. Он дрожал, но после такой долгой  поездки  в  этом  не
было ничего удивительного. Мужчинам позволительно дрожать,  если  они  очень
устали. Но это же несправедливо! Ко всем другим  ребятам  вернулись  сегодня
отцы, а его папе нужно снова уходить навстречу еще большей опасности.
   Папа задумчиво  посмотрел  на  него,  словно  прикидывая  его  дальнейшую
судьбу.
   - Мы, бельцы, не воюем с детьми.
   - Еще как воюете! - крикнула она.
   - Ну, не со своими детьми. Не всегда. Я же вот выжил.
   - У тебя был старший брат! Папа пожал плечами.
   - Верно, был. Возможно, теперь ты понимаешь, почему я обязан ему.
   - Ты устал, - сказала она. - Я не видела  тебя  несколько  месяцев.  Этот
вулкан извергается уже не первую  неделю.  Тебе  совершенно  не  обязательно
нестись туда, сломя...
   - Я должен, Шарлотта. Извержение здесь ни при чем.  Извержения  случаются
то и дело. Мы говорим о фюрдраке. Это чудовище. Оно ужасно. Оно выжжет  весь
Вамбсеок. Тут на счету каждый час, каждая  минута.  -  Он  устало  Улыбнулся
Радгару и протянул руки к жене. - Послушайте, оба. Я не  говорил  вам  этого
прежде. Много лет назад фильфвер сложил глитм для меня, и мой рок  вовсе  не
огонь! Фюрдрак не может убить меня, понимаете?
   Но запросто может ужасно изувечить, подумал Радгар.  Фюрдраки  убили  его
отца, Фюрлафа, и деда, Гюфблейса. Почему мама к нему не подходит?
   - Я - Хлафорд Фюрландум, - повторил отец. - Эрл Уфгит просил меня  помочь
победить фюрдрака, и я не могу отказать ему. Радгар, я еду в Веаргахлейв.  Я
выезжаю через час... мне не хотелось ехать  в  одиночку...  собирался  взять
Леофрика, но раз уж ты здесь, поедешь со мной? Я хотел услышать все о  вашей
замечательной поездке. Я очень горжусь тобой.
   Мама открыла и закрыла рот, не издав ни звука, но сердце Радгара тревожно
сжалось.
   - Значит, мне не надо прибираться в комнате? Папа расхохотался.
   - Убирайся вон, кошмарный маленький наглец!  Скажи,  чтобы  мне  оседлали
Спедига, а тебе...
   - Он так же устал, как ты! - рявкнула мать. - Он  всего  только  ребенок!
Он...
   - Он сын фейна, - сказал отец. - Прими горячую ванну.  Оденься  потеплее.
Захвати еды на день, потому что я умираю с голода и подозреваю, что ты тоже.
Нам,  возможно,  придется  заночевать  там.  Подумай,  что  нам  еще   может
понадобиться. Ты успеешь еще  поесть,  так  что  поешь  как  следует,  когда
оденешься. Жди меня здесь через час с лошадьми.
   Ура!
   - Да, сир! - отозвался Радгар, салютуя, как положено фейну.  Он  вышел  и
тут же сунул голову обратно в дверь. - Я все  уберу,  мама!  -  Он  поспешно
закрыл дверь за собой прежде, чем она успела ответить. Если  он  наклонится,
чтобы завязать шнурок, ухо его окажется у самой скважины...
   - ...а ты? - произнес папа. - Я схожу с ума. Полгода прошло. Я скулил  по
тебе каждую ночь.
   - Что? - Мамин голос звучал  как-то  странно.  -  Никаких  изнасилований?
Никаких оргий в лагере? Никаких шивиальских красоток-девственниц за...
   - Только не я. Ты сама это прекрасно знаешь. Возможно, я иду  на  смерть,
милая. Это ты тоже знаешь. Фюрдрак  может  оказаться  гораздо  опаснее,  чем
война. Пожалуйста, не гони меня! Прошу  тебя.  Молю  тебя.  Проси  все,  что
хочешь.
