ребенка, получившего в подарок новую куклу. Дюрандаль терпеливо стоял,  пока
его драпировали отрезами материи, стараясь  попасть  в  тон  его  волосам  и
глазам. Он норовил улизнуть под любыми предлогами, но его тотчас  возвращали
обратно  ради   какого-нибудь   очередного   пустяка.   И   наконец,   когда
окончательное решение по фасону и цвету было уже принято, он просто  сказал:
"Нет".
   - Что значит "нет"? - вскипел Наттинг.
   - Я не буду этого носить, милорд.
   - Ты поклялся служить мне!
   - Да, милорд. Я даже связан заклятием служить вам. Но вы ведь не  станете
покупать бульдога, чтобы наряжать потом болонкой. Вы будете натравливать его
на быков. Моя задача - не быть  красавчиком,  а  защищать  вас,  но  в  этих
тряпках я не смогу драться.
   - Фи! От тебя не требуется драться, и тебе это хорошо известно.
   - Да, милорд. К сожалению, мне это известно. Но заклятию это все равно, и
оно не позволяет мне ходить выряженным, словно кружевное покрывало.
   - Ты дерзишь! - фыркнула маркиза. - НЕ позволяй ему говорить с собой так,
милый.
   - Я скорее пойду за вами нагишом, милорд, чем надену эти тряпки.  Могу  я
внести предложение? -  добавил  Дюрандаль,  чтобы  не  казаться  слишком  уж
упрямым.
   - Ну, что? - буркнул Наттинг.
   - Что-нибудь вроде мундира Королевской Гвардии. Это удобно  и  производит
впечатление.
   Говнюк, теребя бородку, обмозговал это предложение.
   - А знаешь, в этом что-то есть! Мои цвета -  синий  с  золотом.  Дорогая,
почему бы нам не выбрать совершенно тот же покрой, только с  золотом  вместо
серебра?
   Маркиза захлопала в ладоши.
   - Ой, милый, какой же  он  будет  в  этом  такой  хорошенький!  СМЕРТЬ  И
ПЛАМЕНЬ! Дюрандаль имел в виду покрой, но не геральдику. Королевскую Гвардию
поголовно хватит апоплексический удар.

