорогом  платье  -  ярко-зеленой  рубахе  до  колен,
схваченной поясом с драгоценными каменьями,  поверх  которой  была  накинута
бархатная куртка с меховой оторочкой. На  бедре  его  висел  меч  с  золотой
рукоятью, штаны  были  отделаны  золотыми  лентами,  а  башмаки  -  золотыми
пряжками. Мягкий розовый цвет его лица заметно отличался от обветренной кожи
моряков. За спиной его стояло четверо бельцев, одетых попроще. Один  из  них
держал в поводу коня, а другой - пони, на котором сидел мальчик лет пяти или
шести. Мальчик с любопытством разглядывал избитое лицо Джерарда.
   - Эальдор? - поклонился Джерард.
   - Ателинг Сюневульф.  Танист  неплохо  потрудился  лад  тобой,  верно?  -
Сюневульф казался лет на десять старше брата,  и  если  Эйлед  был  жестким,
мускулистым и драчливым, этот был мясистым, румяным и высокомерным.
   Как полагалось отвечать Джерарду - как  рабу  или  пленному  джентльмену?
Лучше уж взять повыше и получить свое, чем сдаться без боя.
   - Его аргументы в конце концов убедили меня, эальдор.
   В это мгновение их обоих отвлек взрыв  ликования.  Аплодисменты  исходили
преимущественно от верода, но отчасти и от собравшихся на берегу зрителей, и
объектом их одобрения, похоже, являлся Эйлед.
   - Могу я спросить...
   Сюневульф нахмурился.
   - Мой транжира-брат только что отказался от своего права на треть третьей
доли. Совершенно излишняя  экстравагантность!  Ему  нет  нужды  покупать  их
верность, ибо - она уже и так принадлежит ему.
   Однако об этом услышат и другие, которые  предпочтут  поддержать  щедрого
вождя. Это мог понять даже шивиалец. Джерард  вспомнил  слова  Бримбеарна  о
том, что Эйлед щедро раздает богатства,  а  также  странную  и  необъяснимую
неприязнь того к старшему брату таниста.
   - Могу я спросить, чем они сейчас заняты, эальдор?
   Эйлед явно присматривал за тем, как добычу делили на три примерно  равные
части - три груды богатств и три группы пленных. Впрочем,  добыча  привлекла
внимание и довольно важных персон, если  судить  по  тому,  какими  шлемами,
кольчугами  и  мечами  они  щеголяли.  Они  деловито  заглядывали  в  мешки,
осматривали пленных - в общем, инспектировали добро.
   Сюневульф пренебрежительно скривил губу.
   - Я фейн, а не учитель рабов.
   - Простите мою настырность, благородный ателинг. Ваш брат  хочет  извлечь
из меня некоторую выгоду, а я не могу давать ему советов,  не  зная  обычаев
страны.
   Маленький толстяк смерил пленного брезгливым взглядом.
   - Да, он сказал об этом. У него порой бывают причуды, к которым не всегда
можно относиться серьезно. То, что ты  видишь,  -  взимание  пошлины.  Эйлед
поделил добычу на три, с его точки  зрения,  равные  доли.  Королевский  рив
обладает правом первого выбора. Потом местные фейны выбирают долю  для  эрла
Сеольмунда.
   - А я? - не без беспокойства спросил Джерард.
   - Ты и твое имущество  исключены.  Ты  считаешься  вергильдом  за  нашего
брата.
   Странное дело, но знать, что он все  еще  принадлежит  Эйледу,  оказалось
облегчением. По крайней мере тот до сих пор считает его ценным.
   - Значит, люди, что  рисковали  жизнями,  собирая  эту  добычу,  получают
только последнюю треть? - Похоже, так, и обычно их  доля  вообще  составляет
две девятые за вычетом доли капитана. -  Впрочем,  мне  кажется,  я  начинаю
понимать, эальдор, почему вашему королю так трудно бороться с пиратством.
   Улыбки Эйледа обычно таили в себе угрозу, но  у  его  брата  не  означали
ничего, кроме иронии.
   - Ну, теперь амбиции таниста яснее тебе, а, шивиалец?
   - А эти люди? - в ужасе спросил Джерард. Как раз в  это  время  к  берегу
спустилась забирать добычу группа носильщиков. Одеты они были в лохмотья,  и
волосы их были не рыжего цвета. Даже на отдалении  он  видел  странность  их
походки и пугающую невыразительность лиц.
   - Фралли, конечно. Не переживай за них, лэйт. Эти люди давно уже  умерли.