   - Откажись биться с фюрдраком.
   - Что угодно, только не это.
   - Это я от тебя слышала еще в день нашей свадьбы. Ты всегда так: все  что
угодно, только не это. Как только тебе  приспичит  поиграть  в  жеребца,  ты
готов обещать мне все пастбище, кроме того клочка, на котором ты стоишь.
   - Если я откажусь от этого, я буду не тем мужчиной, за которого ты  вышла
замуж. Меня сочтут трусом. Новый король Бельмарка, новый эрл Каттерстоу.  Ты
этого хочешь? Стать женой опозорившегося фейна?
   - Ах ты... - Голос был вроде бы мамин, и все же не совсем ее. - Разве это
не лучше, чем быть вдовой героя? Но ты ведь прекрасно знаешь, что я  никогда
не смогу оттолкнуть тебя. Никогда со времени нашего первого...  -  Ее  голос
сделался приглушенным, потом оборвался.
   Значит, они все-таки займутся forlegnes! Это в  их-то  возрасте!  Гадость
какая!
   Радгар понесся вниз по тропинке.

8

   Вот так Радгар во второй раз отправился на встречу с Хильфвером. Хатбурна
находится гораздо ближе к Веаргахлейву, чем Варофбург,  сказал  папа?  но  в
такой дождь дорога будет нелегкой. Он ехал первым верхом на Спедиге, ведя за
собой  в  поводу  двух  вьючных  лошадей,  а  Радгар  замыкал  процессию  на
Стеорлеасе, ибо Свеальм уже честно отработал сегодня свой овес. Он и  забыл,
как Стеорлеас, тупая скотина, любит сворачивать куда угодно, только не туда,
куда нужно. Вообще-то погода под деревьями оказалась не такой уж  и  плохой,
так что, выехав на равнину, они смогли ехать бок о бок и разговаривать.  Так
время проходило быстрее, и не так заметен ветер, грозящий отморозить  нос  и
уши.
   Хотя папа сказал, что спешит, он все же сделал крюк,  подъехав  к  группе
своих сеорлов, чинивших кошары к зиме. Он отослал их всех по домам,  сказав,
что они не должны заниматься этим в такую погоду, и чтобы они передали риву,
что это он так Приказал. Это было совершенно в папином духе, за  что  его  и
любили все в Бельмарке - от лэйтов до эрлов.
   По дороге он выслушал рассказ об их путешествии - полный доклад о нем.
   - Так, как докладывают мне капитаны, возвращаясь с фейринга, - сказал он.
Он задавал вопросы,  но  под  конец  сказал  нечто,  от  чего  лицо  Радгара
раскраснелось настолько, что от него только что пар под  дождем  не  шел.  -
Если ты можешь держаться на людях с таким  достоинством  в  твоем  возрасте,
сын, значит, ты уже усвоил  большую  часть  того,  что  нужно,  чтобы  стать
великим королем.
   - Что ты, папа! Это же ерунда! И лесть...
   -  Нет,  я  серьезно!  Воодушевлять  своих  людей  гораздо  важнее,   чем
колошматить врагов. Ты смог заставить их смеяться так,  как  тебе  хотелось;
они не обижались, что запросто могли  бы  делать.  Я  правда  очень  горжусь
тобой. Готов  поспорить,  все  до  одного  эрлы  обвиняли  тебя  в  вербовке
сторонников для вызова своему старику?
   - Я поклялся, что этого никогда не случится, сир, сколько бы еще  лет  ты
ни порол меня по поводу и без повода.
   Отец рассмеялся и сказал, что это очень удачный ответ.  Радгару  довелось
также выслушать много замечаний насчет  того,  что  через  несколько  лет  в
Каттерстоу вырастет гораздо лучший танист,  чем  нынешний,  но  он  не  стал
повторять их. В  конце  концов  других  эрлов  не  касалось  то,  кого  папа
назначает своим танистом.