***

   Как доложил ему вечером Хоэр, Монпурс был изрядно взбешен - но  Дюрандаль
и сам уже понял это по репликам, которые Клинки позволили себе  после  ухода
Короля. Он решил, что это пятно останется на нем до самой могилы.
   Однако коммандер не был злопамятным - так, во всяком случае, сказал Хоэр.
Данное им обещание помочь освоиться оставалось в силе, поэтому вскоре  после
полуночи  Хоэр   объявился   в   апартаментах   Наттинга   в   сопровождении
очаровательного существа по имени Китти. Довольно  скоро  он  ушел,  но  она
осталась.
   Дюрандаль  обнаружил,  что  она  вовсе   не   дитя,   и   она   оказалась
очаровательной и в  прочих  отношениях,  о  которых  он  прежде  мог  только
мечтать.
   Ближе  к  концу  этой  незабываемой  недели  дела  мало-помалу  пошли  на
поправку.  Даже  не  самые  доброжелательные  взгляды,   которыми   поначалу
встречали маркизова Клинка в новом мундире, вдруг  прекратились.  Помощь  со
стороны гвардейцев поощрялась самим Королем.
   Это произошло на приеме по случаю дня рождения. По обыкновению на Клинков
обращали не больше внимания, чем на стенные росписи. Поэтому Дюрандаль стоял
у стены в дальнем конце зала,  наблюдая  за  тем,  как  Наттинг  ждет  своей
очереди засвидетельствовать монарху  свое  почтение.  Другие  Клинки  -  как
королевские, так и личные - собрались группами по несколько человек,  но  он
стоял один. Как, похоже, будет и впредь.
   Королева отсутствовала. Ходили слухи, что она вновь в положении.  Графиня
маячила в зале, но находиться рядом с Королем на таком мероприятии не могла.
Поэтому у трона  стояли  только  коммандер  Монпурс,  лорд-канцлер  Блуфилд,
Великий Инквизитор, чье имя хранилось в  тайне,  и  впечатляющая  матрона  в
белых рясе и шляпе - должно быть, Мать-Настоятельница Ордена Белых Сестер.
   Присутствовали здесь, разумеется, и другие нюхачки. Проскучав около часа,
Дюрандаль обнаружил ту самую Сестру, которая задержала его  в  самый  первый
день при дворе, - она стояла в одиночестве  недалеко  от  него.  Он  как  бы
невзначай направился в ее сторону,  но  даже  не  успел  подойти,  как  она,
нахмурившись, повернулась ему навстречу. Оставшееся расстояние он  преодолел
открыто и поклонился ей, пожелав доброго утра. Ее  ответ  был  разве  что  в
рамках вежливости:
   - Что тебе надо? - Она смотрела на вышитую на его Груди золотую  белку  с
откровенной неприязнью; значит, по меньшей мере одно их объединяло.
   - Я подошел  удостовериться,  что  от  меня  уже  не  так  сильно  воняет
кузницей, Сестра.
   - Молодой человек, нам не нравится, когда нас  называют  нюхачками.  Твой
вопрос одновременно вульгарен и оскорбителен.
   Ведь это она первая завела разговор об  обонянии,  сказав,  что  от  него
дурно пахнет.
   - В таком случае прошу прощения. Я обидел вас единственно из неведения  -
я ведь совсем еще свежевыкованный Клинок, только-только с углей. Но как  вам
вообще удается опознать заклятие?
   - Этого чувства не опишешь. Скажем, словно мне нужно петь какую-то  очень
сложную песню, а ты стоишь рядом и во всю глотку распеваешь  совсем  другую,
да притом фальшиво. Так тебе понятнее?
   Ну, немного. Он выдавил из себя еще одну улыбку -  возможно,  не  слишком
убедительную.
   - И что вы делаете, если улавливаете следы вражеского заклятия, Сестра?
   - Зову Королевских Клинков, разумеется, - тряхнув головой так решительно,
что высокая остроконечная шапка только чудом не слетела  с  ее  головы,  она
зашагала прочь.
   Быстрый взгляд вокруг показал, что Клинки и Белые Сестры нигде не  стояли
вместе. Значит, он узнал новую для себя вещь, задев при этом чьи-то чувства.
Он  вернулся  на  место  наблюдать  за  продвижением  своего  подопечного  -
процессом более скучным, чем выведение новой породы дубов.
   Когда  -  очень  нескоро  -  настала-таки  очередь  маркизы  присесть   в
реверансе, а  маркиза  -  поцеловать  августейшую  руку,  он  с  облегчением
приготовился уходить  (хотя  прекрасно  понимал,  что  эта  церемония  скоро
сменится другой, еще более долгой, В  банкетном  зале).  Тут  Король  поднял
голову. Взгляд его янтарных глаз обежал помещение и остановился на Дюрандале
так, словно снимал с него мерку на  гроб...  длиной  ему  до  плеч  как  раз
подойдет.
   Король поманил его к себе.
   Сталь и кровь! Неужели  это  конец?  Изгнание  в  какую-нибудь  неведомую
пустыню? Дюрандаль шагал милю за милей по паркетному полу, и  ему  казалось,
что пажи и герольды вот-вот заступят ему дорогу, уловив тайный знак  Короля.
Однако он добрался до трона целым  и  невредимым  и  отвесил  положенный  по
этикету низкий поклон.
   - У меня к тебе вопрос, сэр Дюрандаль.
   Наттинг повернулся, чтобы посмотреть, что происходит.
   - Мой господин?
   Король угрожающе надул губы.
   - После того нашего небольшого поединка...  не  мерялся  ли  ты  ЕЩЕ  РАЗ
силами с коммандером Монпурсом? Смерть и пламень!
   Если у Монпурса и был недостаток, так это то, что его детское лицо  легко
заливалось краской, что произошло и сейчас. Король, должно быть, ощущал  жар
затылком.
   - Да, сир, - отвечал Дюрандаль. - Мм с ним  испробовали  несколько  новых
приемов.
   Час с лишним, на рапирах и на саблях, со щитами и без них, А  также  пару
раз с кинжалами для отбивания удара...
   - И кто победил на этот раз?
   - Он, Ваше Величество, - хотя и с мизерным перевесом.
   - Правда? Не странно ли это с учетом того, какую мясорубку ты устроил ему
в первый раз? Он держался против тебя не лучше, чем я.
   - Гм, ну... такое случается, сир.
   - Неужели? - Король  перевел  взгляд  на  коммандера.  Потом  обратно  на
Дюрандаля.  Медленно,  очень  медленно  августейшая  борода  раздвинулась  в
белозубой улыбке, и Амброз IV разразился громовым  хохотом,  сотрясшим  весь
дворец до основания. Он хлопал руками по бедрам; слезы  градом  катились  по
его щекам. Он хлопнул Монпурса по плечу, и тот пронзил Дюрандаля  еще  одним
испепеляющим взглядом.
   Так и не обретя еще способности говорить, Король махнул  рукой,  отпуская
его. Дюрандаль поклонился еще ниже и поспешно ретировался, утащив  при  этом
за собой сбитого с толку маркиза. Затем ему, само собой, пришлось дать  тому
объяснения, а это означало признаться  в  том,  что  он  временно  передавал
другому свои обязанности, осрамил Короля, восстановил против себя Гвардию  и
вообще устроил грандиозный скандал,  поскольку  вся  эта  история  неминуемо
получит огласку. Маркиза закатила  небольшую  истерику,  требуя,  чтобы  муж
немедленно уволил своего набедокурившего слугу. Она никак не могла  взять  в
толк, что уволить его невозможно.
   Худшее в работе Клинка, решил про себя Дюрандаль, это то, что  ты  просто
не можешь тихо ускользнуть,  когда  это  необходимо.  Впрочем,  возможно,  у
других Клинков, не обладавших его талантом нарываться на неприятности, такой
необходимости и не возникало.
   Представление гостей наконец завершилось, и  все  уселись  попировать  за
здравие Короля. Скромный банкет состоял из двенадцати перемен. Клинки  снова
стояли у стен, но на этот раз Дюрандаль присоединился к одной из групп.  Они
были вежливы ним, не более  того.  Они  отпускали  шуточки  насчет  людей  в
полотых мундирах, хотя старательно обходили молчанием  белок  или  выскочек,
изобретающих такую форму, ибо  это  могло  повредить  всё  еще  свежим  Узам
Дюрандаля. Они отходили и подходили, без проблем посещая  буфет  в  соседней
комнате. Поскольку никто не предлагал Дюрандалю своих услуг, а сам он твердо
решил не просить об одолжении, поесть он не надеялся.
   Монпурс подошел к их  группе  и  приветствовал  Клинка-смутьяна  коротким
кивком.
   Еще через пару минут перед Дюрандалем возник маленький  паж,  поклонился,
вручил ему полированный деревянный ларец с королевским вензелем и исчез.
   - Что, ленч принесли? - Монпурс  подошел  поближе  посмотреть.  Остальные
сбились вокруг них.
   - Я не знаю, что там!
   - Так открой, только и всего.
   Только не это! Впрочем, выбора у него не было. Он открыл ларец.  На  алой
бархатной подкладке лежал кинжал редкой джиндальянской  работы  с  глубокими
бороздами на одной из граней - такими ломают  мечи.  Рукоять  и  ножны  были
отделаны золотом, малахитом и настоящим лазуритом.  На  такой  можно  купить
графский дворец и еще получить сдачу. На вложенной  карточке  была  написана
всего одна строчка:

   Единственному, кто сломал Королевский меч.
   А.

   - Смерть и пламень! - Дюрандаль захлопнул крышку прежде,  чем  кто-нибудь
притронулся к его содержимому. Обеими руками прижимая сокровище к груди,  он
в состоянии, близком к панике, смотрел на своего собеседника.
   В глазах Монпурса играли искры.
   - Украл самоцветы из королевской короны, да?
   - Нет! Нет, нет! Я ничего не понимаю. Что мне делать?
   - Носить, балда ты этакий! Если Король смотрит на тебя, а  я  подозреваю,
что так оно и есть, тебе лучше поклониться.
   Разумеется, Король смотрел прямо на него. Даже через весь зал было видно,
что он улыбается. Дюрандаль поклонился.
   - Вот так. Теперь... ладно, дай помогу, - Монпурс  повесил  это  чудо  на
пояс Дюрандалю. - О! Очень мило! Мне завидно. А вы что скажете, ребята?

12

   Через несколько дней после этого события во  дворец  прибыл  возбужденный
Байлесс, связанный Узами с Лорд-Канцлером Блуфилдом, у которого уже  имелось
два Клинка.  Потом  стало  известно,  что  Готертон  находится  в  Грендоне,
связанный с Великим Чародеем Королевской  Коллегии  Заклинателей  -  у  того
Клинков было трое, и он нуждался в них меньше, чем  кто  бы  то  ни  было  в
королевстве.
   Хотя Гвардия обыкновенно была очень хорошо информирована о  происходящем,
случалось, что и  ее  источники  не  могли  докопаться  до  истинных  причин
событий. Когда прошел слух о том, что кандидат Эвермен  отдан  некоему  Жаку
Полидэну, джентльмену, никакие усилия не смогли  прояснить  ничего  на  этот
счет за исключением того, что оба словно исчезли с лица земли  на  следующий
же день после выхода из Кузницы. Даже Монпурс утверждал, что ему  ничего  не
известно. Поговаривали только о высокой афере и  тайной  поездке  в  дальние
страны.
   Дюрандалю хотелось только визжать  от  досады  или  свернуть  шею  своему
подопечному. Выдержка  не  позволяла  ему  делать  первого;  заклятие  Уз  -
второго.