Их тела сохранены как ценные орудия, не более того.  Ты  увидишь,  когда  мы
придем в дом заклинаний. - Сюневульф дал знак, чтобы ему подвели коня, потом
нахмурился, глянув на мальчика. - Не горбись в седле, Вульфвер!
   Весь берег представлял собой длинный оживленный рынок. Корабли  грузились
и разгружались, другие корабли только еще строились. Рядом стояли  амбары  и
бараки для рабов, решетки для вяления рыбы, груды ловушек для омаров. Однако
ателинг свернул в сторону от берега. Ковыляя следом за  его  конем,  Джерард
шел по улицам, вымощенным шестиугольной каменной плиткой. Улицы были  забиты
пешеходами, фургонами и  тележками,  запряженными  во  фраллей.  Шивиальские
города представляли собой зловонные,  кишащие  грызунами  огненные  ловушки,
стиснутые городскими стенами. Только сам Грендон вырвался за  пределы  своих
древних  укреплений,  но  даже  улицы  Грендона  были  темными,   усыпанными
отбросами проездами, которые вились между многоэтажными домами. Варофбург же
раскинулся вольготно - как заросли  чертополоха  на  солнце.  Все  его  дома
отделялись друг от друга  широкими  улицами  и  даже  огородами,  фруктовыми
садами или  парками.  Джерард  видел  множество  желобов  с  водой,  которую
набирали в ведра женщины. Еще он видел необъяснимые клубы пара, однако  путь
ателинга пролегал в стороне от них.
   Самым удивительным здесь были все-таки сами здания, и все плоскости  стен
покрывались  резными,  ярко   раскрашенными   изображениями   фантастических
животных, и даже черепицы  на  крышах  переливались  всеми  цветами  радуги,
словно роса в солнечное утро. Хотя все дома были одноэтажными, самые крупные
из них по  площади  не  уступали  небольшим  дворцам,  хотя  явно  это  были
обыкновенные жилые дома: во дворе играли дети и сушилось белье. В  некоторых
домах размещались мастерские или лавки, выставлявшие товары  на  продажу.  В
Шивиале только самые зажиточные  семьи  могли  позволить  себе  больше  двух
комнат - вне зависимости от того, сколько в семье детей. Однако в Варофбурге
все явно обстояло по-другому. Заверения Эйледа в том, что Бельмарк -  бедная
страна, на поверку оказались несостоятельными, чего, впрочем,  вполне  можно
было ожидать от пирата.
   Джерард  с  удовольствием  осмотрел  бы  все  получше.  Еще   с   большим
удовольствием он шел бы медленнее, ибо едва поспевал за Сюневульфом. В паху,
казалось, горел яркий огонь.
   -  Лэйт!  -  Сюневульф  подозвал  его,  позволив  взяться  за  стремя,  и
подозрительно воззрился на него сверху  вниз.  -  Если  допустить,  что  мой
безрассудный младший брат не просчитался и не ввязался в  безнадежную  дуэль
до смерти, и если допустить,  что  он  не  оставит  своих  безумных  амбиций
завоевать трон, как рассчитываешь ты помочь ему?
   У Джерарда не было ни малейшего желания делиться этим - ни с Эйледом,  ни
с его презрительным братом.
   - Не знаю, эальдор. Боюсь, он слишком высокого мнения  о  моих  фамильных
связях, хотя я заверял его в том, что во мне нет королевской крови.
   Зеленые глаза смотрели на него недоверчиво.
   - Ты убил Вейрферхфа. Я бы покарал тебя в назидание остальным. Если Эйлед
умрет, я еще могу это сделать.  -  Некоторое  время  он  ехал  молча,  потом
неожиданно рассмеялся. - Знаешь, что означает его имя - Эйлед? Оно  означает
"подстрекатель"!
   - Вполне подходит, эальдор.
   - Вот именно. Неудивительно, что он упрям.  Несколько  месяцев  назад  он
затеял опасную игру, бросив вызов танисту - по мнению  молодых  фейнов,  тот
стал слишком уж осторожным. Фюрд поддержал Эйледа, и танист сдался даже  без
ритуального боя. Другими словами, моему  братцу  очень  повезло.  Теперь  он
решил, что такая же дерзость завоюет ему место эрла,  а  это  совсем  другое
дело. Знаешь, как это происходит? Любой фейн может бросить вызов танисту, но
только танист может бросить вызов эрлу. Сеольмунд пользуется уважением,  это
умный и осторожный правитель. Боюсь, что Эйледа  ждет  очень  неприятный  и,
возможно, фатальный сюрприз. - Губы его изогнулись в обычной усмешке.