   По мере того как они забирались все выше, туман сгущался, пока не  окутал
их окончательно, скрыв из виду весь мир, но папа вырос в Хатбурне,  так  что
знал в горах каждую тропку.
   Радгар хотел знать больше про фюрдраков.
   - Тебе, возможно, известно столько же, сколько мне,  сын.  Этот  появился
вчера ночью и, похоже, направляется к берегу. Хильфвер должен знать,  откуда
берутся драконы, больше любого другого, но обычно не  говорит  об  этом.  Из
духов Огня - это точно. Они важная составная часть. Наверняка еще  из  духов
Земли - или, возможно, Воздуха. Может быть, и  еще  чего-то.  Тот,  которого
изверг Гатстан шестьдесят лет назад и который убил твоего прадеда Гюфблейса,
выглядел как огромная птица. А этот, говорят, похож на быка. Похож на быка?
   - Или ведет себя как бык. Надеюсь, я смогу увести его в  сторону  прежде,
чем он сожжет Нортдейл. И загонишь его в море? - Так говорили легенды.
   - Или заманю его в море, - странно усмехнулся папа. - Уверен, от  него  я
буду бежать куда быстрее, чем на него. Посмотрим, что предложит Хильфвер.
   - Так ты за этим едешь к нему? За советом? - Хильфвер был безумнее целого
пруда гагар. Этот жуткий калека до сих пор являлся Радгару в кошмарных снах,
а ведь прошло уже больше двух лет с тех пор, как они с Эйлвином  отправились
на фейринг в Веаргахлейв.
   - Отчасти. В первую очередь за тем, чтобы он заговорил меня  от  огня.  -
Отец скривился. - Давай поговорим о чем-нибудь другом! Думаю, мы  приедем  в
Веаргахлейв еще до заката. Хочешь, чтобы Хильфвер сложил глитм для тебя?
   Уж не за этим ли он пригласил его с  собой?  Почему  папа  предложил  это
только  сейчас?  Потому  что  считает  Радгара  достаточно  взрослым,  чтобы
справиться со знанием своего рока? Или потому, что это может быть  последней
возможностью попросить  Хильфвера  за  Радгара,  его  последней  поездкой  в
Веаргахлейв?
   Может ли кто-то по-настоящему хотеть знать свое  проклятие?  В  некоторых
случаях это может сделать из человека труса. А может и сделать его храбрее -
в других случаях. Радгар сглотнул слюну.
   - Да, пожалуйста.
   Тропа сузилась, так что разговор временно  прервался.  Его  не  оставляло
неуютное ощущение того, что он пропустил что-то важное,  и  он  все  пытался
нащупать, что именно, пока дождь барабанил по его шапке и стекал за шиворот.
Все это время он жалел, что едет не на Свеальме, который цепкостью копыт  не
уступал белке. Про Стеорлеаса этого сказать было  нельзя.  Радгар  вспомнил,
как папа говорил, что заговор действует только раз и что человека невозможно
заговорить больше, чем от одной стихии. А Раз так...
   Раз так, если папа хочет, чтобы Хильфвер заговорил его от  огня,  значит,
его не заговаривали от той стихии.
   Это была его проклятием - ведь он  говорил,  что  его  рок  не  огонь.  А
почему? Уж не потому ли, что только от одной стихии  из  восьми  не  захочет
заговора никто, даже зная, что это его рок?
   Ко времени, когда  они  добрались  до  Бельстеде  и  ущелья,  ведущего  в
Веаргахлейв, моросящий дождь сменился пляшущими в воздухе снежинками. Радгар
наверняка уснул бы прямо в седле, когда бы не промерз до костей. Разумеется,
прежде чем вступать в  туннель,  ему  пришлось  спешиться,  и  как  раз  тут
Стеорлеас решил осторожничать, а вьючные  лошади  последовали  его  примеру.