***

   Официально  объявили:  Королева  ожидает  ребенка.  Король   расстарался,
издавая  указ  за  указом,  обеспечивая   ее   соответствующими   амулетами,
заговорами и тому подобным.

***

   За следующую пару месяцев Дюрандаль  свыкся  со  своей  странной  двойной
жизнью при дворе. Днем он сходил с ума от скуки, сопровождая маркиза с  пира
на бал, на прием и обратно - неотступно, только  что  в  постель  с  ним  не
ложился. Все осторожные предложения насчет того, что его светлости стоило бы
покататься верхом, поохотиться, пофехтовать  или  заняться  чем-либо  другим
поинтереснее натыкались на глухую стену непонимания. И кроме того,  все  эти
развлечения содержали в себе элемент  маленькой,  но  опасности,  подвергать
которой своего подопечного запрещали ему Узы. Он даже заикнуться об этом  не
мог, не заработав головной боли.
   Впрочем, скука была не самым страшным. Официальные  обязанности  Наттинга
относительно  флота  отнимали  у  него  минут  десять  в  неделю,  когда  он
подписывал  приготовленные  для  него  бумаги.  Неофициально   же   он   вел
собственные дела. В основном они велись посредством переписки  -  письма  он
сжигал по прочтении, - но иногда требовали переговоров с глазу на  глаз.  Во
время этих встреч  с  различными  подозрительными  личностями  он  заставлял
своего  Клинка  отходить  в  дальний  угол  комнаты,  чтобы   тот   не   мог
подслушивать. Эти предосторожности были  излишними.  Дюрандаль  очень  скоро
понял, что его светлость берет взятки за  выгодные  контракты,  за  поставки
бедным морякам недоброкачественной провизии, а  также  за  доступ  к  самому
Королю - последнее, передавая петиции через сестру. От всего этого  тошнило,
но поделать Дюрандаль ничего тут не мог.
   Он вообще не мог каким-либо  образом  поставить  своего  подопечного  под
угрозу.
   Зато ночами он был совершенно свободен. Стоило дворцу погрузиться в  сон,
как  кто-то  из  гвардейцев  подменял  его  на   посту,   поэтому   он   мог
присоединяться к остальным в их забавах. Два рога пива были его пределом, но
ему хватало и одного. Тело его настоятельно требовало упражнений, так что он
фехтовал. В лунные ночи он соревновался в  безумных  скачках  по  полям  или
участвовал в разнузданных купаниях на реке. Он преуспел в недолгих  романах,
без труда находя себе партнерш.
   Он научился побеждать Монпурса если не на рапирах, то хотя бы на саблях.
   Он не расставался со своим кинжалом, снимая его только в постели.
   Король больше не принимал участия в фехтовании,  за  что  гвардейцы  были
весьма благодарны Дюрандалю.
   Он часто видел Амброза. Даже если  они  просто  встречались  в  коридоре,
поздоровавшись с маркизом. Король всегда приветствовал и Клинка, обращаясь к
нему по имени. Пасть жертвой его обаяния было так просто -  и  как  здорово,
наверное, быть связанным с таким человеком!
   Увы,  капризный   случай   рассудил   по-иному.   Каким   бы   выдающимся
фехтовальщиком ни был Дюрандаль, он понимал, что пожизненно обречен охранять
жалкого маркиза. Ему не  суждено  служить  королю,  которым  восхищался,  не
суждено воевать рядом с ним, или спасти его жизнь в смертельной схватке, или
биться с чудовищами, или разоблачать предателей,  дослужиться  до  уважаемой
должности, отправиться с тайной миссией дальние  страны  -  ему  не  суждено
вообще ничего кроме роли бесполезного придворного украшения. Даже лучший меч
королевства может оказаться игрушкой.