   Любопытно! Ателинг Сюневульф наверняка считался главой  семьи,  пока  его
младший брат не добился повышения.  Теперь  его  обошли.  Что  это,  простая
зависть к успехам брата  или  он  искренне  беспокоится  о  неприятностях  в
случае, если удача отвернется от Эйледа?
   - Молю вас, эальдор, просветите меня. Если муут фейнов  поддержит  вашего
брата, эрл должен принять вызов и драться,  да?  Что  случится,  если  фейны
проголосуют по-другому?
   Сюневульф презрительно рассмеялся.
   - Тогда Сеольмунд остается эрлом и назначает чемпиона, то  есть  нанимает
лучшего бойца фюрда для восстановления справедливости. Эйлед  хороший  боец,
но далеко не непобедимый. Даже если он  каким-то  чудом  останется  жив,  то
получит только кровную вражду, не добившись  ничего.  Шансы,  разумеется,  в
пользу нынешнего обладателя трона.
   - Разумеется. Правила вызова королю похожи?
   - Более или менее. Только эрл может бросать вызов, а витенагемут  решает,
должен ли король биться лично.
   - Витенагемут? Витаны - это выбранные королем советники?
   Снова презрительная ухмылка.
   - Да, но они только говорят. Голосуют  только  эрлы,  правители  двадцати
одной провинции.
   Примерно этого Джерард и ожидал.
   - Не знаю, какой помощи ожидает от меня ваш брат, эальдор, но  Каттеринги
всегда давали Бельмарку самых сильных королей. Как верный  подданный  короля
Тайссона, я ничего не могу поделать, чтобы восстановить  подобное  положение
дел. Сохранение нынешнего правления в наибольшей  степени  служит  интересам
Шивиаля.
   Принц смерил Джерарда еще одним долгим взглядом, потом сухо улыбнулся.
   - Это заверение может купить билет домой, лэйт.
   - Вы очень щедры, эальдор.
   Если  Сюневульф  с  такой  готовностью  предаст  родного,  брата,   любой
предлагаемый им билет может быть в один конец - кормить омаров. Поставленный
перед необходимостью выбирать из  двух  сыновей  Фюрлафа,  Джерард  в  любом
случае выбрал бы рейдера.
   Тут их обогнала цепочка  детей  и  подростков.  По  меньшей  мере  четыре
десятка их были скованы одной ржавой цепью,  прикрепленной  к  металлическим
ошейникам.  Верховые  конвоиры  подгоняли  их  палками.   Младшие   пленники
задыхались, с трудом поспевая за остальными;  старшие  пытались  помочь  им.
Джерард узнал некоторых из своих товарищей по плену и понял, что  это  часть
живой добычи из Эмблпорта. Конвоиры, судя по всему,  были  профессиональными
работорговцами. Скорбная процессия миновала их и исчезла в группе  построек,
к которым они; направлялись.
   Через пару минут они подошли достаточно близко, чтобы расслышать пение, и
все внутри Джерарда сжалось, когда он понял, что попал в святилище. Комплекс
состоял из дюжины зданий, по большей части круглых и  довольно  низких.  Все
постройки  были  вычурно  украшены  перламутровыми  и  каменными  мозаиками.
Центральный  купол  впечатлял  размерами.  Последнего  из  пленных  как  раз
загоняли в его двери, как бычка  на  убой.  К  дому  спешили  посмотреть  на
новеньких зеваки.
   Сюневульф неуклюже спешился. Бросив поводья одному  из  своих  людей,  он
подошел к мальчику на пони.
   - Wastpu hwaetpis hus is, Wulfiver? Waere pu her beforan nu? - Он говорил
медленно, как обращаются обыкновенно к совсем маленьким или глупым, так  что
Джерард смог понять: "Знаешь ли ты, что это за дом, Вульфвер? Ты бывал здесь
раньше?"
   Мальчуган понуро покосился на него.
   - Na, ealdor.
   Сюневульф отвесил ему пощечину, едва не выбив из седла.
   - Hwaet ceclipast pu me? - "Как ты меня назвал?"
   - Faeder. - Мальчик сморгнул слезу и облизнул кровь с разбитой губы.
   - Когда ты ведешь себя как раб, тебя бьют как раба.  Теперь  слушай.  Это
Халигдом. Здесь заклинают духов. Как это называется?