Отец сказал ему вести первым Спедига, а сам каким-то образом  ухитрился-таки
провести следом весь караван, поманив их овсом. Не было таких вещей, которые
не удавались бы папе лучше других.
   Внутри кратера не шло ни дождя, ни снега,  но  все  окутывал  мутно-белый
туман. Ветра здесь не было, поэтому  воздух  казался  теплее,  но  от  этого
Радгару еще сильнее захотелось спать.  Он  помог  отцу  разгрузить  припасы,
которые приготовил отшельникам Леофрик, но после  этого  он  сидел  в  седле
кулем и даже не замечал, как вьется тропа  по  лесу.  Новая  изба  Хильфвера
находилась дальше от входа в долину, чем старая.
   Папа остановил коня на  берегу  чуть  вытянутого  озерка,  дальний  конец
которого скрывался в тумане.
   - Пригляди за лошадьми, - сказал он, спешиваясь. - Старому грубияну нужно
время подготовиться к приему гостей. - Он зашагал вдоль берега к месту,  где
тот изгибался, потом сложил руки у рта рупором. - Хильфвер!  Это  я,  Эйлед.
Хильфвер? - Он скрылся из  виду,  и  звук  его  голоса  скоро  тоже  пропал,
заглушенный туманом и деревьями.
   Радгар принялся снимать поклажу и расседлывать лошадей.  Высокие  плотные
кроны деревьев укрыли бы лошадей от любого дождя, но вот  совершенно  сухого
места, чтобы поставить их, в  долине  просто  не  было  -  если  не  считать
туннеля, конечно, а возвращаться к нему было слишком далеко. Он проверил, не
расковались ли они, и наскоро протер им спины комками сухой травы, но им  не
помешали бы хорошая чистка и сухие стойла. Папа наверняка вернулся  бы  уже,
если Хильфвера нет  дома...  Туман  закрывал  солнце,  так  что  он  не  мог
определить, который час; казалось, он провел в  седле  не  одну  неделю.  Он
задал лошадям овса, потом  пустил  их  напиться  и  попастись  -  Спедига  и
Стеорлеаса стреноженными, а вьючных просто так. Затем, замерзший,  голодный,
усталый,  привалился  спиной  к  древесному  стволу,  захватив  из  мешка  с
провизией яблоко и кусок сыра. Папа с витой, должно быть,  еще  долго  будут
говорить о фюрдраках, а может, старый  безумец  сегодня  упрямится.  Ничего,
папа с ним справится. Интересно, водится ли в  этом  пруду  рыба?  Горит  ли
огонь в доме у заклинателя?
   - Радгар?
   Он вздрогнул и проснулся. Шея ужасно затекла.
   - Папа? Ох, извини! - Он с усилием встал. Смерть  и  пламень!  Уснуть  на
посту - нет провинности страшнее!  Как  только  мог  он  ухитриться,  дурак,
мальчишка сопливый, лопух...
   Отец улыбнулся, явно угадав его мысли.
   - Тебе не за что извиняться. Ты сделал все,  о  чем  я  просил,  а  я  не
приказывал тебе сторожить. Хильфвер говорит, он сложит для тебя глитм. -  Он
смерил сына скептическим взглядом. - Ты уверен, что сдюжишь это? Вид у  тебя
побитый.
   У него и самого вид был не очень  -  хуже,  чем  Радгар  мог  припомнить.
Радгар расправил плечи.
   - Конечно.
   - Тогда идем. Оставь пока все это здесь. - Отец зашагал  вперед,  взвалив
на плечо один мешок. - Тебе придется раздеться. Не спрашивай меня почему.  И
Хильфвера не спрашивай! Он сегодня ворчливее обычного. Для других заклинаний
он наготы не требует.