ЧАСТЬ II
НАТТИНГ

1

   - Что ж, ладно, - прошипел Кромман. - Ты можешь идти. Оставайся  в  своем
поместье до тех пор, пока тебя не вызовут. - Он побагровел от злости.
   - Опусти меч, сэр Куоррел,  -  приказал  Роланд,  становясь  между  ними.
Впрочем, Куоррел был свежевыкованным Клинком, а  новый  канцлер  представлял
слишком явную угрозу для его подопечного. Несколько мгновений казалось,  что
приказа будет недостаточно. Потом  побледневший  паренек  сделал  над  собой
усилие и снял руку с эфеса меча.
   - Как вам угодно, милорд. - Он с ненавистью посмотрел на. Кроммана.
   Вздохнув про себя с  облегчением,  Роланд  направился  к  двери.  Куоррел
оказался  у  нее  первым  и  выглянул  наружу,  как  и   полагается   хорошо
вышколенному телохранителю.
   - Маска! - шепнул Роланд. Это было старое айронхоллское  предостережение:
напоминание о том, что в  настоящем  поединке  лицо  не  скрыто  от  взгляда
противника.
   - Милорд. - Паренек расплылся в улыбке, когда он широко распахнул  дверь,
позволяя ему пройти.  Злой  блеск  в  глазах  остался,  но  никто  не  стоял
достаточно близко, чтобы заметить это. Впрочем,  вряд  ли  кто  из  латников
вообще настолько проницателен, чтобы разгадать истинные чувства и Клинка,  и
его подопечного. Тут уж речь  шла  только  о  принципе,  спокойствием  нынче
никого не обманешь. Королевский секретарь спешно примялся из дворца и  вошел
в кабинет Канцлера; трудно ли сделать выводы из того, что лорд Роланд  вышел
вскоре без цепи, которую проносил два десятка лет?
   С полдюжины латников стояли, сбившись удивленной кучкой. Кромман явно  не
сказал им, что от них требуется делать, поскольку при виде бывшего  канцлера
они вытянулись  по  стойке  "смирно"  и  не  предпринимали  никаких  попыток
задержать его отъезд. Шесть? Даже для  Куоррела  шестеро  могли  бы  создать
затруднения... впрочем, сам Роланд никуда не делся и помог бы ему.  Мысль  о
том, что Кромман посчитал необходимым выделить целых шесть солдат для ареста
человека его лет, приятно тешила самолюбие.
   Первым делом им предстояло миновать большую  приемную,  полную  мужчин  и
женщин, которые ждали встречи с ним, некоторые - уже не первый день.  Теперь
у них уже не было повода видеть его; более того, в случае, если слухи о  его
опале уже распространились, что вполне вероятно, многие предпочли бы  вообще
держаться от него как можно дальше.
   Он видел, как эта  новость  волной  катится  по  ожидающим  -  изумленные
вздохи, опасливые взгляды. Кто тут улыбается, а кто хмурится? Какая разница!
У него теперь нет друзей, одни враги.
   - Говорят, - заметил Куоррел, -  что  граф  Алданский  -  верный  фаворит
Королевского Кубка этого года.
   Ага, у опального министра все-таки остался один  друг!  Даже  королевская
немилость не может оттолкнуть Клинка от своего подопечного.
   - Не торопись с выводами, сынок. Я бы не советовал  тебе  делать  ставки.
Он, часом, не из Стипнесской школы?
   - Кажется, оттуда. Я так понимаю, тамошние ребята быстро движутся.
   - Молния, страдающая поносом, - на них смотрели, прислушивались, но  пока
никто не делал попытки ухватить лорда Роланда за рукав.
   - Что они там используют - воздух и огонь?
   - И изрядную толику времени, полагаю. Это самое  опасное.  Их  выпускники
редко доживают до сорока. Нынешний герцог,  его  отец,  тоже  оттуда,  хотя,
насколько мне известно, пока еще крепок. Я бился с ним раз, когда он был еще
графом, - этот увалень до сих пор не простил ему тот день.
   - О, я слышал об этом поединке, милорд! Это одна из любимых айронхоллских
легенд, - Куоррел нес эту чушь, и выражение юного лица  его  было  абсолютно
невинным. Он держался молодцом; надо сказать ему об  этом,  как  только  они
окажутся одни. Сначала им нужно зайти в его апартаменты,  забрать  несколько
книг. Потом - сквозь строй по парадной лестнице, вниз и  вниз,  пока  он  не
заберется в карету и не покинет  дворец,  навсегда,  направившись  домой,  в
Айвиуоллз. Там он  будет  дожидаться  королевской  милости.  Точнее  говоря,
немилости.
   И что тогда будет с его Клинком? Все неприятности экс-канцлера показались
вдруг мелкими и незначительными по сравнению с тем, что ожидало Куоррела. Он
навлек на голову мальчика несчастье всего  через  три  дня  после  Уз.  Если
Король попытается арестовать его,  Куоррел  будет  сопротивляться  до  самой