   - Халигдом, где заклинают духов... отец.
   - Еще раз?
   - Халигдом, где заклинают духов.
   -  Правильно.  Иди  внутрь  и  смотри.  И  постарайся  запомнить.  -   Он
отвернулся, даже не давая себе труда помочь сыну спешиться.
   Джерард захромал  следом.  Халигдом  был  больше  любого  известного  ему
святилища. Под  куполом  гулким  лающим  эхом  отдавались  тревожные  голоса
пленников. Свод поддерживался замысловатой структурой из стоек и подкосов  -
еще один пример того мастерства, которое  бельцы  проявляли  в  обращении  с
деревом. Большую часть пола занимала самая большая октаграмма, какую  только
видел Джерард, - вымощенная разноцветными камнями и явно предназначенная для
массового обращения рабов во фраллей, ибо  внутри  ее  виднелось  кольцо  из
восьми столбов в человеческий рост высотой,  к  которым  привязывали  теперь
пленников из Эмблпорта.
   Толстый лысый мужчина в развевающихся черных одеждах при виде  Сюневульфа
выказал  преувеличенную  радость.  Непрестанно  кланяясь  и  бормоча   слова
приветствия, он  бросился  к  ним  навстречу.  Хотя  слова,  с  которыми  он
обращался к Сюневульфу, были Джерарду незнакомы, в общем  их  смысле  он  не
сомневался: тысяча приветствий благородному ателингу, и  чем  он  может  ему
услужить? Сюневульф явно требовал заклятия  для  пленника,  на  которого  он
показывал пальцем. Заклинатель сделал попытку отвести уважаемого господина в
один из домов поменьше, и Сюневульф отказался, ибо хотел видеть тот  ритуал,
который готовились проделать с остальными  пленниками.  Лебезя  и  кланяясь,
лысый заклинатель уступил.
   Джерарда одолела тошнота - хуже  той,  что  мучила  его  на  корабле.  Он
пытался не думать о том, что и сам может оказаться на их месте,  прикованный
к столбу, как какая-нибудь бессловесная скотина. А  вдруг  Сюневульф  решит,
что лучшим способом не позволить этому таинственному шивиальцу помогать  его
брату-выскочке завоевывать трон будет офраллить его - прямо здесь и  сейчас?
Извини, пожалуйста, Эйлед, но я тебя не правильно понял...
   Восемь заклинателей в черных рясах заняли места на остриях  октаграммы  и
завели пение по-бельски. Пленники визжали изо всех  сил,  пытаясь  заглушить
их,  но  духи  уже  услышали  привычный  призыв.  Насколько  понял  Джерард,
заклинание призывало преимущественно духов  двух  стихий,  воздуха  и  огня,
являвшихся основным компонентами души. Он  старался  не  смотреть,  но,  как
охваченный ужасом кролик, не в силах был отвести взгляда от  толпы  пленных.
Их вопли  постепенно  стихали  и  в  конце  концов  сменились  неразборчивым
бормотанием.  Ярость  на  лицах  уступила  место  удивлению,   потом   глаза
зажмурились. Сначала самые младшие, за ними подростки,  шатаясь,  опускались
на колени, потом ложились на пол и застывали.  Сорок  пленников  лежали  как
трупы.
   Заклинатели сделали паузу перевести дыхание. Сюневульф толкнул Джерарда к
ним. Джерард едва не ответил ему ударом, но вовремя спохватился.
   - Эальдор?
   - Ступай к ним.  Их  сейчас  обучат  языку.  Один  лишний  язык  тебе  не
повредит. - И к тому же это, возможно, обойдется ателингу даром.
   Дрожа, Джерард вздернул подбородок  и  решительно  шагнул  в  октаграмму,
встав рядом с неподвижными пленными. Заклинание началось снова; на этот  раз
оно заняло больше времени, но  основными  призываемыми  стихиями  оставались
опять же воздух и огонь. Он не ощутил ничего, но под конец опустил взгляд  и
к досаде своей обнаружил, что фралли  открыли  глаза.  Взгляды  их  остались
пустыми. Как только пение стихло, он поспешно вышел из октаграммы.
   - Встать! - выкрикнул один из работорговцев. - Встать, живо!
   Звеня цепями, рабы поднялись на ноги  и  замерли  в  ожидании  дальнейших
приказаний.
   - Видишь? - радостно заметил Сюневульф. - Их тела  остались  невредимыми,
но  души  вернулись  в  изначальные  стихии.  -  Он