   Стоило им свернуть за изгиб берега, как Радгар увидел избушку  -  крепкую
постройку из толстых бревен, способную выдержать  любое  нападение  злобного
врага десяти лет от роду. Если из трубы и шел дым, туман его  скрывал.  Отец
свернул с тропы в лес, и они почти сразу же  вышли  на  тенистую  прогалину,
слишком маленькую, чтобы называться поляной.  Она  была  устлана  ковром  из
мягкой опавшей  хвои,  и  в  центре  ее  виднелась,  как  и  ожидал  Радгар,
выложенная черными камнями октаграмма. Камень побольше отмечал острие Земли,
а на остриях Огня  и  Воды  уже  стояли  соответственно  горящая  лампада  и
глиняная фляга. Старый заклинатель стоял рядом, опираясь на посох и глядя на
них зияющими черными отверстиями капюшона  -  одним  для  настоящего  глаза,
одним фальшивым.
   Обогнув октаграмму, Радгар подошел к нему и поклонился.
   - Эальдор, я поступил дурно, когда подглядывал за  тобой  в  прошлый  мой
визит, и еще дурнее, когда навязывал тебе свое общество. Я прошу прощения.
   С минуту Хильфвер молчал.
   - Ты вырос, - буркнул он наконец.
   - Да, эальдор.
   - То, о чем ты просишь, очень страшно. Взрослые люди, бывает,  кричат  от
страха, увидев  свое  проклятие.  Я  видел,  как  закаленные  в  боях  фейны
обделываются или  плачут,  как  женщины.  Мне  не  нужно,  чтобы  мою  жизнь
отравляли истеричные дети.
   Вот вредный старикашка! Радгар твердо держал себя в руках.
   - Я Радгар Эйлединг из рода Каттеров. Я не посрамлю  ни  отца,  ни  своих
предков. Я не позволю, чтобы страх мешал  мне  делать  что  угодно.  -  Само
собой, это было далеко от правды, но он слышал, как фейны похваляются так  в
вечер накануне фейринга, и он знал, что мужчина, произнесший эти слова,  уже
не может позволить себе отступить.
   - Значит, ты безнадежный дурак. Ты  умрешь  так  скоро,  что  нет  смысла
слагать для тебя глитм.
   - При всем моем уважении, эальдор, я стараюсь не путать  осмотрительность
с трусостью.
   - Разве я не говорил, чтобы ты не давал мне титулов?
   - Я забыл. Прости, Хильфвер. Отец рассмеялся.
   - Сдавайся, старик! С ним не справиться, когда он, как сейчас, становится
пай-мальчиком. Это не мешает, правда, ему быть упрямым как осел. Раздевайся,
парень, и давай кончать с этим, пока мы все не замерзли. - Он  протянул  ему
полотенце.
   Радгар  стянул  с  себя  насквозь  промокшую  одежду,   наскоро   вытерся
полотенцем и встал  в  октаграмму.  Он  как  мог  съежился  в  ее  центре  -
во-первых,  он  видел,  что  так  делал  Вульфвер,  а  во-вторых,  это  была
единственно разумная поза, если уж нужно заниматься такой бессмыслицей в это
время года. Он ощущал себя цыпленком, которого вот-вот сунут в печь; гусиная
кожа  и  все  прочее  тоже  добавляли  сходства.  Он  повернулся   лицом   к
заклинателю, который занял свое место - к великому его удивлению  на  острие
Огня, где стояла лампада, а не на острие Смерти, что было бы логичнее.
   Уж если это смог сделать  увалень  Вульфвер,  Радгар  Эйлединг  сможет  и
подавно.
   - Завяжи ему глаза, - буркнул старик. - Оставайся там, щенок, и  старайся
как можно дольше не шевелить ни единым мускулом.
   Папа завязал ему глаза и, наверное, вышел из октаграммы.
   - Hwaet! - выкрикнул  старик,  словно  начинающий  песнь  скоп,  если  не
считать того, что ни на одном пиру не  потерпели  бы  подобного  голоса.  Он
завел заклинание. Оно оказалось ужасно длинным. Сначала  оно  доносилось  до
Радгара с одной стороны, потом с другой, начало кружить вокруг него, в  одну
сторону, в другую, вовлекая все стихии по очереди.  Нет,  не  все.  Основные
элементы, само  собой,  вовлекались:  Воздух,  Огонь,  Вода,  Земля.  А  вот
виртуальные  -  не  все,  только  Любовь,  Случайность,  Время.   Интересно,
считается ли дрожь, если тебе строго-настрого запрещено  шевелиться?  Смерть
не призывалась, но и не прогонялась, и постепенно  Радгар  начал  улавливать
логику происходящего. Он начал видеть  также  странные  огни,  движущиеся  в
темноте, как бывает всегда, когда  зажмуришься.  Смерть  не  приглашали,  но
смерть и так была здесь, и глитм пытался обнаружить, в какой из  стихий  она
таится.
   Он ничего не мог поделать со своими стучащими зубами. Он только надеялся,
что папа поймет, что причиной этому всего  лишь  холод.  Глаза  привыкали  к
темноте и неясные цветные пятна становились ярче  и  осмысленнее,  составляя
непрерывно меняющиеся узоры. Пение  звучало  теперь  дальше,  словно  поляна
раздалась в размерах, а еще появилось странное эхо, напомнившее ему Станхоф,
большую залу в Твигепорте, где он был только  вчера.  Пламень!  Неужели  это
было только вчера?
   Эк!
   Что-то находилось у него за спиной  -  что-то,  чему  не  полагалось  там
находиться, - он не знал, услышал он это "что-то" или почувствовал, но знал,
что оно там. По спине побежали  мурашки,  и  он  подавил  отчаянное  желание
вскочить и сорвать повязку. Папа здесь. Папа не позволит ничему броситься на
него. Он поклялся не поддаваться страху. Но он ощущал себя таким беззащитным
без одежды! Вот, снова! Смерть и пламень! Смерть и холод. Никогда еще ему не
было так холодно. Холодно, как в могиле. И пение смолкло. Правда смолкло?  В
наступившей звонкой тишине что-то надвигалось, наползало. Оно  старалось  не
шуметь, но подползало все ближе...
   - Радгар! - крикнул папа. - Смотри!
   Он подпрыгнул, как лягушка, и резко обернулся, приземляясь.
   Там не было вообще ничего. Пустой темный пол тянулся до самой  стены.  Он
снова быстро повернулся. Палата была большой,  как  в  Сюнехофе,  но  скорее
круглая, чем прямоугольная... восьмигранная,  разумеется.  Темный  блестящий
камень... или металл. Восемь пустых темных арок. Мерцающие огни двигались то
там, то здесь, сами по себе. Важны были только проемы.
   - Радгар! - снова крикнул папа. - Иди сюда! Быстро! - Он стоял в одном из
проемов, не слишком хорошо освещенный, но точно папа.
   - Что не так? Где это мы? - Радгар подбежал к нему. - Как  нам  выбраться
из... - Пол оказался слишком скользким. Он ухватился за край  проема,  чтобы
не пролететь на ту сторону, но даже так ноги продолжали скользить. Папы  там
не было. Снаружи не было ничего, кроме ревущего, бушующего моря. - Папа?
   - Сюда, глупый. Скорее, нам надо спешить.
   Он бросился через помещение к нужной арке, но на этот раз  осторожнее.  И
правильно сделал. Он снова ошибся дверью, и если бы выпал  из  нее,  мог  бы
падать до бесконечности: за ней светили звезды!
   Куда теперь? Зал, казалось, уменьшался в размерах.
   - Радгар! - На этот раз крик послышался с двух направлений  сразу.  -  Ты
должен выбраться отсюда! - кричал один папа.  -  Не  слушай  его!  -  кричал
другой. - Беги ко мне. Быстрее же! - Однако стоило ему подбежать к  ближнему
папе, как тот исчез и появился в двух новых дверях, так что теперь его звали
уже трое. - Быстрее, сын! Я не могу ждать. Тебе нужно выбраться прежде,  чем
я уеду. Быстрее!
   Он метался от одной арки к другой. И каж